НАЧАЛО ПУТЕШЕСТВИЯ

Я — житель Ташкента и всю жизнь провел в этом городе. Но корнями ухожу в город-сказку — Бухару. Мои родители сами оттуда, и лишь по велению времени переехали в столицу Узбекистана в начале 50-х годов. Но я знаю, что мой отец всегда тосковал по родному городу и часто вечерами писал эссе, стихи о родине. Стыдно признаться, но за 35 лет своей жизни я всего лишь два раза был там и то с коротким деловым визитом. Времени на просмотр достопримечательностей у меня не оставалось, и в Ташкент я возвращался с чувством, что чего-то не хватает, что-то я оставил в Бухаре.
Оставшиеся там родственники всегда звали меня к себе, но никак руки не доходили до того, чтобы в один прекрасный день вылезти из кучи забот, плюнуть на все и рвануть в сказочную Бухару, насладиться ее жизнью и историей. И неизвестно, когда бы это время настало, если ко мне не приехал в гости коллега из Алматы — журналист Руслан Минулин из газеты «Караван». Он и предложил мне совершить экскурсию в Бухару.
— Я хочу увидеть этот город, — сказал он. — Узнать побольше о жизни людей, понять мировоззрение бухарцев.
— Мои родственники покажут и расскажут все, — сказал я. — Они с удовольствием примут нас.
Но Руслан просил не беспокоить их, а лучше найти частный дом, где мы можем остановиться, хорошего гида и полную программу на два дня. Эта идея мне понравилась, и я стал искать. Знакомые в турфирмах, проведав наши капризы, задумались, а затем предложили обратиться в бухарскую фирму «Ориент». «У них отличные индивидуальные программы, — сказали мне, — а Рустам Абдуллаев, руководитель фирмы — это ходячая энциклопедия города Бухары. Более того, он полиглот и в совершенстве знает 16 или 20 языков, среди которых английский, польский, итальянский, испанский, французский, фарси, узбекский, русский и многие другие». С их слов, г-н Абдуллаев — гид Бухары номер один, и с ним мало кто может сравниться не только в знании истории, но и умении ее преподносить туристам. «Выберите его — и вы не пожалеете!» — так рекомендовали нам, и мы решили связаться с бухарской фирмой «Ориент».
С Рустамом Садыковичем мы быстро нашли общий язык. Поняв наши желания, он обещал для нас составить особую программу. «На счет жилья не беспокойтесь, — сказал он. — У меня есть частный номерной фонд, где вы можете разместиться. Регистрацию вашему казахстанскому другу я выдам, поскольку моя фирма имеет лицензию от Национальной компании «Узбектуризм» на право туристской деятельности».
— Вы выбрали не совсем удачное время, — признался Рустам-ака («ака» — по-узбекски, брат, в Узбекистане принято обращение ко старшим с приставкой «ака»). — Поздняя осень характеризуется спадом туристов. Кроме того, события 11 сентября 2001 года в США и начало операции против террористов в соседнем Афганистане оказали свое непосредственное влияние на ситуацию с туризмом в Бухаре. Иностранные посетители решили, что мы расположены так близко с отрядами талибов, что это угрожает их безопасности. Хотя, как вы сами видите, до границы с Афганистаном много и много сотен километров, а у нас все спокойно.
Мы с Русланом заверили его, что ситуация в Афганистане нас не пугает, и мы прибыли осматривать достопримечательности Бухары, не опасаясь за свою жизнь. В свою очередь Рустам-ака пояснил, что дело несколько в другом — многие объекты в этот период года иногда не работают или рано закрываются, поскольку основными потребителями их товаров и услуг являются туристы. Но и это нас не смущало.
В пятницу 9 ноября, взяв билеты на самолет в авиакассе, мы устремились в столичный аэропорт «Ташкент». ЯК-40 был забит под завязку. Нужное отдать должное мастерству пилотов национальной компании «Узбекистон хаво йуллари», лайнер они вели так хорошо, что нас ни разу не тряхнуло, хотя мы пролетали три слоя густых как кисель облачных покрова. Конечно, нас никто не кормил на такое короткое расстояние, но по порции фанты и пепси угостили. Через час и двадцать минут мы совершили мягкую посадку в Бухаре.
Было половина шестого вечера. Город нас встретил порывами холодного ветра. «А ты говорил, что здесь теплее», — укоризненно сказал мне Руслан. Я, честно говоря, растерялся: ведь Бухара южнее Ташкента и здесь гораздо теплее. Но греться нам пришлось в машине — Рустам Садыкович встречал нас на «Нексии». Он отвез нас в свою гостиницу «Ориент», которая располагался в центре города.
Номера были уютными. Фактически — это две квартиры, соединенные в один гостиничный фонд. Все в паласах и коврах. Очень хорошая мебель, везде люстры и бра, санузлы и ванные в хорошем ремонте. Завтрак нам готовили здесь же, а вот обедать и ужинать нас возили в кафе.
Но не успели мы разместиться, как наша программа, оказывается, уже заработала. «Ужинать будем в частном бухарском доме позапрошлого века», — сказал нам гид и поволок в старую часть города. Мы должны были посмотреть, как живут бухарцы сейчас, чем они дышат, чем занимаются и чем, естественно питаются. А питаться нам нужно было с ними. Руслан и я предвкушали плотный ужин и, по-моему, перемечтали.
Семья Гулямовых, к которым мы прибыли, проживала возле водокачки, совсем недалеко от Арка — дворца бухарских эмиров. Нас встретили очень радушно, как родных. Мы сели за стол и тут же подали блюдо под названием «тухум-барак». «Вы просили истинно бухарскую пищу — так получайте ее», — подмигнул нам Рустам Садыкович и пояснил, что данная пища — это мешочки из теста с сырым внутри яйцом, все это варится и подается на стол. Было вкусно. Едва мы управились с «тухум-бараком», как нам подали «каду-бигач» — четырехугольную тыквенную самсу, испеченную в тандыре (печи).
После второго блюда принесли деликатес бухарских евреев — рыба «Фиш». Мне рассказали процесс ее приготовления: с рыбы снимают шкуру, мясо перекручивают через мясорубку, добавляют чеснок, специи, потом обратно засовывают в шкуру, зашивают и варят. О том, насколько это вкусно, свидетельствовало то, что мы пальчики облизывали. Наши животы стали пухнуть. Пришлось даже приспустить ремни на брюках.
Чтобы отметить приезд нам принесли вино из кишмиша (сухого винограда) и «шер хол» — укрепленная водка (70-ти градусная!) с добавлением шафрана и поэтому зеленого цвета. Эти спиртные изделия также приготовлены по рецептам бухарских евреев.
После обильного ужина нас повели по дому и стали показывать достопримечательности. Сам хозяин Олим Гулямов — сундучник, то есть мастер, изготовляющий особые бухарские сундуки по заказу. Он показал нам несколько своих работ, которые делал для невест. «В них обычно складывается приданное», — сказал он нам. Его супруга и дочери — золотошвеи — вышивают золотыми нитками узоры на халатах из парчи. Это весьма дорогая и ценная одежда, которую когда-то носили богатые и влиятельные люди — вельможи, купцы. Сейчас их надевают женихи и невесты.
Мы просмотрели двор, комнаты, кухню. Нам показали сохранившиеся до наших дней кувшины, женские украшения, книги. «Это настоящие раритеты!» — поразился Руслан.
«Все это перешло нам от наших родителей, а те получили от своих родителей», — сказал нам Олим-ака. С его слов, у бухарцев есть традиция ничего не выкидывать и всегда чтить память предков. Все что связано с ними — ценно. Даже сохранились кое-какие вещи из древней одежды, например, нам продемонстрировали «лячак» — белую марлю, которую женщины завязывали от горла до затылка, чтобы покрыть грудь, а на голову надевали «культа кичак» — тюбетейку с хвостиком.
После прогулки по дому нас опять пригласили к столу. К нашему ужасу нас ожидала новая порция блюд. «Но мы сыты!» — взмолились мы, хлопая каждый по своему пузу, который звенел как барабан. Но хозяева настаивали и нам пришлось сквозь силу съесть понемногу «пиеба» — супчик с курагой (сушенным абрикосом) и рисом, «гипо» — блюдо из барана (требуху перекручивают через мясорубку, добавляют туда рис, морковь, горох, специи, все это шьют в мешочки из желудка и варят). М-м, все это вкусно, но перед сном есть в таком количестве…
Мы еле доползли до гостиницы и сразу же уснули. Первый день в Бухаре оказался сложным для нашего организма (точнее, желудков).

ЗДРАВСТВУЙ, БЛАГОРОДНАЯ БУХАРА!

Что такое «Бухара», почему город назвали именно так? Академик Бартгольд говорил, что «Бухоро» — производное от санскрита «Вихоро», что означает «город монастырей». Возможно, это связано с тем, что в древности здесь размещалось множество буддийских храмов, которые были затем разрушены арабами, насаждавшими ислам, а потом и самим ужасным Чингизханом, о котором бухарцы до сих пор не могут говорить без содрогания.
Когда люди говорили об этом городе, то всегда добавляли приставку «Благородная». Вспомните книгу «Повесть о Ходже Насреддине», там герой обращается к народу со словами: «Здравствуйте, жители благородной Бухары!» Вначале я считал это обычным литературным оборотом, а потом узнал, что это официальный статус. Всего на Востоке лишь семь городов имели титул «благородной», это — Мекка, Медина, Багдад, Иерусалим, Мазари-Шариф, Каир и Бухара. Таким образом, Бухара была не просто городом, это был своеобразный региональный центр, который внес свою лепту в истории восточной цивилизации. Стоит сказать, что к 1917 году здесь было 186 медресе и в Бухару приезжали учиться с многих стран Азии. Фактически, за Благородной Бухарой был закреплен символ центра религии и духовности.
Говорят, что вождь мирового пролетариата и председатель советского правительства РСФСР Владимир Ленин не имел никаких правительственных наград. Это не совсем правда. Он был награжден в 1922 году Орденом Красного знамени Бухарской Советской Народной Республики. А поскольку Бухара в тот период была самостоятельным государством (даже не входила в состав Туркестана), то награда считалась иностранной. В годы Советской власти Узбекистан гордился этим историческим фактом, но сейчас власти об этом тщательно скрывают, не желая «марать» себя с советско-имперским режимом. Среди узбекских ученых часто поднимаются вопросы о возвращении культурных ценностей, якобы, вывезенных из республики в те года. Я сам знаю несколько таких фактов, поскольку мне как-то попадали подобные документы. Что касается бухарской сокровищницы, вывезенной Красной Армии из ограбленного ею города в 1920 году, то об этом ходят только слухи. Ни исторических, ни фактических документов этого нигде обнаружить не удалось. Сам Рустам-ака признался, что таких статей в прессе он насчитал не менее пятисот и эта тема уже порядком надоела бухарцам. Зато доподлинно известно, что Председатель Совнаркома Узбекистана Файзулла Ходжаев подарил Коммунистической партии РСФСР, то есть ВКП (б), более 1 млн. золотых монет. Среди них были «сатеры» — 40-граммовые монеты из чистого золота времен Александра Македонского. Три штуки были в коллекции Эмира Бухарского Олимхана (а он являлся страстным коллекционером древности), и монеты, которым насчитывалось более 2300 лет, были переплавлены.
Приехав сюда, я понял, что Бухара по-особому воздействует на романтиков, людей ищущих духовные начала. Сама история, сам народ, все, что есть здесь, окружены какой-то особой аурой, притягательной для путешественников, искателей приключений, творческих личностей. Теперь мне стали ясны многие произведения отца, которые он написал под общей тематикой «Бухарские газели» (но никогда и негде так и не опубликованных). Видимо, на него так действовал этот сказочный город. Да и сами судите, что двигало человека, от души сотворившего следующие строки:

Я знаю, как дышит алый тюльпан,
Как нежен его лепесток.
Я знаю, что хочет несносный Арслан,
Что большее в жизни он смог.

Я знаю, где летает дивный Семург,
Где прячет кувшин Аладдин.
Я знаю извечный тот адовой круг,
И знаю его я один.

Я знаю, что шепчет ветер листве,
А берегу шумный прибой.
Я знаю, что скажешь ты вечером мне,
И что будет завтра со мной.

Я многое знаю — морское где дно,
И что есть под домом твоим.
Но, право, не знаю лишь только одно,
Насколько тобою любим!

Какой-то восточный романтизм особой мелодией так и звучат в этих словах. А вот еще одно произведение, навеянное бухарскими «ветрами»:

Мужчина — женщине:
Какая ты краса!
Я подарю тебе и звезды, небеса.
Она ответила:
Не можешь это ты,
Ведь не подарил земные мне цветы.

Мой отец всю свою жизнь пронес любовь к городу, где он родился и где провел свое детство и юность. Об этом можно судить и по следующим строкам, которые я обнаружил среди бумаг:

Кругом огни, огни золотые
И звезды-светлячки в далекой синеве.
Мой город милый и сыны твои мы,
Тебя мы любим, как никто и нигде.

Не знаю, что мне больше тут дороже,
Твой древний Арк иль минарет Кальян.
От запахов твоих я становлюсь влюбленным,
От глаз любимой становлюсь я пьян.
И небо надо мною сине-сине,
Глаза же твои еще синей.
Но оба мне вы равны-дороги,
И может быть мне небо чуточку милей.

Нужно родиться на Востоке, чтобы думать по-особому. Но нужно быть бухарцем, чтобы писать романтично, в особом стиле. Во всяком случае, это не передается генетически, я, например, таких способностей от отца не получил. Их можно «заработать», прожив в этом сказочном городе.
Но начнем повествование о городе. Бухара делиться на две части — старый город и новый. Исторические памятники здесь как бы находятся на одном месте, в то время как в Самарканде такие объекты как бы в отдельности друг от друга. Но в Бухаре запах старины особенно ярко выражен. Это можно почувствовать, пройдя по улочкам, поговорив с людьми. Здесь все идет медленно, неторопливо. Восток не любит суеты. Вообще, все прекрасное здесь всегда творилось не спеша.
Но новая часть не особенно впечатляет. Большинство домов — советской планировки. Это панельные дома без особых украшений и стиля, просто коробки. Бухарцы не умеют и не хотят жить в секциях, это их угнетает. «Мы мечтаем о земле», — признавались мне знакомые, которые жили в квартирах. Только на своей земле они чувствуют себя свободными и счастливыми.
Конечно, есть и красивые современные дома. В частности, это четырехзвездный отель «Бухоро-Палас», здание областного хокимията (администрации). Сейчас также возводятся спортивные комплексы, магазины, в которых уже есть особый восточный стиль, что делает их привлекательными.
Городским транспортом здесь являются автобусы, троллейбусы и автомобили. Иногда можно встретить арбу, только с современными автомобильными колесами. В городе принята трехязычная речь — таджикская, узбекская и русская. Причем бухарцы свободно владеют ими и при беседе сами не замечают, как переходят с одного языка на другой, а потом на третий. Но общепринятым является все-таки таджикский. Говорят, что в 20-х годах, чтобы оставить Бухару и Самарканд за Узбекистаном, многих таджиков переписывали как узбеков. Те, кто не желал этого, теряли работу, не могли нормально устроиться. Но это уже давняя история.
В Бухаре много базаров. Там вы найдете все, что производится на Востоке. Есть много и импортируемых товаров. При покупке продуктов питания смотрите на срок годности. Здесь на эти условности не смотрят и могут всучить шоколадные конфеты, срок которых истек в 1996 году. Опасайтесь колбасных изделий — они некачественные. Зато сувениров, золотошвейных халатов, посуды, обуви, всякой всячины — море. Торгуйтесь, ибо на Востоке любят торговаться. А бухарцы — тем более.
Бухарцы — отличные кулинары. В этом мы убедились в первый же день прибытия в город. Но в последующие дни нас кормили другими, непохожими друг на друга блюдами. Я успел записать лишь часть из них. Например, мы ели «панир» — брынзу, которую готовят так: в требухе держат козье молоко до тех пор, пока она не превратиться в твердую массу. По утрам нам подавали «шер-чой» — молочный чай (молоко с корнями мяты и грецким орехом) или «каймок-чой» — разведенный чай со сметаной.
Блюдо «халиса» — это отруби, которые варятся целую ночь. «Кочи» — муку кладут в кипящую воду, затем мешают до такой степени, пока она не превратиться в кашу, заливают ее в ляган (металлическое блюдо), сверхукладут топленное масло. «Аттола» — мучной кисель с яйцом (обычно дают женщинам после родов, чтобы у нее было молоко и кишечник хорошо работал). «Оши-софи» — диетический плов. «Угро» — суп-лапша. «Фирин» — молочный кисель. «Шир-бринч» — молоко с рисом. «Фатыр» — слоенная лепешка: если готовится в тандыре — то называется «патыр», если обжаривается — то «катлама». «Чакка» — сцеживают молоко, кладут пряности (анис, укроп).
Мне также понравился мешочный плов по рецепту бухарских евреев. Называется «бахши». Берется куриное мясо, много укропа, куриные гребешки, рис, варят в мешке из ситца. Получается плов зеленого цвета. Еще — лепешка «ноки-токи» — тонкая, похожая на сухарик, печется на горячих камнях. Есть еще одно рыбье блюдо, но его название я запамятовал, зато знаю рецепт: рыба жариться до хрустящего состояния, добавляют чеснок с зеленью, и все замачивается в рассоле.
В Бухаре и свадьбы особенные. Там жениха, одетого как принц, ведут вечером к невесте под факелы. Это очень красивое зрелище, называемое «Домот бари». О том, что суженный идет, невеста узнает по звукам карная (длинной трубы) и сурная (что-то вроде кларнета). Друзья жениха кричат (извините, но это в русской транскрипции нехорошее слово): «Хуй бали!» и зажигают костер. Жених обязан поднять невесту и с ней пройтись вокруг костра (а в некоторых регионах обычай требует даже перепрыгнуть через него, и вот невезуха для жениха, если невеста толще его самого!).
Затем молодоженов заводят в угол, где для них готовится «чемылдын» — занавес. Что там делают новобрачные, надеюсь, вам объяснять не надо. Но на утро невеста должна показать старухам, которые всю ночь сидят во дворе и беседуют (наверное, вспоминают свою молодость и свой «чемылдын»), белый платок с кровью, мол, она вышла замуж девственницей. Восток — дело тонкое, очень тонкое…
Можно было перечислять и другие стороны жизни бухарцев. Ох, в Бухаре много есть интересного, но всего не перечислишь…

САМАНИДЫ — ОСНОВАТЕЛИ ДРЕВНЕЙ ИМПЕРИИ

Утром 10 ноября мы начали свой поход в город. Было тепло — около 15 градусов по Цельсия, что, впрочем, для бухарцев считается холодной погодой, но для нас, живущих в более северных координатах и привыкших к «морозам», достаточно было накинуть только куртки. Поскольку мы проживали недалеко от самой первой достопримечательности Бухары — мавзолея Саманидов, то первым делом решили осмотреть сначала ее. Мой друг Руслан предложил пройтись пешком, мол, так интереснее, да и после плотного завтрака необходима небольшая физическая нагрузка. Но Рустам-ака заметил, что в этот день нам придется много двигать ножками, еще успеете скинуть лишние килограммы, устанете, и поэтому не стоит отказываться от транспорта, к тому же он уже заказал для нас автомашину. Пререкаться с гидом № 1 мы не стали, и вскоре поехали к мавзолею на удобной «Тико». «В Бухаре все дороги, за некоторым исключением, односторонние, — просветил нас он по ходу движения относительно особенностей городских транспортных магистралей, — и если вы захотите вернуться в прежнюю точку отбытия, то вам придется объехать практически весь город. Кстати, горе тому, кто имеет собственный автомобиль, так как бензина здесь сжигается во много раз больше, чем, скажем, в Ташкенте», — при этом Рустам Садыкович глубоко вздохнул, наверное, действительно жалел бедолаг-автолюбителей. В его правоте мы вскоре сами убедились, когда делали значительные круги на «колесах» из пункта «А» в пункт «Б», хотя можно было пройти это расстояние пешком за три минуты.
Через несколько минут мы уже были возле парка Саманидов. Раньше это был парк культуры и отдыха имени Сергея Кирова (помните такого большевика, который погиб в 30-х годах при загадочных обстоятельствах?), и поэтому вся планировка территории явно советского образца, которая ну никак не вписывалась с древним сооружением, более того, она отталкивала. Видимо, бухарцам придется немало потрудиться, чтобы перепланировать территорию и вернуть ей дух историзма. Но с другой стороны, не стоит возвращать сюда старые объекты, которые были снесены к 1930 году — могилы. Ведь раньше здесь было кладбище. Нужно сказать, что сам Чингизхан не решился сносить это кладбище, хотя, когда вошел в город, он не оставил здесь камня на камне. Но это сделала Советская власть. Скажите, разве не извращение — строить парк для развлечения на том месте, где в течение тысячи лет были похоронены люди? Устраивать веселье там, где должен царствовать покой и уединение — это чем не кощунство?
Но сейчас люди уже не воспринимают это место как кладбище, ибо выросло не одно поколение, которое ходило сюда по праздникам и в будние дни, в их понятии это просто парк, обычная территория, где расположены кинотеатр, туалет, протянуты аллеи, посажены деревья и кустарники, продаются сувениры. Но уважение к святым местам здесь сохранилось. Бухарцы с особым вниманием относятся к мавзолею Саманидов, как особой исторической реликвии и как национальной гордости. Кстати, этот объект находится под охраной ЮНЕСКО. Все путеводители и рекламные брошюры рекомендуют начинать осмотр города именно с гробницы Саманидов. Нужно заметить, что это самый древний памятник археологии, истории и архитектуры не только Узбекистана, но и всей Центральной Азии.
Постройка поражает своей архитектурой. Это центрическое здание размером 10 на 10 метров, имеет 40 оконных проемов, один большой купол посередине и четыре маленьких — по бокам. Есть четыре входа с каждой стороны. Но самое поразительное в мавзолее — это орнамент. В течение дня от изменения солнечных лучей орнамент меняет свою окраску и конфигурацию. Такое ощущение, что это плетенка, словно стены плели как корзину. Имеется три эффекта от зрительного восприятия и все зависит от того, в какое время суток вы разглядываете здание. Мне казалось, что мавзолей отстругали из бревен, но, подойдя поближе, я увидел, что это он возведен из жженого кирпича. «Легенды гласят, что при строительстве усыпальницы использовался раствор, куда кроме алебастра и песка добавляли верблюжье молоко и белки куриных яиц, — пояснил Рустам-ака. — Этот кирпич называется «гишт», и он укладывался по-особому. Если обратите внимание, то увидите, что стены имеют восемнадцать различных кладок, среди которых плашмя, вертикально, под углом… Толщина стен — 1,8 метра».
— В Самарканде все купола имеют голубую окраску, — сказал я. — Но в Бухаре такой традиции, судя по тому, что купола здесь такой же коричневой окраски, как и стены, не существовало?
— В период Саманидов цветная глазурь не использовалась, — пояснил наш сопровождающий. — Цветная полива куполов пошла с XII века.
— А это что такое? — спросили мы, указывая на белый порошок, выступавший из кладки.
— Эх, — вздохнул Рустам Садыкович. — Это соли. Дело в том, что грунтовые воды очень близко залегают к поверхности земли, и соли проедают все, что возведено здесь. Это страшная беда не только для исторических памятников, но и современных сооружений. Даже бетонные полы порой вспучиваются от солей, а во многих домах приходится ежегодно штукатурить стены, чтобы снять солевой налет.
Знаете, почему в Бухаре не хоронят в земле? Потому что здесь глинистая земля, труп не разлагается и грунтовыми водами останки выдавливаются наружу. Поэтому в этой части Узбекистана сначала откапывают могилу глубиной полметра, не больше, затем строят стенку, которая возвышается над поверхностью на полтора метра — это «сагона». Поэтому возле мавзолея Саманидов до 1930 года было много таких «домов», где покоились останки многих знаменитых людей государства и города. Это место считалось святым, сюда приходили паломники из многих государств Среднего и Ближнего Востока. Они ставили «чирок» — лампу и всю ночь молились возле мавзолея Саманидов. В те времена ходила легенда, что Эмир Исмоил жив и помогает всем, кто нуждается в его поддержке. «В народе говорят, что если сюда прийти, пройтись вокруг мавзолея три раза, то желание, которое загадаешь в этот момент, обязательно исполниться», — сказал Рустам-ака.
Потом Эмира Исмоила возвели в ранг святых. Кстати, этот мавзолей восстанавливал Усто (мастер) Ширин Мурадов, автор комплекса «куранты», который находится в центре Ташкента, он же строил здание Ташкентского педагогического института имени Низами и театр имени Алишера Навои (его строили при помощи японских военнопленных).
Кстати, мавзолей, который за много столетий врос в землю на 1/3 своей высоты, построен на основе сложных математических вычислений. «Не зная геометрии нельзя было построить такой памятник», — добавил наш гид. — Он был возведен 1100 лет назад. Его приказал построить Эмир Исмаил, основатель государства Саманидов. В десятом столетии это государство включало в себя территории современного Узбекистана, Таджикистана, части Туркменистана, северного Ирана и Афганистана. Сначала столица была в Самарканде, но затем Эмир Исмаил перенес ее в Бухару».
Хотелось бы отметить одну особенность в увековечивании династии Саманидов: если в Узбекистане о ней остался только этот бухарский мавзолей и практически больше ничего, то в Душанбе — столице Таджикистана — на площади Саманидов Эмиру Исмаилу в годы независимости построен огромный архитектурный комплекс, в центре которого стоит сам основатель государства, держащий царский символ из чистого золота (боже, даже трудно сказать, сколько десятков килограммов этого презренного желтого металла ушло на его отливку). Кроме того, в Таджикистане отмечали праздник, посвященный тысячелетию Саманидов, тогда как Ташкент холодно отнесся к нему. Некоторые сведущие люди пояснили мне, что это связано с национальностью Эмира Исмаила — он был персом, то есть таджикоязычным, тогда как в Узбекистане стремятся возвеличить предков, которые говорили бы на тюркском наречии. Правда, это не всегда удается, ведь в те времена основным государственным языком был фарси, и тюркский практически не использовался. Лишь в последующие столетия великий литератор Алишер Навои показал великолепие и возможности узбекского языка.
«В историю Средневекового Востока Эмир Исмаил вошел тем, что он сумел остановить все войны, которые шли в Средней Азии, освободил народы региона от арабских захватчиков, — продолжал рассказывать Рустам Садыкович. — Хочу заметить, что арабы были жестокими агрессорами, они огнем и мечом прошлись по стране, насаждая ислам. Это были трудные и страшные времена. Наши предки тогда не хотели принимать ислам, так как были приверженцами зороастризма и буддизма.
— Почему это мавзолей Саманидов, а не лично гробница Эмира Исмаила: — задал вопрос Руслан. — Например, в Самарканде есть «Гур-Эмир» — личная могила Тамерлана. Разве Исмоил был недостоин такого?
— В «Гур-Эмире» кроме Амира Темура похоронены и другие люди, — заметил Рустам-ака. — Что касается мавзолея Саманидов, то в 10 веке Эмир Исмаил приказал построить усыпальницу на месте могилы отца, а затем, много лет спустя, его самого похоронили здесь. А затем сюда положили и его сына. В эпоху советской власти, когда шло разрушение памятников на территории мавзолея, то верхние надгробии отца и сына Исмоила не сохранились. Но мавзолей советские ученые решили вскрыть тем же способом, как и в 1941 году могилу Амира Темура. Археолог Шишкин, сделавший это, нашел останки Эмира Исмоила, его родителя и сына. Значит, история о родовой усыпальнице была правдивой.
Да, — добавил гид, — в период СССР мавзолей был закрыт, в после приобретения Узбекистаном независимости вход внутрь открыли.
Мы заметили, что Рустам-ака явно не был доволен этим. По его мнению, люди массами ходили по надгробиям, причем не столько с религиозно-духовной целью, сколько просто поглазеть, поплевать на пол, погрызть семечки. У него складывалось впечатление, что зеваки как бы топтали память великих предков. Кстати, раньше вход украшали резные двери из карагача, но за многие столетия они сгнили и их заменили металлическими решетками. Я подошел поближе, чтобы пощупать памятник и воочию убедиться в его существовании, и тут заметил надписи, нацарапанные на кирпичах: «Здесь был Рахмат… Дильноза… Олим… Жура». Это следы нашего бескультурья, или, если так можно сказать, «культурного слоя» ХХ века. Не думаю, что современники Эмира Исмоила в те, казалось бы «темные» средневековые периоды могли бы кощунствовать на таких святых местах.
В этом контексте было бы интересным узнать, что период Саманидов — это время расцвета экономики, культуры и духовного начала. Многие историки называют его еще «мусульманским Ренессансом». При Эмире Исмаиле жили и творили такие великие мыслители как философ и врачеватель Ибн Сино (на Западе он известен как Авиценна), Абдуло Рудаки — основатель персидско-таджикской литературы, Аль Беруни — астроном и математик (он за 500 лет до Коперника говорил о вращении Земли вокруг Солнца). Да, нужно упомянуть и известный многим народам поэт-бунтарь Омар Хайям, который два года прожил в Бухаре. Конечно, уже то, что такие личности бывали здесь, свидетельствует о величии города. Поэтому в средние века сюда стекались многие ученые, например, известный автор хадисов Имам Аль-Бухарий (который затем переехал в Самарканд), основатель суфизма Бахаутдин Накшбанди.
— Эта территория была окружена крепостной стеной, — продолжал Рустам-ака. — Она была возведена еще в XVI веке. Но время не пожалела ее, вы видите руины. Хочу отметить, что стена была построена значительно позже смерти Эмира Исмоила, поскольку сам владыка Бухары был против таких укреплений. Он говорил: «Пока я жив, я и есть ваша крепость» — насколько он был уверен в своей мощи.
Стена была в сотне метров от мавзолея Саманидов, и мы решили взглянуть на нее. Действительно, ничто не может быть сильнее времени, подумал я, рассматривая то, что когда-то надежно защищало город. Надежно ли? Ведь армия Чингисхана точно и беспрекословно выполняла наказ своего вождя: «Там, где пройду я, города должны сравняться с землей!» Мне трудно понять такие дикие устремления, наверное, нужно родиться в те времена, чтобы стали ясны мотивы и мировоззрения людей той далекой эпохи. Но все равно, какой смысл в этом? Когда Чингисхан наступал в Среднюю Азию, то страна была страшно напугана, поскольку о бесчинствах и беспощадности его армии шли жуткие истории. Когда пал Самарканд, то руководители Бухары решили, мол, Самарканд был уничтожен лишь потому, что оказал сопротивление и этим разозлил монголо-татар. Кстати, после этого Самарканд был отстроен в другом месте — ниже местечка Афросиаба — территории, где он раньше располагался (видимо, люди не хотели жить там, где их постигла ужасная участь), и сейчас там ведутся археологические раскопки. «Поэтому мы откроем двери и пускай Чингизхан пройдет через город туда, куда он хочет, — решили они, так и не поняв, что обрекают себя на страшную и мучительную смерть. Чингизхан действительно прошел, но после Бухара много столетий поднималась из руин, а выжившие каким-то чудом передавали свою ненависть врагу своим потомкам и проклиная завоевателей до десятого колена.
Думается, что о Чингисхане никакой народ (кроме монгольского, который в настоящее время возвел его в ранг «великого») не оставил доброй памяти. Ни в Китае, ни в Центральной Азии, ни на Руси о нем не говорили без содрогания и ненависти. Амир Темур, глава Самарканда, который сам являлся потомком Великих Моголов, через много десятилетий нанес сокрушительный удар Тохтамышу — князю Белой Орды, и этим самым ослабил татарское ханство и остановил дальнейшее продвижение монголов на Запад. Хотя о Тамерлане, нынешнем символе государственности независимого Узбекистана, тоже нет добрых воспоминаний. Один экскурсовод мне рассказывал, что из Грузии в Самарканд специально приезжали люди, чтобы плюнуть на могилу человека, практически уничтожившего пол-Кавказа.
Странные извороты истории. Почему современные государства, стремящиеся избавиться от социалистического прошлого и построить справедливое и правовое общество, между тем возвеличивают людей, которые ничего кроме страданий и боли не принесли не только своему народу, но и другим. «Вся сила — в справедливости!» — так написано на монументе Сохибкирану в Ташкенте, но эти изречения вряд ли поймут жители Кавказа, Турции, Ирана, куда совершал свои завоевательные походы эта «историческая личность»… Я понимаю, когда близкие соседи — таджики, казахи, туркмены и кыргызы смотрят на нас с подозрением, ибо узбекский символ — Амир Темур как бы напоминает им, мол, я еще здесь, я еще приду к вам! «Когда ваше государство минирует еще не делимитированную границу (на которой подрываются не боевики, а мирные пастухи и земледельцы), вводит визовой режим (что усложняет приграничную торговлю и переток трудовой силы), ужесточает политику в отношении гостей из Таджикистана, Кыргызстана (в частности, регистрация), то они имеют на то моральное право», — как-то сказал мне один из журналистов из Европы. Мне нечего было возразить.

У ПОДНОЖЬЯ ВЕЛИКОГО

От мавзолея Саманидов мы на машине приехали к старой части города. Далее нам следовало идти пешком, чтобы увидеть красоту древних кварталов. Нужно отметить, что до начала завоевания Россией Средней Азии, в Бухаре насчитывалось 360 кварталов. Фактически, кварталы — это территориально-кастовая градация жителей, причем по узкой трудовой и производственной специализации. В Средневековой Европе подобные типы быта и жизни назывались цеховыми гильдиями. Так, в одном квартале жили и работали сундучники, в другом — гончарщики, в третьем — портные, в четвертом — менялы, в пятом — оружейники, в шестом — седельщики (которые делали седла для верховой езды на лошадях), в седьмом — арбакеши (возницы). Были также кварталы «мурдашэён» — обмывальщиков мертвецов, кварталы гадальщиков и знахарей и многих других занятных сословий. Причем в каждом квартале была своя мечеть, и всего их в Бухаре тоже насчитывалось 360 специализированных мечетей.
— Были ли в Бухаре в те времена деления по этническому признаку? — спросил Руслан.
— В Бухаре на национальный признак человека тогда мало смотрели, — ответил Рустам Садыкович. — Ведь люди знали многие восточные языки, культура, традиции и быт народов Средней Азии часто были схожи и причин для трений не существовало. Но некоторая национальная дискриминация была, например, в отношении евреев. Конечно, антисемитизм здесь не был так развит, как, скажем, в России или на Украине, но бухарским евреям тоже иногда было не сладко. Например, они ограничивались в возможности занимать те или иные государственные посты, могли заниматься только узко определенным ремеслом и ничем другим, перед домом обязаны были вешать грязные тряпки, мол, символизируя, что здесь живут евреи. Такое моральное давление и унижение, естественно, никогда не нравилось.
Сначала мы хотели посмотреть Арк — резиденция всех бухарских эмиров, но Рустам-ака предложил нам начать с религиозных памятников. Так мы очутились возле «Пои Колон» — «подножья Великого», огромного архитектурного ансамбля, состоящего из нескольких величественных сооружений. Основной из них — Минарет, построенного в начале XII века. Это огромная башня из жженого кирпича имеет высоту в 47 метров, а ее фундамент уходит в землю на 10 метров. Архитектором «Пои Колона» (в русскоязычной транскрипции — «Кальян») был Усто Бако. Со слов Рустама, Минарет строился для призыва бухарцев на молитву, а затем служил в качестве маяка для многих караванов. Отсюда также наблюдали за продвижением неприятеля, появлявшегося из ближайших окрестностей.
— Минарет имеет 12 орнаментных поясов, 16 арочных проемов, а сверху украшен сталактитами, — рассказывал Рустам Садыкович. — В соседнем здании — мечети «Мир-Араб» в одном из куполов зияло отверстие. Современные реставраторы не поняли ее значение и замуровали, а ведь древние архитекторы не спроста ее сделали. Ведь под куполом нагнетался холодный воздух, который нагревался от стен купола и таким образом формировалась своеобразная линза. Через нее можно было детально увидеть орнаменты рядом стоящего Минарета.
Я смотрел на это чудо Востока и в память мне лезли строки, написанные отцом в далекие 40-50-е года:

Я брожу — и улицы страницы
Открывают мне седую старь,
Саманидов древнюю гробницу
И мечети древнюю алтарь.

Саади писал и сам он верил,
Что способен даже наяву
Лишь за родинку какой-то пери
Отдать Самарканд и Бухару.

Просто он не знал той чудной сказки,
Что услышал я у стен твоих.
Бухара без слизи и без маски,
В дымной пенке улочек кривых.

Мне не нужен ни белых искр иней
И тычинок рыжих желтизну.
Я за купола мечетей синих
Отдал бы всю шахскую казну.

Где? Когда? И руки чьи творили?
Кто создал такие чудеса?
Купола не небом же синили,
Голубили куполами небеса.

Я стою у ног Кальяна как мальчишка,
Будто взял впервые я букварь.
Бухара — истории ты книжка,
Бухара — ты молодая старь!

И вот я стоял также, как когда-то мой отец — босоногий мальчишка, и с восхищением смотрел на то, что сделали мои далекие предки, воздвигнув памятник истории и величия моего народа. Такие чувства порой трудно передать. Наверное, нужно каждому побыть там и задуматься о времени, о себе, о жизни. Говорят, Минарет на подсознательном уровне (как бы от бога) помогает людям находить решения в сложных ситуациях. Думаю, в этом есть зерно правды.
— К XV веку здесь образовался архитектурный ансамбль, — посвятил нас в историю объекта наш гид. — Самая первая мечеть «Колон» была построена еще в XII веке, но Чингизхан снес ее. Через три века бухарцы восстановили ее и теперь это самый крупный культовый объект. Здесь в одно время могли молиться около 10 тысяч человек. Сейчас это соборная мечеть города, здесь молятся по пятницам и по праздникам.
Время также не пощадило этот ценный памятник истории. Не меньше он пострадал и при Советской власти, когда здесь открыли склад обувной фабрики. Правда, в 70-80-е годы проводилась реставрация, но нельзя сказать, что она была успешной. По свидетельству многих, это был поверхностный, можно сказать, косметический, а не серьезный ремонт. Лишь к 1997 году все восстановительные работы были завершены: именно тогда Бухара праздновала 2500-летие. Мы, заплатив за вход, зашли внутрь и осмотрели помещение.
Нужно признаться, его размеры нас поразили. Казалось удивительным, что здесь могло поместиться уйма народа. И, видимо, поэтому для Эмира Бухарского был отстроен отдельный павильон — «Ротонда», в которой он бы не сливался с толпой. Я взошел по ступенькам туда и почувствовал какой-то особый прилив сил. Наверное, на меня так подействовала мечеть, дух, царящий здесь. Кстати, глава государства здесь редко молился — у него была своя дворцовая мечеть. Но по особым дням он здесь появлялся и как бухарец совершал религиозные обряды наряду с простыми смертными.
— Почему здесь пятиконечные звезды? — спросили мы у гида, показав на изображения на вымощенной плиткой поверхности. — Это пентаграмма — символ обороны, защиты. Значит, и на Востоке увлекались такими знаками?
— Нет, здесь имеется другой смысл, не связанный с символикой Запада, — мотнул головой Рустам-ака. — Пять конечностей — это пять заповедей мусульманина, а именно:
— Аллах един и Мухаммед его пророк на Земле;
— мусульманин должен хотя бы раз в жизни совершить хадж в Мекку;
— давать милостыню нищим и малоимущим;
— пять раз в день молиться;
— соблюдать все посты (например, «ураза»).
В исламе запрещены изображения людей и животных, но архитекторы хотели поразить входящих своим искусством. Поэтому они так исписали стены орнаментом и мозаикой, что достигли своего результата. На стенах также золотой росписью даны слова из священной книги мусульман — Корана. Но их читать мы не могли — все написано арабской вязью. Более того, нас поразила особая акустика. С «мимбара» (трибуны) молитва равномерно слышалась не только в помещении мечети, но и за ее пределами. Мы стали считать купола и, когда их число зашло за сотню, Рустам Садыкович остановил нас, сказав, что это долгое занятие, лучше он сразу скажет нам их число: 288 куполов на 208 колонах. М-да, строители тогда были то, что надо! Мы заметили разницу между старой отделкой и реставрированной: старая кладка прямо выступала из стен, тогда как новая была просто замазана цементом и разрисована краской «под кирпич».
Выходя из мечети «Колон» я обратил внимание, что входные двери явно новые. «Правильно, — сказал гид. — Ведь старые давно сгнили, пришлось ставить новые. А вот дверные кольца — старинные, им около сотни лет». Я почему-то вспомнил историю, которую рассказал мне родственник много лет назад. События имели место в середине 80-х годов прошлого века. Как-то один иностранец приехал в Бухару по туристической визе, а затем попросил таксиста доставить его к одной из одиннадцати ворот города — «Углон-дарваза». Таксисту он дал наказ оставить его одного и явиться обратно сюда через час, но бухарец проявил бдительность. Ему показалось подозрительным, что иностранец хочет остаться один возле ворот в поздний вечер (впрочем, тогда к зарубежным гостям всегда относились с подозрением, но на этот раз такой подход оказался оправданным). И он подглядел, что турист стал спиливать дверные кольца, каждый из которых весом около килограмма. Таксист вызвал милицию, и та задержала грабителя. При допросе он признался, что в старинных книгах прочитал, мол, кольца эти сделаны из чистого золота. Наши милиционеры не поверили, так как ручка была латунная, но на крайний случай отдали конфискованное на анализ. И вскоре были удивлены, когда экспертиза подтвердила правильность слов иностранца: кольца действительно оказались золотыми внутри, а наружный корпус был сделан из латуни. «Раньше в Бухаре было много золота и по сравнению с редкими металлами, к какой относилась латунь, не считались такой дорогой, — говорил мой родственник Халим Гулямов, прозванный в родне «мастер на все руки». — Вспомни, что бухарское золото — красного цвета — и практически повсеместно применялось в металлообработке. Зато латунь импортировалась из других государств, и поэтому ценилась выше. В средние века кольца делали из редкой латуни с красивой резьбой, а внутрь заливали относительно «дешевое» золото. Но об этом бухарские мастера скрывали много столетий, а после революции об этом вообще забыли». Иностранца депортировали из СССР, а вот правительство Узбекистана распорядилось заменить кольца во всех древних воротах города.
Третий объект «Пои Колон» — это медресе «Мир Араб» (что означает «князь-араб»), воздвигнутый XV веке. Первый камень заложили по приказу Шейха Абдуллы Йеменского, который прибыл в Бухару по приглашению эмира из династии Шейбанихидов. Тот был почитателем этого мудрого и просвещенного человека и к его приезду преподнес ему богатые дары. Шейх Абдулла отказался их принять, и вместо этого попросил на эти деньги лучше построить медресе, где бухарцы могли бы набирать мудростей, познавать основы мироздания и чтить Аллаха. В последствии это медресе получило его имя. В первые годы Советской власти он был закрыт, но в 1947 году по указу Иосифа Сталина он стал действовать. Причем это было единственное учебное заведение, где готовились работники культа для Средней Азии и Казахстана. Получив среднее духовное образование, выпускники могли продолжить учебу уже в высших теологических университетах Востока, например, в Каире. Сейчас такое образование можно получить в Ташкентском исламском университете.
К сожалению, туда нас не пустили, потому что там шли занятия. Впрочем, нам хватило и созерцания самого медресе «Мир Араб». Как нам рассказал Рустам-ака, здесь есть зал-аудитория для учебы, также мечеть, где студенты молятся, а также «Гур хона» (могила святого), ведь Шейх Абдулла Йеменский похоронен в этом медресе, и поэтому это считается священным местом. В отличие от мечети «Колон», в «Мир Арабе» сохранились ворота с XVI века, и я видел треснутую от ветра и дождя резьбу на деревянной поверхности. Я ее потрогал и почувствовал «тяжесть» веков. Интересные ощущения: притрагиваться к тому, что было создано за много лет до твоего рождения и к чему прикасалось руки тысяч и тысяч людей… Но время сделало свое дело: многометровые стены покосились и их поддерживали специально укрепленные шпалера.
Четвертый памятник, расположенный здесь, был построен совсем недавно — при Эмире Саиде Олимхане, который пришел к власти в 1910 году. Тогда была традиция, что новый правитель должен был воздвигнуть что-то общественно значимое для государства и жителей Бухары. Например, одни эмиры таковыми считали бани, другие — мечети, третьи проводили каналы. Олимхон не отличился чем-то особенным, он велел построить медресе. На мой взгляд, это серо-коричневой здание явно уступает трем другим величественным сооружениям. Хотя бухарцы с этим не согласны.
Из ансамбля «Пои Колон» по улице Нуробод мы направились к торговым пассатам (рядам и лавочкам) и только там поняли, что бухарцы были не только великими строителями и мудрецами, но и умелыми торговцами.