Дневник

Основой описания моего путешествия в джунгли Гватемалы послужили строки из дневника моего соотечественника. Эти записи были сделаны неким Андреем, который прошёл тем же маршрутом, что и я, но немногим ранее. Его заметки мне передал проводник Антонио, которому выпала честь сопровождать меня в путешествии по петенской сельве к руинам древнего города майя, известному сегодня под именем Эль Мирадор. События, произошедшие с Андреем, почти не отличались от приключившихся со мной: переход, лагерь, ночёвка, развалины, обезьяны, переход, лагерь, ночёвка…
Дневник Андрея был найден Антонио в номере гостиницы в Вашактуне. По всей видимости, мой тёзка просто забыл его по своей рассеянности под подушкой, куда он сунул его перед сном по возвращению из путешествия.

Но начиналось всё, конечно же, в аэропорту Гватемала Сити, где, глубокой ночью Андрея встречал водитель турфирмы. Он объяснил, что в Гондурас им сегодя уже не добраться — граница в это время на замке и придётся заночевать в гватемальской гостинице рядом с границей. Прибыв в отель через три часа езды по ночной горной дороге, путники оказались перед закрытой дверью, и все попытки достучаться до ночного портье ни к чему не привели. Поэтому им пришлось поселиться там, где их настойчивые призывы были услышаны. В таком номере Андрей ещё не останавливался. Его вопрос о горячей воде был то ли не понят, то ли, попросту, проигнорирован. Зато на вопрос о присутствии тараканов, был дан чёткий ответ: «Нет!». Часов в 5 утра Андрей проснулся от грохотания грузовиков и криков прохожих, наводнивших улицу, на которую выходило окно гостиничного номера. Пришлось вставать.
В семь часов утра он уже пытался перейти гватемало-гондурасовскую границу. Российский паспорт вызвал замешательство пограничника и только приход через полтора часа начальника караула, и совместные консультации представителей обеих сторон границы позволили настойчивому русскому туристу её пересечь.

Копан

19.02.

Если Тикаль — это «Нью-Йорк» майя, то Копан, конечно, «Париж». В Копане, в классический период, процветало искусство, архитектура и прочие ремёсла. Ни один из городов майя не сравнится по красоте с Копаном. Именно от майя пошла пословица: «увидеть Париж (т.е. Копан) и умереть!». Именно так и сделало в конце девятого века н.э. его население.
В Копан добираться не сложно (не считая, что за визой нужно слетать в Германию — в России нет ни посольства, ни консульства, ни представительства этой страны). Удобнее всего в Гватемала Сити взять на прокат какой-нибудь джип и — по горной дороге прямо. На полпути к Киригуа нужно свернуть направо, в сторону Гондураса. На границе немного формальностей — час-полтора (необходимо в прокате автотранспортных средств предупредить о своих планах для получения разрешения для пересечения границы автомобилем), и вот он — прекрасный Копан, увидеть который Андрей мечтал с пелёнок.
После трёхчасового пребывания в великолепном Копане, Андрею пришлось погрузиться в присланый за ним автомобиль и покинуть Гондурас, ведь его ждали джунгли Петена — самой северной провинции Гватемалы.
По дороге Андрей любовался потрясающими видами вод и яхт озера Исабаль — места отдыха гватемальской богемы, останавливался из-за пробитого колеса и для досмотра при пересечении административной границы Петена. На границе осуществляется экологический контроль. Из южных провинций в Петен нельзя ввозить фрукты — вместе с ними могут проникнуть всякие насекомые, которые наносят колоссальный урон некоторым породам деревьев, произрастающим только на севере Гвтемалы. Вот такая вот экосистема.
В Тикаль Андрей прибыл уже ночью.

Проводник. Приготовления к походу.

20.02

Он сидел за столом напротив Андрея и пил кофе с молоком. Настоящий индеец майя, казалось, что он сошёл с какой-то тикальской стелы, только одет был в современную рубашку и старые хлопковые штаны цвета полинявшего индиго. Он что-то быстро объяснял Андрею на испанском. Хотя Андрей и занимался уже год языком, но он только успевал выхватывать из монолога индейца знакомые слова: «Эль Мирадор», «Накбе», «Юкатан» и в этих местах одобрительно кивал головой. Дело в том, что гватемальский испанский довольно-таки сильно отличается от классического кастельяно. Всё же, из слов индейца, ему удалось понять, что в походе примут участие ещё несколько человек, а именно: кухарка, т.к. проводник сам не умеет готовить; впереди дорогу будут расчищать двое индейцев с мачете; позади — погонщик и его помошник Хосе с караваном мулов, которые будут везти продукты, воду и вещи проводника, поварихи, мачетеносцев, погонщика и, конечно же, рюкзак самого сеньора Андрея.

Через час, Антонио с Андреем прибыли в Вашактун, в гостиницу сестры проводника доньи Нерии. Там мачо познакомился с самой хозяйкой и ещё одним участником похода — индейцем, который должен был доставить всех на своём монстре-«Тойоте» в лагерь сборщиков смолы «чикле» (по-испански «чиклерос») — «Юкатан», где их будут поджидать погонщик Матиас и его мулы, а, в случае благополучного возвращения из похода, отвезти всех обратно в Вашактун.

Пока шли приготовления к походу и грузилиь вещи участников экспедиции в кузов «Тойоты», Андрей, с видом кабинетного исследователя и знатока культуры майя, рассматривал коллекцию керамики музея доньи Нерии. Надо сказать, что в сарайчике, действительно, были выставлены замечательные образцы культуры майя из Вашактуна и других городищ Петена. Особенно блистали вашктунские погребальные блюда с «танцорами». Это оценил даже Андрей.

Вскоре все участники экспедиции погрузились в кузов «Тойоты», кухарка Томаса села в кабину, и машина двинулась по бездорожью на север.

По пути в лагерь «Юкатан», Андрей с любопытством рассматривал деревья и ветки, нависавшие над дорогой. Заботливые спутники вовремя подставляли свои руки и отводили в сторону хлёсткие ветки, которые норовили ударить путешественника по мужественному лицу.

Часа через два «Тойота» остановилась посреди леса. Всем пришлось попрыгать на землю. Что-то пробило колесо и индейцы стали его менять. Пока они домкратили машину и подставляли под неё отпиленый кусок бревна (пришлось менять задние и передние колёса местами), Томаса показывала Андрею местные растения, при помощи плодов которых можно было достаточно долго продержаться в лесу, не умерев с голода. Лет десять назад при посещении Тикаля с тропинки сошёл семидесятилетний канадский пенсионер, приехавший посмотреть на «цивилизацию майя». Его дочь искала его после этого две недели вместе с вертолётами гватемальских спасателей. Бедняга кружил вокруг Тикаля и отошёл от него по прямой на восток километров на 15. Всё это время он питался плодами дерева чикосапоте, которыми питаются и местные обезьяны-ревуны. Сообразительный малый сделал правильный вывод, что если обезьяны это едят и, при этом, живы и здоровы, то это можно есть и человеку. По внешнему виду чикосапоте похож на киви — такой же коричневый и мохнатый, хотя более круглой формы, а на вкус очень сладкий и напоминает мёд. Но после двух недель питания только этими, хотя и вкусными дарами тропического леса, проголодавшийся канадец на вопрос «чтобы он хотел поесть?» ответил: «Яйца! Яйца! Не могу больше видеть этот чикосапоте!»

Наконец, все колёса были поставлены и, к вечеру, группа прибыла на ночлег в лагерь «Юкатан». Индейцы быстро разобрали все пожитки. Поставили палатку для сеньора Андрея и, пока Томаса стряпала ужин на костре, болтали между собой о всякой ерунде.

Ночь в лагере «Юкатан».

После того, как ровно в 18.00 птицы чачалаки своим истошным криком известили всех жителей Гватемалы о наступлении ночи, Андрей сел ужинать за один стол с индейцами. Вилок и ножей предусмотрено не было. Андрей так есть не мог — его учили хорошим манерам. Полчаса он смотрел на то, как аборигены зачерпывают тортильей рис с бобовым соусом и отправляют это в свои рты. Когда стали перевариваться стенки желудка мачо, он, сжав зубы, взял кукурузную лепёшку голыми руками и, повторяя действия окружающих, заглотил 25 лепёшек, приправленных фрихолито и рисом. Утолив голод, Андрей гордо удалился в свою палатку и уснул чутким сном путешественника. Ночью он слышал каждый звук, каждый шорох и, как рисовало ему его буйное воображение, скрежет стальных когтей ягуара, который терзал дверь палатки. В три часа ночи Андрей всё же решился выйти из палатки на двор по естественной надобности. Ночные звуки совсем не пугали — не для того он приехал в джунгли Петена, чтобы бояться. Поэтому он храбро шёл вперед, ища укромное местечко и высвечивая тёмные закоулки леса фонариком . Вдруг, он увидел прямо у себя в ногах гремучую змею, которая до этого мирно спала, свернувшись клубком, а теперь, почувствовав наступившую на неё ногу Андрея, грозно изогнулась и гремела своей погремушкой. В эту секунду мачо понял, что дальше в лес идти нет необходимости. Под ногами Андрея быстро намокала старая, кривая лиана, в которую превратилась змея, когда ночные страхи перестали владеть воображением туриста.

Переход «Юкатан» — лагерь «Леонтина».

Утро 21 февраля началось для Андрея вовсе не плохо. Когда ему надоело ворочаться без сна, он встал и, посмотрев на часы, с удивлением обнаружил, что ещё только 5 часов утра. Дома он так рано никогда не вставал. Через час уже был готов завтрак и, съев свою порцию вегетарианского цыплёнка, Андрей надел на голову пробковый шлем, купленный когда-то по случаю на птичьем рынке и вскочил на вороного мустанга по кличке «Мул». Вдруг, он (всадник)дико вскрикнул от тупой боли в паху. Испуганый мул виновато покосился на своего наездника.

-Дуро! Дуро!* — кричали индейцы, тыча в его сторону своими толстыми пальцами.

«А сами-то вы, умные, что-ли?», — обиделся Андрей.

Настоящее путешествие для настоящих мачос началось…

Впереди каравана продвигались двое индейцев-мачетерубцев, которые, изредка недобро поглядывая на плетущегося в конце Андрея, наносили удары по зелёной стене джунглей, заслонявшей путь экспедиции. Все пять часов до привала индейцы вынуждены были отмерять отрезки времени в 10 минут. Для этого они не пользовались часами, а слушали Андрея, который, с точностью до секунды, повторял никому не известную, но порядком поднадоевшую фразу: «Хочу к маме!».

По пути экспедиции то и дело попадались древние развалины и не очень древние могилки с покосившимися, наспех сколоченными крестами. Казалось, что индейцы не обращают на них никакого внимания.

— Что это? — спросил Андрей у ехавшей впереди него кухарки.

— Где?

— Да вот же, на кресты похоже.

— А, это? Это могилки.

— А чьи они будут-то? — робко поинтересовался мачо.

— Чьи, чьи. Глупых туристов, конечно. — Ответила, не поворачивая головы, кухарка.

От этих слов мачо захотелось плакать. И он втихаря зарыдал, громко шмыгая носом и размазывая накатившие скупые мужские слёзы по своему мужественному, волевому лицу.

Местные ягуары, находившиеся в 10-ти километрах от места событий, прислушивались к этим звукам, пугались и уносились прочь, поджав хвосты, т.к. не понимали, что это за рык не известного им животного сотрясет их родные джунгли.

Когда главный проводник — Антонио — в третий раз посадил выпавшего из седла Андрея на мула, он понял, что пора делать незапланированный привал посреди узкой тропинки, так и не достигнув сегодня Накбе. Да и мулы устали всё же…

Пока индейцы расчищали место для лагеря, а кухарка Томаса носила камни для очага, и разводила костёр, Андрей отправился изучать окрестности. Оказалось, что ночной лагерь расположился на берегу высохшего болотца — «агвады», поэтому погонщику Матиасу пришлось искать водопой для животных. Ближайший оказался только в часе ходьбы от лагеря. После того как Матиас отвел мулов к воде, он принялся «рамонеарить», т.е. срезать, орудуя мачете, верхушки деревьев рамон, для чего он забирался на самую макушку этих самых деревьев. А всё для того чтобы накормить тех же мулов, любителей полакомиться молодыми побегами и сладкими плодами. Плоды дерева рамон вполне съедобны и для человека, только не нужно употреблять в сыром виде косточки, которые сидят внутри и похожи на круглые жёлуди (их майя мололи в муку и пекли из неё лепёшки), так же лучше не жевать и кожуру. Самое вкусное — это внутренняя часть кожуры, богатая протеином и очень сладкая.

Андрей, тем временем, бродил по высохшей «агваде» и вдруг обнаружил какие-то кости и череп. Они напомнили ему кости человека. Тут он с ужасом понял всё: «Это не Америка! Это Африка — страна работорговцев и рабов! А повариху на самом деле зовут не «Томаса», а «Себастьян Перейра!». Руки мачо затряслись, на лбу выступила испарина, а ноги подкосились, и он чуть не рухнул на белевший на земле череп. Это и привело его в чувство. Когда его глаза почти соприкоснулись с безжизненными глазницами, он увидел, что череп намного меньше человеческого и, скорее всего, принадлежит какому-то мелкому животному, скорее всего «носухе». Подозрения Андрея к проводникам испарились, но осадок остался. По возвращению в лагерь, где уже был готов приготовленный расторопной Томасой вкусный ужин, исследователь забрался в палатку, подкрепился, достал, на всякий случай, из рюкзака перочиный ножик, зажал его в руке и приготовился нести ночную вахту, но трудности дневного перехода и усталость сморили его, заставили сомкнуть веки и заснуть.

* «Дуро» (исп.) — «жёстко»

Накбе

22.02

Переход из лагеря «чиклерос» в Накбе занял всего четыре часа. Андрей уже почти привык идти пешком и научился держаться в седле.

В обед Андрей, под приветсвенные крики рабочих из постояннодействующего здесь лагеря археологов, наконец, слез с мула на центральной площади Накбе, размял затёкшие ноги, дождался приготовленых Томасой свежих кукурузных лепёшек и, по традиции, отправился исследовать окрестности.

Накбе, так же как и Эль Мирадор, город-государство, возникший ещё в доклассическом периоде на территории сегодняшней Гватемалы. Расстояние в 18 километров между ними преодолевалось по насыпной дороге сакбе. Накбе так и переводится с языка юкатеков — «у дороги».
Накбе изобилует не раскопаными строениями и пирамидами, а так же образцами наглости кладоискателей в виде разрытых пирамид и других сооружений. В грудах камней, вывороченных из построек, можно найти черепки битой керамической посуды из обожженной глины чёрного и кирпичного цветов двухтысячелетней давности.

Некоторые строения и части фасадов в Накбе всё же вскрывались археологами. Так были обнаружены знаменитые 10-тиметровые штуковые маски на фасаде Структуры 1(главной пирамиды). Затем, когда ими вдоволь налюбовались учёные, их опять засыпали, т.к. в этом климате очень сложно всё сохранить в хорошем состоянии… без денег. Поэтому всё в Накбе и скрыто от любопытных глаз до лучших времён. Может быть, лет через 30, когда здесь будут проложены дороги и налажены поставки воды для проведения реставрационных работ мы и сможем увидеть всё величие и красоту Накбе. А пока можно только сидеть на вершине пирамиды и смотреть, как на линии горизонта, за гордо возвышающейся над верхушками деревьев вершиной эльмирадорского комплекса «Данта», прячется Солнце…
Экспедиция разбила лагерь возле Структуры 1. Индейцы натянули тент от дождя и под ним развесили противомоскитные сетки. После ужина и пары шуток, которыми они по обычаю перекидываются перед сном, аборигены улеглись в свои постели прямо на земле. Андрей и Антонио, как белые люди забрались в свои палатки и тоже собирались отойти ко сну. Тут по тенту палатки Андрея мелко, а потом и крупно застучали капли тропического ливня, внезапно обрушившегося на джунгли. Андрей лежал и пытался расположить свои части тела на сухих островках земли, которых оставалось всё меньше и меньше из-за быстро наполнявшей палатку воды. Через пару часов безуспешных попыток найти сухое место в уже давно промокшей палатке, Андрей сообразил, что сегодня ему поспать больше не удастся. Единственным выходом было покинуть тонущий корабль и попробовать развести костёр от ещё, как надеялся опытный путешественник, тлеющих углей.

Дело в том, что «печка» в лагере Накбе сложена из камней, но не прямо на земле, а на приподнятой над землёй платформе (или «столе»), на которой насыпана земля и пепел, а для защиты от дождей над ней натянут тент. Андрей смело принялся разводить костёр при помощи дров и ему это, в скором времени, удалось. После этого он стал подсовывать и переворачивать разные части своего замерзающего тела к языкам пламени. После пары часов стояния, он попытался присесть на край платформы, но тот не был насчитан даже на такое не крупное тело, которое имел мачо. Боясь завалить платформу и костёр, исследователь оставил попытки присесть. Он вспомнил службу в Вооружённых силах и свои ночные стояния «на тумбочке», в первые полгода службы. «Так вот почему мне эта «Армия» до сих пор снится», — подумал Андрей — «Видать сны были вещими, стою, опять, как «дух» в карауле и некому сменить». Рядом, предварительно окопав место ночлега траншеей для дождевой воды, мирно посапывая под тентом, спали хитрые индейцы. Ещё через пару часов сон начал всё же побеждать стойкого борца с трудностями похода. Голова его склонялась всё ниже и ниже к пламени…

Утром индейцы, улыбаясь, отворачивались от Андрея, стараясь не смотреть на его лицо, на котором не было ни бровей, ни ресниц. «Ну да ничего — за пару недель отрастут снова» — утешал его Антонио. Сам он был страшно удивлён, когда вылез мокрым из своей палатки, но, похоже, даже радовался тому, что принял дождевую ванну.

Эль Мирадор

23.02

Несмотря на бессонную ночь, дорога в Эль Мирадор далась Андрею легко. Это уже была не тропинка, проложенная чиклеро, а древняя дорога, которая, как и 2000 лет назад, связывала эти города. Хотя она и заросла деревьями, но в камнях, мешавшихся под ногами мулов, всё же, можно было её рассмотреть. Через три часа каравану открылся Эль Мирадор.
Место для ночлега было выбрано поближе к «агваде». Пообедав, Матиас отправился «рамонеарить», а Андрей с проводником — обследовать ближайший комплекс — «Эль Тигре».

Эль Мирадор по уровню развития можно сравнить с древними мексиканскими культурными центрами, такими как Теотиуакан и Монте-Альбан, он был самым мощнейшим и величайшим из всех городов Майя. Даже сейчас, скрытый, как и Накбе, зарослями джунглей, он производит впечатление огромного мегаполиса, каковым и являлся в своё время.

Самые впечатляющие сооружения Эль Мирадора это: «Тигре», «Моно», «Данта», и «Паво». Сегодня «Паво», находящееся в пяти километрах от цента города, больше похож на холм, который Андрей и увидел с вершины «Данты».

В первый день пребывания в Эль Мирадоре Андрей вскарабкался на «Эль Тигре». Кроме прекрасного вида с вершины во все стороны, ничего, как и на остальных комплексах, подвергнувшихся нашествию исследователя, обнаружить не удалось. Здесь, также как и в Накбе, археологи приоткрыли интересующие их части строений, посмотрели на них и закопали обратно.

Причины те же, что и в Накбе — деньги и труднодоступность.

Вернувшись в лагерь на заходе солнца, Андрей увидел свою палатку, заботливо установленную сердобольными индейцами под водонепроницаемым тентом. Сами туземцы натянули свои противомоскитные сетки под открытым небом. На все уговоры Андрея перенести их под тент, индейцы только улыбались и повторяли: «Не волнуйтесь, сеньор, дождя сегодня не будет, это у нас февраль сумасшедший месяц, то жара, то дождь, но сегодня дождя не будет».

Вечером, сидя у сложенного по древнему обычаю майя из трёх больших камней очага, Андрей объяснял Матиасу, что сегодня, в далёкой России все отмечают «мужской праздник».

— А мы, случайно, с собой не взяли чего-нибудь выпить, покрепче, чем вода? — робко поинтересовался защитник Отечества.

— Нет, — улыбнулся Матиас, — не взяли.

— Не продумано путешествие, не продумано. — Погоревал Андрей. — А картошку у вас пекут в костре? — Андрею пришла в голову неожиданная мысль.

— Да нет, она же там сгорит, — пожал недоумённо плечами Матиас.

— А вот и нет, сейчас покажу.

Через полчаса к готовой картошке подтянулись и остальные индейцы. Вскоре все, в честь русского праздника, уплетали местный картофель с солью по русскому обычаю, и называли его русским словом «картошка».

Дождя не было.

24.02

На второй день пребывания Андрей штурмовал комплексы «Ла Данта» и «Эль Моно». На вершине «Данты» он обнаружил какое-то растение семейства агавовых, листья которого были истыканы латинскими буквами, которые складывались в имена и названия стран, представители которых посещали Эль Мирадор. Так как надписей на русском языке обнаружить не удалось, Андрею пришлось достать свой перочиный ножичек и, памятуя о вчерашнем празднике, выцарапать на листе «Россия. Андрей. 23 февраля 2002 г.» Жаль, не было 100 грамм, чтобы выпить в честь праздника и покорения самой высокой точки Петена.

На ужин Томаса испекла картошку.

Возвращение (Эль Мирадор — Накбе).

25.02

Обратная дорога в Накбе прошла без каких-либо приключений. Как обычно, по ветвям деревьев скакали паукообразные обезьяны и кидались в путешественников ветками и недозрелыми плодами чикосапоте.

В Накбе был разбит лагерь, и никого особо не тревожила задержка Матиаса и Хосе с мулами, т.к. они всегда приходили на полчаса позже. Но, когда прошло уже больше часа, индейцы стали беспокоиться. Тут из-за деревьев показался плачущий Хосе. Его лицо было в ссадинах, а правая рука подвязана на перевязь. Она была сломана. Сородичи обступили его и расспрашивали, что произошло. Плачущий Хосе твердил одно: «Мула, мула», т.е. «Мул, мул». Для этих тупых животных было обычным делом ломать руки своим хозяевам. Андрей вспомнил сломанную руку доньи Нерии, которая именно поэтому не смогла отправиться сама в это путешествие.

Андрей осмотрел руку Хосе.

— Перелом, вроде закрытый. — Сказал он, обращаясь к Антонио. — Нужно наложить ему шину.

— Да, только как?

— Давайте мне две плоские деревяшки, — скомандовал Андрей. Ему никогда раньше этого не приходилось делать, но сейчас он понял, что кроме него вряд ли кто-то поможет бедному Хоселито.

Вскоре, мачетерубцы притащили откуда-то плотный картон, при помощи которого рука мальчика была жёстко зафиксирована.

В этот же день дойти до лагеря «Юкатан» не представлялось возможным. Вертолёт из Гватемала Сити, вызваный по рации археологами Накбе, запросил 3000 долларов — на это Андрей был не готов, поэтому решено было выступать завтра рано утром. В «Юкатане» экспедицию должен был встретить водитель на своём монстре «Тойоте».

Всю ночь бедняга Хосе стонал и всхлипывал от ноющей боли.

Возвращение («Юкатан» — Вашактун).

26.02

Шесть часов, которые заняла дорога из Накбе до «Юкатана» Андрей боролся со «своим» мулом. Так как опытный первооткрыватель ушёл далеко вперёд от остальных участников похода, его мул не был рад тому обстоятельству, что его сотоварищи идут где-то позади, и не торопился шевелить своими копытами. Если Андрей шёл пешком и вёл его под уздцы, тот нарочно шёл медленнее, и путнику постоянно приходилось дёргать за уздечку или, в буквальном смысле, тащить мула за собой. А если Андрей садился в седло, то, без постоянных ударов веткой по крупу бестолкового животного, его скорость составляла бы один километр в час.

В Гватемале, когда хотят сказать что-то типа: «Ты что, дебил?», говорят: «Ты что, мул?». А водителю-чайнику, раскорячившемуся посреди дороги кричат: «Эй ты, мул, с дороги, с дороги!»

После утомительной войны с мулом, которая закончилась только по прибытию путешественника в лагерь «Юкатан», где уже ждала «Тойота», Андрей свалился под навесом, и, пока подтянулись остальные, немного вздремнул. Вскоре все тряслись в кузове монстра (исключая Хоселито, сидевшего в кабине), который ещё через пять утомительных часов, преодолев 35 километров, въехал в ворота гостиницы доньи Нерии в Вашактуне.

В этот же вечер водитель повёз Хосе дальше — к доктору в Тикаль, а уставший Андрей, наконец-то распрямил спину в номере отеля, сунул, как известно, дневник под подушку и спокойно заснул…

Здесь заканчивается дневник Андрея.

Последние дни.

Вернувшись из похода, я провёл в Вашактуне всё утро, осматривая восточную часть руин древнего города. Во второй половине дня я прибыл в уже родной Тикаль, где провёл ещё пару дней, бродя по знакомым местам. Реконструкция Храма V ещё не была закончена, как было обещано плакатом в 2000 году, но, судя по темпу работ, уже к концу 2002 года он предстанет во всей красе.

Утром третьего дня я покинул гостеприимную Гватемалу и вылетел в Москву для того, чтобы вновь подготовиться к следующему путешествию в затерянные города майя.