«Когда Заратустре исполнилось тридцать лет, он покинул отечество и родное озеро и удалился в горы.»

Фридрих Ницше

Земля неслучайных встреч

или

Окольцованные Аннапурной

(октябрь-ноябрь 2004)

Караганда – Алматы – Дели – Горакпур – Соноли – Бхайрава – Катманду – Беси-Сахар – долина реки Марсьянгди – Мананг – перевал Торонг Ла – долина реки Кали Гандаки – Бени – Покхара – Катманду – Соноли — Бхайрава – Горакпур – Дели – Алматы – Караганда.

Нет, в отличие от Заратустры, мне еще не было тридцати лет, когда у меня возникло жгучее желание удалиться в горы. На самом деле оно жило во мне всегда и только ожидало подходящего момента, чтобы стать реальностью. Вначале были Карпаты, потом Альпы, был Тянь-Шань, но в моем сознании ничто не могло сравниться с Гималаями, этой «крышей мира».

«А почему именно Непал?». На самом деле, подавляющее большинство моих знакомых просто не могли уяснить себе, для чего же нужно ехать в такую даль, учитывая то, что знания нашего среднестатистического человека о Непале и Гималаях обычно ограничиваются сакраментальной фразой бессмертного Николая Фоменко о том, кто может считаться гражданином Непала, песней «Отпустите меня в Гималаи» и предположением о том, что наверное там и находятся Эверест с Джомолунгмой (ради справедливости замечу: некоторые даже знали, что это названия одной и той же горы). Но я на самом деле хотел в Непал. И в скором времени я нашел попутчика, человека, которому были близки мои планы исследования мира – моего одноклассника Диму.

Сама идея о том, чтобы поехать в Непал и увидеть высочайшие на земле горы, появилась у меня еще года два назад. И только в октябре 2004 года нашими стараниями эта мечта, пробившись сквозь непонимание и предубеждение, превратилась в реальность. А Непал стал для нас двоих страной, в которую хочется вернуться, причем вернуться навсегда.

Глава 1. ДОЛГАЯ ДОРОГА ДО КАТМАНДУ

Итак, команда из двух человек, представляющая карагандинское историко-географическое общество «Авалон», отправлялась в прямо-таки дикие (по представлению большинства нашего народа) места. Вначале был поезд до Алматы, закуп там снаряжения и продуктов, потом самолет «Туркменских авиалиний» доставил нас до Ашгабада. Во время этого полета легко можно было изучать географию Средней Азии. Тянь-Шань, Ферганская долина, Памир и Каракумы — все как на ладони. Недолгая остановка в Ашгабаде и самолет до Дели, куда мы прилетели около двух часов ночи.

Прилетом в Дели началось долгое и почти бессонное передвижение по Индии, когда сомкнуть глаза можно было только по очереди. Все-таки перспектива быть обворованными в самом начале путешествия нас не очень прельщала. Тем более, что еще в аэропорту кришнаит Андрей из Белоруссии объяснил нам индийское понимание воровства: считается, что если человек не смотрит за своими вещами, значит они ему не особо нужны.

Перемучившись ночь в аэропорту, утром мы взяли такси и поехали в город. Мне надо было купить кое-что для моей знакомой из Катманду. Поэтому какое-то время мы проторчали в районе South Extension, где находился нужный нам магазин. Я все смотрел на бардак и грязь вокруг и успокаивал себя тем, что это всего лишь окраина города, а в центре определенно будет лучше. Как же я ошибался… Выполнив почетное поручение, мы двинули на вокзал, намереваясь, оставив там вещи в камере хранения, пойти погулять по городу (билет до Горакпура на вечерний Вайшали-экспресс мы предусмотрительно купили еще в аэропортовской кассе). Однако, на вокзале нас ждало разочарование: расценки в камере хранения (учитывая вес наших рюкзаков) нам явно не подходили. Надо сказать, что и сам вокзал (главный вокзал страны, между прочим (!!!), а также район вокруг него тоже стали для нас разочарованием. Я, конечно, слышал, что в Индии грязно… Но вокзал Нью-Дели просто превзошел все мои ожидания. Честно говоря, идти осматривать достопримечательности уже не хотелось. Воздух был словно пропитан грязью. Поэтому мы просто расстелили на платформе карематы, легли на свои рюкзаки и решили ждать наступления вечера, перебиваясь привезенными из Казахстана финиками и купленной минералкой. Для дезинфекции почему-то постоянно хотелось пить медицинский спирт, что мы периодически и делали. Так и прошел день.

У индийских поездов нет стекол. Есть решетки. А если станет холодно (ночью, например, там совсем нежарко), окна можно просто полностью закрыть задвижными металлическими листами. У половины пассажиров вещи пристегнуты к полкам стальными цепями. Индийский второй класс представляет собой сильно ухудшенный вариант нашего плацкарта, который по ходу действия, быстро превращался в общий вагон, где люди спят просто на полу в проходе. Три полки, размер каждой из которых позволяет находиться на ней только в лежачем или полулежачем состоянии – сидеть на таких полках просто невозможно.

Спали мы в поезде тоже по очереди. Не очень приятно было чувствовать, как местные таращат на нас глаза. Неоднократно возникал вопрос: «Ну неужели они белых никогда не видели?». Хотя, может быть, они просто никогда не видели белых, путешествующих вторым классом?

Утром все индусы чистили зубы. Причем делается это очень интересным образом. Они покупают у мальчишек-торговцев какие-то деревянные палочки, которыми начинают усиленно возить по ротовой полости, в результате чего конец палочки все больше и больше махрится и становится похожим на своеобразную «метелку». Не знаю, насколько данная процедура чистит зубы, но у меня сложилось впечатление, что Индии понятие «чистота» просто неизвестно.

На вокзале в Горакпуре мы познакомились с Адамом и Джорджией, которых заметили еще в нашем поезде. После ночи «в осадном положении», я думаю, они не меньше нашего хотели объединиться с какими-нибудь еще «бледнолицыми», чтобы было легче отбиваться от местного назойливого населения. Расширенным составом мы двинули на автовокзал, где сели на автобус до Соноли.

Адам и Джорджия были родом из Канады. Правда, в настоящее время они жили в Корее, волонтерами преподавая английский язык корейским детям. Адам до Индии проехал весь Китай от Урумчи до Гонконга, а Джорджия прилетела сразу в Дели, где они и встретились, и уже оттуда вместе двинули в Непал. У них в планах было посетить Катманду и, может быть, сходить на какой-нибудь небольшой трек. Таким образом, наши планы насчет Непала не особо совпадали, но тем не менее, это не помешало нам хорошо провести время до самого трека.

Добравшись до Соноли, мы быстро нашли иммиграционный офис, оформили выездные документы, прошли еще немного вперед и, зайдя под арку с надписью Welcome to Nepal, оказались в другой части городка, которая называется Белахия. Это уже непальская территория. Всего какие-то двадцать метров, а какая сумасшедшая разница с Индией! Сразу стало чисто. Люди выглядят как-то интеллигентнее – ходят в джинсах, а не в рваных тряпках. Воняет меньше. Одним словом, чувствуется дыхание цивилизации.

Еще полчаса, две заполненные формы, 30 долларов, и непальская виза получена. В Lonely Planet я вычитал, что в самой Белахии гостиницы дороже и хуже, да и автопарка тут нормального нет. Умная книжка (которую к тому моменту мы уже успели окрестить Библией) советовала идти или ехать дальше, к городку Бхайрава, который находится в четырех километрах от границы. Все время, что мы шли, к нам приставали представители местного туристского бизнеса, с назойливыми предложениями переночевать, поесть, довезти и т.д. Но мы упрямо шли вперед. Меня самого больше подгоняла природная вредность, выражающаяся в твердом намерении обломить всех желающих выманить у нас деньги. Так мы и прошли «четыре жарких и унылых» (по выражению Lonely Planet), километра до Бхайравы, где, взяв билеты на завтра в Катманду, устроились в гостиницу «Ashoka», договорившись переночевать за очень смешные для нас (а для канадцев и подавно) деньги – 1 доллар с человека. Как мы узнали позже, для непальских гостиниц это не смешная, а обычная нормальная цена.

А вечером была международная пьянка, во время которой было выпито огромное количество пива, оставшийся после индийских дезинфекций спирт, а также одна бутылка коньяка из наших запасов. Поэтому на следующее утро было совсем не страшно мыть зубы водой из-под крана, которая здесь, по общепринятому убеждению, очень опасна для здоровья.

В Бхайраве мы впервые попробовали «момо». Это блюдо тибетской кухни, представляющее собой нечто среднее между пельменями и мантами. В нашем случае момо было приготовлено из мяса буйвола, но вообще его делают и из курицы, и даже овощное. Момо, к слову, стали нашей основной пищей в этом путешествии.

Дорога до Катманду была долгой из-за большого количества блокпостов и чекпойнтов, которые стоят буквально через каждые двадцать километров. Надо сказать, что Непал уже давно находится в состоянии перманентной гражданской войны. Хотя, к чести обеих воюющих сторон (коммунистов-маоистов и сторонников короля), туристов они не трогают, а просто-таки лелеют, как главный источник пополнения государственной казны. Революционеры-маоисты прекрасно понимают, что без туристов Непал, неважно будет он монархическим или коммунистическим, просто погибнет. Хотя время от времени эксцессы все же случаются.

Уже на самом подъезде к Катманду нас ожидал неприятный сюрприз. Из-за проверки транспорта на блок-посту образовалась длиннющая, в несколько километров, очередь из машин и автобусов. И, так как прогнозы насчет возобновления нормального движения транспорта были неутешительные (народ говорил, что это часов на 5-6), нам нужно было что-то делать. Ждать однозначно было нельзя. На часах было около пяти, а в Непале в шесть часов уже совсем темно. То есть, прождав в очереди, мы попадали бы в столицу уже около полуночи. Найти в такое время ночлег в Катманду очень сложно, почти нереально, так как жизнь в городе замирает уже часов в 10 вечера. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Только в этом конкретном случае мы выступили в качестве тех самых зверей, на которых бежал ловец. Мужичок из местных быстро сообразил, в чем суть нашей проблемы, и обратился к нам с деловым предложением. Оно сводилось к тому, что мы вместе с ним двигаем пешком через горку напрямик к блок-посту, откуда он нас на такси довезет до гостиницы, естественно, наипрекраснейшей в Катманду. И если нам, не дай Бог, не понравится, мы вольны не останавливаться в ней. Так как вариантов у нас, собственно говоря, было немного, мы согласились.

Так и получилось, что треккинг, который мы ждали лишь в районе Аннапурны, начался еще на подъезде к Катманду. Около трехсот метров подъема за 30-40 минут, вместе со всеми вещами, почти по полной темноте, по тропинке в цепочке из сотен людей.

С горем пополам поднявшись к блок-посту, мы вначале на автобусе, а потом на такси, добрались до отеля «Токио», находившегося, как и большинство всех остальных недорогих гостиниц, в туристическом центре города – Тамеле.

Не стоит, наверное, и говорить о том, что на следующее утро обещанная цена оказалась в два раза больше, а мужичка в это время в гостинице не было (очевидно, пошел окучивать других клиентов). Немного поматюкавшись на самих себя за свою же доверчивость, мы переехали в номер, который стоил в два раза дешевле. А что касается нашего «фрэнда», то впредь, завидев его еще издалека, мы старались скрыться из виду, чтобы он опять не начал нам компостировать мозги. Потому что мы сразу поняли, здесь, в Тамеле каждый человек – это ходячее турагентство, которое может предложить вам все, что вообще можно сделать в Непале.

Глава 2. КАТМАНДУ И ЕГО ЛЮДИ

Конечно, Катманду – это богатая культура и история, это буддистские и индуистские храмы, всевозможные дворцы и площади, но для меня этот город ценен прежде всего своими людьми. Причем, когда я говорю о людях Катманду, я имею в виду не только его жителей, но и всех приезжих. Потому что Катманду немыслим без этих искателей приключений, съехавшихся со всех уголков земли.

В нашей гостинице жил один голландец, которого можно было бы считать типовым европейцем, попавшим в Катманду не на тривиальные две недели отпуска. На наш вопрос, как долго он собирается оставаться в Непале, он ответил: «Вообще у меня виза шестимесячная. Конечно, я буду скучать по семье на Рождество, но я останусь здесь. А визу можно еще и продлить». Многие европейцы так и делают: сдают свою квартиру где-нибудь в Париже или Амстердаме и на получаемые от этого деньги ведут безбедную жизнь здесь, в Катманду. При этом, совершенно не работая. Уровень местных цен позволяет это.

Гостиница «Токио» была заурядным злачным местом Тамеля. Несколько чернокожих ребят, покорешавшись с обслугой, целями днями и ночами напролет сидели в холле и курили, причем явно не табак (это, кстати, еще один типичный экземпляр посетителя Катманду). Наверное, «достопримечательностью» гостиницы можно было бы назвать еще и некую психически неуравновешенную женщину, которая устраивала каждую ночь настоящие «концерты». Причем однажды, нервы у ее сожителя, очевидно, сдали, и все посетители гостиницы могли слышать звуки чего-то летящего и падающего. Но, так как на следующую ночь крики повторились снова, мы сделали вывод о том, что летального исхода все же не получилось.

Отдельная тема – русский, а точнее, русскоязычный Катманду. Потому что именно выходцы из бывшего СССР составляют наиболее дружную часть иностранцев, находящихся здесь. Это мы смогли очень быстро заметить, в частности, на примере наших канадцев, которые так ни с кем и не подружились, несмотря на то, что канадцев мы повстречали очень много.

Первым лицом русского Катманду для нас стала Маша – очаровательная дочка российского посла, с которой мне довелось случайно познакомиться через Интернет пару лет назад. Она знакомила нас с жителями Катманду, а попутно вместе с нами узнавала сам город. По ее словам, за три дня с нами она увидела больше, чем за три года жизни в Катманду. Встречу нам она назначила в кафе Java, месте встречи местной «золотой» молодежи, как она потом объяснила. Уж не знаю почему, но «золотая» молодежь Катманду предпочитает пиву чай и кофе. Именно поэтому я понял, что Java – это кафе не для меня. И то, что я – не золотая молодежь, я тоже понял, но уже исходя из уровня цен в этом заведении.

Следующие три дня мы провели вместе с Машей. И то, что Катманду останется в нашей памяти очень интересным городом, это, не в последнюю очередь, благодаря встрече с ней.

Вместе с ней мы гуляли по улицам Катманду. Причем прогулка по Королевской площади, например, запомнилась больше всего тем, что мы гуляли по ней, попивая холодное пивко. Маша была просто в восторге – «это так по-русски, ходить с пивом в руках». А вообще, площадь Дарбар (Королевская площадь) – это собрание всевозможных индуистских храмов и дворцов. Отдельная тема – саду. Это такие раскрашенные бродячие нищие, которые, по моему мнению, совсем не нищие, так как за то, что люди с ними фотографируются, они вымогают деньги, причем успешно и немалые. Мы на такой аттракцион не повелись и на просьбы старичков, которые активно рекламировали друг друга, никак не реагировали. Да простят нас Вишну вместе с Шивой.

Совсем рядом с площадью Дарбар расположен и храм Кумари – местной живой богини. Кумари выбирается из девочек особой касты местного населения — ювелиров. Эта девочка остается богиней до первой большой потери крови. Любопытна легенда, рассказывающая об одном из возможных вариантов возникновения института Кумари. Согласно этой легенде, один из местных королей был педофилом, и ему приглянулась одна маленькая девочка. В результате его усиленных «ухаживаний» девочка, естественно, умерла. И тогда король ввел практику возрождения маленькой девочки, провозглашенной живой богиней.

На следующий день мы ездили смотреть Боднатх – самую большую буддистскую ступу в Непале, и одну из самых больших в мире. Район, примыкающий к ступе, является местом компактного проживания беженцев из Тибета. Здесь также расположено большое количество буддистских монастырей.

Немало времени было потрачено и на шоппинг. Так, например, Маше пришлось перемерить кучу сари, которые Димка покупал на подарок своей сестре. Много времени у нас заняла покупка снаряжения, которое не успели или не смогли купить в Казахстане. Первое впечатление – это восхищение нереально низкими ценами на прекраснейшие товары. Впечатление вторичное (после использования снаряжения в горах) – цены соответствуют качеству. Огромное количество подделок местного производства. Самый подделываемый брэнд – The North Face.

А вечером перед отъездом в горы мы вместе с Машей ходили в заведение под название «Les Yeux» курить кальян. Надо сказать, даже мне, некурящему человеку, понравилось. Табак с привкусом капучино, теплая атмосфера ресторана… В общем было довольно-таки приятно, что сразу же вылилось в серию фотографий под названием «Как прекрасна вечерняя улица Тамеля сквозь затуманенные дымом кальяна глаза».

Еще одна категория посетителей Непала – люди, едущие сюда в поисках мудрости, неважно в чем она выражается. Такого человека мы как-то встретили в супермаркете, звали его, кажется, Сергей. Он, какое-то время прожив в ашраме Ошо, теперь тоже собирался идти вокруг Аннапурны. Уже в самом конце путешествия мы встретили одну экстравагантную пару – москвичей, которые очень плотно обосновались в Непале. Они занимаются изданием литературы Ошо на русском языке, живут главным образом в ашраме близ Катманду, в Москве же появляются эпизодически.

Был и еще один тип посетителя Катманду, пожалуй, один из наиболее распространенных. Там можно было встретить людей, которые любили экстрим и не могли без него жить.

Таким, в частности, был Рома из Питера, который дома не был уже лет шесть. За время отсутствия, у него успели отобрать квартиру. Хотя, по-моему, Рома не особо переживал на этот счет. На своем мотоцикле он за эти шесть лет успел изъездить вдоль и поперек весь Восток. А некоторое время назад он попал в аварию, в которой серьезно повредил ногу. Он прошел несколько курсов антибиотиков, но ничего не помогало, и теперь ему грозила чуть ли не ампутация. А Рома, вместо того, чтобы спешить в больницу, строил планы о том, как прорваться в Тибет к какому-то озеру, к которому он не смог попасть в прошлый раз. И я думаю, что он прорвется. Потому что ему нечего терять.

Попутчик Ромы – англичанин Джон с сожженным Солнцем носом и сумасшедшими от постоянного потребления гашиша глазами. Он тоже излазил весь Восток, что даже выразилось в том, что в Монголии у него была жена.

Самим непальцам, конечно, такой праздный образ жизни редко доступен. С одним из таких непальцев мы и познакомились благодаря Маше. Киран, помимо того, что он был главным оператором и заместителем директора непальского телевидения, был еще и выдающимся фотографом. Его огромные фотографии, на которых он запечатлевал Непал во всем его многообразии, можно было рассматривать бесконечно. У него мы посмотрели также и коллекцию фотоаппаратов, начиная с раритетов, принадлежавших еще его отцу и деду, которые, также как и Киран, были придворными фотографами.

В районе Нью-Роуд есть одно очень приятное местечко, с которым нас познакомила опять же Маша. Это кафе Chhapra, где можно отведать, помимо всего прочего, также и неварскую кухню (невари – это местное население долины Катманду). Но изюминка данного заведения для русских состоит даже не в его кухне, а в том, что здесь можно запросто услышать ДДТ или Гребенщикова. Все объясняется тем, что брат владельца несколько лет проучился в Петербурге и сильно проникся русским роком.

А вообще насчет музыки у меня в Катманду не было никаких проблем. Очевидно, западное влияние настолько хорошо переплелось с непальскими традициями, что ничего, кроме хорошего рока и приятной душе этнической музыки на улицах и в ресторанах я не слышал. Этого, правда, нельзя сказать об автобусах, где гоняют исключительно нечто похожее на индийские песни.

Вообще я не люблю торговаться, но в Непале это занятие связано с таким адреналином и азартом, что любители казино просто отдыхают. Весь трюк заключается в том, чтобы решительно говорить, что это твоя последняя цена, и если продавцу не нравится, то пусть идет куда подальше. А затем с независимым видом идти вперед, но не уходить, а кругами ходить по одному и тому же кварталу. К вам снова подойдут, цена немного упадет, и торг снова повторится по той же схеме. Мой личный рекорд торговли равнялся по времени 40 минутам, и в ходе него цена была сбита больше, чем в 5 раз.

Еще одни люди, встреча с которыми сделала наше путешествие особенно интересным – это двое русских из Латвии – Паша и Юля. Сгоревшие и обветренные лица наших новых знакомых говорили сами за себя. Было видно, что мы встретили настоящих путешественников. И обоюдное решение о том, чтобы идти вокруг Аннапурны вместе, было принято сразу же.

Эту пару можно было слушать часами. Рассказы об их совместных или одиночных путешествиях будоражили воображение и заставляли понимать, что мы по сравнению с ними если и не жалкие курортники, то что-то близкое к тому. По Европе и Азии, пешком и на велосипеде, горы Кавказа и Саяны, Атлантика на надувной лодке… Чего стоила хотя бы их последняя затея (благодаря которой они и попали в Катманду) пересечь на велосипедах Монголию, Китай (причем его Тибетсткую часть) и Индию, обернувшаяся трехмесячным путешествием по огромным пустыням и высокогорью и закончившаяся тем, что за просрочку виз они были лишены средств передвижения и снова стали пешеходами.

Но, благодаря этому стечению обстоятельств, нас и свел случай в одном из интернет-кафе Катманду. Хотя при такой огромной концентрации интересных людей, создающей настоящую ауру сказочных странствий, встречу с подобным людьми даже нельзя назвать случайной. Просто есть на земле места, где искатели приключений должны находить друг друга.

Глава 3. ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ЛЕТА В ЗИМУ

Горы всегда поражали меня тем, что здесь, в течение нескольких дней можно попасть из тропиков в ледниковую зону, видеть, как на твоих глазах лето превращается сначала в осень, а потом в зиму. В этом смысле район Аннапурны наиболее показателен. Беси-Сахар находится в субтропическом поясе, перевал Торонг Ла – это уже царство снегов. Большей частью из-за этого я и выбрал данный маршрут для треккинга. Получив в офисе ACAP (организация «Проект сохранения района Аннапурны») разрешения, каждое за 2000 рупий (около 30 долларов), мы купили на автовокзале билеты до городка Беси-Сахар.

Приехав в Беси-Сахар около часа дня, мы, в отличие от большинства туристов, решили сразу же отправляться на трек, а не останавливаться в городке на ночлег. Заночевали же мы в тот день на берегу Марсьянгди, неподалеку от маленького индуистского храма.

В деревеньке Бахунданда мы впервые столкнулись с тем, как в здешних ресторанчиках принято делать заказ. Так как понимать устный английский намного сложнее, чем письменный, соответственно и процесс выглядит следующим образом: вам приносят меню, блокнот и ручку. Вы сами пишете, какие блюда вам нужны и в каких количествах. Причем писать нужно именно в том виде, в каком они существуют в меню (там может быть полно грамматических ошибок – написаний одного только английского слова «омлет» мы насчитали пять или шесть вариантов). Сколько должен заплатить, тоже считаешь сам, даже калькулятор могут принести.

По поводу «ресторанного» бизнеса в горах можно сказать следующее: каждая полуразвалившаяся будка или лачуга, даже просто металлический киоск носит гордое название ресторана. Правда, написание сего слова тоже варьируется (как и в случае с омлетом).

Еще в Бахунданде хозяйка ресторанчика, посмотрев на Юльку с рюкзаком, сказала что-то с восхищением о ее смелости. На самом деле, в Непале редко кто идет в горы без носильщика или гида. Именно поэтому многие так восхищались нами, и в особенности Юлькой, которая тоже несла большой рюкзак. Хотя наличие носильщиков могло сослужить людям и плохую службу. Как это произошло с одними канадцами, которых мы встретили по дороге.

А дело было вот как. Неподалеку от селения Сьянге мы нашли хорошее место для палатки под мостом, прямо около речки. Причем, вся фишка была в том, что совсем близко от этого места находился платный кемпинг (что-то около 1 доллара за палатку), а мы умудрились поставить палатку совсем бесплатно (надо сказать, что мы ни разу не платили за то, чтобы ставить палатку, по-моему, брать за это деньги – ужасное свинство). Вскоре к нам подошла женщина, которая спросила, могут ли они поставить около нас свою палатку. Естественно, мы сказали, что здесь вся земля свободная, и каждый может делать всё, что хочет, так как никаких запрещающих надписей нет.

В общем, и мы, и они установили палатки, правда, у ее мужа это дело получалось очень плохо, от чего у них сразу начались конфликты. Когда начало темнеть, к лагерю подошел какой-то местный мужичок, очевидно чабан, который направился сразу к лагерю канадцев и через носильщиков стал предъявлять им какие-то претензии. Вскоре мы услышали, как наша канадка вместе с этим чабаном начали разговаривать на повышенных тонах. Нам стало интересно, и мы пошли разбираться. Из разговора с ней и ее носильщиками мы узнали, что, оказывается, эта земля предназначена для выпаса мулов. И посему этот пастух активно, и я даже сказал бы, агрессивно, предлагал расположиться в платном кемпинге, который очевидно тоже принадлежал ему.

Все время, пока шла эта ругачка, муж канадки сидел возле палатки и даже не пытался слова вставить. Тогда мы, видя, что она уже почти плачет, решили встрять в конфликт. В общем, мы громко и грубо объяснили этому мужику через носильщиков, что мы все заплатили за пермиты и можем делать здесь все, что хотим, если не указано иное. А если он попытается сделать нам хоть что-нибудь плохое, мы, дойдя до ближайшего пункта ACAP, устроим ему крупные проблемы. Конечно не с первого раза, но все-таки до него в конце концов дошла та простая истина, что сегодня он ничего и ни с кого не поимеет. Поэтому, громко ругаясь, он ушел к своим мулам. На самом деле, не будь у канадцев носильщиков, местные, не зная английского, ни за что не подошли бы.

Зато, после ухода чабана, неподалеку от нас начался другой концерт. Теперь наши канадцы выясняли отношения, очевидно, обсуждали поведение мужчины во время конфликта. А потом он попытался разжечь примус, опять же медленно и мучительно… Эта парочка еще долго не давала нам заснуть. Конфликт у них продолжался до поздней ночи. По-видимому, проблемами с примусом и палаткой дело не закончилось.

По дороге из Сьянге нас провожала местная собачка очень внушительных размеров. Причем провожала молча и спокойно, дружелюбно виляя хвостом. Да и вообще, непальские собаки – это отдельная тема. Они словно находятся в состоянии постоянной и непрекращающейся нирваны. Медленные и ленивые движения, полное отсутствие проявлений агрессии или любопытства по отношению к проходящим мимо людям.

Вечера мы обычно коротали игрой в карты. Когда карты надоели, Димка с Пашкой пытались играть в нарды, но нарды продержались еще меньше. Поэтому обычно вечерами мы просто пили чай с добавкой чего-нибудь алкогольного и болтали про все на свете. У Юли и Паши еще были свежи впечатления от Китая и Монголии, из которых можно было уяснить, что самые лучшие люди на земле – это монголы, а самые плохие — китайцы. Честно говоря, у меня и до этого были планы насчет Монголии, а после их рассказов я серьезно загорелся поездкой туда.

Мой любимый напиток тех жарких дней – cool lemon. Просто вода с соком зеленого лимона – лайма. Ужасно вкусная штука, особенно после того, как ты полдня идешь с тяжеленным рюкзаком вверх-вниз. Где-нибудь на Тянь-Шане я бы всю дорогу пил прохладную воду из родников, но здесь как-то боязно было. Слишком активная тут жизнь в горах, и вода от этого явно не кристально чистая.

На берегу Марсьянгди, недалеко за селением Тал мы отметили кельтский Новый год – Самайн, который благодаря американцам сейчас более известен всем как Хеллоуин. В честь праздника приготовили соответствующий праздничный ужин: купили и приготовили вареной картошки с тушенкой. Достали приготовленный майонез и сырокопченую колбасу, ну и конечно же коньячок. В общем, отметили это дело по полной программе. Правда, чистить местную картошку было настоящим мучением – размером она со средней величины грецкий орех.

На следующий день мы миновали субтропическую зону и вошли в зону умеренного климата. У нас началась настоящая осень, слегка прохладная, с желтыми листьями и немного подмерзшей землей. Теперь идти и дышать стало намного легче.

Появилась возможность слегка перейти на подножный корм и заняться, по примеру древних сородичей, собирательством. Правда, надо сказать, что яблоки, которые мы рвали с деревьев, были отнюдь не дикие, а обычные — деревенские. Что, однако, не делало их невкусными. Напротив – в процесс собирания яблок добавлялся элемент детских приключений, когда нужно было пробраться через колючие заборы, незаметно нарвать сочных плодов и также незаметно скрыться с награбленными сокровищами.

А яблоки, к слову, были хорошие. Их нейтральный вкус и просто сумасшедшая сочность делали их похожими больше на питье, нежели на еду. Из этих яблок местные делают так называемое «вино», которое на самом деле является ничем иным, как средней крепости самогоном.

На подходе к Писангу мы встретили группу ребят из Израиля, один из которых говорил по-русски. По его произношению можно было понять, что на русском языке ему приходилось общаться не очень-то часто. Так оно и было. Оказалось, что родители Натана переехали в Израиль из Москвы, когда он был еще совсем маленьким. Теперь, он, придя из армии, отправился в полугодичное путешествие. Как он сказал, в Израиле такие вот путешествия после армии очень распространены. Хорошая традиция, которой можно только позавидовать. Тем более что после армейской жизни, все эти переходы и перевалы были для них просто раз плюнуть. Евреи, кстати, были единственными на треке (помимо нас), кто шел без портеров и гидов.

Они, надо сказать, оказались дружными ребятами. Группа, которая получилась к перевалу (около двенадцати человек), собиралась хаотично из одиночек и парочек. Потом мы еще неоднократно встречали всю эту компанию на спуске, а также в Покхаре.

Переход в умеренный климат сказывался тем, что ночевать в палатке теперь становилось все неприятнее. Просыпаться утром бывало очень трудно, а точнее холодно. Температура ночью стала опускаться ниже нуля, и по утрам вся палатка изнутри была в инее. Наши спальники, рассчитанные, судя по этикетке и уверениям продавцов, на минус 10 градусов, не могли спасти и от нулевой температуры. Мы стали спать одетыми. И все равно было холодно.

В это же время мы, несмотря на запреты, стали жечь костры. Честно говоря, я себе просто не представляю горный поход без костра, потому что это не просто тепло, это еще и уют, а также и некий ритуал. По-моему, посредством костра все путешественники создают своеобразный уют в своей душе. И тогда несколько потрескивающих досок превращаются в добротный теплый камин, а камни и бревна, на которых сидишь, становятся мягче и на них уже хочется развалиться словно в мягком кресле. Обычно в такие моменты все, в зависимости от своих пристрастий и интересов, лезут либо за сигарой, либо за фляжкой. А потом очень долго смотрят на огонь, то и дело подбрасывая в него доски, как бы не желая прощаться с уютом теплой комнаты.

Такими были наши вечера близ селений Танчок и Писанг. А далее наш путь лежал в более пустынную местность. В нескольких часах ходу от Писанга растительность в долине реки резко редела. Мы спускались в долину, ведущую к Манангу. Идти было по-прежнему легко, тем более что ландшафт был почти плоский. А слева можно было наблюдать великолепную картину – огромный горный «театр» между четвертой и третьей Аннапурнами.

В непрекращающихся спорах с Юлькой о том, какая цивилизация больше дала миру – восточная или западная, мы и подошли к Манангу. Точнее не подошли, а зашли в него через ворота. По-видимому, мы были слишком увлечены спором, что даже не заметили появления города.

В Мананге мы планировали остановиться в гостинице (здесь, в горах они обычно называются «лоджиями») и провести в этом городке еще один день, вроде бы как для акклиматизации. Хотя Паша и Юля в один голос заявили, что за два дня никакой акклиматизации не получится. Но в общем-то и просто остановиться и передохнуть было тоже неплохо. Да и помыться хотелось.

Поселились мы в одном из первых попавшихся отелей — «Yeti». Так как помыться сразу не получилось — нам сказали, что горячая вода уже кончилась (пришли мы уже часа в три дня), то мы пошли исследовать городок. Особенно интересна западная часть города – здесь живут местные. Узенькие улицы, низкие входы во внутренние дворики, длинные и высокие лестницы… В восточной части — огромное количество сувенирных лавок и гостиниц. Город живет на одном туризме. Цены на интернет и телефон не просто поразили, а убили наповал: минута разговора с Казахстаном – 13 долларов, час в интернете – 20 долларов. Нашли пару мест, где можно было недорого (по здешним горным, разумеется, меркам) поесть. Правда, других иностранцев мы в этих заведениях не видели. Хотя было вкусно, в частности, очень хорошие момо с рубленным буйволиным мясом (а не с фаршем, как везде).

Проходя мимо очередного ресторанчика я увидел вывеску с названиями фильмов (в их числе был «Властелин колец») и понял, что наткнулся на местный «кинотеатр». Договорившись с хозяином на семь вечера и обговорив цены и репертуар, мы помчались в отель за пивом и виски, чтобы досуг получился более «культурным». Кинотеатр располагался в маленьком подвальчике под рестораном, сиденья и пол его были покрыты ячьими шкурами, а помещение обогревалось печкой, в которой приятно потрескивали дрова. После просмотра второй части «Властелина колец» Мананг еще сильнее стал восприниматься как нечто сказочное.

Запланированная на следующий день программа включала прогулки по окрестностям Мананга. Вначале был план сходить к леднику Гангапурны, но пойдя в его направлении, мы очень быстро сообразили, что это слегка нереально. Ледник на самом деле находится слишком далеко, а у нас было всего около пяти-шести часов на дорогу туда и обратно. Мы залезли на горку, сфотографировали сверху Мананг и долину. А потом мы разделились: Паша с Юлей направились бродить дальше, а мы с Димкой спустились вниз и пошли обратно в Мананг.

Настроение Димки еще с самого утра было окончательно испорчено новостью о том, что в отеле что-то поломалось, и горячей воды теперь уже совершенно точно не будет. А я, напротив, все еще пребывал под впечатлением от вчерашнего «Властелина колец» вперемешку с местными пейзажами. Поэтому глаза постоянно искали нечто соответствующее моему восприятию этого волшебного места, что можно было бы запечатлеть на пленку. Сложенные из камня башенки, скалистые уступы, развевающиеся флаги, и все это на фоне нереально синего неба, граничащего с окружающим пейзажем цвета глины. И горы, горы. Снежные вершины, ледники… Наверное, человек на самом деле видит лишь то, что хочет видеть. Но для этого необходимы предпосылки. А в Мананге есть все, чтобы ощутить себя в сказке.

Покупать что-нибудь в Мананге – дело неблагодарное. Город издревле существует благодаря торговле и торговым привилегиям, которыми он пользуется еще с восемнадцатого века. Это обстоятельство сделало жителей Мананга очень ловкими торговцами, которые без труда могут продать вам любую дешевку за солидные деньги. Правда я не удержался и купил здесь тибетский жертвенный нож за баснословную сумму в 1000 рупий после долгой торговли. И надо сказать, что таких ножей я больше нигде не видел.

Это правило не относится, наверное, только к свитерам из ячьей шерсти, которые можно купить чуть ли не только в одном Мананге. Все, что продается, к примеру, в столице, по словам жителей Катманду (друзей Маши), делается совсем не из шерсти яка.

Занимаясь покупкой продуктов на трек, в одном из магазинов мы встретили двух одесситок, которые двигались по маршруту в обратном направлении. Вечер мы провели вместе с ними в местной кафешке.

Принцип «нет обеда – нет одеяла» (возможные варианты: воды, света и т.д.) очень употребим в этих местах. Владельцы гостиниц пытаются делать деньги не на размещении туристов, а на их кормежке. Но нас такой расклад не устраивал, так как готовить самим нам было намного удобнее и дешевле. Именно поэтому мы серьезно поругались с администратором нашей гостиницы. Иногда очень реально чувствуешь, что слов не хватает, особенно когда речь идет о том, чтобы ругаться на иностранном языке. Но по-моему, усиленное повторение мною в разговоре слов «fuck» и «fucking» во всевозможных интерпретациях на повышенных тонах, окончательно убедило нашего администратора в том, что мы не собираемся платить ему нормальную цену за ненормальные условия (обещанной горячей воды мы ведь так и не дождались).

Это был первый раз, когда мы ночевали не в палатке, но условия проживания в отеле убедили нас в том, что палатка не особо отличается от гостиничного номера, в том числе и по температуре внутри. Только что ветром не продувает. Поэтому в дальнейшем мы останавливались в гостинице только дважды – один раз перед перевалом (потому что было совсем уж холодно) и один раз в Марфе (потому что просто хотели помыться).

Дорога из Мананга на перевал довольно-таки пустынная, поросшая низким кустарником. Вначале была плоская местность, усыпанная камнями размером с человеческий рост. В соответствии с заданным моим воображением сценарием, они напоминали мне кладбище возле Эдораса из «Властелина колец». Димка же предложил более прозаичное объяснение этих камней, сказав, что в такой местности, где нет ни деревца, людям тоже надо как-то справлять естественные нужды, причем делать это не на виду у всех. Не знаю, мне моя теория как-то больше нравится.

Остановившись на полпути до перевала, мы решили ночевать вчетвером в одной палатке. Так было намного теплее, да и интереснее. Всю ночь вокруг палатки что-то шумело – был ли то ветер или наша палатка заинтересовала горных козлов, но все это давало благодатную почву для разговоров о снежном человеке и других страшных баек.

К обеду следующего дня мы дошли до Торонг Педи. Это поселок, расположенный перед Торонг Ла, где обычно останавливаются группы, идущие на покорение перевала. Так как времени было еще хоть отбавляй, мы решили идти дальше, в верхний базовый лагерь. Сделали мы это для того, чтобы завтра не мучить себя большим подъемом и еще большим спуском. Наверху мы нашли и хибарку, в которой можно было переночевать. Не поужинав, мы автоматически лишили себя одеял и воды, однако, вместо одеял мы прекрасно обошлись спальниками, а воды мы набрали и без них – в баке около соседней лоджии.

Ранним утром следующего дня из окна нашей хибары можно было наблюдать картину, похожую на фильм ужасов про живых мертвецов: в лунном свете толпы людей в полном снаряжении с альпенштоками, звенящими об камни, медленно, словно зомби, двигались вверх… Так начался этот день для тех, кто вчера остался ночевать в Торонг Педи. Хотя, такой ранний выход из лагеря был совершенно неоправдан. Как сказала Юля: «по-моему, они перепутали треккинг с альпинизмом».

К счастью, вчерашние пашины опасения насчет облаков и плохой погоды не оправдались, и в день покорения перевала погода была на редкость хорошая. Не было штормового ветра в лицо, как это обычно бывает. Но даже в хорошую погоду подъем на перевал требует больших затрат сил. Честно говоря, мне этот подъем дался очень трудно. Но тем ценнее он был, и тем радостнее было увидеть развевающиеся разноцветные флажки, говорящие о том, что перевал достигнут.

Около одиннадцати утра мы стояли на перевале Торонг Ла – цели нашего путешествия. Теперь это было моим новым рекордом высоты – 5416 метров. Был развернут флаг «Авалона» и сделаны памятные фотографии, свидетельствующие о том, что карагандинцы побывали здесь. Под лозунгом «За нас, за вас, за Торонг Пасс» были допиты остатки виски. Начинался спуск.

Глава 4. МЕЖ ДВУХ ВЕРШИН

Спуск с перевала был просто сумасшедший. Ноги из-за ужасно резкого снижения сами несли нас вниз в «самую глубокую на свете» долину реки Кали Гандаки. Самой глубокой она считается потому, что разделяет два восьмитысячника – Дхаулагири (8167 метров) и Аннапурна-1 (8091 метров). К тому времени, когда мы с Димкой поднялись на перевал, Юля и Паша уже успели сильно замерзнуть, поэтому они решили не дожидаться, пока мы отдохнем, и пошли вниз раньше, договорившись остановиться и дождаться нас в Муктинатхе.

Ужасно хотелось пить, но, к моему удивлению и огромному сожалению, ни одной лавки или киоска на нашем пути не попадалось. Ругая на чем свет стоит всех непальцев, которые на подъеме ставили киоски через каждый час пути, я уже начал было есть снег. Однако, это было совсем не то, чего я сейчас хотел. Мы уже и так отставали от графика и по-любому не успевали на встречу с Пашей и Юлей, которая планировалась на обед. Больше всего я хотел холодного пива, и эта навязчивая мысль преследовала и подгоняла меня весь наш спуск. Как слабое утешение, появлялись воспоминания еще об одном спуске с перевала, который был летом на Тянь-Шане. А ведь тогда нужно было пройти намного больше, чем сейчас. И я это сделал. Значит и сейчас пройду. И в конце концов, так же как и в прошлый раз, попью холодного пива.

Моим мечтам было суждено сбыться лишь в Чабарбу (маленьком поселке, который обычно даже на картах не отмечают) после того, как мы уже «сбросили» больше тысячи метров. Но тем не менее, это все равно было самое «высокогорное» пиво в моей жизни – 4290 метров.

Две бутылки «Туборга» и снова в путь. Пиво дало о себе знать сразу же. Мы с Димкой шли по пустынной долине и во все горло орали песни. Хитом номер один была «Это все» ДДТ. И как-то уже не так сильно переживалось по поводу того, что Паша и Юля ждут нас в Муктинатхе. Пейзажи впечатляли, и фотоаппарат все чаще щелкал затвором.

Спускаясь с перевала, почти все время видишь Муктинатх и долину за ним, наверное, аж до самого Кагбени. Как будто бы до них рукой подать. Но ощущение это очень обманчивое. На самом деле нам еще предстояло идти и идти. Земли, которые можно было видеть справа от нас, это уже «запретное княжество Мустанг». Конечно, в наши дни оно уже не такое запретное, как раньше, но входная плата в размере 700 долларов, плюс плата за съемку и необходимость обеспечивать официальное лицо, которое в обязательном порядке должно сопровождать вас, создает некоторую эксклюзивность данного района при его посещении.

Паша и Юля ждали нас в Муктинатхе. Там же мы пополнили запасы продовольствия, а затем двинулись в поисках места для палатки. Остановились мы неподалеку от городка Джаркот, представлявшем из себя своеобразную крепость вытянутой формы, расположенную на холме. Палатку ставили почти на болоте, так что мы с Юлькой даже успели в эту трясину слегка провалиться.

Потом были два дня, которые мы шли по широкой долине реки Кали Гандаки. В лицо нам дул сильный ветер, поднимавший с земли огромные тучи пыли. Было что-то нереальное в этом пейзаже. Люди и караваны животных, похожие на песчинки, на фоне огромных масштабов дикой природы.

Вход в Джомсом лично мне ужасно напомнил Латинскую Америку (именно такой я себе всегда представлял, например, Мексику). Белые заборы с высокими арками, летающие по ветру обрывки газет, не по-непальски беспокойные гавкающие собаки, пыльная равнина и горы вокруг… Хотелось, чтобы все это сопровождала какая-нибудь из мелодий Мориконе про Дикий запад.

Под конец одного из этих пыльных дней мы остановились в городке Марфа. Здесь мы наконец смогли помыться, чему все были несказанно рады. Особенно Юля с Димой, которым досталась еще горячая вода. Марфа на самом деле осталась в памяти просто чудесным местом. С нашего балкона были видны снежные вершины Нилгири и буддистский монастырь. Все это создавало какую-то умиротворяющую идиллию. Всю ночь из монастыря были слышны удары барабанов, говорящие о том, что у монахов идет мистерия.

Аннапурна-1 – самый «маленький» из четырнадцати восьмитысячников. Но соотношение поднявшихся и неспустившихся у этой коварной вершины самое неутешительное. Увидели мы Аннапурну, вокруг которой и проходил весь наш поход, только на двенадцатый день пути, уже войдя в зону умеренного климата.

Я люблю умеренный альпийский климат. Именно поэтому район от Калопани до Лете мне понравился больше всего. Однако, чем он превосходил альпийские ландшафты, так это наличием двух восьмитысячников – Аннапурны-1 с одной стороны и Дхаулагири с другой. В голове стали упорно кружиться мысли о ценах на недвижимость в данном районе и мечты о возможном переезде в эти восхитительные места.

Мы уже начали устанавливать палатку, как неожиданно Димка, чуть ли не подпрыгнув, почти закричал, чтобы мы доставали фотоаппараты. А когда мы повернулись в ту сторону, в которую он смотрел, то поняли, что доставать фотоаппараты было из-за чего. Из-за облаков на нас смотрела покрытая снегом вершина Дхаулагири. Картинка была настолько, что называется «классикой жанра», что ее просто нельзя было не запечатлеть на пленку.

На следующий день пейзаж стал приобретать все более субтропические очертания. В моем воображении местность стала похожей на Южную Америку, например, на какую-нибудь Колумбию. Как оказалось, совсем не зря.

Гашиш здесь не продает только ленивый. Еще в Катманду нам каждый день по многу раз уличные драг-дилеры нашептывали «Хасыс, хасыс». Но здесь, в горах, цены на данный продукт, кстати, весьма популярный среди туристов и местного населения, были совсем бросовыми. Как выразился Паша, «полугодовой запас» здесь стоил около 20 долларов. И все местное население, от мала до велика, пыталось нам всучить сей продукт. Здесь, как всегда нужно было торговаться. И смешные цены становились просто ничтожными. В общем, чем закончились эти торги, рассказывать считаю излишним. И без того понятно, учитывая то, насколько мило русской душе сладкое слово «халява». На два вечера в палатке воцарился приятный аромат Колумбии.

В районе Татопани была опасность встретить маоистов (нам все об этом говорили), но этой встречи так и не произошло. Хотя, если что, то отдавать нам было бы нечего. Да и в общем-то я слышал, что русских они не трогают. Наверное, из чувства солидарности.

Последний раз мы разбили лагерь уже на самом подходе к Бени. Остатки еды были съедены, остатки курева – докурены. Помню это прекрасное чувство, когда лежишь на земле раскинув руки и всматриваешься в звездное небо. И очень явственно осознаешь, что ты лежишь на очень большом шарике, одном из миллионов шариков, летящих по необъятной Вселенной.

На следующее утро мы были в Бени, откуда, предварительно загрузившись печеньем и питьевой водой, на автобусе поехали в Покхару.

Глава 5. СОННЫЙ РАЙ

Город Покхара со своим озером Фева, над которым постоянно висел туман, на самом деле производил впечатление такого тихого спокойного рая, где люди, спустившиеся с гор, могли залечивать свои побитые и натертые горными ботинками ноги, просто отсыхать и отмокать. Тишина эта, правда, нарушалась каждый вечер, так как мы попали в Покхару как раз на один из самых главных непальских фестивалей – Фестиваль огней Тихар (его другое название – Дипавали). В связи с чем, каждый день с наступлением темноты по всему городу загорались тысячи свечей, а местная детвора начинала курсировать взад-вперед, громко и нудно напевая одну и ту же песню, смысл чего сводился к простому попрошайничеству. Дай 10 рупий – будешь жить спокойно, нет – слушай бесплатный концерт.

Безделие и праздность иногда очень увлекательны. Особенно, если до этого ты отдыхал активно. Поэтому несколько дней в Покхаре, прошедшие в лени и неге, были ужасно похожи один на другой. Позавтракав с видом якобы на Аннапурну (которую из-за постоянной облачности никогда не было видно) мы снова отправлялись шататься по городу, занимаясь самым популярным здесь занятием – ничегонеделаньем, которое перемежалось с постоянным обжорством и посещением сувенирных и музыкальных магазинов.

Однажды мы, правда, решили сходить на другую сторону озера, где на вершине большого холма находится буддистская ступа World Peace Pagoda (я бы перевел ее название примерно как «Пагода мира во всем мире»). Несмотря на то, что отказавшись от помощи местного населения, мы пошли не по совсем правильному пути и искали ступу очень долго, пробираясь в прямом смысле через заросли, где коротали время фотографированием всевозможных пауков, а также неудачно гонялись за мангустами в попытках запечатлеть их на пленку, ступа произвела в целом хорошее впечатление. Довольно красивое строение, чьи белые лестницы очень гармонизировали с серовато-синим пасмурным небом. Народ обычно сюда добирается проще – на лодке через озеро до пристани, а оттуда уже совсем недалеко. Но нам такие буржуйские прелести уже были недоступны, посему дорога обратно также заняла продолжительное время. Наверное, больше всех страдала Юля, которая умудрилась пойти гулять в шлепках-вьетнамках, которые для западного человека все-таки, наверное, совершенно противопоказаны для передвижений по горной местности. А ведь надо сказать, что местные носильщики ходят в горах исключительно в таких же шлепках. Но это уже скорее дело привычки. После 40 лет хождения, я, наверное, тоже бы без труда бегал в шлепанцах вверх-вниз.

Но и до этого сонного рая доходили новости совсем нерайского содержания. Оказывается, совсем недавно в Катманду произошел взрыв. Это известие меня совсем не обрадовало, я подумал, что теперь въезд в столицу будет еще более проблемным. Хорошо, что мои подозрения не подтвердились.

В последний вечер нашего пребывания в Покхаре хозяин гостиницы, кстати, очень приятного места под названием «Saru», угостил нас праздничным ужином. Это был как раз последний день Фестиваля и, очевидно, у них есть такой обычай – кормить гостей. Да уж, в тот вечер мы даже не наелись, мы просто обожрались до отвала. Учитывая то, что до угощения Рохита (так звали хозяина «Saru») мы уже успели поужинать, а также взяли с собой в гостиницу еще еды на вечер, его лепешки, рис и фасоль были явно лишними.

Рохит верил в гуру по имени Сай-баба, который и в Непале, и в Индии личность очень известная. Его фотографию с огромной курчавой шевелюрой и разведенными руками можно увидеть везде – в гостиницах, кафешках, автобусах и так далее. Говорят, что он может материализовывать различные предметы. Почему-то больше всего он любит дорогие часы. Ашрамы Сай-бабы, говорят, одни из самых комфортных и в то же время, недорогих (15 рупий в сутки). Но, к сожалению, они расположены в Индии, поэтому мне туда путь противопоказан.

Рохит подолгу медитировал в своей комнате, откуда нам его периодически вызывали. Было как-то даже неудобно беспокоить его своими земными просьбами, но иногда нам нужен был или телефон или Интернет, а этим делом заведовал он. И вот тогда он выходил в своем нарядном золотом одеянии, увешанный десятками ожерелий и с улыбкой помогал нам в наших совершенно неважных (в масштабах мироздания, конечно) делах. В часы своего пребывания на земле Рохит, как он мне рассказал в последний вечер нашего пребывания, был обычным человеком, который любил часами сидеть в ICQ или MSN Messenger. Причем, новость о том, что я – украинец, вызвала у него просто кучу эмоций. Выяснилось, что он уже давно общается с девушкой с Украины, похожей на Леди Диану, и у них там почти любовь. В общем, мы стали почти друзьями навек. Что выразилось в том, что Рохит разрешил мне попользоваться Интернетом сколько захочу и за просто так. Даже стало жаль, что завтра нам нужно было уезжать из Покхары.

А на следующий день, совсем ранним утром (еще не было и пяти), мы двинули на автовокзал Покхары. Так получилось, что днем ранее из-за праздника билеты мы купить не смогли, и единственный выход был в том, чтобы рано утром прийти на автостанцию и купить билеты прямо перед отправлением. Что мы и сделали. Билеты были куплены, автобус отправился вовремя, и уже часа в три дня мы были на подъезде к Катманду.

Глава 6. ПРАЗДНИК, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ

Последние дни в Катманду прошли в поисках подарков для друзей и родственников и дешевой еды. Причем, во втором деле мы преуспели особенно. Мы нашли еще более дешевые, и что интересно, более вкусные момо. И так как Тамель уже успел нам порядком поднадоесть, теперь наши маршруты все чаще проходили через менее туристские районы типа Чхетрапати и Джатхи. Там было спокойнее и проще, там можно было просто идти и не отбиваться от назойливых предложений, там на нас смотрели не как на потенциальных клиентов, а просто с удивлением. Именно в эти дни у меня появилась мысль о том, что неплохо было бы поехать в Катманду и прожить тут с месяц. По концентрации интересных людей это город явно превосходит все остальные. Захотелось просто поселиться в «Яке» и, посиживая на первом этаже в ресторанчике, записывать свои впечатления от этого нестандартного во всех отношениях города, его жителей и посетителей.

Отель «Як» заслуживает того, чтобы рассказать о нем отдельно. Для нас это был самый оптимальный вариант во всех отношениях. Во-первых, мне просто понравились работающие здесь люди — тибетцы. Да и надо сказать, что к концу путешествия я уже слегка проникся идеей освобождения Тибета, и мне импонировали надписи «Free Tibet» и портрет Далай-ламы. В «Яке» был недорогой интернет, международный телефон, ресторан с вкусной тибетской кухней и небольшие цены за проживание при просто огромных номерах. Зачастую по вечерам в ресторане было не протолкнуться. Нам рассказывали, что в восьмидесятые годы это был один из самых дорогих ресторанов Катманду.

Не знаю, что сказалось на падении уровня цен. Но уж точно не качество еды, здешняя тукпа (тибетский мясной суп) – лучшая из всех, что я ел в Непале. Скорее всего, в падении цен виноват отток туристов из страны. Нам часто приходилось слышать, что еще года четыре назад Тамель просто кишил иностранцами, а теперь – это уже совсем не то. Возможно, на отток влияет приближение маоистов к столице. Хотя лично для меня это создает еще только более интересную атмосферу, такую напряженную и опасную ситуацию «на пределе».

Последний вечер в Катманду – это разговоры с Пашей и Юлей о будущих совместных проектах и планах, ностальгическая музыка Yanny, виски со знаковым для Непала названием «Эверест»…

Я на самом деле не знаю почему, но Катманду в моей памяти остался городом похожим на Париж, тот Париж, который дарил вдохновение Хемингуэю. Тот Париж, который мог быть и взволнованно шумящим как пчелиный улей, и романтически тихим и поэтичным как уединенный пруд, Париж, который оставался Парижем и в мирное время и во время войны. Согласен, странное сравнение, но именно такие чувства и ассоциации вызвал у меня Катманду.

Глава 7. ЧЕРЕЗ ПОЛСВЕТА ЗА ШЕСТЬ ДНЕЙ.

Честно говоря, уже после спуска с Торонг Ла, вся наша дорога стала восприниматься большей частью как возвращение домой. Но только после того, как отвальная вечеринка с Пашей и Юлей была закончена, а вещи в сотый раз упакованы в рюкзаки, по-настоящему началось долгое и мучительное передвижение по климатическим зонам, часовым поясам, странам, земле и воздуху, передвижение, длившееся, ни много ни мало, 6 дней.

Рано утром в четверг мы пешком двинули на автовокзал. Потом был целый день дороги автобусом до Бхайравы. Заночевав последний раз на непальской территории, все в том же отеле «Ашока», на следующий день, еще до полудня, мы пересекли границу с Индией. Так же, без проблем, добрались до Горакпура. А в Горакпуре, после двухчасового стояния в очереди в кассу «для иностранцев и женщин» (в которой большинство стоящих были местные мужики) мы выяснили, что билетов второго класса до Дели не осталось. Так как всех наших денег не хватило бы даже на половину одного билета первого класса, то оставался единственный выход – автобус.

Автобусы, конечно, могут опаздывать, причем повсеместно – и где-нибудь во Франции, и в той же Индии. Разница лишь в масштабах этого опоздания. Хотя тридцать шесть часов вместо двадцати я не склонен считать опозданием. Это уже не задержка, это просто натуральное издевательство, которое чуть не обернулось нашим опозданием на самолет. К счастью, после полутора суток в паршивейшем и переполненном автобусе, мы все-таки добрались до Дели, хоть в это и верилось с трудом. А что происходило эти 36 часов и вспоминать не хочется. От Горакпура до Дели едва ли больше 800 километров. И ехать такое расстояние 20 часов это уже свинство. Не говоря уже о том времени, какое ехали мы. Ощущение полного бессилия, учитывая то, что денег у нас оставалось около 14 долларов на двоих. В результате мы приехали в Дели за три часа до начала регистрации на рейс в аэропорту. А должны были бы провести в столице целый день. Но честно говоря, я и не жалею о том, что Дели мы так толком и не увидели. Я жалею лишь о потраченных за время дороги нервах. Не хотелось даже думать о том, что будет, если мы не успеем на рейс.

В общем, я сказал бы так: любовь к Индии, так и не родившись, умерла. И дело тут вовсе не в грязи (я и сам не отличаюсь особой чистоплотностью, особенно в дороге). Все дело, наверное, в религии. Как мне неоднократно объясняли, в индуизме есть два способа постижения бога: восхождение – когда человек старается, работает, растет, и таким образом достигает бога, и снисхождение – когда человек просто ничего не делает, например, бичует, и тогда возможно, бог спустится к нему сам. У меня появилось впечатление, что большая часть населения Индии выбрала именно второй путь. Лично на меня индусы произвели впечатление вырождающейся и просто на глазах умирающей нации. Калеки, немощные, их так много…

Я слышал, что Индия мало кому западает в душу с первого раза. Но честно говоря, не думаю, что это вообще когда-нибудь со мной произойдет. Теперь я уже никогда не поверю в утверждение о том, что Индия – это чудесная страна. Я побывал там, я увидел и понюхал все это. И может быть есть другая Индия, Индия пятизвездочных отелей и платных закрытых пляжей, но это уже не Индия. Мы же увидели страну такой, какая она есть.

В аэропорту Дели мы так и не смогли нормально покушать. В международном (!!!) аэропорту была только вегетарианская еда. И оставшиеся рупии пришлось тратить на всякую бурду, наесться которой было просто невозможно. Нормально поесть получилось только в Алматы. Так как в самолете ничего существенного нам не дали, а в транзитном зале ашгабадского аэропорта мы с нашими деньгами могли купить только минералку.

Зато с какой жадностью мы ели на алматинском вокзале беляши, в которых на самом то деле мяса почти и не было, один только лук. Но у этого лука был хотя бы запах мяса. Да, вегетарианская диета на протяжении этих нескольких дней сделала свое дело.

Потом было возвращение домой в поезде Алматы-Караганда, проводница которого все не могла понять, почему мы упрямо отказываемся брать постельное белье, говоря, что у нас нет денег, тогда как у нас имелся целый пакет с пивом. Очень трудно было объяснить ей, что денег у нас на самом деле не оставалось даже на проезд в автобусе, потому как сразу по приезду в Алматы было принято решение купить поесть, а на все оставшиеся деньги набрать пива. Тем более, что название у пива было более чем символичное – «Тянь-Шань» — небесные горы.

Всю дорогу домой мы с Димкой делились впечатлениями о путешествии и, конечно же, строили планы на будущее. Будущее, которое теперь не в последнюю очередь будет связано с Непалом.

Непал – страна самых высоких на земле гор. Увидев эти горы, ты непременно захочешь встретиться с ними вновь. А если ты на самом деле всем сердцем любишь снежные горные вершины и зеленые речные долины, ты захочешь вернуться сюда навсегда.