Любовь моя неистребимая к Дальнему Востоку объясняется, по-видимому, тем обстоятельством, что дед мой по отцовской линии родился в Манчжурии, а дед по материнской линии долго служил лётчиком в Китае и даже, как говорят, возил самого товарища Мао до той поры, как «братья навек» не расстались врагами. Красочные рассказы последнего и пробудили у меня интерес к Китаю и всему Дальнему Востоку. Потом, в предабитуриентском возрасте, мама моего приятеля посоветовала нам всем вместе готовиться к поступлению в Институт Стран Азии и Африки, чтобы изучать там перспективный японский язык. В конечном итоге поступил я в другой институт, а из восточных языков освоил только китайский, и то на треть, поскольку на нём я не пишу и не говорю, но это даже и хорошо, поскольку как только я пытался на китайском вести беседу, китайцы начинали от души хохотать и надо мной потешаться. Ровно четыре года назад мы с моей супругой совершили грандиозное тридцатидвухдневное турне по всему Китаю. По итогам этой авантюрной поездки я опубликовал 4 статьи в разных печатных изданиях и разбросал по Интернету путевой очерк на 52 страницах «Китайский дневник или Дикарём по Китаю». Надо сказать, что многие меня критиковали за то, что в этом произведении я поиздевался над китайцами, выставив их харкающими, сморкающимися и плюющимися чурбанами, в массе своей растерявшими своё культурное богатство. Честно признаю, что я описывал ту жизнь, которую видел, отнюдь не скрывая своего восхищения настоящими и неоспоримыми достижениями китайской цивилизации. Более того, познакомившись с иными народами, прежде всего негроидными, я полностью признал превосходство жёлтой расы надо многими другими в очень многих вопросах. Врождённое трудолюбие и страсть к порядку – вот те качества, которые позволили китайцам, корейцам и японцам создать цивилизационный полюс, являющийся на данном этапе единственным жизнеспособным конкурентом европейского.

Корейский полуостров – это своеобразный «культурный мост» между Китаем и Японией. У буддизма и конфуцианства, у философии и искусства был один и тот же исторический маршрут – Китай-Корея-Япония. Совершенно чётко. Другое дело, что Корея не могла физически противостоять своим более сильным соседям, а потому периодически исчезала с политической карты мира… Но ведь Польша тоже исчезала, будучи таким же «мостом», и ничего, жива старушка, «не сгинела». Корея маленькая, но в себе две страны вмещает, одна из которых даже США ракетами грозит. Конечно, встретив на улице Москвы корейца, редкий прохожий его не спутает с японцем или китайцем. С северными корейцами проще – у них у всех на лацканах пиджаков значок с Ким Чен Иром или его Папой. А вот южные внешним видом точно на японцев походят. Вид довольный, одеты хорошо. Есть у нас еще «российские корейцы», но те больше на юге разведением арбузов занимаются. Те, что в Москве – салатами торгуют. Так что, они нам не такие уж чужие, почитай каждый день встречаемся. Но всё равно они как-то упрямо все на одно лицо с китайцами и японцами кажутся. Между тем, кореец брат скорее якуту или алтайцу, нежели своим ближайшим соседям.

Осень на Дальнем Востоке – золотая пора. И в прямом, и в переносном смысле. Дождей почти нет, небо безоблачное, днём еще довольно тепло. Деревья красятся в жёлтые, бордовые и красные цвета, а их умирающая листва расточает терпкий аромат осени, смешивающийся с запахом хвои, который ветер приносит от изогнутых пушистых сосен. В этой палитре можно уловить совершенно непонятные оттенки, и даже искушенный дегустатор не сможет с ходу определить их происхождение. Наверное, у каждой страны свой неповторимый запах.
Самое красивое и самое любимое корейцами дерево – тампун. Мелкие листья его напоминают кленовые. Осенью они горят то ярко-жёлтым цветом, то ярко-красным. Одновременно и величественное, и умиротворяющее зрелище. А ещё они просто боготворят дерево инхен. Орешки инхен идут в пищу, а на скорлупке выжигают иероглифы пожеланий или угроз (вроде «убью за измену»!). Инхен повсюду – во дворцовых парках, монастырях и городских скверах. Для корейцев инхен и тампун — это символ, как для канадцев – кленовый лист…

Мы прилетели в Корею по приглашению Корейской Национальной Туристской Организации (КНТО), которая оказывает содействие тем журналистам, чъё творчество может помочь русским лучше узнать Корею, подвигнуть их сюда приехать и потратить часть своих средств на гостиницы, экскурсии и покупки. Для Кореи Россия – огромный рынок, способный обеспечить жирный приток туристов. Наши дальневосточники уже давно смекнули, что в Китае и Корее можно найти всё то, что «русский европеец» находит у себя под боком в Турции или на Кипре. Даже на горных лыжах покататься. Так что если у уважаемого Читателя есть возможность посодействовать «продвижению» Кореи в России, то и его туда когда-нибудь пригласят.
Нам здесь всё пока очень нравится. Только один досадный момент: Корея оказалась дороже, чем я себе представлял. Похоже, что возрастающий уровень жизни неизбежно тащит за собой и цены? Ну неужели не может быть по другому?… Чтобы уровень повышался, а цены понижались? Южные корейцы с младых ногтей грызут гранит науки, готовятся к поступлению в институт, потом в нём неистово учатся, потом столь же самоотверженно работают шесть дней в неделю и отдыхают семь дней в году, откладывают деньги на квартиру в дорогущем Сеуле, на единственного ребёнка в тридцать лет… А северные корейцы хоть и живут впроголодь и ходят невесть в чём, но зато имеют бесплатно все те блага, которые их южным собратьям даются потом и кровью. Ну где справедливость, а?

Обе Кореи по духу очень своеобразны. На Севере придумали учение «Чучхе». На Юге традиционные буддизм и конфуцианство вытесняют протестанты и сектанты всех мастей, включая скандально известного Муна. В Сеуле христианских церквей, наверное, не меньше чем в Риме. Скоро можно здесь будет свои «Сорок сороков» писать. Добрая половина корейцев уже считают себя христианами, хотя и продолжает ходить к гадалкам и знахарям – шаманам чистой воды. Загадывая желания, повязывают ленточки на ветвях деревьев. Короче, всё смешалось у корейцев.
Когда я спросил про то, боятся ли они своих северных собратьев, они сказали, что больше боятся американцев, поскольку они ведут себя нагло, как у себя дома. Дерутся, народ спьяну давят джипами почём зря. Так что, «янки, го хоум!» и давайте с русскими дружить! Военную базу в Сеуле корейская полиция охраняет так, как будто со дня на день готовится её захват разьярёнными корейцами.
Хотя корейцы на самом деле очень миролюбивы и дружелюбны. Преступность находится на очень низком уровне. Дети сызмала приучены соблюдать правила приличия, слушаться старших, соблюдать дисцилину. Например, были мы в школе тэквондо. Там как раз группа корейских детишек занималась с тренером. Вскоре нагрянули с запланированным дружеским визитом их сверстники-гастролёры из «мужского хора мальчиков» города Гамбурга. Начали хаотично бегать по залу, орать, несообразно эксплуатировать спортивные тренажёры. Прямо стадо бабуинов какое-то. Наш оператор, Саша Аниськов, даже заметил, что от них запах какой-то неприятный исходит. Не то, что от корейских детей.
Они вообще замечательно пахнут. И их ну очень много. Куда не приди — на представление в Национальную Корейскую Деревню под Сеулом (www.koreanfolk.co.kr; там выступают танцоры, акробат и канатоходцы), в Конфуцианскую школу или секцию тэквондо – везде оказываешься в плотном окружении этих симпатичных маленьких людей. Наверное, после просмотра моего фотоальбома создастся впечатление, что в Корее только дети живут. А что? Дети – цветы жизни и цвет любой нации. Посмотрите на детей, как они одеты, как они ухожены, как они воспитаны и как они улыбаются, и сразу всё станет ясно обо всём народе целиком, о его месте в истории и мировой цивилизации.
И ещё посмотрите на женщин. Кореянки красивы от природы, к тому же следят за собой. На вечерний променад по фешенебельному торговому кварталу, нанизанному на улицу Инсадон, выходят, наверное, самые стильные сеульские красотки. В этих переулках, залитых неоновым светом, гуляющих так много, что яблоку негде упасть. Жизнь кипит яркая, весёлая, шумная. Воистину, «Дальний» Восток по духу нам куда ближе, чем «Ближний». И наши песни очень похожи мелодией на корейские. Евразия!…

Наш маршрут по Корее – достаточно насыщенный. Сеул, Кёнджу, Пусан, остров Чеджудо и много всего в промежутке. В день прилёта мы успели посмотреть торжественный развод караула у дворца Чхандоккун (естественно, с осмотром самого дворца и сада Хувон; ) и «университетской» улицы Тэханно. Если первый стоит посетить обязательно, дабы получить ясное представление о корейской дворцовой архитектуре и о том, чем она отличается от китайской или японской, то улица Тэханно, считающаяся «сеульским Арбатом» ничего особенного не представляет. Небольшой сквер, самодеятельное пение протестантов под гитару, репетиция художественной самодеятельности, двое мужчин, ожесточённо сражающихся в теннис посреди толпы (!), малопонятная пантомима, гадалка, пара-тройка забавных корейских выпивох – вот все развлечения на вечер. До нашего Арбата явно не дотягвает.
Наши соотечественники любят ходить по рынкам Намдэмун и Мёндон, но они полны обычного ширпотреба. Любителям настоящей экзотики нужно отправляться в те места, где продают подержанную фототехнику. Пара-тройка фотоаппаратов редких модификаций может полностью окупить билет до Сеула. И это не шутка. Но адрес не скажу…

Помимо секции тэквондо и конфуцианской школы «Сюнгюнгван» мы посетили центр акупунктуры, где нам продемонстрировали, на какие точки нужно нажимать (или в какие колоть) на ладони, чтобы со здоровьем всё было хорошо. Главное – средний палец. От него очень много зависит. Мы этим пальцем делаем определённую фигуру и показываем её обидчику, а корейцы нашли ему более действенное применение, поскольку, как и китайцы, они народ очень рациональный.
Только зачем едят такую острую пищу не пойму. С индусами всё ясно: жара, кругом полно заразы, надо хоть как-то себя дизинфицировать. А тут заразы никакой нет, да и сами корейцы кажутся чистюлями. Любимая закуска – кимчхи (капуста с красным перцем). Даже есть специальный «Музей кимчхи». Кстати говоря, то, что у нас называют «корейскими салатами» ничего общего с корейской кухней не имеет. Просто эти салаты корейцы продают, потому они и «корейские». Если б узбеки продавали, были бы «узбекскими». И лапшу «Доширак» не очень-то жалуют. Зато рисовая водка у них гораздо приятнее китайской. Есть вариации – от 20 до 45 градусов, но все они зовутся одинаково – соджу. Двадцатиградусная идёт хорошо, как ликёр. Ещё превосходны в Корее сушёные морепродукты: кальмары, осьминоги, камбала. Прекрасная закуска к пиву необычного вкуса – полусладко-полусолёно.
Однако поесть так дёшево как в Китае в Корее вряд ли удастся. Как ни печально осознавать, но цены на еду здесь приближаются к европейским. Средний обед обойдётся в 10-12000 вон в «народном» заведении, а в едальне покруче – 25-30000 вон, и это не предел (1 USD = 1150 won). То же касается всего остального. Приведу наглядный пример.

Из Сеула мы отправились на юг страны, в Пусан. По плану мы должны ехать несколько дней, делая многочисленные остановки в интересных местах. Первым пунктом был Ичхон. Там мы остановились в гостинице «Миранда», самой большой в городе. Номер в ней стоит 150000 вон, при этом едва тянет на 2*… Но зато, правда, у этого отеля навороченная инфраструктура (термальные бассейны, сауна, ночной клуб). Правда, местные также могут ею пользоваться. Однако непонятно, зачем человеку, которому сауна не нужна, платить 130 долларов за обшарпанный номер? Ему цена двадцатник, не более. Правда, в Корее есть гостиницы попроще – «ёгваны» — но и там средняя цена за номер колеблется на отметке 50 долларов. Прямо как в Париже… Или ещё пример из жизни того же Ичхона. Город этот славится гончарным производством на протяжении как минимум тысячи лет. Здесь местные мастера производят изысканные керамические изделия, покрытые глазурью нефритового цвета, используя оригинальный метод «инкрустации» при нанесении рисунка. К одному из местных мастеров – Пак Бо Кхану мы заехали с утра пораньше. Познакомились, побывали в мастерской, посмотрели печи, в которых он горшки обжигает и пошли смотреть выставку-продажу его работ. Думали прикупить что-нибудь «из первых рук», но цены на авторские работы были такие, что я лично слегка опешил. За маленькую чашечку просят 25000 вон! А вазы по 6000000 вон не желаете? А там пять тонн зелени – средняя цена за зелёную вазу!… В этот день в Ичхоне проходил фестиваль керамики, так что выбор был очень большой, но при всём этом относительно доступными были самые маленькие произведения гончарного искусства.

Вот он, «высокий уровень жизни», до чего доводит! Школьники приходят домой в десять вечера, стремительно теряют зрение из-за долгого сидения за книгами или перед мониторами, и всё для чего? Для того только, чтобы к старости заработать на приличную пенсию и хоть тогда отдохнуть! Звериный оскал постиндустриального капитализма во всей своей красе. А тут ещё американцы лезут со своей, с позволения сказать, «культурой». Самые уродливые сооружения в корейских городах – христианские храмы. Нелепый пирамидалный шпиль с неоновым крестом в навершии, словно неуверенной детской рукой поставлен на безликую коробку «колокольни». Явная нестыковка размеров выдаёт «серийное призводство» этих шпилей (возможно, уже и службу такую придумали – «Аксессуары для церквей: доставка и сборка типовых храмов и часовен»). Молодым корейцам нужна несложная в ритуалах религия, быстрая в приготовлении, как снэк в «Макдональдсе».
К счастью, не все корейцы готовы принести себя в жертву «общечеловеческим ценностям». Буддизм еще сохраняет свои позиции в качестве фундамента национальной культуры. Мы побывали в одном из древнейших корейских монастырей Шиллукса, в частном музее буддийского искусства художника Чансу, мастера недюженного таланта. Его деревянная скульптура поражает своей изысканностью и утонченностью. Это просто вершина современного буддийского искусства.
Потом мы отправились к могиле короля Сечжона (умер в 1450 г.), который подарил Корее (тогдашнему государству Чосон) национальный алфавит. В Корее используется именно алфавит «Хангыль», а не иероглифы, как многие полагают. Поэтому научиться читать по-корейски гораздо проще, чем по-китайски. В дворцовой академии Сечжона собрался цвет науки; были изобретены первые в Корее астрономические приборы, солнечные часы и создана карта звёздного неба. Могила Сечжона – холм с небольшим курганом наверху, откуда открывается чудесный вид на окрестности. Внизу выставка «достижений Сечжона» — астрономические приборы в натуральную величину (а она у них была внушительная). Сечжон для корейцев – что для узбеков Улугбек. Фигура культовая.

Эту ночь мы провели в «пенжоне» — корейском «пансионе», построенном в «традционном стиле» в сельской местности. Деревянные «избы» под остроконечными загнутыми крышами, циновки на полу. Кругом поля капусты. Спали прекрасно. Нас еще в «ёгване» обещают поселить. Посмотрим, как там будет.
В Канныне, что на восточном побережье Корейского полуострова, нас повели в усадьбу Оджукхон, в которой родился и жил неоконфуцианский философ Ли И (1536-1584 гг.). Для корейцев Ли И (литературный псевдоним Юльгок) – наиболее почитаемый средневековый философ и писатель. Усадьба является памятником не только ему, но и, как ни скабрезно звучит, его матери Син Саимдан – «образцовой женщине» эпохи Чосон. Она была поэтессой и художницей. И таланты свои передала сыну, достигшему не только литературной славы, но и успеха в государственной карьере. Чего и всем, собственно, можно пожелать.
В близлежащей усадьбе Сонкюджан мы смотрели танцы кванно (в масках) и даже в них поучаствовали, правда, без масок. Танцы эти не имеют ничего общего ни с буддизмом, ни с конфуцианством, хоть и обыгрываются в них сугубо бытовые сюжеты.Женские роли играют мужчины, но к трансвеститам это шоу не имеет никакого отношения. Впрочем, после нашего ни с чем не сравнимого певца Шуры с ударением на последнем слоге нас уже трудно чем-то поразить.
Ещё в этой усадьбе к одному из домов пристроена железная крыша над входом, подаренная в конце русско-японской войны русским послом. На самом деле, её происхождение туманно донельзя; по крайней мере, никто толком объяснить не может, откуда она здесь взялась и почему.
Из Канныма мы полтора часа ехали в город Самчхок. Помимо моря, в которое живописно уходят островерхние скалы, и пляжей, которые летом полны корейцами, здесь есть кое-что, что до нас мало кто видел. Если бы нас сразу предупредили, что именно нас там ждёт, мы бы ветром туда долетели, позабыв про всё остальное…

…Жила-была девушка на берегу моря. Собирала морскую капусту. Посватался к ней рыбак, а пока суть да дело отвёз он её на лодке на островок и наказал побольше капусты собрать. Потом налетел шторм. Вывезти её с острова он не смог, и девушка погибла. Как говорится, «моменто море». После этого рыба перестала в море ловиться. Несколько лет не ловилась, пока кто-то из рыбаков не пописал в море. Уж не знаю, только ли он пописал, но рыба после этого неожиданно появилась. И решили люди обожествить инструмент, при помощи которого осуществилось удивительное «оплодотворение» Восточного (Японского) моря. Стали они поклоняться фаллосу. И поклоняются до сих пор. В Самчхоке есть целый парк деревянной «фаллоидной» скульптуры, при этом попадаются на редкость талантливые работы, созданные местными сальвадорами дали. В краеведческом музее экспозиция построена таким образом, чтобы по пути к коллекции фаллосов со всего света посетители посмотрели что-нибудь из менее экзотических экспонатов (хотя надо признать, что в техническом плане музей сделан просто великолепно, денег явно не пожалели). Здесь собраны образцы культового эротического искусства со всего света – из Греции, Японии, стран Океании, Африки. Можно и сувениры соответсвующие приобресть. Правда, после посещения таких музеев фаллоидные черты начинают проявляться в любом безобидном предмете, будь то строительный кран или солонка на столе.

Хотя нам надо настраиваться на иной лад. Впереди у нас – монастырь Пусокса и ночлег в нём. А нам такие вещи повсюду мерещатся. Нехорошо… По дороге в монастырь заехали в пещеру Хвансонгуль, красивейшую в Корее. Корейцы гордятся ею также, как китайцы горами Хуаншань. Надо сказать, что и те и другие природу фактически обожествляют, хотя она и безо всякого почитания на Дальнем Востоке божественно прекрасна. Тяга к красоте проявляется во всём, в том числе и в заботе о собственной внешности. Не могут не умилять картины, когда парочка влюбленных фотографируется на фоне багряно-золотой листвы, на берегу пруда или реки. Воистину, красота природы предопределяет красоту людей, живущих в ней…
Но мы отвлеклись. Пещера Хвансонгуль делится на несколько «залов», соединенных для удобства «спелеологов» освещенными металлическими дорожками. До пещеры надо подыматся в гору ещё примерно километра два. По самой пещере, если заглядывать во все её потаённые уголки, надо ходить час-полтора. И всё так обустроено, так «цивильно» до неприличия! Вообще, в Корее всё цивильно. Деревни проезжаешь, и в них дома покрыты добротными черепичными крышами со вздёрнутыми вверх краями. Не то что китайская провинция, в массе своей всё ещё нищая. Про города не говорю. Не верится как-то, что при Чон Ду Хване страна была одной из беднейших в мире. Считается, что корейцы – жуткие националисты; европейскому юноше завязать нежную дружбу с корейской девушкой практически нереально. Браки с европейцами не в моде. Я думаю, что восточноазиатский национализм связан с осознанием собственной значимости в мировой истории и современной технократической цивилизации. Они не идут вслед за Западом, они идут в ногу, параллельно, вот и всё. Отсюда и национальная гордость, для которой есть все основания.

В монастырь Пусокса приехали перед заходом солнца. Конечно, этот монатсырь по степени своей «туристской освоенности» можно сравнить с Шаолинем. Везде щиты с пояснениями на английском. Полно праздношатающейся и фотографирующейся публики. В пять вечера пошли в столовую на ужин. Здесь столовая и кухня находятся в одном помещении, так что можно посмотреть, как готовят традиционную пищу. Монахи мяса не едят, так что на ужин были грибы, капуста, рис, овощной супчик, фасоль и ещё кое-что трудноопределимое. Погуляв немного под звёздным небом, отправились спать. Завтра вставать рано. В три часа начинают бить в барабан и колокол, созывая монахов и мирян на молитву.
Наша комната пустая, без мебели. Спим на матрасиках, разложенных прямо на полу. Поскольку пол подогревается, вполне комфортно. Надо сказать, что сон на такой жёсткой подстилке получился очень даже ничего. Одна проблема: все жаловались на «психоделические сны». Кого-то убивали, кого-то мучили. Меня пытались соблазнить. Но я не поддался на провокацию, проявив сознательность и заявив блуднице, что у меня жена и двое детей, так что, милая, иди отседова. Ушла или нет, не знаю, так как будильник зазвонил. Пора на молитву.
Признаюсь, я впервые был на буддийской службе, да еще в три часа ночи. Интересно, что и мирян собралось порядочно. Конечно, и «игра» на барабане, и пение монахов нам хорошо известно в общих чертах хотя бы по композициям «Deep forest», но тишина, которая следует за ним – нет. И это спокойное молчащее сидение двух десятков людей в сумраке храма перед ликом Будды производит большее впечатление, чем все барабаны вместе взятые…
После службы решили ещё поспать. Снилась опять какая-то ахинея. Но что характерно: ко всем троим во сне являлись почти забытые образы из собственной биографии, словно чъя-то рука перелистывала тяжёлые страницы книги жизни. Кто-то будто специально проводил тебя через испытания и искушения, чтобы посмотреть, чего ты стоишь на самом деле. Интересно, поживи здесь с неделю, что бы ещё приснилось?

С утра пораньше отправились мы дальше на юг, в Кёнжу, «тысячелетнюю столицу Кореи». По дороге заехали в созвучное местечко Енжу, славящееся своим женьшенем (по корейски, насколько я могу передать произношение, он называется «инсан»). Посмотрели, как он растёт, полазили вместе со сборщиками оного под низкими навесами на «женьшеневых плантациях». Так что, если кто думает, что за этим корешком кто-то по дремучей тайге пробирается, то глубоко ошибается. Конечно, лучшие корни надо действительно искать в горах, но потом женьшень разводят как картошку, правда, прячут в тени, чтоб ему казалось, будто он в лесу. Растёт корешок три года, а потом его собирают и отвозят в магазин. Там мы тоже были. Настойки женьшеневые разнообразны и хороши. Есть женьшеневые пастилки и конфеты. Есть женьшеневый чай. В общем, корень на любой вкус и в промышленном количестве. При этом лучшим в мире считается.

Когда приехали в Кёнджу, поселились в гостинице «Хюндай» на берегу озера Помун. Место считается модным курортом среди корейцев. Здесь они не только отдыхают, но и приобщаются к своим истокам. Кёнджу – столица государства Силла (с 676 г.) и «первопрестольная столица» последующих государств Корё и Чосон. В городе находится один из старейших буддийских монастырей – Пульгукса (основан в 535 году), а в трёх километрах от него – пещерный храм Соккурам. Высеченный в скале Будда сидит в круглой зале, а из ниш на него взирают бодхисатвы. Но спускаться ни в какую пещеру не надо: на Будду можно посмотреть…через стекло. Заботливые корейцы всё облагообразили так, что нет в походах по пещерам никакой романтики…
Ещё в Кёнджу, который старается сохранить облик средневекового города (даже дома многоэтажные не разрешается строить), есть неплохой Национальный музей, в котором, помимо прочих древних артефактов и золотых корон королей Силла, хранится девятнадцатитонный колокол Сондока Великого (VIII в.). Также мы посмотрели Тхумули – целый парк курганов, представлявших собой могилы двадцати королей Силла. То, что находили в гробницах, направляли прямимком в музей, потому он так и богат.
Мне особо понравились украшения в виде запятой (как корейцы их называют), по форме скорее напоминающие человеческий зародыш. Этими нефритовыми и яшмовыми «зародышами» украшали короны; носили их в качестве кулонов и серег.
Старейшая в мире обсерватория – Чхомсонде – также находится в Кёнджу. Она напоминает внешне вытяжку над печкой, но солидный возраст (VII век) не может не внушать уважение.

В Кёнджу в нашем отеле проходила корейская свадьба. Было очень весело, особенно нам. Саша Аниськов забрался с камерой на подиум, на котором жених с невестой благоговейно внимали наставлениям, вероятно, представителя местного ЗАГСа. Сейчас свадьбы справляют по упрощённому сценарию: сначала часовая «европейская церемония», потом «традиционная корейская». И невесте, и жениху около тридцати (а раньше в Корее уже не женятся – делают карьеру). Когда Саша спустился с подиума и решил снять молодых в ином ракурсе, он на мгновение потерял равновесие и чуть было не опрокинул «многоэтажный» свадебный торт. Это был самый драматичный момент во всей поездке. Зал замер, затаив дыхание, но используя камеру как балансир, наш оператор удержался-таки от падения лицом в торт. Свадьба была спасена. Хотя если бы торт был размазан, то это запомнилось бы гостям ещё больше. Был бы международный скандал, нам бы припомнили ещё и сбитый южнокорейский «Боинг» в 1983 году… Но торт — не «Боинг». Звонок консула с извинениями всё уладит.

От Кёнджу мы доехали до Пусана примерно за час, и ещё полчаса летели из аэропорта Пусана до острова Чеджудо. Для корейцев Чеджудо – главный морской курорт. Хоть от «Большой земли» и недалеко совсем, различия с континентальной Кореей есть. К примеру, язык местных жителей настолько отличается от классического корейского, что наша сеульская «ассистентка» — И Но – почти совсем их речь не понимала. Кстати говоря, поскольку у неё не было русского «имени» (в Восточной Азии русскоязычные гиды предпочитают называться русскими именами – Саша, Лёша, Миша и т.п.), то мы поначалу не могли решить, какое имя ей дать – Инна или Нина. В результате закрепился радикальный вариант – Крошка Енот (помните: «От улыбки хмурый день светлей…»), тем более, что и внешностью, и ростом и добродушием они друг друга очень напоминают.
Кто-то мне сказал, что Чеджудо – что остров Пасхи: также много каменных истуканов. На самом деле, истуканов этих много только в сувенирных лавках. Делают их из пористого чёрного вулканического туфа, которым усеян весь остров. Зовутся они «тольхарубанами», т.е. «каменными дедушками». Раньше они жителей Чеджудо охраняли от злых духов. Туф мягкий, а потому сувенирных тольхарубанов вырезают из него в диких количествах. Дома деревенские и ограды тоже из него сделаны. Нас поселили в курортном городке Чуньмуне, где над берегом океана высятся дорогущие отели. В одном из них – «Лотте» — мы были на не менее дорогом ужине «у водопада». Этот водопад – часть феерического аква-пиротехнического шоу, показывающего, как рождался остров Чеджудо из вулкана. Здесь обыгрывается легенда о поединке демонов с драконом, который всех их победил (дракон выниривает из бассейна и тоже плюётся огнём). Короче, настоящий Лас-Вегас. Но детей на это шоу лучше не водить: сначала описаются, а потом спать плохо ночью будут.

Настоящий водопад мы увидели на следующий день. Более того, у этого самого водопада Чонджсон (который низвергает воду прямо в море, что вообще редкость), нам повезло увидеть настоящих «хэнё» — женщин-ныряльщиц. Их черные водолазные костюмы практически сливались с такими же чёрными валунами на берегу. Они собирают морских гребешков, осьминогов и прочую живность, причём чуть выше на берегу расположились поварихи, которые тут же готовят морские деликатесы по принципу «из моря – на сковородку». Хэнё все великовозрастные, поскольку молодые кореянки этим делом заниматься не хотят. Просто поплавать с аквалангом ради удовольствия – это одно, а каждый день по несколько раз корзины с моллюсками со дна тягать – нет уж, увольте! А потому получается, что Чеджудо – остров не только каменных дедушек, но и ныряющих бабушек. Очень необычное место.
На Чеджкдо есть ещё крупнейший парк искусства бансай (по-корейски – «пунзе»; www.bunjaeartpia.com ), правда, основал его японец. При входе есть небольшая экспозиция подарков, которые ему преподносили иностранные делегации. Однако, какие-то они недорогие все… Наши вообще подарили бутылку «Столичной» и хохломскую ложку. Несолидно как-то.
После «бансай-парка» поехали в гости к одной корейской семье. Семья – папа, мама, три дочки. Дом небольшой: три комнатушки, гостиная, кухня, чулан. Были у них в гостях часа два с половиной: пока еду готовили, пока поели-попили. Часам к восьми вечера пришла старшая дочь из школы. Через полчасика к ней репетитор по математике нагрянул. И что же это за жизнь у детей получается? Только во сне отдыхают. Хотя кто знает, может они и во сне уравнения решают. Не поступить в институт – трагедия. Совсем недавно две девочки покончили с собой, провалившись на экзамене.

Гляжу я на это и начинаю осознавать, что иные предсказания научных фантастов сбываются: человек становится биороботом, рабом созданных им самим технологий…
Но вообще нам здесь нравится. Пока просто придраться не к чему. А учитывая то обстоятельство, что Алексей Бражников вернулся недавно из (страшно сказать!) Сенегала, да и я в африканскую экспедицию в этом году успел съездить, нам всё вокруг кажется просто раем. Так что, если кому Восточная Азия не нравится, советую съездить в Западную Африку и пожить там недельки две. Но это уже сюжет для другого рассказа… Однако стоит заметить, что однажды выбрав правильную религию и государственную философию одни народы создают тысячелетние государства и неумирающую культуру, а другие, поддавшись проповедям неврастеников, обрекают себя на прозябание в подвалах истории. К примеру, та же Западная Африка поголовно переходит в ислам. Все хотят жить, как в Саудовской Аравии или Катаре. Только вот когда у нефтеносных бездельников «чёрное золото» иссякнет, окажется, что король-то голый. А корейцы с японцами к тому времени пересядут на альтернативные энергоносители и будут жить припеваючи.
Меня больше всего «добили» общественные туалеты в сеульском метро. Картины висят, цветочные композиции…Чего только я в разных странах не видывал, но это меня поразило до глубины души. На мой взляд, о степени цивилизованности общества можно судить по состоянию уборных. В Корее они на каждом шагу, отличаются чистотой и хорошим запахом. Есть у них свой сайт – www.toilet.or.kr, так что можно сказать, что в Корее просто какой-то туалетный культ.

…А на Чеджудо нынче холодно. Гораздо холоднее, чем в Сеуле. Всё из-за постоянного ветра, дующего с Тихого океана. Ветра нет – тепло, даже жарко. Ветер подул – надевай куртку. Остров природных контрастов. Он почти плоский; только в центре возвышается гора Халасан. На острове выращивают первоклассный зелёный чай. Правда, если надеетесь здесь купить его по-дешёвке прямо на плантациях (как в Китае у крестьян), то это зря. Здесь, в Корее, всё по уму устроено, так что покупать чай придётся в красивой упаковке и по «коммерческим» ценам. Конечно, можно и в супермаркете чай зелёный прикупить, но он будет среднего качества. Ко всему прочему, корейцы готовят чаи со сложным «букетом» вкусов и запахов, который ни в какой чайный пакетик не вместишь. На Чеджудо мы попробовали изумительный бурый чай, вкус и цвет которому придаёт шиповник и ещё какие-то ягоды, названия которых нам не смогли перевести. Однако надо заметить, что корейцы чая пьют довольно мало. Европейцы гораздо большие чаехлёбы, чем те, кто чай выращивает. Для корейцев зелёный чай это уже не столько напиток, сколько основа для создания «сопутствующих продуктов». Есть чайное печенье, есть чайное мороженое. Есть даже лапша чайная. Естественно, всё это зелёного цвета и имеет устойчивый чайный вкус.

С острова Чеджудо до Сеула – ровно час полёта. Пролетали как раз над западной частью Южной Кореи, которую «с земли» не посмотрели. По прилёту сразу отправлились в город Сувон. Вроде бы небольшое расстояние, но из-за обилия машин движение на дорогах крайне медленное, особенно в пригородах Сеула утром и вечером. Расстояние от Инчона, где расположен международный аэропорт Сеула до Сувона преодолевали два с лишним часа. В самом деле, на метро быстрее даже получится.
Сувон внесён ЮНЕСКО в список Всемирного наследия. И всё благодаря прекрасно сохранившейся стене с башнями и воротами, оставшейся от крепости Хвасон (конец XVIII в.). Сооружение впечатляющее, если не своею высотой и мощью, но протяженностью. По вечерам башни красиво подсвечиваются. А как выглядела крепость во времена королевства Чосон, показывает макет в Военном Музее в Сеуле (www.warmemo.or.kr). Он недавно открылся, но уже считается одним из лучших в мире. На площадке военной техники стоит американский Б-52; можно, поднявшись по лесенке, заглянуть в кабину пилотов. А в транспортные американские самолёты можно зайти, причём прямо в «салон», если можно назвать салоном аскетическое стойло для десантников. Наши МИГи много этого добра посбивали над Кореей… Самая крупная война после Второй Мировой, как никак. Третья Мировая в миниатюре, так сказать.
Наши танки и пушки тоже стоят. Но корейцы сами производят танки. А до этого они изобрели корабль-черепаху «Кобуксон» – первый броненосец, наводивший ужас на японские суда во время Имчжинской войны 1592-1598 гг. Адмирал Ли Сунсин при помощи своих «кобуксонов» потопил как минимум 600 японских кораблей! Эх, а «наша» Цусима так близко от корейских берегов!… Кстати, как называлась канонерка, которая крейсеру «Варяг» помогала? Правильно, «Кореец». А чей корабль отказался принять на борт моряков «Варяга» после боя? Американский. А чего пуще всего сейчас американцы опасаются? Северокорейских ракет. А кто ракеты придумал? Корейцы! В музее даже выставлен средневековый прототип «Катюши» — многоствольная ракетная установка, стреляющая стрелами, запускаемыми при помощи пороховых зарядов.

На фоне всего этого “military” не стоит забывать, что «Корейская война ещё не закончена!». Это название выставки в Военном музее. И ветераны той войны «не стареют душой». Их автобусами привозят в Дорасан, где кончается железная дорога, некогда связывавшая Сеул и Пхеньян. В 1953 году последний паровоз из Сеула встал здесь на вечный «прикол». Рядом – здание, похожее на вокзал; висит расписание и продают билеты. Я решил было, что уже открыта продажа билетов на Пхеньян и хотел уже купить три штуки, но оказалось, что эта продажа билетов на экскурсии по Демилитаризованной Зоне (DMZ, www.dmzpaju.com). Вовсю идёт продажа сувениров «по теме». По деревянному мосту можно пройти к железнодорожному полотну, отгороженному колючей проволокой. Те, у кого остались родственники на той стороне, завязывают на ней ленточки с молитвами о скорешем объединении. Хотя куда уж объединяться – это уже давно два разных народа; не только менталитет иной, но даже языки рознятся.
Корейцев в ДМЗ пускают не везде. В Пханмуджоме на базу ООН (где служат в основном американцы), пускают только иностранцев по специальной заявке. Когда мы приехали на первый КПП, нас ошарашили тем, что в джинсах сюда не пускают. А мы всё в джинсах! Ну не костюм же сюда с собой с галстуком тащить? Но этот «инцидент» удалось замять. Поехали дальше. Проехали через мост, потом миновали рисовые поля тех упрямых крестьян, которые решили тут остаться после войны, а затем въехали в санаторий… пардон! – базу миротворцев. Чего тут толкько нет! Есть даже монастырь – «Monastery of merry mad monks of DMZ». К нам приставили симпатичного америкоса, который сначала провёл краткий брифинг, а потом повёз показывать зону. Привёз в конце концов на символический КПП – с одной стороны стоят южнокорейские погранцы в чёрных очках, касках и в боевой позе тэквондо, а с другой стороны фланирует пара северокорейцев в военной форме того же покроя, что «был в моде» на исходе войны. Нас предупредили, что рукой «в ту сторону» показывать нельзя, а о они подумают, что это провокация какая-нибудь и начнут войну.
Хотя в КНДР съездить было бы здорово! Это как в парк Юрского периода попасть, по-моему. И вот ведь парадокс: раньше для нас было экзотикой заглянуть с северокорейской стороны на южнокорейскую, а теперь наоборот! Северокорейцы выстроили напротив Пханмуджома «пропагандистскую деревню» с гигантским стошестидесятиметровым флагштоком, на котором развевается флаг КНДР. Звучит лирическая музыка из мощных динамиков. Льётся жалобная песня о том, как страдает разделённый народ и т.п. дребедень. Говорят, что в той потёмкинской деревне никто не живёт. Однако, пару человеческих фигур в объектив мы заметили. Но всё равно, существенного оживления в этот унылый пейзаж они не вносили. Грустно как то всё здесь. И зловеще…

Чтобы развеяться, тем же вечером мы отправились на шоу «Нанта» в Сеуле (www.nanta.or.kr). Это такое феерическое весёлое представление в стиле «cooking». Труппа гастролировала у нас во время театрального фестиваля. Очень любят бросать что-нибудь взрительный зал, а также затаскивать самих зрителей на сцену. Если есть желание поучаствовать в этом забавном спектакле, советую садиться поближе к проходу и к сцене. Из нашего пятого ряда вытащили почти всех, включая Бражникова. А если кто любит барабаны и вообще чтоб было шумно, то тому тоже сюда дорога. Корейцы вообще на барабанах превосходно играют. Этому их буддийские монахи научили. Потому что все буддисты должны играть на барабане, бить в колокол и сидеть в позе лотоса. Тогда быстрее в Нирвану уйдешь. Как пить дать!

Последний день в Суле я решил посвятить осмотру того, без чего меня бы глодала совесть. Я отправился в Национальный музей, чтобы посмотреть на знаменитого позолоченного «Медитирующего бодхиставу» и оригиналы некоторых экспонатов «музея фаллосов» (там были представлены наиболее «приличные» копии; в Национальном музее выставлены более откровенные образцы древнего эротического искусства) и во дворец Кёнбоккун – старейший (1394 г.), но отнюдь не самый интересный из пяти королевских дворцов Сеула. Он слишком сильно пострадал во время Корейской войны, и «новодел» слишком бросается в глаза. Хотя павильон Кынджонджон (тронный зал) стоит посмотреть в любом случае: на фоне гор он особенно красив. Перед главными воротами выстраивается «королевская гвардия» и три раза в день проводится красочная церемония развода караула, практикующаяся и у дворца Чхандоккун, и у дворца Токсугун. Конечно, ни один из сеульских королевских дворцов не сравнится с пекинским Гугуном, но и Корея не Китай – масштабы другие.
Корейцы – народ честный. Но в одном иногда привирают: высоту Сеульской телебашни меряют не от подножия к макушке, а от уровня моря. В результате этой безобидной «приписки» башня вырастает сразу на 250 метров как минимум. Башня стоит на вершине горы Намсан, «добавляющей» ей еще пару сотню метров роста. Т.е., если высоту телебашни, скажем, в Ла-Пасе, измерять от уровня Тихого океана, то она окажется высотой как минимум в два километра.
Как и в нашей Останкинской, в сеульской тоже есть свой ресторан «Седьмое небо». Также крутится. Лучше сюда приходить перед заходом солнца, чтобы увидеть, как Сеул зажигает огни. Красивое зрелище, должен сказать.

Но самое удивительное – не это. Я никогда не забуду иной картины.
…Вечер. Рабочий день уже окончен. В скверике сидят на лавочке два корейца. В руках у них маленькие стограммовые бутылочки. В бутылочках – фруктовый йогурт.
Просто сюрреализм какой-то!