Ночь скитаний.
Тимишоара, Брашов. 11 июля

…Через полтора часа в дверях купе нарисовался сербский пограничник. Здесь я должен признаться, что потерял немало нервных
клеток за ту минуту, что он рассматривал мой паспорт, ибо у меня не было стопроцентной уверенности о законности моего
нахождения на территории Сербии. А когда ему вздумалось спросить у меня что-то, указывая на въездной штамп, я чуть было не
познакомился со св. Кондратием! Чего он спрашивал, я так и не понял, да и погранцу это не сильно надо было, потому что он,
заметив мое непонимание, захохотал и отпустил меня на все четыре стороны. На нейтрализацию румынского пограничника (вылитого
Саддама Хусейна!) я истратил весь арсенал имеющихся на руках средств: и ваучер на какой-то отель в Констанце, и показные
деньги, и Visa card, и даже распечатанный русско-румынский разговорник. Моя подготовленность произвела должное впечатление
на Хусейна, и мне было разрешено въехать в страну. Еще час езды – и я выгружаюсь из поезда на безлюдный перрон…
Вокзал… Интересно, а почему он такой чистенький? И где же здесь эти ужасные цыгане? И бандиты? Может, у них сегодня
выходной? И вообще, в Румынии ли я??? Отыскав расписание, я убедился, что нахожусь в славном городе Тимишоаре, и буду здесь
находиться еще минимум семь часов, то есть до ближайшего поезда на восток.
Выйдя на привокзальную площадь и оглядевшись, замечаю напротив обменный пункт и сдаю там президента Гранта. А возвращают
мне настоящие румынские леи. Вот это был шок! «Спорим на твой рюкзак, что ты не сможешь разорвать пополам эту бумажку?» —
хитро подмигивая, покрутил передо мной хрустящей стотысячной купюрой меняла в конторе. Все румынские купюры оказались
сделанными из какого-то полиэтилена и были абсолютно indestructible, но это только до первого складывания купюры пополам,
после чего она становится облезлой и прозрачной на месте сгиба. Монетки мне показались пластмассовыми. Уже потом,
присмотревшись к ним получше, я понял, что это какой-то очень легкий сплав, уравновешивающий нашу рублевую монетку с их
пятитысячной, притом ‘пластмассовая’ по размеру превосходит наш ‘деревянный’ раза в четыре. Да уж, такая там ‘твердая
валюта’

В Тимишоаре находилась одна из двух румынских построек, известных мне по фотографиям (вторая – замок Бран) – это
Митрополичья церковь. Судя по описанию в LP, Тимишоара – это остров научного прогресса в темной и отсталой Восточной Европе.
В 1869 году здесь впервые в мире появились передвигающиеся по рельсам трамваи (запряженные лошадьми!), а в 1889 году
Тимишоара опять же первой вспыхнула сотнями лампочек электрического уличного освещения. Так что город представлялся в высшей
степени прогрессивным и, судя по тому же LP, безопасным по румынским меркам. Единственное, что меня немного смущало – это
старые вокзальные часы, только что отбившие час ночи… В два я был на Piaţa Victoriei, в самом сердце вымершего города.
Чтобы обойти все достопримечательности города, в эту ночь мне хватило полутора часов. Наверное, темп осмотра города
непроизвольно ускорялся от осознания своего абсолютного одиночества на улицах: лишь пара бродячих собак на Piaţa Unirii
зашмыгали носом при моем приближении, да полицейский около мэрии испуганно спрятался в машину. На площади перед городской
оперой бог послал мне бумажку в 100 тысяч леев; это подняло мое настроение, хотя я был бы гораздо счастливее, если бы бог
послал бы мне хотя бы маааааленький кусочек сыра, ибо очень хотелось кушать. Как назло, все круглосуточные заведения в
городе как сквозь землю провалились, а МакПлюшкин начинал работать только в семь утра. Единственным работающим общественным
заведением в центре оказалось Интернет-кафе. И опять Тимишоара показала себя с самой лучшей, прогрессивной стороны: за 4
(четыре) часа сверхскоростного инета с меня взяли… чуть больше доллара!

Время пролетело быстро, и я пошел обратно к МакПлюшкину, где попросил четыре чизбургера без запивки, сфоткал Митрополичью
церковь и колонну с капитолийской волчицей, которую прозевал ночью, добрался до вокзала, купил билет до Брашова и, сев в
вагон, моментально отключился. Кстати, билеты в румынских поездах – это малюсенькие, но толстые картонки с названием станции
назначения. Контролеры ходят по поездам после каждой крупной станции и специальной машинкой ставят в билетах дырки. Эти
машинки, вероятно, предназначены для нормальных, тонких бумажных билетиков, поэтому из-за картонок они часто ломаются. Тогда
контролерам приходится носиться по вагонам с огромным шилом, врываясь в купе и распугивая ничего не подозревающих туристов.
Проблема с жильем в Брашове решилась прямо на вокзале: господин по имени Габриель как-то очень интеллигентно затолкал меня
в свою машину и скоро заселил в четырехместную комнату в своей очень чистой квартирке ‘под сдачу’.
Брашов оказался, пожалуй, самым приятным городом во всей Румынии. Я охарактеризовал бы его словами ‘комфортное
средневековье’: и глазу приятно, и животу сытно. В покосившихся от старости, но чистеньких домиках скрываются маленькие
кондиционированные ресторанчики на пять-шесть столов, магазины с туристическим и треккинговым снаряжением, хорошо оснащенные
Интернет-кафе. Древностей тоже навалом: городская ратуша, цитадель на холме, черная и белая башни, городские стены,
красивейшая треугольная городская площадь. Самая значимая постройка в городе – это огромная готическая Черная церковь со
своим не-помню-чем-знаменитым, но точно знаменитым органом. Вообще-то меня всегда раздражает, когда за вход в какое-либо
сакральное заведение любой из религий пытаются содрать денег, но здесь 60 центов за входной билет компенсировались
супер-концертом, что устроила группа школьников из Израиля, непонятно чего делающих в Румынии: они расселись прямо на полу в
сторонке от алтаря и под аккомпанемент гитары и губной гармошки спели несколько своих национальных песен. Это были сильные
впечатления. Фиг бы им позволили такое в какой-нибудь действующей (и бесплатной) церкви!
И еще один небольшой, но важный штрих к портрету города: начиная с 1953 года, Брашов несколько лет носил имя товарища
Сталина!

Вечером на центральной площади меня ожидал большой-большой сюрприз: Радио Брашова отмечало свой очередной день рождения, и
по этому поводу в городок съехались все главные персонажи румынской эстрады. Это была какая-то умопомрачительная солянка и
полное смешение направлений. Первый раз я попал на неких безбашенных альтернативщиков, и, вероятно, встал слишком близко к
сцене, так что киловатты саунда вынудили меня ретироваться в выкопанную из LP Pizza Ioulia. Пиццы там были настолько
великолепными, что под них даже средненькое румынское пиво становилось очень приятным (а не наоборот, что бывает гораздо
чаще…). После этого я на следующие два дня стал завсегдатаем этого заведения, очень, кстати, популярного у локалов.
Путь домой опять лежал через забитую аборигенами и единичными туристами центральную площадь. Перфоманс был в самом
разгаре, и сцену уже давно прочно оккупировали попсовики. Десяток секьюрити перед сценой еле сдерживали напор потерявших
голову местных школьниц, а на сцене зажигали какие-то ребята типа Smash. Как мне рассказали потом, они были из Молдавии,
причем кто-то из них вроде был русским молдаванином и неважно говорил по-румынски. Через неделю, уже в Бухаресте, я
рассказал о концерте знакомым румынам и даже по мере способностей напел им пару песен – так они чуть не умерли от зависти и
заявили, что это лучшее, что есть в современной музыке! А я себе лишь сочувствовал…

День без событий.
Брашов. 12 июля

Только утром я смог наконец-то осознать, насколько сильно устал за последние два бессонных дня со всеми утомительными
переездами и беготней по Тимишоаре и Брашову. Проявив фантастическую силу воли, я сумел заставить себя никуда не идти, не
ехать, не ползти хотя бы несколько часов. До обеда я только и делал, что спал или почитывал LP на предмет дальнейших
исследований дикой Трансильвании. И как же мне захотелось в Горы!
Одна гора, хоть и небольшая, есть и в самом Брашове, и называется Tâmpa. Она буквально нависает над городом с юга и
служит лучшим ориентиром на брашовских улочках. Подняться туда проще всего на фуникулере, хотя фанаты треккинга, конечно, за
сорок пять минут заберутся пешком. Отсюда, с вершины Tâmpa, начинаются несколько хорошо обозначенных треков по
направлению к горам Бучеджи. Мои цели были скромнее: я хотел посмотреть на город с высоты птичьего полета и поискать
какие-нибудь аттракции в городе не по карте, а вживую. С вершины я и заметил слева вдалеке забавную церквушку в стиле
диснеевских мультиков: маленькую, но высокую, с крохотными башенками, увенчанными острыми двухъярусными шпилями, и с
непременными часами. К этой церкви я и отправился, лишь только спустился с горы. Церквушка носит имя святого Николая, а
где-то на горке за церковью, похоже, есть свежеоткрывшийся хостел.
Вернувшись домой, обнаружил у себя в комнате троих подселенных итальянцев. Они были какими-то смирными и зашуганными, что
можно объяснить их крайне юным, даже по сравнению со мной, возрастом – по 18 лет. Кто-то накачал их страшилками про ужасных
румын, или на них угнетающе подействовал Бухарест, из которого они приехали, но мне с трудом удалось вытащить их в центр
города, которого они дико боялись. Там я часок поработал гидом, а потом потащил их в свою вчерашнюю Pizza Ioulia – надо же
ребятам хоть раз в жизни настоящую пиццу попробовать! Вот там они меня по-настоящему удивили: все, не сговариваясь, отложили
в сторону вилки и ножи и начали хавать руками! Для меня это был настоящий культурный шок! ‘Итальянцы всегда так пиццу едят…’

Кантри-тур.
Брашов, Хирман, Преджмер, Бран, Ришнов. 13 июля

В последнее время в околотуристической литературе то и дело мелькают слова ‘сельский туризм’ или ‘агротуризм’. Это модное
ныне направление турбизнеса выделилось из близкого ему экологического туризма. Смысл сего действа нехитрый: туриста завозят
в какую-нибудь глухомань и оставляют там на пару недель. Развлекухи навалом: посиделки перед камином, баня, в лес по грибы,
медитации рядом со свинарником, можно посмотреть как мужики пьют водку, а бабы с коромыслами за водой ходят; самый экстрим –
это корову подоить или в деревенский клуб на дискотеку завалиться! В Западной Европе глухих деревень (без Интернета!) вот
уже лет сто как не осталось, поэтому западники толпами валят за экзотикой в Россию, Белоруссию и Прибалтику. Такие туры даже
прописываются врачами как лекарство от всех болезней нашего информационного века.
Румыны тоже активно продвигают свои деревни: любое турагентство найдет вам домик в такой глуши, куда от цивилизации
добираться надо пять дней на лыжах. Мне захотелось посмотреть, что же такого необыкновенного находят буржуи в сельской
жизни, но отшельником становиться пока еще желания не было, и я решаю потратить всего лишь денек на осмотр нескольких
‘крестьянских’ цитаделей вокруг Брашова и прилагающихся к ним деревень.

Сначала я ломанулся на вокзал и даже купил билет до Ilieni, но поезда ходили очень редко – надо было ждать целых полтора
часа. Тогда я с третьего раза поймал такси с водителем, проявлявшим навыки англоговорения хотя бы в зачаточной стадии, и
отбыл из славного Брашова в кантри-тур в румынские городки Hărman и Prejmer. Эти ‘глухие деревни’ находятся буквально в
двадцати минутах езды от Брашова и немного в стороне от шоссе на Сучаву, но они значительно отличаются от Румынских городов:
ездят здесь или на тракторах, или на стареньких ‘Дачиях’, а телеги, запряженные парой лошадей, встречаются чаще блестящих
джипов. Домики не то что очень старые, но носят кое-какие отметины аутентичности. К сожалению, на подъездах к этим
городишкам уже появляются коттеджи ‘новых римлян’ и напротив цитадели в Преджмере заложили какого-то бетонного монстра. Сама
маленькая крепость представляет собой мощную стену с несколькими бастионами вокруг простой и изящной укрепленной готической
церкви аж тринадцатого века. Войти в цитадель можно через мощную башню, где нападавших, помимо ворот, должна была остановить
опускающаяся решетка с коваными острыми наконечниками. С внутренней стороны стена похожа на пчелиные соты: там в четыре
этажа располагаются 272 комнаты-ячейки, в которых защитники могли жить во время осады. Эту цитадель считают самой мощной
среди саксонских ‘крестьянских’ крепостей. Подобная цитадель в Хармане выглядит даже более живописно благодаря своей башне с
часами, подобной той, которая восхитит меня в Сигишоаре, и куполам башен в виде заостренных вверху пирамид. Помнится, в
одной из церквей лежала толстенная гостевая книга, где всякие (желательно забугорные) странники должны оставлять свои
впечатления. Чаще всего в этой книге встречаются слова quiet and peaceful – и это абсолютно точная и верная характеристика
обоих этих мест! Будь у меня немного больше времени – с какой радостью поселился бы я на недельку в той ‘ячейке’ в стене или
хотя бы в одном из окрестных крестьянских домиков… А может и не смог бы я выжить здесь – скукотища же!!!

В Брашове я попросил водилу высадить меня в каком-нибудь месте, откуда я смогу уехать в городок Ришнов, что на полпути к
замку Бран, и отдал ему примерно девять долларов за два с лишним часа разъездов и ожиданий.
В Ришнове находится еще одна крепость, изначально тоже крестьянская, но потом перестроенная татарами и турками. Люди,
побывавшие там, в один голос утверждают, что она более эффектная и интересная, чем раскрученный замок Бран в десятке
километров отсюда. LP обещал примерно 40 минут езды до Ришнова, поэтому моему удивлению не было предела, когда ровно через
эти сорок минут в окне показались серые башенки Брана – их ни с чем нельзя спутать! Это меня огорчило, так как я хотел
спуститься к замку с гор во время треккинговой части знакомства с Румынией. Прямо с дороги я сделал пару фотографий (на
всякий случай) и сел в обратный автобус. На этот раз все прошло гладко, хотя меня изрядно помяли в салоне, переполненном
местными бабками весьма атлетического телосложения.

Замок в Ришнове стоит на высоком холме, на который приходится карабкаться по разбитым ступенькам, что начинаются за местным
домом культуры. Потом я узнал, что путешественники на колесах и бусы с туристами подъезжают прямо к входу, но с
противоположной стороны холма. Внутри замка есть пара неинтересных музейчиков, ресторан, какие-то телеги сразу за входными
воротами, колодец (глубиной полторы сотни метров!) и множество прочих построек. На самой высокой точке холма около смотровой
площадки стоит небольшой деревянный медведь, больше похожий на черного зубастого поросенка, и смотрит с обрывчика куда-то
вдаль. Замок слегка разваливается, зато смотрится по-настоящему древним и, со стороны, интереснее, чем вылизанный и
выкрашенный Бран – здесь я охотно соглашусь с LP.
Ришновский замок совсем небольшой, так что часа-полутора более чем достаточно на детальный осмотр всех его стен, башен и
бастионов. На автостраду я пошел по дальнему пути – по асфальтовой дороге, и пути там было примерно два километра. На дороге
я начал, было, стопить машину в Брашов, но первым, кто остановился, был… Габриель, хозяин квартирки, вместе со всеми тремя
итальянцами! Они ездили на экскурсию в Карпаты, к массиву Фагараш. ‘Как же можно смотреть горы прямо с дороги?’ – подумал я
про себя, но решил не расстраивать ребят. Пусть радуются!

Дом дьявола.
Брашов, Сигишоара. 14 июля

Поздним утром меня разбудили итальянцы, которые почему-то решили, что мне надо ехать в Сигишоару на том же поезде, на
котором они поедут в Будапешт. Сначала я хотел наорать на них, что нехорошо будить человека в такую мерзкую погоду (а она
была совсем мерзкая!), но они предупредили мой праведный гнев сообщением, что Габриель вызвался довезти всех нас до вокзала.
В купе к нам подсел знакомый мне швед (три дня назад он ехал из Тимишоары в соседнем купе), которого сюда, как выяснилось,
подселил все тот же вездесущий Габриель. На общение никого не тянуло, так что все погрузились в чтение, а я просто заснул.
Когда все-таки пришлось вылезать из теплого и уютного вагона Intercity, дождь вроде немного стих. Жизнь налаживается!
Весь средневековый город находится за стенами стоящей на холме средневековой крепости. Когда я увидел все это нагромождение
черепичных крыш, крепостных укреплений, бастионов, дворец и огромную 65-метровую башню с часами и фигурками Мира,
Правосудия, Закона и семью символическими днями недели, жизнь наладилась окончательно. Совершенно фантастически выглядит
яркая разноцветная черепичная крыша башни, высокий шпиль-игла, четыре небольших башенки по углам массивного четырехугольного
основания – все это смотрится примерно как аналогичные башни на подмосковных коттеджах, но почему-то совсем не пОшло –
никакого новодела! Да и вся крепость в целом порадовала своей древностью, поросшими мхом и виноградом стенами и, вместе с
тем, чистотой и опрятностью.
Пока я лазил на башню (в нагрузку к которой дают неплохой музейчик) и осматривал часовой механизм на ней, снова начался
ливень, загнавший меня в симпатичное заведение с несколькими залами, тормозными официантами и вкуснющим кофе и пирожными за
какие-то копейки.

Окна кафешки выходили на самый знаменитый во всей Румынии дом. Здесь в 1431 году появился на свет самый омерзительный из
всех упырей и самый гнусный из всех вурдалаков принц Валахии Влад Цепеш, прозванный Дракулой, то есть чертом или дьяволом. В
те времена Румыния из последних сил билась с Оттоманской империей, пытаясь сохранить свою независимость. В общем-то, у
Цепеша это получалось значительно лучше, чем у его предшественников и последователей, так что недостатка в пленных турках
Валахия не испытывала. Обычные в то время способы казни быстро наскучили молодому правителю: отрубание головы было хоть и
красочным, но уж слишком кратковременным мероприятием; закапывание в землю живьем вообще лишало зрителей зрелища. Подробно
изучив всю имевшуюся в то время литературу по этому важному вопросу (а ее в те темные века было немало), Дракула сумел
превратить каждую казнь в своего рода шоу, многочасовое театральное представление, в котором актер был обречен. Больше всего
Дракула любил сажать турок на кол, причем он всячески разнообразил это скучное занятие: он ‘протыкал пупки, сажал на кол по
диагонали и по несколько человек одного за другим’.

Впрочем, ему не были чужды и принципы своеобразного гуманизма: сажая своих врагов на кол, он следил, чтобы им не повредили
никакие жизненно важные органы. Таким образом, одна и та же жертва могла радовать монарха своими стонами не только перед
завтраком, но и во время ужина, а некоторые отбрасывали коньки и вовсе через два-три дня.
Ирландец Брэм Стокер в конце позапрошлого века в романе Dracula тщательно переработал образ очаровательного правителя и
превратил его в настоящего супергероя, сделав вампиром и наделив, таким образом, бессмертием. Сейчас румыны почитают графа
Дракулу за национального героя, причем не столько за его беспощадную войну с турками за сохранение румынской независимости,
сколько за его исключительный вклад в становление и развитие туристической отрасли страны.
В наши дни в доме Влада Цепеша находится довольно средний, но все-таки популярный среди туристов ресторан. Говорят, что
рубленое мясо, стейк с кровью и жареные потроха пользуются бешеным спросом.
Еще одной достопримечательностью Сигишоары все путеводители называют крытую лестницу из 172 ступенек, ведущую на Южный
холм, где стоит очередная готическая церковь средней интересности. На входе храма сидели какие-то мужики в спецовках и пили
пиво. Я попытался обойти их и забраться в церковь (спрятаться от дождя), но они замахали на меня руками и заорали ‘не
смотреть – окрашено!!!’ Ну, думаю пускай сами со своим пивом и молятся своей богоматери… И потопал на германское кладбище,
где бродил минут двадцать в полном одиночестве (если не считать витавших меж листвы тысяч душ невинно убиенных
трансильванским вампиром), пока не был замечен все тем же шведом из Брашова, вылезшим откуда-то из-за надгробия.
Все эти байки про разную местную нечисть и мрачный антураж средневекового города ничуть не лишили меня аппетита, как и
моего северного знакомого, поэтому мы спустились поближе к часовой башне, чтобы найти какую-нибудь недорогую едальню.
Непонятно как, но швед умудрился где-то потеряться на абсолютно прямой двухсотметровой улочке. Так что я один перекусил
где-то под городской стеной и под дождем двинул обратно к вокзалу. В поезде я даже немного загрустил из-за погоды, но потом
здраво рассудил, что это первый дождливый день за весь мой уже почти трехнедельный трип – и возрадовался. В Брашове тоже
делать было уже нечего, поэтому я заглянул в несколько местных злачных заведений, скачал почту и побрел домой.

Дача по-королевски.
Брашов, Синая. 15 июля

Выспавшись вволю и упаковав свой рюкзак (раздувшийся аж до 11 килограммов), я выдвинулся на поезде в сторону горного
массива Бучеджи. В купе со мной ехал очень колоритный персонаж – настоящий профессор Брашовского университета. Самое
интересное, что он много лет подряд преподавал русский на кафедре иностранных языков, так что за время переезда я
добровольно прослушал уникальную бесплатную лекцию на русском языке по истории румынской культуры и государственности и
записал великолепный конспект-путеводитель по ‘неизвестной Румынии’. Как я и предполагал, главной румынской аттракцией
профессор считает монастыри Южной Буковины, в которых росписью редчайшей красоты покрыт каждый квадратный сантиметр стен
храмов, причем как внутри, так и снаружи! – и я обязательно хочу туда съездить, но только в другой раз. Пока же мой путь
лежал в популярный горнолыжный курорт Синаю. У этого небольшого городка, выросшего около Синайского монастыря, исторически
сложились великолепный отношения с румынской властью: когда Карол I построил здесь роскошный дворец и объявил его своей
летней резиденцией, то Синая в момент из ‘сонной деревни’ стала ‘жемчужиной Карпат’. В эпоху Чаушеску Синая была клоном
Барвихи для румынских партийных функционеров.

На вокзале, как обычно, нашел мужичков с комнатой и поехал ее смотреть. На этот раз мне не повезло: эти черти увезли меня
на самую окраину города, комната была грязной и душной, хозяева выглядели подозрительными, а самое главное – пытались меня
нагло обмануть, ткнув пальцем в самый центр города, когда я попросил показать их улицу на карте. Вырвавшись из их цепких
лап, я решил уйти в горы – там и цены меньше, и люди добрее!
Кабана Brădet (туда я доехал на такси) была выше всяких похвал! Великолепное расположение прямо в лесу на высоте 1300
метров в десяти минутах от фуникулера, аккуратная комната, забавный и не проявляющий признаков англоговорения хозяин,
приятные буржуи-постояльцы и насыщенный хвойный воздух – все было намного круче, чем там, внизу! Зато внизу есть замок
Пелеш, Синайский монастырь и пункт обмена валюты.
Монастырь оказался симпатичным, но не более того. Но королевский замок… Он восхитителен! Бывают такие вещи, описывать
которые не имеет абсолютно никакого смысла, так как любое описание превратится или в набор фактов из путеводителя, или, еще
хуже, в пестрящей междометиями и восклицательными знаками восторженный бред. Поэтому я не буду рассказывать обо всех залах,
покрытых тончайшей резьбой по десятку сортов дерева, парках и сокровищах Пелеша. Это просто №1 среди всякой всячины,
созданной руками человека на территории Румынии. Номер один среди нерукотворных творений – точно напротив замка. Это Карпаты.

Здесь вам не равнины, здесь климат иной…
Синая, Буштени, Карпаты (Бучеджи). 16 июля

Хотя горы в районе ‘жемчужины Карпат’ очень симпатичные, но все-таки городок Буштени в десяти километрах от Синаи и кабана
Бабеле, к которой можно подняться на фуникулере, позиционируются как лучшая база для треккинга всего массива Бучеджи. Так
что вниз я спустился на первой же утренней ‘телекабине’, и уже через час поднимался обратно, но уже в Буштени. Здесь еще раз
встретил того же странного шведа, который, в отличие от меня, поселился внизу.
В кабане Бабеле (что означает, понятное дело, ‘Бабы’ – забавные такие каменные столбы прямо перед кабаной) я заплатил за
койку в дормиторе, бросил около одной из кроватей свой рюкзак и сразу же пошел смотреть Горы! Погода была не очень: около
кабáны, на высоте 2200 метров, облаков еще не было, зато соседний холм, а это всего на сто метров выше, был постоянно
закрыт довольно мрачными облаками. Так как совершать подвиги и идти далеко в киселе мне не хотелось, я выбрал для начала
самый близкий трек – до величественного металлического креста, посвященного первой мировой войне. Сорок минут я шел на
границе облачности, так что проплывающие тучки цепляли меня за макушку, но никогда полностью не закрывали обзор. И лишь
когда я уже должен был быть близко к цели, погода полностью скрыла от меня красоту окружающих пейзажей.
Сколько я ни вглядывался в несущиеся мимо ватные ошметки облаков, ничего похожего на памятник я не видел. Явление креста
народу прошло в лучших традициях голливудских ужастиков: сначала на полсекунды сквозь облака прорезается небольшой кусок
гигантского монумента, дабы сконцентрировать внимание наблюдателя; затем следует долгое томительное ожидание, сопровождаемое
тревожным и надрывным завыванием ветров; и наконец, как по невидимому сигналу, туманный занавес поднимается, высвобождая из
ватных объятий облаков сначала крест, а потом и весь холм под крестом. Еще мгновение – и тонкий солнечный луч словно
прожектор заливает сцену яркими красками. Картинка блестит и с огромной скоростью куда-то мчится – потому что мчатся тонкие
белые прожилки облаков на фоне черной-черной, закрытой сплошной пеленой дождевых туч долины. Пять секунд я неподвижно стою,
завороженный зрелищем; опомнившись, еще три секунда трачу на включение фотоаппарата и переключение в автоматический режим,
еще две секунды – наводка… Щелк! Оторвавшись от видоискателя, я лишь успеваю увидеть, как все это великолепие вновь
растворяется в тумане…

Около креста в очередной (и в последний) раз нашел своего шведа, сделал несколько фотографий и, сидя в полутора километрах
над городком Буштени, хорошенько изучил карту горного массива. Из-за погоды нельзя было даже думать о переходе к замку
Дракулы в Бране, так что приходилось выбирать чуть менее амбициозный, но все-таки достойный маршрут. Решение очевидно:
высочайшая вершина всего массива Бучеджи – Omu – находится в каких-то двух часах от креста, и потом понадобится еще столько
же, чтобы вернуться обратно в Бабеле.
Вообще в румынских Карпатах все основные треки хорошо отмечены на местности или нарисованными на камнях знаками, или
специальными столбиками, торчащими из земли каждые 20-30 метров. От старости краска с многих знаков полностью облупилась, и
на пересечениях треков часто приходится долго соображать, куда идет каждая из троп. Но благодаря этим столбикам потеряться в
горах практически невозможно. Это мне так казалось до тех пор, пока вдоль тропы не начали попадаться небольшие каменные или
железные кресты с выгравированными именами и датами… А погода, тем временем, становилась все хуже: свирепый ветер вырывал из
рук карту при любой попытке уточнить маршрут, тучи все темнели, а вся моя одежда пропиталась сыростью (хотя дождь так ни
разу не начался). Теперь я уже шел в сплошных беспросветных облаках, и видимость упала почти до нуля. Два раза я сбивался с
пути, и, не найдя через несколько минут очередного столбика, возвращался назад. Чтобы не потеряться, я стал делать
десятиминутные остановки в тех случаях, когда туман становился слишком густым. Так или иначе, за три часа я вышел к кабане
Ому. За километр до нее я нагнал большую и очень приятную румынскую семью, сообщившую мне много интересного о Карпатах и о
жизни в Румынии вообще. В кабане меня напоили обжигающим чаем с травами и даже нашли попутчиков на обратный путь до Бабеле –
примерно такую же семью. Кстати, кабана была под завязку забита иностранцами, что со своими огромными рюкзаками носятся по
горам, как те бизоны по прериям.

Обратно возвращаться было намного интереснее, потому что слой облаков стал чуть менее плотным и иногда появлялись случайные
просветы метров на триста. Мои попутчики повели меня по новому маршруту, немного короче и сложнее обычного: в двух местах
приходилось довольно долго перебираться через завалы на тропе. Классная это штука – прыгать с камня на камень на узкой
полоске земли, зажатой между вертикальной гранитной стеной высотой в полторы сотни метров и фантастическим белым океаном без
линии горизонта с другой стороны!
Вернувшись в свою комнату (которую мне предстояло делить, судя по количеству наваленных рюкзаков, еще с 6 ‘скалолазами’), я
наконец-то осмотрел ее содержимое. Дикое место! Пол в комнате был живописно украшен разноцветной и очень красивой глиной, а
также великолепными образцами карпатских минералов. А вот живности в комнате никакой не было – все крысы и тараканы,
вероятно, просто вымерзли. То, что я сначала принял за двухэтажные кровати, оказалось двумя независимыми деревянными
конструкциями, причем верхние их части никак не были закреплены и грозились свалиться на спящего внизу. В такой дыре мне
ночевать еще не приходилось, но, если залезть в спальный мешок, то жить можно.
Пока я осматривал комнату, подошли мои соседи, вернее соседки – две девчонки, разговаривающие по-румынски. Ну, перекинулись
парой фраз по-аглицки. Смотрим друг на друга. Что-то здесь не то…

— Привет…
— Гы-гы-гы…
Одна из них приехала из Молдавии, вторая румынка оказалась настоящей. Я, конечно, понимаю, что язык общения – это не
главное, но все-таки приятно по-русски поболтать! Особенно в Румынии, где локалы, несмотря на свое соцлагерное прошлое не
проявляли знания великого и могучего. В кабане сидеть было совсем не в кайф, поэтому пошли исследовать окрестности и
локальные достопримечательности: уже упоминавшихся Баб и Сфинкса – еще одно небольшое скальное образование с определенной
точки действительно напоминающее египетского уродца. На этого сфинкса несложно забраться и даже покачаться на его
неустойчивой голове. Так и гуляли около кабаны до тех пор, пока полностью не окоченели. Зато потом в местной столовой
великолепно отогрелись с помощью глинтвейна и банки шпрот в качестве закуски .
Еще в этот день совершил жалкую попытку принять душ перед сном, и даже нашел ту трубу на уровне головы, откуда должна была
литься вода! Самое удивительное, что оттуда даже что-то лилось, вот только назвать это водой я не осмелюсь. Ну ладно, пусть
моется тот, кому лень чесаться!

Витрина социализма.
Карпаты (Бучеджи), Бухарест. 17 июля

Утром над горами вовсю светило солнце! Пропускать такую возможность наконец-то рассмотреть Карпаты во всей их красе было
нельзя, и после легкого завтрака мы выдвигаемся в путь. Удивительно, но все самые интересные маршруты проходят через кабану
Ому, так что туда мы и направились. Не прошло и получаса, как по горным долинам опять поползли тучи, и наше настроение
сильно ухудшилось. Ледяной ветер безумствовал, продирал до костей и буквально сдувал нас с тропы. Мы старались так выбирать
маршрут, чтобы естественные преграды хоть немного защищали нас от всего этого буйства стихии. Надеясь согреться или хотя бы
отвлечься от всепроникающей промозглой стужи, решили петь песни – и некоторое время шли, вопя во всю глотку Hey Jude. Потом
было фотографирование на память на высоте 2507 – и я отправился обратно (все равно гор не видно!), а девчонки продолжили
свой путь по этому жуткому Мордору.
Вот и закончилось мое первое знакомство с Карпатами и с горами вообще. Назад к кабане, вниз на фуникулере, полчасика в
Интернет-кафе, покупка билета на вокзале – и вот я уже сижу в душном вагоне второго класса. Я ехал к городу, которого боялся
и на который надеялся – ведь Бухарест, по замыслу Чаушеску, должен был стать лицом новой Румынии, образцовым
социалистическим городом. В идеале он даже должен был затмить по своей красоте Москву и Париж, и именно такую цель румынский
лидер неоднократно ставил в своих посланиях народу.
Большинство поездов прибывают в Бухарест на вокзал Gara de Nord. Чтобы добраться до автобусной остановки рядом со зданием
вокзала, мне пришлось минут десять с помощью мачете и святого распятия пробивать себе путь в толпе местных вокзальных
цыганок, и когда мои силы были уже на исходе, автобус спасительного 133 маршрута распахнул свои двери и увез меня по
направлению к самому известному хостелу города – Villa Helga. Потом пришлось еще немало поплутать по дипломатическому
кварталу, прежде чем я смог найти это заведение и убедиться, что ‘местов нету’. К счастью, кто-то из стаффа подсказал мне,
где в Бухаресте можно найти нормальный приют и даже вызвал такси, которое доставило меня в другой хостел. Этот Funky Chicken
оказался очередной дешевой бэкпэкерской ночлежкой, но очень чистой и уютной, чего в Бухаресте не должно было быть по
определению.

Стартовав с улицы Gen. Berthelot 63, первым делом я заглянул в расположенный по соседству старейший в городе парк –
Grăina Cişmigiu, на проверку оказавшимся засохшим цветником вокруг большой лужи с протухшей водой. Может, я
немного преувеличил, потому что там довольно ухоженные деревца и кустики, скамейки-лавочки-кафешки поставлены и вообще там
неплохо отдыхается от городской суеты, но как-то не тянет на звание центрального парка города. Может это потому, что я
предпочитаю буйство дикой природы выращенным в теплицах цветочкам и подстриженным (выщипанным) кустикам?
До наступления темноты я успел погулять по всем основным улицам между Университетской и Римской площадями. И теперь, с
чувством глубочайшего сожаления и скорби, я вынужден признать, что смотреть в этом районе Бухареста нечего. Любое
привлекающее внимание здание оставляет какой-то неприятный осадок и неизменное ощущение, что это неудавшаяся копия какой-то
другой, возможно по-настоящему красивой, постройки. Сейчас, по прошествии некоторого времени, я уже готов признать следы
оригинальности в крикливой помпезности Университетской Библиотеки и Румынского Атенеума, но разве этот город не способен ни
на что большее???

Окончательно мое негативное отношение к столице Румынии сформировалось в ту не самую приятную минуту, когда в самом центре,
за королевским дворцом, своими глазами увидел огромную стаю бродячих собак примерно в восемьдесят лап, так что с тех пор у
меня пропало всякое желание после захода солнца появляться на улицах города. Нет, это не Рио-де-Жанейро. Это гораздо хуже!
Вечером в хостеле я воспользовался стиральной машинкой дабы привести в порядок всю свою одежду после уже трех недель
скитаний по Восточной Европе, и даже зашил непонятно откуда взявшуюся дырку на шортах. Это нелегкое и непривычное занятие
потребовало от меня абсолютной концентрации и напряжения всех моральных и физических сил, так что, вероятно, у меня даже
выступил пот на лбу. Сидевшие рядом перед телевизором чуваки из Дании и симпатичная девица из стаффа (между прочим, неплохо
говорившая по-хохляцки) с трудом сдерживали смех, наблюдая за моей неравной борьбой с иголкой и ниткой, и потом, видя полную
истощенность моих душевных сил, предложили специального relaxing beer из огромного холодильника, вмещающего целых 800
бутылок различных напитков и являющегося, таким образом, главной аттракцией хостела. Что ж, день был долгим, и в эту hard
day’s night не было повода не выпить!

The show must go on.
Бухарест. 18 июля

Наконец-то пришла пора (и появилась возможность) определить свой дальнейший маршрут. Надеясь найти какой-нибудь
нетрадиционный способ попасть в Стамбул, я через Москву вел по e-мейлу интенсивную переписку с несколькими турецкими
транспортными агентствами на предмет наличия или отсутствия каких-либо паромов между Румынией и Турцией. Итог таков: паромы
отправляются из городка Рени, что находится на Украине у самой границы с Молдавией и Румынией, имеют нерегулярное расписание
и в Румынии пассажиров на борт не берут. В итоге этот вариант окончательно отвалился из-за необходимости ждать паром целую
неделю и общей неопределенности вокруг этого рейса – цены билета, времени в пути и даже точного дня отплытия. Авиаперелет
из-за небюджетности и неинтересности я решил пробовать только в крайнем случае, а пока сосредоточился на автобусном варианте
Бухарест – Болгария – Стамбул.
Вчера из автобуса, когда проезжали дипломатический квартал по пути к Villa Helga, я заприметил здание с болгарским
флажком, и благодаря этой своей природной наблюдательности, без труда добрался до посольства даже не сверяясь с картой. При
удачном стечении обстоятельств я мог рассчитывать на трехдневную транзитную визу, хотя меня устроила бы и однодневная.
Захожу.

— Хочу оформить транзитную визу. Можно?
— Можно. Нужен паспорт, виза государства, в которое следуете через территорию Болгарии и столько-то баксов.
— А россиянам виза в Турцию не нужна. Может быть транзитку без визы сделаете?
— Не могём. Тащи визу басурманскую.
Ну ладно, думаю, где-то мне тут рядом алый турецкий флаг на глаза попадался. Надо заглянуть. Захожу в посольство.

— Добрый день.
— Гюнайдын.
— Я русо туристо. Можно визу оформить?
— Не знаю.
— А кто знает?
— Не знаю. Сейчас Самого Важного Турка позову.
Приходит Самый Важный Турок.
— Я русо туристо. Можно визу оформить?
— Низя.
— Почему?
— Потому что русо туристо могут визу на границе поставить.
— А мне сейчас надо. Я хочу болгарскую транзитку получить.
— Никак низя. Это Геополитика, сынок, — с серьезным-серьезным видом заявил мне Самый Важный Турок.

Похоже, все дело действительно в геополитике. Мне вспомнилась фраза моей любимой учительницы по истории: «Запомните, дети,
что основная суть геополитики заключена в неразрешимых противоречиях между полушариями. К сожалению, у некоторых сильных
мира сего противоречия между левым и правым полушариями бывает врожденными…»
Оставался еще один вариант: брать билет на самолет за полторы сотни американских президентов. Туркомпаний в Бухаресте,
слава богу, навалом, и ‘Tarom’ в Стамбул каждый день летает. Но гадкий Бухарест никак не хотел выпускать меня из своих
цепких противных ручонок: в любой авиакассе мне после проверки в какой-то базе данных с улыбкой сообщали, что для въезда в
Туретчину я обязан иметь onward ticket, что требовало дополнительных трат на $200, создавало какие-то временные рамки и
рушило все мои зарождающиеся планы по сухопутному или морскому пути возвращения в Россию. Эти проблемы делали все более
реальным и ‘молдавский вариант’ – посещение Кишинева с окрестностями и Украины на пути в Москву.
Шансы попасть в Стамбул убывали с каждым очередным турагентством, но спасение пришло в виде обрывка рекламной листовки, в
которой на английском языке обещали ‘студенческие’ билеты в Стамбул туда-обратно всего за 130 президентов! Это агентство с
австралийским менеджментом и персоналом, во-первых, оказалось единственным в городе, кому было известно о существовании
‘детских’ билетов, а во-вторых, в отличие от своих румынских конкурентов, они работали действительно в соответствии с
мировыми стандартами раздолбайства, так что никаких проблем с one way ticket у них не было. Находится это чудо-агентство на
бульваре Regina Elisabeta по правой стороне сразу за парком.

Теперь можно было спокойно продолжать исследование Бухареста и попробовать найти в нем хоть что-нибудь приятное или хотя бы
интересное. Вопроса о том, с чего начинать подробный осмотр румынской столицы не было – разумеется с грандиозного Городского
Центра и монстроидального Дворца Парламента как любимого детища Чаушеску и его прижизненного памятника. Согласно
грандиозному проекту по созданию в центре Будапешта совершенно нового, идеального социалистического города, бульдозерами
была расчищена огромная территория размером примерно с московское Бульварное кольцо, и через несколько лет там, где прежде
теснились тысячи стареньких домов, вознеслись ввысь здания торжествующей сталинской архитектуры. Здесь даже прокопали
специальную реку Дымбовицу, ибо, по мнению Чаушеску, в любой великой столице должна быть река, как есть они в Лондоне,
Париже и Москве. Местные Елисейские поля – грандиозный бульвар Unirii – выводят на огромную площадь, где триста тысяч
демонстрантов, по представлению румынского Дракулы XX века, должны были в едином порыве говорить ‘да’ любимому вождю. Но эта
площадь сжимается и теряется на фоне вершины человеческого градостроительного безумства – Дворца Парламента или Народного
Дома, как он назывался пятнадцать лет назад. Этот ‘бегемот’ занимает 330 тысяч квадратных метров земли – примерно такую же
территорию охватывают стены Московского Кремля! И среди всех этих гигантов я оказался ОДИН. Я не видел никого и ничего:
здесь и сейчас были только Дом, Площадь и Я. Наверняка вокруг бегали какие-то человечки, мчались машины, были даже
туристические автобусы – но все они были невидимы, незаметны, неразличимы на фоне каменного монстра как бесконечно малые
величины, которыми так любят пренебрегать математики. Несколько раз я спрашивал у румын, как они относятся к этому
Ceauşescu City – и получал исключительно полярные ответы: кто-то считает это национальной гордостью (второе по размеру
здание в мире – чем не повод!), кто-то позором Румынии и всего соцлагеря. Мнение последних я связываю скорее с
отождествлением Народного дома со всеми грандиозными, но неизменно провальными затеями румынского социалистического
правительства, доведшими страну до жестокого голода в конце восьмидесятых. Я же был сторонним наблюдателем, и никаких особых
чувств парламент не вызывал – да, домище впечатляет своими размерами и выглядит очень тяжелым, но зря ругают архитекторов –
я видел постройки намного, намного страшнее.

Удивительно, но Бухарест предлагает путешественникам самую простую и быструю возможность познакомиться с жизнью румынской
деревни. Для этого в городе есть целых два музея: один называется музеем Румынского крестьянина, и там выставлены подлинные
предметы быта тружеников села, всякие промысловые изделия и подобная белиберда. Другой музей, Деревенский, – это скорее
тематический парк, в котором за час можно побывать во всех уголках Румынии. Здесь, на берегу небольшого озерка, соорудили
около сотни домов с деревянными или даже соломенными крышами, колодцы, церквушки, мельницы, хозпостройки и зачем-то
приволокли паровоз. Музей полностью заточен под турпакетных посетителей, но его надо посмотреть в том случае, если нет
возможности окунуться в реальную жизнь румынской деревни. В конце концов, никакого более интересного музея я в Бухаресте не
нашел…

Прочь из Европы!
Бухарест. 19 июля

Начинался мой уже третий день в Бухаресте, а я до сих пор не видел никакого подобия Старого города. И все-таки он есть!
Просто он совсем микробный, находится в стороне от главных улиц и притворяется совсем не старым. Здесь, между бульваром
Brătianu и Calea Victoriei, еще немного сохранился тот пьянящий французский аромат Бухареста, которым жители так
гордились до Второй Мировой. Я же пришел сюда заняться сувенирным шоппингом, на который убил целых два часа – покупать в
Бухаресте почти нечего!
Вернувшись в хостел, я разузнал, как добираться до аэропорта, покидал шмотки в рюкзак и был готов уходить, но внезапно
начавшийся почти тропический ливень растянул церемонию прощания с постояльцами и гостеприимной хозяйкой чуть ли ни на час.
В аэропорту Otopeni Бухарест сделал последнюю отчаянную попытку оставить меня при себе, когда у стойки регистрации служака
долго выяснял, каковы же мои шансы на проникновение в Турцию. Удивительно, но обратный билет ему не понадобился, зато он
страстно возжелал увидеть у меня минимум 300 ‘показных’ долларов США. Нафиг ему, в Румынии, это надо? Почему такого никогда
не бывало в России? Не понимаю! А долларов у меня почти не было, впрочем как и любой другой налички. Была карточка, но не
было и свежей выписки о состоянии карточного счета. Так что я уже готовился к многочасовым контактам со своим банком,
пересылку выписки по факсу и опозданию на свой самолет. Как ни странно, сотрудника аэропорта заинтересовал исключительно
внешний вид карты, но совсем не ее содержимое, и после тщательной сверки имени с паспортом меня выпустили в зону вылета. Так
что ты проиграл, Бухарест!

Последней подлостью поверженной румынской столицы была трехчасовая задержка рейса. В залах вылета повсюду стоят навязчивые
ящики с просьбой к гражданам ‘сдавать местную валюту в поддержку демократических преобразований в Румынии’. Еще было полтора
ларька с выпивкой и закусками, однако остававшихся у меня леев хватило лишь на малюсенькую пачку арахиса ( по доллару, между
прочим…).
Весь перелет от взлета до посадки занимает ровно час. Воздушная трасса проходит над Черным морем, поэтому ничего
интересного в окнах увидеть было нельзя. Зато место у меня оказалось с супер-бонусом — рядом с запасным выходом, а это
значит, что расстояние до впередистоящего кресла — целый метр! Не успели граждане в самолете выпить свой кофе, как самолет
уже пошел на посадку. Наконец, в иллюминаторе показалась полоска суши, а еще через несколько минут мы пронеслись над
бутылочным горлышком Босфора, по свинцовым водам которого медленно ползли десятки больших судов и тысячи каких-то лодок.
Вот под брюхом Боинга проскользнули оба евроазиатских моста, справа остался Золотой Рог с Галатским мостом и сутолокой
Кадикёя, вот и центр города, утыканный иголками минаретов, словно дикобраз. Вот я уже могу видеть обычную вечернюю
пятикилометровую пробку вдоль берега Мраморного моря, а вот и аэропорт Ататюрка. ‘Всё. Я дома’, – мелькнуло у меня в голове
в тот короткий миг, когда ожидаешь толчка от прикосновения к земле, но самолет еще на секунду зависает в воздухе – и лишь
через секунду касается взлетной полосы.

Уже в третий раз за год с небольшим Дорога приводит меня в Стамбул… Сначала я оказался здесь как типичный турист – и город
предъявил мне свою ‘открыточную’ сторону: музеи, дворцы, храмы и мосты; во второй раз, после идиллистических пейзажей
Каппадокии и сонного зимнего побережья, Стамбул показался суетливым, недобрым и даже враждебным; теперь же он был для меня
старым добрым другом. Мне знаком его характер, мне известны его достоинства недостатки – а это значит, что путешествие будет
легким и приятным! Появившееся еще в аэропорту, это ощущение не покидало меня до самого последнего дня на этой гостеприимной
земле – и оно дает мне право называть Туретчину своим домом.
Причем Турция представляется мне не душной городской квартирой, а скорее загородной дворянской усадьбой со старым
деревянным домом и зеленым садом на берегу пруда.
Предположим, что Стамбул – это гостиная, Каппадокия – это маленький ландшафтный парк рядом с домом, а Средиземноморское
побережье обзовем, например, русской банькой. В любом доме, особенно если он старый и большой, должны быть такие места, куда
редко заглядывают гости и даже хозяева. Вот я и решил окончательно разобраться со всем этим хозяйством: залезть на чердак в
районе Немрут Дага, поплескаться в щелочном пруду, пройти вдоль дальней границы владений, заглянуть в часовенку, что за
холмом в Сумеле, и выйти из Большого Турецкого Дома с черного хода – через Сочи.