23 августа. ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ.
6.10. Подъем. Едва-едва светает, но еще практически темно. Отливаю себе литр воды, беру восемь печенюжек и шоколадку.
Фотоаппарат беру только с одним объективом – 28-28/3,5-4,5. Все остальное оставляю дома – надо максимально облегчиться. В
6.20 выход. После вчерашнего промывания желудка и почек арбузом, а также впервые за последние дни вечернее воздержание от
сухого вина, вверх идется гораздо легче. Через полчаса уже у «монастыря-пионерлагеря». За ним, в оливковой рощице стоит
незаглушеный опель-пикап. Слышу оттуда: «Калимэра». Приглядываюсь. Ба! За рулем пастух, показавший мне тропу на Ипсарион.
Сегодня он уже одетый, причесанный, проглаженный, в общем, другой человек. Вот такие тут пастухи.

— Псарио? – спрашивает он у меня и кивает наверх.
— Псарио, — подтверждаю я и продолжаю путь.

Еще через полчаса я у начала тропы, которую как раз и показал мне позавчера пастух. Ну, вот, разминка закончилась, сейчас
начнется настоящая работа. Снимаю рюкзачок, присаживаюсь на камушек. Съедаю две печенюжки, треть шоколадки и выпиваю
несколько глотков воды. Теперь можно и вперед.
Тропа, как таковая, идет только первые метров сто. Дальше просто на камнях в кулуаре изредка видна маркировка. Кулуар
представляет собой ступенчатый зализанный желоб из белого камня – прямо готовая бобслейная трасса, только каменная. Ну и
крутизна ее, конечно, поболе будет. Значит, здесь бывают потоки воды (думаю, что весной во время таяния снегов), но сейчас
на воду нет ни малейшего намека. Немногочисленные островки деревьев заканчиваются. Еще немного, и вижу крупную красную
стрелку на камне, указывающую прямо вверх. Кулуар здесь начинает расширяться, а крутизна его – увеличиваться. Если разрезать
вдоль своей оси воронку, то верхняя ее половинка с увеличивающейся крутизной и будет представлять из себя то, что сейчас я
видел перед своими глазами. В верхней части эта воронка уже была шириной метров 400, а вогнутость ее практически исчезала.
Маркировка этой стрелкой, насколько мне позволяло судить мое зрение, заканчивалась. Значит дальше по этому
кулуару-воронке-стенке можно подниматься как душе угодно – точная маршрутизация закончилась.

Ну, что ж, смотрю на часы – 7.40 – время для подъема еще есть. Сознательно ничего не загадываю насчет вершины, а просто
думаю – насколько будет позволять время и сложность стены, буду подниматься. Вперед! Сложность здесь, конечно, не сравнить с
той, где я пять дней назад лазал по жандармам. В основном все идется ногами, изредка придерживаясь руками за полочки. Сильно
досаждали только колючки, растущие здесь повсеместно и, напоминающие из себя ежика и по форме, и по содержанию. Вот только
когда пальцами даже слегка дотронешься до этого «ежика», то кончики иголок, легко обламываясь, остаются в подушечках
пальцев. Вот так, тихо матерясь на эти колючки и стараясь не использовать руки, я поднимался по этим бараньим лбам. Средняя
крутизна их не превышала, на мой взгляд, 50-55 градусов. Хоть солнышко уже начало и припекать, но легкий ветерок сверху
заметно освежал, ведь высота здесь уже была по моим расчетам 600-700 метров над уровнем моря.
Время уже полдевятого, я начинаю петлять между крутенькими стенками, которые выходят на гребень. Хотя, чтобы успеть к
десяти обратно, пора бы уже начинать и спускаться. Но разве можно прекратить подъем по этой причине перед самым концом
технически ключевого участка маршрута? Думаю, кто занимался альпинизмом, однозначно ответит на этот вопрос – конечно, нет.
— Вот поднимусь по стене на гребень, который дальше почти горизонтально идет к вершине, оттуда можно будет и спускаться, —
уговариваю я себя, поднимаясь вверх.
Еще немного, и я выхожу на гребень. Отсюда вниз в другую сторону идет плоское, умеренно наклонное плато, с островками рощиц.

ОТСТУПЛЕНИЕ №5. Если кто был в Артуче и ходил на Диамар по стенке со стороны лагеря, то характер маршрута сюда – точная
копия, но, конечно, намного проще. Я бы оценил сложность этой стенки где-то на 2А и то, из-за протяженности, так как от
конца маркировки до выхода на гребень, будет метров 400-500 по вертикали.

А справа, совсем недалеко, вижу вершину с какой-то металлической конструкцией. До нее, я думаю, минут 15-20 ходу. Время
8.50. Ну, ладно, опоздаю еще разочек на завтрак – не каждый же день приходится забираться в такие места.
Пересекаю каменную пустыню, покрытую ежиками-колючками и попадаю в заросли папоротника. Чертыхаясь и подворачивая ноги в
камнях, которые не видны под папоротником, спешу вправо на скалы, думая, что там будет легче. Фиг там! Тут такие стенки, а
ломать шею мне совсем не хочется. Спускаюсь ниже и натыкаюсь на едва заметную тропку. Ну, вот и хорошо. Бегу дальше меж
деревьев и папоротника. По пути спугнул стадо коз, мирно пасущихся здесь, что мне еще раз напомнило Диамар. Слева слышу
автомобильный шум – внизу, метрах в двухстах между деревьев проглядывает грунтовка, по которой вниз ползет красный джип.
Значит, все правильно писали в интернете, что на Ипсарион с юга можно заехать на джипе, а из Потамии (ближайшей точке к
Ипсариону) – «бай футс онли».

И вот бетонный столбик, обозначающий высшую точку острова. Время 9.15. Высота 1207 метров над уровнем моря. Я дошел до
вершины, затратив на подъем от самого пансиона 2 часа 55 минут. Рядом громадная металлическая конструкция, представляющая
собой винтовую лестницу, поднимающуюся на широкую площадку. Присаживаюсь к столбику и достаю свой нехитрый провиант. Во рту
все пересохло – последний раз я подкреплялся у поворота с дороги на тропу, а это было два часа тому назад. Съедаю еще две
печенюжки и треть шоколадки – больше в пересохшее горло всухомятку ничего не лезет, но воду нужно экономить – предстоит еще
спуск, а это сейчас будет самое трудное. Альпинистская статистика говорит, что большинство несчастных случаев происходит на
спуске – после восхождения на вершину народ расслабляется и теряет бдительность и концентрацию. Но я отдаю себе отчет, что
спуск по той стене будет ключом всего мероприятия.
Делаю несколько глотков воды, фотографирую окрестности и спешу вниз. По той дороге, по которой спускался джип, теперь еле
поднимается трещащий мотороллер с двумя наездниками – парнем и девушкой. Кричу им, но, за рокотом своего драндулета, они,
конечно, ничего не слышат. Бегу дальше. В 9.35 начинаю спуск с гребня по стене.
Сначала идется нормально, но ситуация меня все больше настораживает. Солнце, поднявшееся уже высоко, жарит вовсю.
Освежающего ветерка, который утром дул сверху, теперь как и не бывало. А вся эта громадная белая искрящаяся стена,
представляющая собой часть сферы, казалось, многократно отражала и усиливала солнечные лучи. Мне казалось, что я нахожусь
внутри громадной вогнутой линзы, а солнечные лучи фокусируются именно в точке моего местонахождения. Эдак можно схватить и
«головной» – как говорил в детстве Димка – удар. Останавливаюсь. Трачу грамм 50 драгоценной влаги, чтобы умыться и смочить
голову. Ну, вот, стало полегче. Делаю один глоток и снова вниз. Через пару минут на голове уже все сухо, но я скачу вниз как
горный козел – здесь задерживаться нельзя.

Сейчас жалею, что мои «копыта» не отличаются козлиной крепостью – голеностопы уже
начинают сдавать перед такой нагрузкой. Возникает парадоксальная ситуация – с одной стороны, надо быстрее убежать вниз под
тень деревьев, чтобы не поджариться в этой линзе, с другой стороны, ноги требуют отдыха – уже и мышцы бедра начинают
предательски дрожать. Вот так, «весело» напевая, стараясь отдыхать, но немного, спускаюсь под первые деревья. Фуууух…
Плюхаюсь на камень. Еще раз умываюсь и делаю глоток. Пища в глотку не лезет, но воду все равно экономлю – знаю по
собственному опыту, что НЗ надо иметь всегда. До дороги еще метров 200 по вертикали. Да и кулуар-то кру-у-у-тенький. Сейчас
это будет самым трудным. Одно радует – скакание и сползание по камням будет хоть иногда под кронами деревьев.
Выхожу на дорогу в 10.30. Значит я затратил 55 минут на спуск по стене, а подъем занял 1,5 часа. Да-а-а… соотношение-то
неважнецкое. Помнится, в свое время, с перевала ВЦСПС я сбегАл за 27 минут, при подъеме на который я тратил четыре часа. Но
там была просто тропа. Да и возраст был другой.
Последнюю воду выпиваю метров за 500 до пансиона. Все. Финиш. Время 11.15. Все путешествие заняло у меня 4 часа 55 минут.
Мои уже позавтракали и готовятся в комнате к пляжу. На мое торжествующее – «я все-таки туда забрался», Наталья спокойно
отвечает: «Я так и подумала. Иди на завтрак, там твоя порция осталась». Только сейчас осознаю, что на этом мой альпинистский
сезон закончился. Все. Цель достигнута. Больше идти никуда не надо.

На пляже все как обычно: идет вовсю производственный процесс «купание-загорание», ради которого все сюда и приехали.
Женщины запоем читают книжки, которые сюда привезли; дети всегда находят себе развлечения в море или на берегу; Олег
слоняется по берегу с философским видом, изредка окунаясь в море. А я, тоже как всегда, нацепив на длиннофокусный объектив
еще и двукратный телеконвертер, ловлю интересные кадры, изредка перемежая фотосъемку видеосъемкой. Во второй половине дня
собираемся поехать в Панагию, где мы были в один из первых дней нашего пребывания здесь. Во-первых, всем там понравились
мясные блюда, во-вторых, сувенирные лавки там все-таки несколько другой направленности, нежели здесь у моря.
На автобусной остановке уже общаюсь с помощью расширенного греческого лексикона – после обмена с продавцом-билетером
традиционным «Ясу», спрашиваю у него:

— Ты йинэсэ (как дела)?
— Кала (хорошо), — отвечает довольно тот, — кь эсис (а у вас)?
— Кала, эфхаристо, — отвечаю я и отхожу.

Беседа прошла в теплой дружественной обстановке, и стороны выразили удовлетворение (было написано на лицах) проведенной
беседой.
В Панагии после сытного обеда (все-таки хорошо готовят здесь мясные блюда, а у нас – рыбные) снова углубились в
магазинчики. Но отпуск подходит к концу и простой осмотр сувениров начинает выливаться в покупки. Наталья выбирает холст
какого-то из местных художников, а я – здоровую каменюку (килограмма на три потянет).
Вечером строим с Натальей планы на оставшиеся дни. Во-первых, надо еще разок съездить на Парадиз, который, по словам Димки,
«самый любимый пляж». Во-вторых, с шопингом ни на острове, ни в Кавале не фонтан, а оставленная на него заначка жжет карман.
Мы даже хотели съездить на один из дней в салоники, но, посчитав, что на дорогу туда и обратно уйдет около 200 евро, а
времени там будет в обрез, отказались от этой затеи. И тут мне приходит в голову идея – а что, если выехать в Салоники на
день раньше намеченного срока, переночевать в гостинице уже там, а вечер и утро потратить на походы по магазинам. Наталье
мой план показался очень привлекательным. Так и сделаем!

24 августа. ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ.
Все-таки придумал занятие на сегодняшнее утро – ну, не могу я просто так валяться в кровати до 9-10 часов утра. Решил
сходить на море и пофотографировать рассвет. Проснулся поэтому почти как и вчера – в 6.20, практически затемно и, взяв фото-
и видеотехнику, побежал на пляж. С желающими встречать рассвет на пляже здесь негусто – метрах в ста сидит какая-то тетка на
подстилке. И все. Пляж пустынный. Расставляю штатив, жду восхода. На море практически полный штиль – едва заметные зачатки
волн тихо-тихо, почти шепотом периодически шуршат об песок. Линии горизонта не видно – синева моря вдали сливается с синевой
неба. И в этой сплошной синеве бесшумно появляется тусклая багровая полоска, которая быстро превращается в диск. Снимаю это
все.
Возвращаюсь домой. Время начало восьмого – до завтрака еще далеко. Спать не хочется, а что делать? Решаю снова пойти на
пляж, говорят, утренний загар самый полезный, хотя, в общем-то, все места, которые хотели загореть, уже давно загорели.
Заменив штатив на подстилку, возвращаюсь на пляж. Минут через десять чувствую, что кто-то ложится рядом со мной. Открываю
глаза. Рядом со мной на песке пристроилась большая белая собака, хоть и дворняжей породы, но с ошейником. Дышит часто,
раскрыв пасть – ей уже жарко. Пытаясь как-то охладиться, она лапами сгребает верхний нагревшийся слой песка и сует морду в
образовавшуюся ямку с более прохладным песком. Видя, что я не собираюсь отсюда никуда двигаться, она, в надежде, что обрела
нового хозяина и, демонстрируя свою преданность, решила устроиться поосновательней – всеми четырьмя лапами стала рыть себе
ямку побольше, чтобы забраться туда целиком. При этом она повернулась ко мне задом, и песок из под всех ее лап полетел на
меня. Такое загорание мне не понравилось, и я отправился домой, при этом мой новый друг еще полдороги меня сопровождал. В
конце концов отстал.

За завтраком знакомим Елену и Олега с нашим тактическим (Парадиз) и стратегическим (Салоники) планами. Те размышляют.
А, завтракая, в очередной раз наблюдаем одну и ту же картину, которая повторяется изо дня в день, правда, в разной
последовательности. Сначала проезжает легковая машина с громкоговорителем на крыше и вещает на всю округу что-то на чисто
греческом языке. Мы перебирали разные варианты (утренняя побудка, утренняя молитва, реклама чего-либо), но к единому мнению
так и не пришли. Затем почтовая машина привозит почту. Я не знаю как это делается в городах и селах типа Тасоса и Панагии,
но здесь доставка корреспонденции происходит весьма занятно – из открытого окна чуть притормозившей проезжающей легковушки
вышвыривается пачка писем к калитке со входом в таверну. И все. Машина, не остановившись, следует дальше. Катерина идет
подбирать рассыпавшиеся по асфальту конверты. Затем подъезжает пикапчик, набитый арбузами. Водитель (он же продавец)
интересуется у Катерины, будет ли она брать арбузы для таверны. Катерина будет. Я тоже подхожу к водителю и прошу арбуз
побольше. Тот мне улыбается, мол, сейчас будет. Иду за стол продолжать трапезу. Через несколько минут, закончив с арбузами
для Катерины, водитель подходит ко мне с арбузом, эдак, килограмм на 15, упакованным в полиэтиленовый пакет.

— Хау мач?

— Ту юро

Нормально. И с доставкой на дом. Кстати, подобную картину мы не раз наблюдали на набережной: медленно-медленно едет
фургончик со свежей рыбой и фруктами и через громкоговоритель объявляет о своих возможностях. Подходящие, как работники
ресторанов, так и просто отдыхающие, останавливают фургон и закупают все, что необходимо.
Завтрак подходит к концу, спрашиваем у Елены с Олегом, что они надумали насчет наших предложений. Лена уже купила себе
кое-что и в Кавале, и в Тасосе, поэтому шопинг в Салониках ее не очень привлекает. Поездка же на Парадиз не нравится Олегу –
ему уже до смерти надоели беспокойные мотания по всевозможным местам, хочется спокойного отдыха. Ну что ж, значит и туда, и
туда поедем сами.
Парадиз нас сегодня встречает меньшим волнением моря, меньшим количеством народа, но зато гораздо большим количеством
топлесс-загорающих. Последним обстоятельством со своей фото- и видеотехникой я не преминул воспользоваться. Наталья не
одобряет моих съемок, мол, ничего интересного. Я ее прекрасно понимаю – на ее месте, наверное, я бы думал точно также.
Еще запомнилась картина, когда, по соседству с нами, три взрослых солидных мужика на берегу из мокрого песка увлеченно
занимались строительством причудливых сооружений. Тут же рядом располагались жены и дети новоявленных скульпторов, которые
оживленно комментировали творческие способности своих мужей и отцов. Постепенно одно из сооружений, под умелыми действиями
солидного дядечки в очках, стало приобретать формы мужского достоинства в самом, что ни на есть боевом виде. Только я
сфотографировал это, непонятно на чем держащееся, торчащее чудо, как оно рухнуло. Женщины, с южным темпераментом спросив у
меня, успел ли я сфотографировать это произведение искусства и, получив положительный ответ, выразили свой восторг громким
хохотом.

Отсюда выезжаем последним и единственным автобусом в 16.30 и, памятуя о перерыве в нашей таверне, останавливаемся в центре
– решаем снова поесть во Флисвосе.
После вчерашнего мяса хочется даров моря, поэтому заказываем мидий и осьминогов. Вангелис спрашивает, как готовить мидий,
по обычному рецепту или по его семейному. Он нам и в прошлый раз рассказывал, что сам мяса почти не ест, а питается в
основном морепродуктами со львиной долей в его рационе мидий, полезнее которых нет ничего на свете. О чем разговор? –
конечно же по-семейному. Мидии оказались довольно вкусными с лимонно-оливковым соусом. После того как мы их все втроем уже
почти уговорили, подошел Вангелис с парой мидий в раковинах и показал рецепт их приготовления. Он оказался на удивление
простым. Берется сырая мидия, раскрывается, вытаскивается оттуда что-то вроде кусочка тины (Вангелис сказал, что это фильтр,
через который питается мидия) и выбрасывается. А все остальное старательно отковыривается от стенок раковины, окунается в
соус (лимонный сок плюс оливковое масло) и отправляется в рот. «Приготовив» и употребив таким образом одну из принесенных
мидий, вторую он дал мне и предложил попробовать самому. У меня получилось.
Натрескавшись таких вот мидий с осьминогами, мы уже в седьмом часу заявляемся домой. Наши коллеги по отдыху, поев днем
супчик в Стеки, уже собираются в центр. Договариваемся, что мы через пару часов встретимся там на мороженом. На том и
порешили.

Отдыхаем. Я, глядя на флакон с полисорбом (сорбент, средство от отравлений), стоящий на столике, замечаю, что в этот раз у
нас все проходит успешно (в позапрошлом году у нас в Геленджике отравился Димка), и мы зря брали эту банку.

— Ну, сейчас накаркаешь, — ворчит Наталья. И как в воду глядела.
Часика через полтора выходим, как и договаривались, на мороженое. Наталья жалуется, что ее подташнивает. Идем дальше, но
она идет неважно. Предлагаю вернуться. Наталья заявляет, что сейчас она попьет водички, поест мороженого, и все пройдет.
Доходим до Эрик-бара. Наталью тошнит. Димка убегает вперед, так как он панически боится этого процесса. Я вопросительно
смотрю на нее.
— Ничего. Стало легче. Пошли вперед, — бодро заявляет она.
Ну, пошли. По пути забегаю в Niki за водой. Через пару минут ее снова тошнит. В этот раз энтузиазма меньше – она садится на
бордюрчик, чтобы не свалиться от слабости.
— Пошли домой, — тихо говорит Наталья.

ОТСТУПЛЕНИЕ №6. Такси здесь просто так на дороге не останавливают, да и ходят тут они весьма нечасто.

Сколько времени мы шли обратно, я не знаю, но это было что-то. Димка следовал за нами на почтительном расстоянии, прячась
где-то за кустами. Хорошо, что было уже темно. Дома все процессы продолжились, и даже полисорб шустро выходил обратно. Со
слов Натальи, это так подействовали мидии, она их сразу почувствовала, как они камнем легли в желудок, так и лежали там,
пока не запросились обратно. А нам с Димкой, хоть мы их тоже ели, — ничего. Да-а-а… человеческий организм – штука
индивидуальная.
Где-то часам к двум ночи из Натальи уже вроде все вышло, что только могло выйти, и она уснула. Тут же вспомнилось, как в
позапрошлом году на ликвидацию димкиного отравления у нас ушло три дня с капельницей в больнице. Как-то завтра проявятся и в
чем эти все события. Ладно, будет день – будет пища.

25 августа. ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ.
В связи со вчерашними вечерне-ночными событиями утром я никуда не пошел. В полдесятого просыпается Наталья, на удивление в
бодром состоянии. Удовлетворенно рассматривает свой подтянувшийся живот и говорит, что после десятидневной обжираловки эта
процедура пошла ей на пользу. Последствий вроде никаких не чувствует. Это радует.
После завтрака рассчитываемся с Катериной. Олег и Лена платят 518 евро за 14 ночей, мы с Натальей на 37 евро меньше, так
как уже завтра мы планируем отбыть в Салоники.
Сегодня на пляже Димка учит Алину нырять с маской. Они периодически выносят на берег какие-то ракушки. Я решил тряхнуть
стариной – взял у Димки маску и, хоть вода через усы довольно быстро заполняет маску, на нырок хватает. Набиваю полные
плавки разнообразными ракушками, вытаскиваю их на берег, а Наталья их сортирует, что взять с собой, а что выкинуть. Олег,
бродя как всегда по берегу, нашел 10-кроновую чешскую монету – значит, бывают тут братья-славяне. В который раз уж снимаю из
моря пляж и стоящий за ним Ипсарион, у которого на полуденном солнце виден только в каком-то мареве темно-синий силуэт, без
возможности различить детали рельефа на его контуре. Зато рано утром все просматривается замечательно.
После пляжа снова идем во Флисвос. Я думал, Наталья туда больше ни ногой. Ан, нет, еще и как! Правда мидий почему-то
сегодня не заказывает. Погуляли мы на славу, изрядно употребив сухого винца. Уже рассчитываясь, я сказал Паоле (наша
официантка), что это у нас последний день, завтра уезжаем. Паола начала расспрашивать, понравился ли нам Тасос. Завязался
диалог.

Я, конечно, сыпал комплиментами типа «сплендид» и «бьютифул», заодно рассказав, что лично мне больше всего
понравился Ипсарион, и что на его восхождение я затратил пять часов. Та страшно удивилась и сообщила мне, что такое же время
они потратили, чтобы заехать туда на джипе. Напоследок я ее сфотографировал, и мы покинули сие зело приятное заведение.
Детям оно понравилось больше всего тем, что после окончания трапезы, в качестве презента от заведения, им давали по
шоколадному батончику типа марса-сникерса.
Вечером наш традиционный променад по набережной и обзор магазинов наконец-то вылился не только в смотрение, но и в закупку
различных подарков и сувениров для родственников и друзей. Димка напоследок покатался на электромобилях, гоняясь за Олегом с
Алиной. После анализа гонок обе стороны пришли к единому мнению, что у них в соревнованиях получилась ничья. Еще разок
посидели за понравившимся нам мороженым (вот только название того кафе, которое мы посещали, я, к стыду своему, так и не
посмотрел). В общем, в последний день посетили все понравившиеся нам места.
Ну а на ночь нас ждал грандиозный арбуз, который вчера вечером мы не смогли употребить по причине форс-мажорных
обстоятельств.

26 августа. ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ.
Спалось на удивление хорошо. Даже живот, после употребленного арбуза, из-за которого вчера вечером было невозможно
вздохнуть, куда-то рассосался. Проснувшись в 7.30, я решил напоследок сбегать за мыс, дальше по трассе, откуда открывались
замечательные виды, которые я видел из окна автобуса, возвращаясь из Парадиза и Аликов. Захватив с собой еще и видеокамеру,
по дороге снял почти все прилегающие отельчики – может, когда снова будем выбирать место, куда приехать – так будет
наглядный видеоматериал.
После завтрака завершили сборы, которые были начаты еще вчера вечером. Тепло попрощались с Катериной, которая подарила нам
на прощанье баночку тасосского меда (совсем забыл сказать, что по приезду мы все подарили Катерине бутылку водки и баночку
черной икры. Балалайку и ушанку решили не привозить). В 12.15, точно в назначенное время – все-таки и греки могут быть
пунктуальными, когда это нужно – прибыло такси.
Все. Прощай, Скала Потамия! А, может, до свидания? Паола рассказывала, да и я сам читал в инетовских отзывах, что даже
люди, которые стараются ездить в отпуск всегда в разные места, приезжают сюда еще и еще. Необъяснимым образом притягивает к
себе этот остров. А мы ведь объездили только северо-восточную половину его побережья, от Скала Прину до Аликов.
12.40, и мы в Тасосе. Я сбегал в магазин и купил еще одну бутылку сухого вина (1,5 литра – 3,5 евро), а в 13.00 мы покинули
на Дольфине окончательно этот остров. По приезду через 45 минут в Кавалу тут же ловлю такси и, сторговавшись за 85 евро,
отъезжаем в Салоники. Объясняю водителю, что Салоник мы не знаем, но нам надо, во-первых, в центр, а во-вторых, в
относительно недорогую, но приличную гостиницу. ОК.

Пара часов в мерсе с кондишном пролетает незаметно. Въезжаем в Салоники. Начинаются пробки. Спрашиваю у водителя:
— Это обычный траффик здесь?
— Йес, — отвечает тот, — биг сити, биг проблемс.

— А сколько здесь жителей? Миллион есть (хотя помню, что на картах Салоники обозначаются значком до миллиона)?

— Нет, отвечает водитель и задумывается, что-то подсчитывая, — где-то 3,5 миллиона.

И добавляет – а в Афинах пять.
Хм… сомневаюсь. Но вслух сомнений не высказываю.

А вот уже и останавливаемся. Водитель говорит, что здесь, собственно, центр и есть. Также здесь куча отелей, если не
понравится этот, то рядом найдем другие. Выхожу и… начинаю судорожно ловить воздух открытым ртом. Я как будто попал в баню!
После прохладного (кондишн!) такси контраст разительный. Вроде температура должна быть такая же как и на Тасосе – немного за
30, но духота и влажность чуть ли не сбивают с ног. Читаю вывеску – Hotel Alexandria. Захожу. Внутри все довольно солидно,
не какой-то затрапезный постоялый двор. Спрашиваю у рецепционистки комнату для двоих взрослых и ребенка на сутки. Та листает
свой гроссбух и отвечает: «Окей. 45 юро». Нормально. «Из зэре кондишн» — вспоминаю. Слышу в ответ: «Йес». Ну что ж, отлично.
Искать больше ничего не буду. Выхожу, говорю шоферу «эфхаристо поли» и выгружаемся. Поднимаемся на третий этаж, заходим в
свою комнату. Все очень прилично, напоминает наше жилье на Тасосе – одна двойная кровать и одна отдельно – наверное, как раз
для подобных семей и предназначена. Есть телевизор и балкон. Димка, соскучившись по телевизору (вот, оно, дитя цивилизации),
сразу хватает дэушку и начинает перебирать каналы. Перекусываю быстренько кефиром и булкой, купленными еще на Тасосе и, пока
Наталья быстренько приводит себя в порядок после дороги, спускаюсь вниз выяснить, где можно тут купить карту Салоник.

Рецепционистка ведет меня в какую-то каморку, ковыряется там в ящике и достает оттуда рекламный буклет Салоник на…
болгарском языке. Раскрывает этот буклет, в середине схематичная карта центра Салоник. Отмечает карандашом местонахождение
нашего отеля и местонахождение ближайшего книжного магазина. Говорит, что это совсем рядом и сует мне этот буклет. Я бегу
туда, осматриваясь по дороге по сторонам. Вокруг сплошные магазины с табличками «Sale N%», где N=50, 60, 70%. Рай для
шопинга. Книжный магазин действительно рядом, но он закрыт до 17.00. Сиеста, блин. А, собственно, на фига мне карта Салоник?
По схемке, в подаренном мне буклете, можно вполне ориентироваться по центру города, а окраин нам и не надо. Возвращаюсь.
Наталья уже готова к походу.
Не буду подробно описывать, что и как мы смотрели – это скучно, а остановлюсь лишь на некоторых впечатлениях.
После захода в пару мест, где на русском языке было написано «ШУБЫ», мы решили прекратить посещение таковых. Во-первых, эти
магазины представляют собой какие-то запыленные склады, расположенные или где-нибудь в глухих подвалах, или чуть ли не на
чердаках. Во-вторых, ассортимент ну о-о-о-чень разочаровал – какое-то абсолютнейшее барахло – не представляю, для кого это
все предназначено.
Пора покушать, а ни одной таверны, к которым мы уже так привыкли, нет и в помине. Зашли в какое-то заведение,
представляющее собой смесь столовки и макдональдса. Димка, получив свою порцию картошки фри с кетчупом, заявил, что это
самый лучший ресторан – ну что ж, он вернулся к своей привычной пище.

Между магазинами долго по улице перемещаться невозможно – слишком душно. Зато все магазины (приличные) с кондиционерами, и
я в них отдыхал от переходов по улице. Когда уже стемнело, во время нашего пребывания в одном из магазинов, прошел дождь, и
стало значительно легче.
Встречаем довольно часто наших соотечественников, разговариваем. Все жалуются, что жизнь здесь отнюдь не мед – на хорошую
работу без греческого диплома (или признаваемого в Греции) устроиться невозможно. На хоть какую-нибудь работу без хорошего
знания греческого языка и знакомств – тоже. Цены за аренду жилья сумасшедшие, а зарплаты — … На мой вопрос: «Ну, хоть тысяча
в месяц получается?» — только криво усмехаются: «И близко нет».
Уже поздним вечером, возвращаясь в гостиницу, на какой-то прилегающей к центральной, улице, увидели забегаловку с надписью
Souvlaki. Я предложил зайти, а то мы встречали это блюдо в меню часто, но, что это такое, так и не удосужились
продегустировать. Сувлаки оказались шашлыком, поэтому, глядя на ночь, решил его не дегустировать. Взял судзукаки (что-то
похожее на шаурму), бутылку рецины, Димке – картошку и спрайт. Все это удовольствие нам обошлось в 4 евро. Типично
вокзальная пища по дешевой цене. Рядом расположилась какая-то пара пожилых мужиков с накрашенной девицей, вид которой
однозначно идентифицировал ее род занятий. За соседним столиком еще какие-то подозрительные типы. Тут подъехал на
мотороллере какой-то дед с длинными седыми волосами и такой же бородой, и начал на повышенных тонах объясняться с мужиками
при девице. В общем, притон какой-то. Но выглядело это все совсем не страшно, а, наоборот, даже как-то карикатурно. Это не
наши злачные места.

Добрались мы до гостиницы спокойно, без всяких приключений. Кондиционер в комнате поработал за это время на славу –
температуру пришлось даже увеличивать. Наталья немного грустная, так как мы снова ничего не купили. Ну, ладно, у нас есть
еще завтра утро. Самолет у нас в 15.00, в 13.00 надо быть в аэропорту, значит, на такси надо выезжать отсюда где-то в начале
первого, то есть времени не так и много, но часика три можно еще походить.

27 августа. ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ
Просыпаюсь в восемь. Думаю, пока мои спят, пробегусь с фотоаппаратом – может что удастся интересного снять. Выхожу на
улицу… а магазины уже работают! Поднимаюсь обратно наверх. Мои слова о том, что магазины уже открыты, действуют на Наталью
не менее эффективно, чем команда «Подъем!» старшины в армии. А ведь дома в выходной ее утром из постели не вытянуть ничем.
За 45 секунд ей, конечно, слабо собраться, но она сказала, что через полчаса будет готова.
Я тоже решил, после двухнедельного хождения в шортах, надеть брюки. С удивлением и удовлетворением констатирую факт того,
что ремень стал застегиваться на две дырки дальше. Я и до этого не отличался особой тучностью, а тут, оказывается, за отпуск
еще постройнел. Делюсь сделанным открытием с Натальей (она мне все цитировала какую-то выдержку из инета: «Если вы хотите
похудеть в Греции за время отпуска – забудьте об этом. Это невозможно»). Она не удивляется: «Нормальные люди не отдыхают так
как ты». А я с этим и не спорю.

Сегодня, на удивление, Наталью как прорвало на покупки. Если вчера мы ходили, и ей ничего не нравилось, то сегодня вроде и
ходим практически по тем же местам, и магазины похожие (но другие), а шмотки – другие. В общем, за три часа спустили всю
заначку, и даже когда мы у отеля ждали такси, Наталья в соседнем магазине выбирала себе часы (их здесь в Салониках – море).
Кстати, тут приключился еще один забавный случай. Я утром предупредил мужика на ресепшн, что нам нужно такси в аэропорт на
12.15. Тот, как всегда – окей. В 12.20 подбегаем в мыле к отелю, забираем сумки из комнаты, бежим вниз. Там сидит уже не
мужик, а тетка. Спрашиваю, где мое заказанное такси.
— Какой заказ? Какое такси? Вы не волнуйтесь, сейчас позвоню, такси через пять минут будет, — отвечает тетка. Звонит,
разговаривает. Пишет на листочке число 24 и говорит, мол, идите на улицу, сейчас такси с этим номером подъедет. Хорошо.
Выносим сумки к краю тротуара. Ждем. Наталья решила не терять зря времени, а забежать в здесь же расположенный магазин за
часами. Стоим с Димкой. Проходит 5 минут… 10… 15… Такси нет. В дверях входа в гостиницу показывается утрешний мужик,
которому я делал заказ на такси. Сейчас он с философским видом обозревает окрестности и, судя по его выражению лица, жизнь
прекрасна и безмятежна. Я к нему: «Где такси? Где через пять минут?» мужик, не торопясь, подходит к краю тротуара,
вглядывается в проезжающие машины и, не найдя ничего достойного его внимания, оборачивается ко мне: «Мадам – но» (какое,
мол, тебе такси, когда вы еще не готовы к выезду) и разводит руками. Я ему уже почти кричу – давай такси, а «мадам» будет
тут же. Он начинает нехотя голосовать рукой. Проезжающие такси не останавливаются. Из магазина выходит довольная Наталья с
купленными часами: «Где такси?» Да вот, ловим…

Но вот и подъезжает такси с нашим номером. То, что оно приехало не через 5, а через 20 минут, это по греческим меркам, я
так понял, одно и то же.
В начале второго мы уже подъехали в аэропорт. На счетчике 29 евро с копейками (у отеля был ноль). Ну, думаю, значит по
приезду с нас таксисты правильно по тридцатке взяли – мы ехали где-то столько же, хотя я тогда на счетчик совершенно не
обратил внимания. Таксист, на мой вопрос «хау мач», подумал и сказал: «Элевен юро». Элевен? Я правильно его понял? Даю ему
десятку и одноевровую монету. «Окей?» — спрашиваю. Окей – в ответ. Так я и не понял систему ценообразования в греческих
такси.
Регистрация на наш рейс уже идет полным ходом. В очереди видим Олега, Елену и Алину. Подходим. Обмениваемся впечатлениями.
После регистрации пытаюсь возвратить НДС по заранее затребованным чекам «такс-фри» с пары относительно крупных покупок. В
магазине «дьюти-фри» меня отправляют вниз в таможню и объясняют, что там мне следует поставить штамп на свои бумажки, а
потом вернуться сюда. Иду. Нахожу таможню. Объясняю, что я хочу. Таможенник говорит, что бумаги у меня не того цвета. Что
значит – не того цвета? Ничего не понимаю. Находят парня, который хоть и с сильным акцентом, но довольно сносно объясняется
по-русски. Объясняет, что бланки должны быть белого цвета и достает у таможенника пачку таких бумаг. А у меня – розового.

— Вам надо съездить в эти магазины и взять чеки на других бланках. Только и всего. Когда у вас самолет?
— Сейчас. А какого бы хрена я иначе здесь околачивался?

Тот мычит что-то невразумительное. Ну что ж, — говорю, — и на том спасибо. Возвращаюсь в зал «дьюти-фри», забираю Наталью с
Димкой (они там еще что-то успели прикупить) и идем на посадку, которая объявлена уже с полчаса тому назад.
Спускаемся вниз, подходим к аэродромному автобусу. Ждем его отправления. Оглядываюсь по сторонам. Везде уже русская речь –
отдыхающие возвращаются с насиженных россиянами мест – Халкидик и Паралии Катерини. У одной двери автобуса стоит пара
длинноногих девиц с томными взглядами и с размерами лифчика где-то между нулевым и первым. У другой двери – трое крепких
короткостриженых парней, распивающие тут же бутылку Хенесси с горла и радующие окружающих незатейливым матерком. Осознаю,
что отпуск, как и поездка в Грецию, закончились. Ну, здравствуй, Родина!
Фото к рассказу.