В Париже мы были в июле прошлого года, когда среди знойного лета чисто случайно выпало семь дней относительной прохлады.
Город стал настолько родным и близким, что всякое напоминание о нем до сих пор вызывает и трепет, и грусть. Спасибо всем,
кто рассказал о своих поездках во Францию на этом сайте. Возможно, и мои воспоминания не останутся не замеченными и помогут
кому-то сделать выбор в пользу Парижа, который остался с нами навсегда как самое ценное воспоминание.

Прощание шарманки

В гостинице уже ждет собранный чемодан. Последние часы в Париже… Впечатления роятся в голове, не торопясь раскладываться по
полочкам. Столько всего видено-перевидено, а такое ощущение, что чего-то все-таки не достает. И вдруг – «… старой шарманки
забытый мотив». Почему это чудо не произошло раньше, сказать трудно. Видимо, не там ходили. Бородатый обладатель старого
инструмента хитровато подмигивает, приглашая покормить слетающихся к его зонтику голубей. Кот и пес, мирно дремлющие бок о
бок в игрушечной кроватке, умиляют толпу зевак — по замыслу уличного артиста эта парочка, вероятно, символизирует мир и
дружбу. Евро и центы со звоном летят в жестяную банку – туристы охотнее подают тем, кто дарит улыбку, нежели тем, кто
пытается вызвать жалость.
Это ведь только у наших поэтов шарманка, в основном, слезу вышибает. На сайте Баскова, который так проникновенно поет о
плаче и рыданиях шарманки-чужестранки, развернулась целая дискуссия о давно забытом на Руси инструменте. Очень позабавил
один отклик: «Как вы представляете себе эту картину: стоит посреди Парижа шарманка, чуждая в своей стране, сама по себе
крутится ручка, у шарманки текут слезы, а вокруг стоят угрюмые французы, смутно ощущая свою вину». Впрочем, если
«семантическая неточность», допущенная в песне, побудила десятки людей вновь вспомнить о Париже, уже хорошо. Ведь как бы ни
была притягательна Эйфелева башня, а зарифмовать ее в нечто поэтическое гораздо сложнее, чем шарманку. Да и потом, каждый
волен выбирать символом любимого города то, что ему ближе по духу.

Синяк от Эйфеля

Конечно, когда вы вернетесь из Франции, мало кому придет в голову спросить: «Шарманку слышали?» Зато каждый обязательно
поинтересуется: «На Эйфелевой башне-то были?» Хотела бы я увидеть тех, кто впервые приехав в Париж, не почтил своим
присутствием этого гигантского исполина… Признаюсь, что для меня близкое знакомство с творением Эйфеля представлялось
малорадостной необходимостью – не люблю все слишком избитое. Мерцающие огоньки, лифты вверх-вниз, город в подсветках, Сена в
бликах… Что потом об этом расскажешь или напишешь? Однако, в день нашего прилета во Францию, на башне случился пожар:
впечатляющие клубы дыма показали по всем телевизионным каналам мира. «Не волнуйтесь, нас там не было, пойдем только
послезавтра», — успокаивали мы звонившим родственников и знакомых.
В назначенный день мы стояли на смотровой площадке, как дети перед новогодней елкой, но в обещанные 22 часа башня так и не
засверкала своими сотнями лампочек. «Наверное, из-за пожара», — пожала плечами гид Кати. Автобус подвез нашу группу к
Марсову полю. «15 минут на подъем, 15 – на спуск, полчаса – экскурсия. Если кого-то не будет через час, я решаю, что вы
захотели остаться», — предупреждает Кати. Однако огромная очередь к одному работающему лифту заставила пересмотреть столь
жесткий график. После получаса топтания на месте, Кати отправилась «на разведку» после чего сообщила, что второй подъемник
сломался. Но минут через пять к ней подошел один из охранников и что-то шепнул на ушко. В результате, у отремонтированного
лифта, рассчитанного на 40 человек, мы оказались первыми. Остались формальности: проверка содержимого сумок (здесь тоже
боятся террористов) и предъявление билетов. Из-за спешки я врезалась в заевший турникет и, потирая ушибленное место, уже
представляла, какой синяк «Made in Paris» украсит мое бедро назавтра — прощайте, шорты!

Когда мы оказались на высоте второго уровня (115 метров от земли), по ажурным переплетениям гигантского сооружения,
наконец-то, забегали огоньки. Вот уж не кстати… Такую красоту нужно наблюдать со стороны, а не из чрева башни. Впрочем, это
упущение компенсировалось фантастичностью панорамы, раскинувшейся по окружности. Впитывая в себя ночной город, мы как-то
забыли о намерении поужинать в одном из кафе (ресторан нужно заказывать за 2 месяца до посещения).
После полуночи автобус бесконечно долго развозил нас по отелям. Кати, как могла, развлекала анекдотами тех, кто еще не
успел задремать: «Турист-американец взял такси и поехал осматривать достопримечательности. «Это что такое?» — спросил он
водителя, когда тот затормозил у Собора Парижской Богоматери. Получив ответ, он поинтересовался: «Сколько лет строили?» «Три
века», — с достоинством сказал парижанин. «Американцы построили бы за сто лет», — осадил его турист. Примерно такой же
разговор состоялся и у стен Лувра. «А это что такое?» — вновь спросил турист, когда машина остановилась у Эйфелевой башни.
«Не знаю, — пожал плечами таксист. – Еще вчера здесь ничего не было».

В поисках французской утонченности

Кати добавила, что парижане не очень-то любят американцев, потому, мол, и анекдоты такие. Впрочем, по отзывам наших
соотечественников, иностранцев здесь вообще не жалуют. В просвещенной Франции гораздо проще нарваться на грубость и
непонимание, чем, допустим, в Турции или Таиланде.
В нашем путешествии тоже не обошлось без казусов. За пару часов до выезда из гостиницы мы решили забрать из сейфа билеты и
деньги. Однако портье пояснила, что сейф работает до определенного часа и открывать его в неурочное время она не собирается.
Злобная мадам всем свои видом показывала, что наши проблемы ее совершенно не касаются. К счастью, на выручку пришел ее
коллега, заступивший на смену.
И все же не будем по единичным случаям стоит судить обо всех французах. Тем более что в сфере обслуживания их трудится не
так уже много. Париж буквально наводнен чернокожими, которые работают официантами, уборщиками туалетов, кассирами,
продавцами, полицейскими. Кроме того, во Франции много итальянских, греческих, китайских кафе и ресторанов, а также
магазинов, купленных иностранцами.

И аферисты здесь тоже разных мастей. Был такой случай у банкомата. На ломаном русском к нам обратился дружелюбный
итальянец. Сидя в машине, наш новоявленный друг, с присущей ему эмоциональностью, рассказал душещипательную историю о том,
что он проигрался в казино и для пущей убедительности показал последнюю затертую фишку. Теперь ему нужны деньги на бензин,
чтобы вернуться в Италию. Он тут же всучил нам две замшевые куртки – якобы выставочные образцы от «Версачи», прося взамен
200 евро. Я недоверчиво покосилась на упаковку и по краю рукава поняла, какой ширпотреб он собирается подсунуть. Однако муж
уже протягивал купюру в 100 евро… Машина тут же сорвалась с места. «Что же, шоу того стоило!» — посмеялись мы и отправились
на поиск новых приключений.
«Нужно довольно долго всматриваться в толпу, чтобы рассмотреть в ней хотя бы одну истинную парижанку», — говорили знакомые.
И это, действительно, так. Элегантно одетая и хорошо причесанная женщина даже в старом деловом районе города, где мы жили, —
большая редкость. Ради любопытства я заглянула в одну из парикмахерских. Смело отдавшись в руки первому попавшемуся мастеру,
я встала с кресла буквально через 20 минут. Довольно милый беспорядок на моей голове обошелся в 35 евро – как минимум, в 2
раза дороже, чем приходится платить дома.

О том, что сейчас модно и актуально в Париже, можно было судить, пожалуй, лишь по гардеробу нашего второго гида — русской
девушки Ольги. В основном – это легкая, многослойная, длинная одежда. Допустим, поверх шифонового платья, присборенного по
низу, надевается более короткий полуоблегающий сарафан из ткани поплотнее. Развивающиеся накидки, шарфики, ткань,
перехваченная тесемками… Черное удачно сочетается с серым и белым, в ходу все оттенки оливкового и бежевого. (В ярких
нарядах на улицах Парижа можно увидеть лишь пожилых негритянок).
Самой популярной обувью являются сандалии на плоской подошве, которые можно дополнить свободно спадающими с лодыжек
носками. Писк сезона – туфли без всякого намека на каблук, но зато с закругленными носами и шнуровкой. Высокий каблук,
платформа и танкетка – привилегия тех, кто зарабатывает на жизнь своим телом. Похоже, что в Париже даже не догадываются о
существовании босоножек с узкими задранными носами, в которые нас обули этим летом псевдоитальянские мастера.
Стоит ли следовать французской моде по возвращению домой, большой вопрос. «Что-то ты какая-то другая», — заметят коллеги.
Это — в лучшем случае. «Ну, ты и поправилась!» — с радостью выпалит знакомая, хотя на самом деле весы показывают обратное. А
ведь так не хочется опять натягивать на себя узкие брючки и втискиваться в неудобную обувь, добавляющую как минимум 8 см к
росту… Как тут ностальгически не повздыхать о беспристрастной толпе больших городов, в которую ты гармонично вписываешься в
любой одежде.

Здесь, напротив, трудно приходится лишь тем, кому очень хочется выделиться. И все же такие «экземпляры» встречаются не
только на Арбате, но и в Париже. Посетители одного из самых крупных универмагов «Галереи Лафайет» были буквально прикованы
взглядами к весьма странной особе бальзаковского возраста. Яркий макияж, гофрированные пряди шиньона, торчащие из
осветленной взбитой шевелюры, на пальцах рук – бесчисленное количество колец, на каждом запястье – черные кожаные браслеты,
поверх которых болтались какие-то цепочки, на груди — огромное змееобразное колье с дешевыми камнями. Первая мысль: а не
перепутала ли эта дама день с ночью, а универмаг с музеем секса в квартале Мулен-Руж?

Мулен-Руж : гулять, так гулять!

Кстати, в этом месте, у подножия Монмартра, действительно, можно увидеть не только выходящих «на промысел» девушек, но и
женщин, годящихся им в матери. Наверное, свет ночных витрин, изрядное количество спиртного, выпитого в одном из
многочисленных ресторанчиков, способны превратить в красавицу любую из них. И все же истинные поклонники женского тела,
грации и очарования с готовностью выкладывают деньги за то, чтобы попасть на грандиозное шоу театра Мулен-Руж, где родился
зажигательный «канкан».
«Гулять, так гулять!» — так скажет любой гость Парижа, предпочитая купить билет не только на само представление, но и на
предшествующий ему двухчасовой ужин. Здесь трудно отказаться от соблазна сфотографироваться за дополнительную плату (свои
фото и видеосъемки запрещены), от покупки цветов или какого-нибудь сувенира на память. Так что в результате оставленная в
театре сумма будет равняться, как минимум, половине стоимости самой путевки в Париж. Но вряд ли кто-то об этом пожалел.
Нам повезло вдвойне, потому что после ужина сцена «подъехала» прямо к нашему столику. Длинноногие полуобнаженные
танцовщицы, постоянно сменяющиеся декорации, невероятной красоты костюмы, цветовые эффекты тут же заставили забыть и о
недопитом шампанском, и о фирменном десерте. А когда из-под пола подняли настоящий бассейн, за прозрачными стенами которого
извивались огромные змеи, зал просто ахнул. Через минуту в него сбросили танцовщицу, одетую в греческий костюм. Какое-то
время девушка боролась с сильными тварями, но потом благополучно вышла из воды, поцеловав одну из них…
Позже мы узнали, что программа «Феерия» идет на сцене театра Мулен-Руж с 1999 года и в видеозаписи продаваться не будет до
тех пор, пока не появится новая версия сценария. Скорее всего, ждать придется долго – шоу, предшествовавшее этому,
продержалось 10 лет.

Страсти по Наполеону

Хотя, что такое 10 лет для Парижа? Здесь, куда не сверни, всюду витает дух истории. Туристы, спешащие увидеть и то, и это,
только к вечеру разносят по гостиницам пыль веков на своих ботинках. И даже тут не сокрушаются по поводу номера,
оказавшегося крохотной мансардой без всякого намека на кондиционер. А вдруг именно в ней влачил голодное существование
непризнанный художник или поэт? И его точно также по ночам будили любовные охи-вздохи из соседних окон, а по утрам –
воркующие голуби…
В первый же день мы убедились в том, что в Париже все миниатюрное: и дома, и улочки, и машины, и столики в ресторанах. Даже
метро какое-то игрушечное со своими составами по пять вагончиков. Впрочем, мы, вооружившись картой, предпочитали ходить
пешком. 10 минут до Гранд-Оперы — общего сбора всех туристов, один километр по прямой и вот он, Лувр. А тут и до Сены рукой
подать. Сразу же попадаем на пешеходный мост с деревянным настилом, где парижане, изнуренные жарой, устраивают под вечер
веселые пикники. В одной компании поют песни, в другой – танцуют, в третьей – показывают фокусы. И везде – французское вино,
и везде — смех. Одним словом – беззаботность.
Через этот же мост нас поведут на пешеходную экскурсию по острову Сите.

Наш путь будет лежать через цветущий и ухоженный Люксембургский сад, с чередой статуй и фонтанов. Именно по соседству с
этим, самым красивом местом в Париже, предпочли жить поэтессы Цветаева и Ахматова. Да и сейчас на улице Бонапарта можно
запросто встретить какую-нибудь современную знаменитость. По крайней мере, нашей группе повезло – актриса Катрин Денев
раскладывала какие-то баулы в багажнике весьма скромного по нашим меркам автомобиля.
Кстати, в честь Наполеона в Париже названа только эта улица. Как сказала гид, французы гораздо меньше чтят великого
диктатора, нежели русские. «Как же так, ведь он – завоеватель вашей страны!» – удивляются они. Тем не менее, для многих
известные дворцы и замки имеют историческую ценность только потому, что они связаны с именем Бонапарта. А иначе легко было
бы согласиться с оценкой всеядных соотечественников: Лувр – дыра, а Версаль – проходной двор.
Вначале может показаться, что отсутствие следов реставрации говорит о намерении сохранить дух истории. Но на самом деле для
обновления памятников старины во Франции катастрофически не хватает средств. Не без грусти я поднялась и спустилась по
разрушающейся лестнице в форме подковы, некогда украшавшей фасад замка Фонтебло. Именно здесь Наполеон пожелал проститься со
своей гвардией после отречения от престола. Однако теперь дверь, из которой он вышел в последний раз перед отъездом на
Эльбу, заколочена.
После таких экскурсий, действительно, начинаешь больше ценить то, что осталось дома. К примеру, блистательный Петродворец
по своей ухоженности просто несравним со стариком-Версалем. А чего стоит восстановленный из руин всего за два года
Константиновский дворец? Кстати, благодаря Президенту Путину, в этом году сбылась мечта Петра Великого – прямо из Финского
залива теперь можно подойти к центральному входу дворца по углубленному каналу. Правда, некоторые говорят, что архитектор
перевернулся бы в гробу, узнав о некоторых новаторских решениях своих последователей. Но кому теперь это важно? Музей и
одновременно действующая резиденция главы государства, где все «с иголочки», привлекают и сюда многочисленные толпы туристов.

Старое и новое

И все же, в отличие от наших городов, Парижу удалось главное – сохранить свой облик, несмотря на происки цивилизации.
(Простим ему Эйфелеву башню – дань годам промышленной революции, простим ему и башню Монпарнасса, которую справедливо
называли гнилым зубом в прекрасной полости города). Последняя серьезная реставрация столицы Франции предпринята во времена
правления Наполеона III. Дома, чем-то похожие на серебристые лайнеры, своими носами врезаются в бесчисленные перекрестки. Их
главное украшение – чугунные балкончики, решетки которых внесены в специальный каталог и дважды нигде не повторяются.
12 главных проспектов Парижа лучами расходятся от Площади Звезды. Эти артерии старого города хорошо видны, если здесь же
забраться на Триумфальную арку, выстроенную по приказу Наполеона.
Париж не очень чистый город, что в какой-то степени роднит его со многими российскими городами. С той лишь разницей, что
там – хорошо заасфальтированные улицы и тротуары, а количество мусора каким-то странным образом день ото дня не
увеличивается, но и не уменьшается. Впрочем, его перестаешь замечать уже на следующий день путешествия.
Конечно, есть и другой, новый Париж, который тоже по-своему хорош. Особенно – в деловом районе Дефанс. Здесь было позволено
строить все, на что способна фантазия архитекторов: от прекрасных небоскребов с фасадами из стекла, до жилых домов, похожих
на разноцветные карандаши.

Но все это вряд ли останется в веках. Глядя на замысловатые творения современников, не подумаешь с эгоистическим
сожалением: «Вот мы уедем, когда-то умрем, а сюда также будут приходить люди, чтобы смотреть и восхищаться». Эти мысли,
скорее всего, настигнут тебя где-нибудь под мрачными и таинственными сводами Собора Парижской Богоматери, где до сих пор не
пустуют древние исповедальни. Мы, не будучи католиками, все-таки зажгли здесь и свои свечи – в конце концов, Нотр-Дам
построен на месте христианской базилики.
Еще раз поклявшись друг другу в вечной любви, вновь отправляемся блуждать по старым улочкам острова Сите, не
предназначенным для движения транспорта. Самая узкая из них – чуть более метра, ведет к Сене. Когда-то ею пользовались для
того, чтобы спускаться сюда за водой. Сейчас река настолько грязная, что погружаться в нее отваживаются разве что любители
дайвинга. Впрочем, некоторые отчаянные туристы умудряются жить прямо на набережной – смыл водичкой пыль с векового камня и
стол готов. Тут же – спальный мешок и рюкзак.
Впрочем, для того, чтобы Париж из призрачной мечты превратился в реальность, вряд ли стоит уподобляться таким экземплярам.
Достаточно решить, что неделя во Франции все-таки лучше, чем три недели в Турции. Хотя… Если говорить откровенно, Париж
сравним, пожалуй, лишь с «девушкой в голубом» — увидишь и сразу же ощутишь пустоту. Может быть, именно поэтому многие из нас
сознательно тянут время, ибо мечта сама по себе имеет ценность и тешит душу.