Еще в детстве я где-то слышал, что во время Крымской войны и первой обороны Севастополя один высокопоставленный императорский сановник устроил смотр народного ополчения. Взглянув на строй молодцов далеко не призывного возраста, он снисходительно поприветствовал ополченцев.

— Здорово ребята!

— Здравия желаем Ваше сиятельство! – Весело горланили мужики.

Хмуро молчал только один отряд. Это были греческие рыбаки из Балаклавы. Сановник, естественно, разозлился. Что за вызывающее непочтение?! Почему греки на приветствие не отвечают?

— Здесь нет ребят, — спокойно сообщил важной персоне командир отряда, — здесь все капитаны.

И это соответствовало действительности: каждый из греков имел хоть и маленькую, но свою лодку. Подумал сановник и поздоровался снова:

— Здорово капитаны!

Тут уж ему ответили. С достоинством.

Такая вот история, с которой мое личное восприятие Греции и началось. Так что эта страна всегда у меня ассоциировалась не с древними эллинами, а с их потомками, которые сумели пережить пятисотлетнее турецкое иго, не потеряв чувства самоуважения и стремления к свободе. Интересные люди. Не случайно должно быть на помощь вечно бунтующим грекам уезжали российские дворяне. И лорд Байрон, видимо, не случайно за их свободу сражаться отправился. Есть в этом народе что-то притягательное.

Вот с такими чувствами я и засобирался в путешествие. Подготовиться к нему особого труда не составляло: поездки в Грецию предлагало великое множество туристических фирм. Одна беда – везде только традиционный набор престижных курортов в сочетании с отработанными маршрутами экскурсий. Много ли в таком случае настоящих «капитанов» увидишь? То, что такой расклад не устраивал не только меня одного, я еще раньше понял. Поэтому и не оказался в одиночестве. Однако, хотя одна голова хорошо, а две – лучше, ничего оригинальнее, чем купить обычный тур мы все равно не смогли. Пообещали друг другу, что из этой поездки все равно постараемся что-либо максимально авантюрное устроить и отправились в путь.

И вот в предвкушении приключений мы прибыли в аэропорт Салоники. Кругом надписи необычным шрифтом написаны. Стало быть Греция. Хотя других поводов в этом убедиться и нет. С самолета – сразу в автобус, а сопровождающий группу представитель турфирмы Харрис говорил на отличном русском языке. Как потом выяснилось, родом он был из Советского Союза. Так сказать российский грек, перебравшийся на историческую родину. Весьма многочисленная между прочим категория жителей Греции. Кто из Средней Азии приехал, кто из Крыма, кто из Грузии. И все сохраняют какую-то частичку своей прежней родины. Даже забавно иногда на улице маленького греческого городка встретить местного жителя, говорящего по-русски с легким грузинским акцентом. Харрис даже рассказывал, что в Афинах целые кварталы есть, где все сплошь на русском языке общаются. Это нас вдохновило и даже немного расслабило. Так же как приличный отель на побережье полуострова Халкидики, теплое, ласковое море под боком, бассейн и прочие блага цивилизации. Вокруг сплошные русские туристы и российские греки во главе с Харрисом. В общем, улучшенный вариант Сочи, да и только. Отдыхай – не хочу. Но тут нам оказия подвернулась: нашу группу к горе Олимп повезли. Решили мы случай не упускать и первую часть пути вместе со всеми проделать, хотя не очень-то любим в групповом варианте ездить. Слишком уж народ разный. Вот и на этот раз с нами одна московская парочка оказалась – ну просто столичней некуда. Их с первого дня все не устраивало: то кондиционер не в ту сторону дует, то водорослей в море слишком много, то места в автобусе не те, то еще что-нибудь не так, как, якобы, в первопрестольной давно общепринято. Тоска в общем зеленая. Она и у Харриса в глазах уже отчетливо читалась. Воспользовались мы его настроением и говорим:

— Отправимся-ка мы дальше самостоятельно. Страсть как охота настоящую Грецию посмотреть.

Удивился Харрис, но возражать не стал. Дал только пару практических советов и номер своего мобильного телефона написал.

— Звоните, — вздохнул, — когда окончательно заблудитесь. Приеду выручать.

— Хатика охи, — самоуверенно возражаем мы, не заблудимся тобишь. – Пока!

— Ясас, — скептически улыбается Харрис. До скорого, мол, свидания.

И помог на рейсовый автобус сесть.

Доехали мы до городка Каламбаки и из уютных кресел вылезли. Здравствуй, настоящая Греция! Калимера то есть. А кроме этого приветствия – калимера – мы честно говоря мало что еще по-гречески знали. Хотя разговорник при себе имели и отдельные слова прилежно заучить старались. Ну и что это нам дало? Нет, слова на греческом языке сочувствие, безусловно, вызывали. Но ответные тирады, произнесенные экспансивной скороговоркой, для нас все равно непонятными оставались. Правда многие греки английским вполне сносно владеют. А мы – несносно. Поэтому опять таки взаимопонимания мало. Так с чувством все нарастающей тревоги по поводу способа общения в предстоящем путешествии по городу и шли. Мимоходом красотами любовались. Городок приятный, прямо у подножья высоких, похожих на огромные, толстые столбы скал расположен. А на вершинах – монастыри. Прямо между небом и землей. И называется все это чудо Метеоры, что по-гречески именно такое подвешенное состояние и означает. Раньше там монахи православную веру и греческую культуру от турецкого засилья спасали. Удалось. Потом, видно по привычке, так там жить и остались. В результате получилась туристическая достопримечательность. Вот мы и пытались у прохожих выяснить: как на эту верхотуру забраться. На первых порах безуспешно, но потом одну старушку повстречали, которая по-немецки говорить могла. Выяснилось: либо пешком, что весьма долго, либо на такси. Ладно. Подошли к таксисту и решительно «Метеора» говорим. Понял. Головой качнул утвердительно и улыбнулся приветливо.

— Посо? – сколько стоит, поинтересовались мы.

Тот заулыбался еще приветливей и на бумажке цифру написал.

— Посо, посо?! – возмущенно, как Харрис учил, округлили мы глаза.

Шофер улыбаться не перестал, но во взоре, помимо приветливости, уважение к толковым туристам мелькнуло.

— Малака! – закрепили мы достигнутый успех забористым греческим ругательством.

Тут таксист нас и вовсе зауважал. Хвать бумажку и цифру поменьше вывел. То-то! Поехали. Добрались по качественному серпантину до обзорной площадки, купили билеты на посещение монастыря святого Варлаама и по крутым ступенькам полезли в монашескую обитель. Красота вокруг – необычайная. Отвесные скалы и словно из ни выросшие монастырские стены. Правда, туристов здесь в несколько раз больше, чем монахов. Ничего себе, уединение! Посочувствовали мы служителям божьим и снова вниз – на автовокзал.

Знания иностранных языков у нас в экстремальных условиях совершенствовалось просто стремительно и фразу «Ту тикет ту Янина» мы произнесли уже почти безупречно. И даже «паракало» прибавили, что по-гречески «пожалуйста» означает. В общем, в автобус мы почти без проблем сели и через четверть часа уже в город Янина ехали. Дорога все выше и выше в горы уходила, а повороты над пропастями – просто сумасшедшие. На дороге знак ограничения скорости заметили, а на нем «70» стоит. При этом машины еще и обгонять друг друга умудряются. Не случайно у всех водителей на лобовом стекле иконки висят. Но правила на каждом шагу нарушают. Правда, без наглости, корректно можно сказать. Перебрались мы наконец через перевалы и на берегу большого озера Янину увидели. Вышли на вокзале и обмерли: какая публика экзотическая! Старики с четками и посохами с молчаливым достоинством сидят, старухи во всем черном с банками козьего сыра неторопливые беседы ведут. Рядом мужики узо – местную водку, разбавленную водой – попивают. Туристы по виду самых разных национальностей с рюкзаками автобусов дожидаются. Не иначе, как в знаменитое ущелье Викос направляются. Вот бы на него хоть одним глазком посмотреть! Забегали мы по перрону, засуетились: как туда, интересуемся, добраться? Да очень просто, объясняют неторопливые греки. Дня через три в деревеньку, что неподалеку от Викоса находится, автобус пойдет. Вот и доберетесь. Да, в Греции спешки не любят. Делать нечего – пошли город смотреть. Крутые, узкие улочки, старую крепость, что со времен турецкого ига осталась, дворец Аль-паши, который в то время в Янине наместником султана был. С ним, кстати, весьма примечательная история приключилась. Правил он, правил, да и решил однажды, что вовсе самостоятельным государем стать может. Проявил, современным языком выражаясь, склонность к сепаратизму. Центр в лице Стамбула это терпеть не стал, прислал войска и провел антитеррористическую операцию. Поубивали, короче, всех, включая самого Аль-пашу, который умер от ран на руках своей возлюбленной гречанки Василики. Посмотрели мы город и пошли в гостиницу ночевать. Утром, думаем, разберемся – как до Викоса добраться. Не может быть, чтобы проблема неразрешимой была. И что вы думаете? Подвернулся таки случай. Только поутру в маленьком кафе завтракать начали – в дверях мужчина появился.

— Калимера! – говорит. И улыбается. Но по виду явно не грек.

— Монинг – улыбамся мы в ответ.

— Гутен таг! – продолжает веселый незнакомец.

— Добрый день! – не сдаемся мы.

— Как дела? – сияет полиглот.

Но больше ни одного слова по-русски сказать не смог. Немцем оказался. Фотограф из Берлина. Он в Грецию уже третий раз приехал – ущелье Викос снимать.

— И мы туда хотим!

— Нет проблем, — говорит, — за мной сегодня знакомый грек на машине заедет. Из деревни Кукули. А от нее до ущелья – рукой подать. Часов шесть пешком.

Так и поехали вместе с Берндтом из Берлина и Мильтоном из Кукули. На петляющей между скал дороге один поворот круче другого, а наши новые знакомые радио включили и о греческой музыке спор завели.

— Рембетика. – С видом знатока определяет Берндт стиль звучащего произведения.

— Рембетика! – Соглашается Мильтон, бросив на время руль и обеими руками делая жест восхищения познаниями немецкого приятеля.

— Гитара. – Сообщает Берндт свое суждение по поводу музыкального сопровождения.

— Гитара?! – Всплескивает руками Мильтон, едва успев схватиться за руль перед очередным виражом.

— Гитара?! – опять оставляет он баранку и сложив ладони лодочкой тычет ими в радиоприемник. – Бузуки!

— Бузуки охи! – Не соглашается упрямый Берндт. – Гитара!

— Бузуки охи?! – Хватается двумя руками за голову Мильтон.

— Охи, охи. – Не унимается настырный немец.

Как только доехали – ума не приложу! Остановились, наконец, в деревне – кругом горы, где-то далеко внизу облака клубятся, вокруг домики из грубо отесанного камня стоят. Один из них – отель Мильтона. На десять номеров. Берндт нас тут же в деревенскую таверну потащил.

— Сначала циппоро, — говорит, — потом все остальное.

А циппоро – это самогонка виноградная. Закажешь стопку – тебе под нее обязательно бесплатно закуску незатейливую поднесут.

— Я с утра до вечера здесь циппоро пью, — делится опытом прагматичный берлинец, — Очень экономно. Весь день и пьян, и сыт.

И вторую стопку заказал. Хозяин таверны Коста снова стопку с закуской принес и рядышком подсел.

— Откуда будете? – у нас интересуется.

— Из России, — говорим.

— Из России? – Удивляется Коста, — я Россию люблю!

— Ты же там не был ни разу, — смеется Берндт.

— Ну и что? – Не понимает Коста, — я в Штатах тоже ни разу не был, а американцев – терпеть не могу!

— Так просто без причин нельзя любить или недолюбливать, — не соглашается гражданин без пяти минут объединенной Европы, — люди везде разные есть.

— Везде, — соглашается Коста, — но русских, болгар и сербов я все равно больше других люблю.

— А немцев? – Обижается Берндт.

— Немцы люди нормальные, — дипломатично заявляет славянофил, — и англичане, и французы… А американцы нет.

— А если они к тебе в таверну придут? – Пытается образумить Косту космополитичный берлинец. – Ведь обслужишь? Ты же бизнесмен.

— Бизнесмен! – Гордо подтверждает грек, — Но обслуживать не буду!

— Но почему? – Горячится Берндт, — может нормальные американцы попадутся?

— Может и нормальные, — снова соглашается Коста, — но обслуживать не буду. Не люблю.

Так к общему мнению спорщики и не пришли. Даже циппоро не помог. Тут еще другие постояльцы отеля подошли: семья из Голландии, парочка из Бельгии, гречанка и даже один сириец. Сели все вместе во дворике таверны под двухсотлетним платаном и стали болтать с использованием всех языков и жестов. Прямо интернациональные посиделки. Только затемно и разошлись.

А наутро мы из номера выскочили, чтобы к Викосу вожделенному пойти, и обмерли: дождь пошел. Мы – в панику. Пропала затея! Но потом в руки себя взяли: хоть дождь, хоть град, а до Викоса доберемся! Тут еще и о происхождении самого этого словечка «паника» вспомнили. Был такой древнегреческий бог Пан. На чертика похож, но безобидный. Только народ очень пугать любил. И как нам знающие люди рассказывали, Пан сейчас на туристах специализируется. Нет, думаем, не на тех ты брат Пан напал. Показали в сторону леса, где он обитает, кукиш и отправились в дорогу. И надо же – тут и дождь закончился. Пошли мы старинной горной тропой, по которой раньше ослы, а нынче редкие туристы бродят. Дорожка поставленными на ребро камнями выложена. Вниз посмотришь – дух захватывает. Карабкались, карабкались, наконец до новой деревеньки добрались. Еще меньше, чем Кукули – душ на 15 – 20. Местные жители – одни старики и старухи пенсионного возраста. Вся молодежь в город уехала. В центре таверна крошечная. Зашли туда перекусить. Население почти в полном составе там время коротает. Новым лицам все рады: как-никак развлечение. Все доброжелательно циппоро выпить предлагают и в качестве закуски осьминога подают. Выпили со всеми, включая местного попика. Тот за стойкой стоял и уж очень на циппоро налегал. Но держал себя в рамках приличия: положение обязывало. Передохнули мы и дальше отправились. К Викосу. Снова по тропе пошли и под ногами облака разглядывать стали. Вот и на вершину влезли – впереди площадка маленькая и на камешке старик в шляпе сидел. Мы на него вначале даже внимания не обратили: такая потрясающая картина открылась. Вниз отвесные скалы уходят и на дне узенькая полоска реки видна. Глубина Викоса в этом месте около одного километра. Настоящий каньон! Вдаль взглянули – а там ущелье расширяется и выход на плоскогорье виднеется. Стали мы всю эту прелесть фотографировать и вслух восхищаться. Тут вдруг старик с камешка к нам на русском языке обратился:

— Вы, что, из России будете?

— Из нее самой! А вы откуда русский так хорошо знаете?

— Да я, — улыбается дед, — почти 30 лет в Союзе прожил.

Надо же, думаем. Забрались в греческую глухомань и тут своего земляка встретили! Ну не удивительно ли?

— Ничуть, — качает головой старик и начал нам о своей судьбе рассказывать.

В этих краях он родился и вырос. Потом вторая мировая война началась и в Грецию итальянские и немецкие фашисты пришли. Наш дед сразу к коммунистам подался – они тогда сопротивление оккупантам организовывали. Всю войну партизанил, а когда фашистов выбили, греческое правительство из эмиграции вернулось. Тут уж гражданская война началась. Проправительственные силы Англия поддерживала, а коммунистов – Советский Союз. Но англичане разворотливее оказались и быстренько в Грецию свои войска высадили. Принялся дед и против них воевать. Но в 1948 году совсем уж туго стало. Пришлось с боями в Югославию уходить, а оттуда в СССР перебираться. Только в середине 70-х удалось ему на родину вернуться. Такая вот судьба. Поговорили мы с ветераном, пожали ему руку и прощаться стали.

— Да здравствует Сталин! – говорит старый партизан.

— Да фиг с ними, сталинами, — отвечаем, — лишь бы Вы подольше здравствовали.

На том и расстались. На обратном пути еще пастуха со стадом коз встретили. Поздоровались, рядом на камешке посидели, перекурили совместно. Поулыбались друг другу под звон козьих бубенчиков, жестами во взаимных симпатиях объяснились и разошлись друг другом довольные. Вернулись в гостиницу, еле ноги передвигая, но довольные. А на следущее утро нас Мильтон на своей машине в Янину отвез. Подъехали к автовокзалу, а припарковаться негде. Мильтон прямо на проезжей части машину остановил, вещи помог выгрузить и руки нам пожимать принялся. Так как прощался он с чувством, с толком и расстановкой, то позади нас на узкой улице скопились машины: проезд-то мы перекрыли. Но что интересно, все терпеливо ожидали. Даже не гудели. Видели, что дело серьезное – прощаются люди. Как тут мешать? Греция! Сели мы снова в автобус и дальше – в городок Касторию – отправились. Примечателен он тем оказался, что центром производства шуб является. Говорят, что еще во времена Византийской империи в эти края провинившихся придворных ссылали. Изгнанникам скучно было и они занялись ловлей бобров и выделыванием шкур. С тех пор и началось. Теперь сюда российские шоп-туристы ездят и шубы покупают. Специально для них на многочисленных фабриках даже надписи на русском языке имеются. Вот в этом-то городке и пришлось нам на ночлег остановиться. Подошли мы наудачу к пожилому греку и с помощью разговорника поинтересовались: где здесь недорогой отель можно найти. Грек сразу еще одного приятеля из лавки на другой стороне улицы позвал, тот – третьего. Короче, минут через пять на улице целый консилиум собрался. Все что-то степенно обсуждают, друг другу руками в разные стороны указывают. Мы уж, было, решили, что о нас и вовсе позабыли. Но нет. Один из группы сбегал куда-то, вернулся и нас за собой повел. Сопроводил к небольшой гостинице и еще с хозяином поторговался. Улыбнулся довольно и жестами нам показал, что еще на одну тысячу цену сбил. Интересные, все таки, люди, эти греки.

Потом мы еще с городом познакомились и церквушку одну интересную осмотрели. Крохотная такая, с византийских времен стоит, но действует. Двери настеж, зашли – а там никого. Не то, что священника, сторожа у дверей не было. Ни души! Только свечи в полумраке перед скромными иконами потрескивали. Ощущение такое, словно в эпоху раннего христианства попали.

Затем в следующий городок Эдессу успели заглянуть – на водопады посмотреть. Красиво, но с Викосом не сравнить. Очень уж благоустроенный водопад: с удобными подъездными путями, площадками для осмотра и кафешкой невдалеке. После водопада мы круговой маршрут по северу Греции в Салониках замкнули и вернулись в свой отель на Халкидиках. Харрис нас встретил.

— Напутешествовались? – спрашивает.

— Нет, — отвечаем, — день передохнем и в другую сторону отправимся. Хоть один из островов хочется посетить.

Сказано – сделано. Доехали до города Кавала и на пароме к острову Тасос отправились. Плывем, солнышко светит, вдали святая гора Афон виднеется. Но туда туристам доступа нет. Весь полуостров, на котором гора стоит, «монашеской республике» принадлежит. Попасть в это «государство в государстве» можно только по специальному разрешению главы греческой автокефальной церкви. А женщинам и вовсе на Афон путь заказан. Даже суда с представительницами прекрасного пола на борту ближе, чем на 500 метров к берегу приближаться права не имеют. Помимо этого православные женоненавистники ликвидировали на территории своей автономии всех животных – самок. Такая вот история с географией. Хоть одобряй, хоть осуждай, а нарушать установленного порядка не смей. Так что на это мужское царство только издали полюбоваться и можно. За этим делом мы с попутчиком одним познакомились. Грек, но живет в Нидерландах. На родину в отпуск приехал. Он помимо греческого еще голландским и болгарским языками владел. А мы только по-немецки и по-русски, естественно, говорить могли. Но немецкий язык с голландским много общего имеет, а болгарский с русским немного схож. Так и говорили на немецко-болгарском. А тут и Тасос на горизонте показался и крошечный городок Лимас виден стал.

Население в нем всего семь тысяч жителей. Набережная, небольшие, максимум в три этажа белоснежные домики под красными крышами и чуть ли не на каждом вывеска «Отель». У набережной множество рыбацких лодок всевозможных размеров, сети рядом сложены, запах моря вокруг и усатые греческие капитаны обстоятельно и не спеша что-то на судах своих делают. А туристов в городке – видимо невидимо! По набережной бродят, в рыбных ресторанчиках и кофейнях сидят, у стоящих через метр лавчонок на сувениры глазеют. За городком гора возвышается, а на ней древний акрополь стоит. Когда мы туда забрались, вниз глянули. А песчаные пляжи городка скалами обрамлены и вода рядом с ними изумрудного цвета. Спустились к ним – а вокруг жизнь кипит. Крабы в расщелинах прячутся, рыбки в прозрачной воде плотными косяками плавают, ежи морские на дне лежат. Они, кстати, нам массу неудобств доставили. Ведь хотя местные жители и утверждают, что вреда их колючки человеческому организму практически никакого не наносят, но приятного в таких уколах – коли наступишь – думается мало. Хорошо еще что в прозрачной воде их видно хорошо. А как в такой воде с маской и трубкой плавать хорошо! Одна беда – сколько ни ныряли, а ни одной знаменитой эгейской губки не нашли. Вечером, правда, в городке их в огромном количестве среди сувениров увидели. Купили парочку и ужинать пошли. По-простому, по-гречески незатейливо: осьминоги, шашлыки из рыбы-меча, вино молодое из бочки. Хозяин ресторана Георгас колоритной личностью оказался. Английским и немецким языками владеет, имея, при этом, вид карикатурного американского мафиози. Мы с ним разговорились, а он нам и сообщил:

— Все это мишура туристическая. Вот после работы я по-своему отдыхаю. Мне ночная жизнь по душе. Если до 2 часов дождетесь, можете со мной пойти.

Как не дождаться! В такую подумали крутую греческую таверну попадем – пальчики оближешь. Дождались. А Георгас нас по дискотекам потащил. И ничего там греческого, кроме самого американизированного Георгаса, и в помине не было. Разочаровались мы и ушли потихоньку. Домой уже пора было собираться. В Калининград. Хотя и жаль было с Грецией расставаться. Долго теперь о ней вспоминать будем: о русофиле Косте, эмоциональном Мильтоне, старом партизане, российском греке Харрисе, любителе диско Георгисе и, конечно, о чудаке фотографе из Берлина Берндте.