Чтобы понять, что такое Европа сегодня, — сказал как-то один мой знакомый, — далеко ездить не надо. Недалеко от Калининграда, в Нестеровском районе живет немецкий специалист по сельскому хозяйству, имеющий русскую жену, с которой познакомился в Африке. Дома они общаются на французском языке, а их дочка учится в Англии.

Нестеровский район конечно же ближе, подумал я, но и саму Европу посетить было бы не худо. Для подтверждения, так сказать, сложившегося после услышанных слов ощущения. А тут и оказия подвернулась – семинар в немецкой академии «Балтика», расположенной неподалеку от самого северного города Германии Фленсбурга. Сел на поезд, что до Гданьска прямо из Калининграда идет и битком колоритными польскими личностями с контрабандными сигаретами за пазухами набит, и добрался до небольшого городка Тщев. Тут, кстати, во время пересадки любопытную картину наблюдал. Помните, как наш юморист Задорнов, восхищающийся русской сообразительностью, отмечал, что, только наши дети за границей способны автоматически открывающиеся двери проверять путем стремительного бега в их направлении? На вокзале в Тщеве тоже такие есть. В смысле и двери, и дети. Причем, стоят одинаковые две двери в относительной близости друг от друга. А польский мальчишка битый час носился между ними как угорелый, стараясь добиться, чтобы обе не успевали закрыться и оставались распахнутыми настежь. Но это так, к слову о нашей русской «самости». Наблюдая за пацаном, дождался я поезда, что в Берлин следовал и на моей станции всего три минуты стоял, домчался до нужного мне вагона с языком на плече и продолжил путешествие.

Берлин, сразу надо сказать, просто поразил. Кругом сплошные строительные краны на фоне старинных зданий, куполов и сверх современных небоскребов. Причем, все это удивительным образом друг с другом сочетается и новое органично вплетено в старое. Или наоборот – не поймешь. Даже здание рейхстага, где ныне германский бундестаг заседает, новый, модерновый купол получило. В результате известная всем по военным фотографиям «цитадель фашизма» приобрела в меру легкомысленный вид, хотя и сохранила прежнюю основательность и историчность. По поводу последней важно заметить, что на отремонтированных стенах в некоторых местах специально оставили надписи, сделанные в 1945 году советскими солдатами. Интересно. Да и весь город занимателен. Включая население – многонациональное, демократичное, с особым берлинским выговором и юмором. Даже наводнившие город после переноса сюда столичных министерств чиновники общую картину не испортили. Мой берлинский знакомый, водивший меня по разным улочкам и закуткам, рассказал по этому поводу забавную историю. В небоскребе, где мой знакомый работает, весь «командный состав» располагается исключительно на двадцатом этаже, а остальные служащие – как бог на душу положит. Поэтому представители новой, не берлинской «волны» служащих, при входе в лифт внимательно следят – какую кнопку нажимает их попутчик. Мой знакомый и его друг, имеющие достаточно свободные манеры и соответствующее одеяние, вызывали надменно-презрительные взгляды застегнутых на все пуговицы «белых воротничков». В ответ оба приятеля стали при входе в лифт нажимать кнопку двадцатого этажа и с удовольствием наблюдали, как меняются лица их сослуживцев. Они почти мгновенно приобретали уважительный вид, плавно переходящий в подобострастие. Служащих-то в здании много, друг друга мало кто знает. А на двадцатый этаж доехать и после этого на свой этаж вернуться – это «правильному» бюрократу никогда даже в голову не придет! Так что не смогли эти люди своим присутствием Берлин испортить. Остался у города свой колорит. Хотя, объективности ради, следует сказать, что таковой и у других городов имеется.

Вот, к примеру, древний ганзейский Любек, куда я после Берлина по дороге заглянул. Там одно из самых лучших европейских вин в продаже имеется – «Любикер вайншпон». С незапамятных времен его купцы из Франции завозили и в местных подвалах перед употреблением выдерживали. А когда наполеоновские воска Любек оккупировали, один из офицеров с удивлением отметил, что побывшее в местных бочках вино по вкусовым качествам становиться лучше французского! Почему это случается – до сих пор никто точно сказать не может. Толи температурный режим в подвалах тому причиной, толи специфический местный климат, толи сами бочки, толи все сразу вместе. Главное – результат такого рода европейской интеграции вполне хорош. А как иначе? В Европе давно все, как в винной бочке перемешалось и часто некие родные приметы можно в новом качестве вдалеке от дома встретить. Как у меня с парусником «Пассат», стоящим в пригороде Любека курорте Травемюнде получилось. Это судно однотипно с калининградским «Крузенштерном». Точная его копия, короче. Вместе они на одной верфи строились, вместе плавали, пока судьба их не развела. Одного – в Калининград, другого – на вечную стоянку в Травемюнде. Посмотришь на его знакомые очертания – мелочь, а приятно. Помахал я знакомому незнакомцу ручкой, сфотографировался на память – и поспешил в город Фленсбург.

Город этот, как выяснилось, тоже примечательную историю имеет. Во-первых, он раньше Дании принадлежал. Мало того, чуть ли не историческим центром, откуда «есть пошла земля Датская» был. Потом Германии отошел, но датчан здесь весьма много осталось. Школы для них есть, церкви и даже спортивные сооружения имеются, где только на датском языке посетители общаются. Большинство населения при этом, владеют как минимум двумя языками – немецким и датским. И никаких национальных проблем не знают. Во-вторых, в этот регион в конце второй мировой войны много беженцев из Восточной Пруссии вывезли. Здесь они и осели. Земляки, в известном смысле, наши. Представители их, кстати сказать, и на семинаре в академии «Балтика» были. Речь там шла о так называемом «новом начале», или, точнее сказать, о переселенцах вынужденных и не очень. То есть: о тех, кому из Кенигсберга бежать или изгнанным быть пришлось, о советских гражданах, которые Калининград после этого заселились и о тех, кто в нашу область по разным причинам сейчас на место жительства приезжает. Самыми важными, на мой взгляд, представителями наших переселенцев на семинаре были три женщины из деревни Владимирово – баба Валя, баба Вера и баба Шура. В самом начале семинара, бывшие жители Восточной Пруссии очень эмоционально начали вспоминать о том, что с ними произошло после прихода советских войск. В результате возникла несколько нервозная атмосфера. С одной стороны, их обиды очень даже понятны. Чего греха таить — собирательный образ советского воина дело одно, а каждый реальный солдат из многотысячной армии – совсем другое. Среди них и мародеры, и преступники, и крайне озлобленные люди были. Не могло просто быть иначе – такова уж жизнь. Но, с другой стороны, после услышанного так и подмывало сакраментально спросить: «А кто первый начал?!» Вот тут-то бабушки наши во всей своей житейской мудрости и предстали. Пошептались они горячо, поспорили между собой, а потом перед всей аудиторией выступили. Нет, никого они обвинять не стали и отпор никому давать не принялись. Просто, достойно и спокойно поведали они свои истории. Как жили они до войны, как потеряли родных и близких после ее начала, как были уничтожены их дома и все нажитое. И как приехали они потом в Калининградскую область, где поначалу жили бок о бок с немцами, как жили дальше, работали, растили детей и внуков. И вы знаете, после этого сразу изменились выступления жителей Восточной Пруссии. Стали мягче и доброжелательней. И, в конце концов, именно от них и поступило пресловутое напоминание о том «кто все это первый затеял». Под конец семинара бабушки вообще стали для немцев предметом для оказания всякого рода внимания. Такие вот у нас бабушки в области. Как европейцы говорить любят, толерантные.

Вот такая она – Европа. Маленькая и одновременно большая, в которой много чего понамешено: включая наших владимировских бабушек. И мне это весьма даже нравиться.