Древняя олива

Я бродил по ночному Иерусалиму с фотоаппаратом на штативе, порой наблюдая потрясающие, поистине фантастические виды, рождённые причудливым светом луны и звёзд, уличных фонарей и витрин, таинственными тенями, переплетениями ветвей экзотических деревьев и растений…

Много лет я профессионально занимаюсь фотографией, но лишь в Иерусалиме у меня открылось какое-то особое видение именно в ночи - времени суток, когда обнажаются мистическая и метафизическая сущность места. Не могу ничем доказать то устойчивое ощущение, что когда-то, в прошлых воплощениях, я уже жил в этом потрясающем древнем городе, помню и чувствую все эти места…

Однажды я забрался на возвышенность Гив`ат ha-Матос около дороги, ведущей на Бет-Лэхем (Вифлеем) и древний Хеврон (могилы библейских пращуров), и нашёл там настолько выразительные оливы, которые уже довольно жестоко обкорнали для выкорчёвки, что в почти каждой из них увидел очень живые образы, и мне удалось запечатлеть их практически при свете луны и звёзд. Особенно потрясла меня одна древняя олива, лет 800 отроду…

И вот моя фантазия (или глубинная память?) родила легенду. Иерусалим на протяжении своей многовековой истории (официально в 1996 году отпраздновали трехтысячелетие Вечного Города, но археологи утверждают, что на этом месте было поселение уже 5000 лет назад), разрушался и вновь отстраивался свыше 70 раз.

...В древнем Иерусалиме жили парень и девушка, которые были без ума влюблены друг в друга. Они часто уходили вдвоем далеко за городские стены, и гуляли допоздна среди тенистых олив, наслаждаясь жаркими объятиями и поцелуями, пением птиц, гористыми пейзажами иерусалимского предместья и золотисто-багровыми закатами, а потом в сумерках возвращались в город, где парень провожал свою возлюбленную по еще горячим от дневного солнца камням мощеных узких арочных улочек родного города...

Как-то в один из чудесных весенних дней, когда солнце печет не так нещадно, как летом, гуляли в оливковой роще эти влюбленные, не замечая времени, их губы то и дело сливались в долгих томных поцелуях, они обнимались и смотрели друг на друга и не могли наглядеться, и мир казался им таким чудесным и прекрасным...

Но вдруг эту чарующую идиллию нарушили громкие грубые звуки: лязг металла, топот множества ног, цокот копыт, грохот по каменистой дороге колесниц, отрывистые команды, - это шла, вздымая пыль, вражеская армада на Иерусалим. Парочка стояла, обнявшись, и не могла сдвинуться с места от оцепенения, ведь бежать уже было поздно... Но солдаты прошли мимо, не обратив никакого внимания на оливу, напоминающую своим раздвоенным стволом парня и девушку, в объятии смотрящих друг на друга...

Так эта олива и достояла до нашего времени, пока в одну из лунных иерусалимских ночей на обочине дороги, что ведет в Бейт-Лэхем и Хеврон, в полночь не вышел из машины фотохудожник со своим безотказным «Никоном» на штативе, и не запечатлел это одеревеневшее древнее объятие в тишине и безлюдии, при мистическом серебристом свете полной луны, которая олицетворила собой любовь давно ушедших лет...

Это дерево как будто ждало снимка последних дней своего существования, ибо вскоре после съемки на этом месте начались строительные работы: все деревья были выкорчеваны с корнями, и теперь на возвышенности Гив`ат ha-Матос сверкают белизной респектабельные виллы.

Уж не я ли был тем парнем...