Здесь нет банкоматов и «Макдональдсов», мобильных телефонов и машин с шашечками такси. Это края не накрыла всемирная паутина интернета, а холмы и пригорки тут предназначены в первую очередь для того, чтобы возводить на них памятники и обелиски. Местные жители ходят строем, живут впроголодь, но запускают космические ракеты и готовятся дать отпор всем, кто посмеет посягнуть на их счастливое существование.

Северная Корея.

Страна-страшилка, государство-недоразумение, режим-реликт. Как пел Высоцкий, «самый дальний уголок, в который не заманишь и наградой». Место, в которое совершенно не хочется возвращаться в широком смысле этого слова, но куда безумно интересно заглянуть на несколько дней. Лишь бы только была гарантия возвращения.

Если по совести, рассказать что-то свежее в путевых заметках о Северной Корее совершенно нереально. Ведь все новости о КНДР мы узнаем только тогда, когда это милое государство перестанет существовать в своем нынешнем виде. Пока предпосылок к этому вроде бы нет. «За десять лет меняются даже горы и реки», — гласит старинная местная пословица, но совершенно замечательный журнал «Корея сегодня», когда-то продававшийся в киосках «Союзпечати», ничем не отличается от выпущенного в прошлом месяце. Все те же статьи о мирном созидательном труде как никогда сплоченного народа, все то же гневное разоблачение коварных замыслов его врагов…

Однако примеры СССР и ГДР говорят за то, что граждане запросто могут уснуть в одной стране, а проснуться в другой. Так что желающим посетить этот последний на Земле заповедник идиотизма есть смысл поторопиться. А то, знаете, мало ли как оно может обернуться…

Ночь. Пей чай!

… Северная Корея начинается уже на шереметьевской взлетной полосе, на которой стоит старенькая «тушка» с флагом КНДР на фюзеляже. Звонкий, почти пионерский голос с потешным акцентом сначала сообщает не о дальности и продолжительности полета, а о том, что наиболее передовой политик двадцать первого века товарищ Ким Чен Ир делает все возможное, чтобы у его процветающей Родины были лучшие самолеты в мире. Когда приходит пора прохладительных напитков, пассажиров предварительно оповещают о том, что, несмотря на всю свою занятость, любимый руководитель товарищ Ким Чен Ир уделяет большое внимание вопросам качества питьевой воды. Чуть позже выясняется, что он обо всех не только заботится, но и думает: вечером, когда гражданам полагается расслабиться, пассажирам разносят только чай, а утром, на подлете к Пхеньяну – исключительно кофе.

Аэропорт корейской столицы буквально кишит людьми в штатском. В таможенные декларации, помимо традиционных валюты, оружия и драгоценностей, необходимо вносить еще и «всякого рода произведения печати» — именно так значится в последней строке документа. По прибытию в гостиницу у «дорогих гостей свободной Кореи» забирают не только паспорта, но и обратные билеты. С ноутбуками и телефонами в КНДР не пускают вообще – «шпионскую аппаратуру» полагается сдавать в камеру хранения вплоть до расставания с родиной победивших идей чучхэ. В стране мобильной связи официально не существует, но какие-то сети в пхеньянском аэропорту млбильники, как ни странно, находят.

Стратегический продмаг

Машина времени – любимый транспорт едва ли не каждого туриста, в каком направлении она бы их ни перемещала. Но в Северную Корею вас примчит особая, уникальная модель этого средства передвижения. И дело тут даже не в том, что существуют некоторые сомнения относительно вектора следования – а вдруг это, между нами, путешествие отнюдь не в прошлое? Главное – в другом: в Северной Корее пассажир машины времени не только любуется пейзажами из ее окна, но еще и в обязательном порядке сам переселяется в ту эпоху, в которую его занесло.

… Кафе, предназначенное для иностранных туристов, вплотную примыкало к обычному гастроному. Быстренько отобедав, я решил посетить это заведение. Но не тут-то было: буквально из-под земли появился человечек в штатском и загородил мне дорогу в продмаг. Культпоход состоялся только после долгой дискуссии с участием товарища экскурсовода и моего клятвенного обещания ничего в магазине не фотографировать. Если конкретно – чипсов, печенья и карамели, которыми была заставлена одна витрина, и бескрайних полок с минералкой, лимонадом и водкой…

Подобные заморочки возникали буквально на каждом шагу. Выходить из отеля поодиночке без сопровождения гида – нельзя, фотографировать – только в предназначенных для этого местах и ни в коем случае не военных, минимальные отклонения от маршрута – исключаются. У каждого памятника, словно на конечной остановке троллейбуса, водители туристических автобусов обязаны регистрироваться. А вообще, вся наша жизнь в Северной Корее была построена по принципу: мальчики – налево, девочки – направо. В том смысле, что приезжие никак не должны пересекаться с местными жителями. Корейские гиды даже ночевали в гостинице, чтобы в любой момент можно было избавить соотечественников от общения с туристами, можете себе представить!

— Товарищ экскурсовод, я по профессии – физик-ядерщик, и мне необходимо встретиться со своими северокорейскими коллегами, — вдруг обратился к гиду один из туристов, придав своему голосу максимум твердости. – Когда мы с вами поедем на полигон?

Шутка оказалась жестокой. Молодая женщина побледнела, медленно поднялась со своего места и стала судорожно втягивать воздух. На ее счастье, группа оказалась сердобольной, и туристы стали наперебой успокаивать свою опекуншу, что на подобные экскурсии они не претендуют…

Так что посетить центр ядерных исследований нам, вынужден признаться, не довелось. И ни в одной тюрьме для инакомыслящих побывать не пришлось тоже. Хотя, если верить разнузданной империалистической пропаганде, подобного добра в КНДР хватает. Да что тюрьмы – даже напроситься в гости к рядовому жителю Страны Утренней Свежести совершенно нереально – чаще всего люди отворачиваются от объектива фотоаппарата. Так что остается только гадать, какая жизнь течет за стенами многочисленных пхеньянских многоэтажек, где, как прекрасно видно по вечерам из окна туристического автобуса, горит строго по одной лампочке на каждую комнату, а шторы и абажуры отсутствуют как класс.

16:2 в пользу тайны

Впрочем, заниматься домыслами совершенно не хочется. Взять, скажем, едва ли не самый прикольный секрет северокорейской столицы – загадку пхеньянского метрополитена. Туристам показывают только две станции, с которых начинается одна из двух его веток: «Обновление» и «Слава». Метро как метро, если не брать в расчет забавную для европейца высоту турникетов, репродукторы на эскалаторах, откуда беспрерывно льются мелодии революционных маршей, да газетные стенды на платформе, которые, в ожидании поездов российского изготовления, буквально облепляют любознательные товарищи. Но возникает вопрос: а как выглядят остальные шестнадцать станций пхеньянского метро? Иностранцу получить ответ на этот вопрос пока не дано: если вы даже ускользнете из гостиницы и зайдете в метро, кассир, вместо того, чтобы продать вам жетончик, моментально вызовет милицию. Почему? Может, дело в том, что другие станции просто выглядят не столь презентабельно как эти. Но не исключено, что причина – в другом: метро – материя стратегическая…

Или вот еще тема. Время от времени «для жителей и гостей столицы» на вмещающем 150 тысяч человек пхеньянском стадионе имени Первого Мая дают спортивно-художественное представление под названием «Ариран». Никого не хочу обидеть, но по сравнению с этим действом церемонии открытия и закрытия московской Олимпиады – не более чем скромная поселковая самодеятельность. «Ариран» – это порядка ста тысяч (!) участников, группа за группой буквально заполоняющих футбольное поле и образующих живое панно на целой трибуне огромного стадиона. (Между прочим, он на три четверти двухъярусный, а еще одна трибуна сплошная, и, судя по всему, она заранее строилась с прицелом на подобные мероприятия.) Сложность мозаики и синхронность выступлений физкультурников и танцоров просто поражают, честное слово! Но жутко хотелось бы получить ответ вот на какой вопрос: а что испытывают участники этих нереально ярких праздников, попадая после «Арирана» в свои квартиры с лампочками без абажуров? К слову: средняя зарплата в «процветающей», как не устают повторять гиды, КНДР – примерно 7 евро в месяц. Причем эту цифру товарищи экскурсоводы произносят еще и с какой-то гордостью: мол, во вражеском окружении наши люди живут небогато, но зато они чувствуют заботу государства – жилье, образование и здравоохранение в стране бесплатные. Все, дескать, понимают, что трудности – временные, и проблемы не мешают людям уже сегодня быть не только сплоченными, но и счастливыми.

Счастливыми?

А почему бы, собственно говоря, и нет? Ведь сколько поколений советских людей были абсолютно уверены в том, что их страна – лучшая в мире. Главное – чтобы сравнивать не с чем было, а в этом плане проблем у Северной Кореи нет. Из иностранных фильмов здесь демонстрируются по выходным только старые советские, про войну. А все остальное время местное телевидение показывает исключительно выступления местных мастеров эстрады. Просто полный ариран, как говорят у нас в Тамбовской губернии…

В каждом венике — частичка знамени

Промывание мозгов населения здесь вообще поставлено на куда более высоком уровне, чем это было даже в СССР. Людей повсюду сопровождают марши и гимны – на улицах, в метро, около многочисленных памятников. На многих географических картах местного производства вы в принципе не найдете страны Японии, а весь Корейский полуостров выкрашен одним цветом, словно бы никакого южного государства со столицей в городе Сеуле не существует тоже. На груди у абсолютно каждого корейца – значок с изображением Ким Ир Сена, причем за его потерю люди отвечают по всей строгости военного времени. Я лично выиграл пари на небольшую сумму у человека из нашей тургруппы, самонадеянно заявившего, что деньги решают все и что уж один такой значок он обязательно раздобудет. «Мы никому не завидуем», — написано на местных деньгах, и даже купюра в сто евро не побудила ни одного корейца расстаться со священным значком.

А вот как журнал «Корея» описывает в своем спецвыпуске поездку товарища Ким Чен Ира в Россию: «Беспокоясь о ходе его визита, проходящего в нестерпимом зное и проливном дожде, люди непрестанно звонили в гидрометцентр. Рабочие, кооператоры и специалисты ускорили работу, и дни, и ночи ожидали вестей о пребывании товарища Ким Чен Ира в России, а военнослужащие от всей души говорили о своем желании, чтобы не было разницы во времени между Пхеньяном и Москвой…»

Да, из постоянных читателей подобных изданий действительно можно делать гвозди!

… Очередной огромный мемориальный комплекс на окраине Пхеньяна. Центром этого является хижина, где, по преданию, провел свои детские годы товарищ Ким Ир Сен. Пионерский отряд, видимо, только что прослушавший лекцию на эту тему. Впрочем, сейчас у него – другая задача. Дети стоят строем, в шеренгу по четыре. У каждого под мышкой – веник, и все напряженно ждут приказа, чтобы наброситься на отведенную им территорию. Вы бы видели их лица! Нет, это – не пионерский отряд на уборке мусора, это – десантники перед началом операции, это – люди, от которых зависит судьба Родины!

А вот – еще одна картинка из этой же серии. Город Кесон, находящийся на знаменитой 38-й параллели, разделяющей Корейский полуостров на две части. Воскресенье, вторая половина единственного в стране выходного. Но люди, на что гид обращает особое внимание, занимающиеся в приграничной полосе ЗЕМЛЕДЕЛИЕМ, все равно не могут расслабиться. На холме – неизбежный памятник Ким Ир Сену, и горожане, объединенные в группы, идут и идут к огромной бронзовой фигуре умершего вождя…

Размеры северокорейских памятников, надо сказать, впечатляют. Вот уж где развернулся бы батоно Церетели! Одна только стела, посвященная победе идей чучхэ на территории одного отдельно взятого несчастного государства, вонзается в терпеливое пхеньянское небо почти на 150 метров. А какие территории занимают многочисленные мемориалы, в золотом кольце которых находится северокорейская столица! Наверное, даже для бюджета Швейцарии подобное мраморно-гранитное зодчество стало бы почти непосильной ношей…

Гольф по-корейски

Но два памятника выделяются даже на этом фоне.

К Мавзолею Ким Ир Сена, который находится довольно далеко за городом, ведет особая трамвайная линия. Сесть в зеленый вагон, какие не бегают по другим маршрутам, можно только по специально поданной заявке. На конечной остановке поезд встречают девушки в военной форме, которые, после того, как пустые вагоны отходят от перрона, отдают им честь. Прежде чем попасть в сам Мавзолей, посетители проходят через металлоискатель, рентгеновский аппарат и еще одно помещение, вызывающие навязчивые ассоциации с газовой камерой. Здесь людей обрабатывают сильными потоками воздуха. Движущаяся лента настолько длинная, что по аэропортовской аналогии на финише уже как-то ждешь транспорант «Welcome to Seoul». В огромном холле-чистилище перед входом в усыпальницу Великого Вождя людей из каждой группы выстраивают строго в затылок друг за другом. Одетые в совершенно одинаковые черные парадные костюмы корейцы, обходя гроб с телом Ким Ир Сена и отвешивая ему традиционные троекратные поклоны в пояс, плачут навзрыд.

А километрах в двухстах от Пхеньяна Великий Вождь стоит как живой. Правда, восковой – говорят, китайцы, добиваясь стопроцентного сходства с оригиналом, ваяли фигуру целых два года. Это – музей подарков Ким Ир Сену – грандиозное сооружение, большая часть которого выдолблена в огромной скале. Там – сто пятьдесят залов, соединенных друг с другом бесконечными довольно узкими коридорами с высоченными потолками. В один из них совершенно невероятным образом загнаны… два железнодорожных вагона, подаренных вождю СССР и Китаем. Неподалеку — подношения от людей, чьи имена уж никогда и не всплыли бы в памяти сами по себе – Маленкова, Булганина, Громыко… Или вот снеговик от газеты «Известия», между прочим, с чуть раскосыми глазами – может, помните, был у нас такой симпатичный талисман всенародно любимого хоккейного турнира?

По соседству с этим невероятным сооружением – почти такой же музей подарков Ким Чен Иру, скромно именуемый выставкой международной дружбы. Такие же массивные, весом в четыре тонны, двери, такой же вступительный холл, украшенный огромной скульптурой виновника торжества, добродушным жестом приглашающего гостей к себе на огонек. Разве что залов здесь всего пятьдесят. Но это – пока. Дай, как говорится, бог здоровья Любимому Руководителю.

Фотографировать запрещено. А каких только диковинных предметов здесь нет! Золотой слон то ли из Бенина то ли из Габона… Модель французского авто, сделанная из чистейшего горного хрусталя… Диковинная монгольская бейсболка… А вот – сувенирный набор для гольфа, невесть каким образом попавший в эти края.

— Товарищ Ким Чен Ир играет в гольф? – поинтересовался у гида один из наших туристов.

Повисла пауза. Ответить отрицательно нельзя по определению: разве у Любимого Руководителя могут быть хоть какие-то недостатки? Но ведь и заподозрить его в увлечении империалистической забавой тоже неверно. И, самое страшное, что нельзя привычно сослаться на незнание русского языка: уж слишком простой прозвучал вопрос.

Но, тем не менее, безукоризненный ответ все же нашелся. Идеологический мяч был направлен точно в лунку:

— Он УМЕЕТ играть в гольф! – Эти слова были произнесены с такой интонацией, с которой положительные герои старых фильмов про войну кричат в лицо ненавистному врагу: «Стреляй, сволочь!»

Да, этот народ непобедим.

Хотя никто, похоже, и не пытается.

И дольше века длится мрак

Вдоль единственной дороги, ведущей из центральной части страны к границе с Южной Кореей, стоят огромные каменные щиты, на которых выбиты хорошие и правильные иероглифы: «мир», «объединение», «самостоятельность». Но нет никаких сомнений: в случае чего эти щиты могут запросто превратиться в закрытые ворота или даже надолбы. На въезде в Кесон широченная дорога превращается в узкий каменный желоб, украшенный вдобавок колючей проволокой. Граница закрыта наглухо: даже если у вас открыты визы в обе Кореи, попасть из одной части полуострова в другую вы не сможете. Никаких КПП здесь нет. Атаки с юга ждут со дня на день вот уже шестьдесят два года. Но лично я почему-то не могу себе представить, что «марионетки» – так называют в Северной Корее солдат соседнего государства – вдруг пойдут в наступление. Себе дороже, знаете ли.

Не знаю, когда и как Корейская Народно-Демократическая Республика придет к своему светлому концу. Может, это будет внеочередной съезд Трудовой Партии Кореи с «признанием некоторых ошибок». Или – оранжевая или какая-нибудь другая революция. Или – переворот, взрыв возмущения покорного и терпеливого народа. Или…

Но в любом случае трудно предположить, что в двадцать первом веке подобное сможет просуществовать долго. Через шесть лет КНДР собирается отмечать столетие идей чучхэ, которые, фактически превратив двадцатимиллионную страну в одну большую секту, и довели ее до нынешнего цугундера. Неужели этот жутковатый эксперимент продлится дольше века?

А еще сложнее представить, каким образом северные корейцы смогут пережить неизбежное объединение с остальным миром. Уж если даже у восточных немцев до сих пор с этим проблемы!

… Туристический автобус катил в аэропорт по типичной пхъеньянской улице. Широкой, далеко не перегруженной транспортом, ухоженной, но безнадежно серой. К северокорейской столице неприменимо расхожее: город контрастов. Пхеньян от и до выдержан в одном и том же всепобеждающем революционном стиле: чтобы ни глазу ни уху остановиться было совершенно не на чем, и чтобы каждый человек чувствовал свою абсолютную беспомощность перед Системой. Многоэтажные жилые дома без штор и абажуров и помпезные партсооружения такого же мрачного цвета прекрасно дополняют друг друга, точно так же, как ярко подсвеченный безлюдный центр и утопающие во тьме окраины.

Город, в фонтан которого совершенно не хочется бросить невероятно дефицитную для иностранца местную монетку…