Дорога из Кабале в Кисоро очень живописна. Поражают не только горы, но то, что они возделаны до самых макушек. Ячейки полей спускаются почти вертикально; просто удивительно, как люди умудряются их возделывать. До Руанды — рукой подать: там тоже каждый холм словно покрыт лоскутным одеялом. Когда видишь всё это, понимаешь, насколько неправы те, кто упрекает всех африканцев без разбору в природной лени. Ритм жизни у них и мировоззрение другое — это факт, но лени в них не более, чем в нас. В горах на юго-западе Уганды перед этими людьми нужно склонить голову…

Кисоро — ворота в мир вулканов. Маленький городок, довольно чистый и аккуратный, с вежливыми и приветливыми жителями. Здесь находится офис национального парка Мгахинга; отсюда отправляются походы к гориллам в сопредельные страны — Руанду, в национальный парк Вулканов, и ДР Конго (Заир), в национальный парк Вирунга. Трекинг к гориллам в Уганде стоит 360 долларов, при этом заказывать его нужно минимум за неделю, т.к. выдается весьма ограниченное количество разрешений на посещение горилловых семейств. Группа должна быть не более восьми человек, а время пребывания в «семействе» ограничено одним часом. Делается это для того, чтобы от людей к гориллам не передалась никакая зараза, потому как болеют они тем же, что и мы. Братья и сестры, как никак. В целях предотвращения эпидемий к гориллам не подпускают людей с насморком и кашлем; если, не дай Бог, вы заболели перед самым походом, то деньги вам вернут тотчас и в полном объеме: гориллы дороже сиюминутной выгоды.

Пересекать границу Демократической Республики Конго нужно пешком. По сути, границу никто не охраняет: колючая проволока, «калитка» в ней, деревянный щит с поблекшей надписью «Вы покидаете Уганду и вступаете на территорию Заира». Грунтовая дорога в тени деревьев… Пустынно… Ни души. На «той стороне» — домик КПП, медицинская памятка для въезжающих. Мальчишки снуют — предлагают купюры Заира с гориллами. Сувенир хороший, оригинальный, похоже, единственно возможный в этом месте. Жаль, что все купюры очень ветхие.

У «штаб-квартиры» национального парка Вирунга нас инструктируют, как вести себя с гориллами. Подойдет грозный самец — смиренно опуститься на корточки, потупив взор. С самками тоже не заигрывать — не поймут. В парке растений не срывать, не мусорить. Захочешь в туалет (по большому) — попроси у проводника лопатку и нечистое свое закопай вместе с бумагой туалетной. Детенышей гориллы не гладить, не брать, грудью не кормить. И вообще ближе чем на семь метров к гориллам не приближаться.

Мы расселись по крохотным микроавтобусам и отправились вглубь Заира. И должен вам сказать, что как ни странно, нам здесь понравилось: вместо европеизированной Кении и ухоженной Уганды перед нами предстала настоящая Африка. Она казалась зеленее, сочнее и цветастее той, которая осталась по ту сторону границы. Время как бы застыло… За банановыми рощами и кукурузными полями поднимались конусы вулканов. Там, у их подножия, остались осколки национального парка Вирунга, осколки мирной жизни, без вражды, без резни, без обезглавленных трупов. Природа вне политики, но это только на первый взгляд. Выжигаются леса, редчайшие животные истребляются на мясо. «То, что вы к нам приехали, — первый признак того, что мир возвращается на нашу землю», — так нам сказал «инструктор по гориллам». Может быть. Правда, когда я спросил одного из автоматчиков, которые охраняли нас во время этой однодневной экскурсии по экс-Заиру, так ли спокойно в других концах страны, как здесь, он ответил, что не так… Проезжавшие белые ооновские броневики с пулеметами на крыше подтверждали мои догадки о том, что пересечь страну с востока на запад вряд ли удастся без проблем.

Через два с половиной часа мы достигли подножий одного из вулканов. Перед нами раскинулось обширное кукурузное поле. Два других микроавтобуса с оверлендерами отправились дальше, а мы начали свой поход здесь. Маленький инструктаж, оплата видеокамер (25 долларов) — и мы снова на тропе.

Женя надеялся, что непосредственный контакт с дикой природой в лице горилл поможет ему окончательно разобраться со смыслом жизни. Смогли же Джордж и Джой Адамсон подружиться со львами и гепардами! И Женя сможет подружиться с гориллами! В самом деле, ведь должен же существовать некий праязык, на котором все живые существа могут общаться друг с другом? Если все мы — дети Природы, то должно же быть какое-то средство коммуникации высшего, невербального уровня? Может же человек силою воли останавливать бешеных собак или останавливать «коня на скаку» (в литературе эти случаи описаны)! Он посылает животным сигнал, и они его принимают. И звери иногда проявляют недюжинные умственные способности.

Помнится, были у нас одно время на даче куры. Решил я с ними по своему обыкновению сыграть злую шутку: облить водой из велосипедного насоса. Просто так, для разнообразия: не всё ж прохожих поливать! Облил. И что бы вы думали? Они на меня…обиделись! Полдня просто игнорировали, не бегали от меня, а просто отворачивались. Мне стало откровенно стыдно. Перед собственными курами…

То куры-дуры, а то гориллы — наши родственники. Потому здесь шансы действительно велики.

Горилл мы нашли быстро, минут через двадцать. Они как раз вышли на кукурузное поле, по кромке которого двигался наш отряд. Самец — «серебряная спина», полдюжины самок и молодняк — всего человек десять (я говорю о гориллах). Ещё в детстве я видел сюжет в программе «В мире животных» о гориллах; там они тоже занимались тем, что опустошали кукурузное поле. Крестьяне их гоняли, и я возмущался их непониманию диких животных, которых надо оберегать, а не гонять. Однако, семья горилл, на которую мы набрели, чувствовала себя на поле довольно вольготно; только по истечению отведенного нам часа со стороны деревни мы услышали крики крестьян: они загоняли горилл обратно в лес, где их должна была обнаружить другая группа туристов.

Наши проводники знали горилл по именам, подходили к ним вплотную, расчищали мачете заросли перед самым носом горилл с тем, чтобы мы сами могли к ним поближе подойти. Гориллы были заняты кукурузой и в контакт с Женей вступать не хотели. Он сам стал глодать белый початок, подав пример Диме, который захотел с таким же початком сфотографироваться рядом с вожаком. В самый разгар съемок вожак приподнялся и направился прямо к Диме. Вся жизнь прошла перед димиными глазами; насколько она была у него бурной можно было судить по их совершенно безумному выражению. Вопреки инструкции, предписывающей в случае приближения гориллы не двигаться и смотреть в сторону, Дима поскакал на четвереньках прочь от гориллы. Презрев инстинкт, предписанный Природой, вожак не погнался за ним и не вцепился в шею, вполне разумно рассудив, что негоже так обращаться с человеком, заплатившим за просмотр 400 долларов. Он сел и продолжил трапезу.

Костя сказал, что когда в Москве он устраивал вечеринку, то слон из цирка обошелся ему в 300 долларов. В принципе, можно и гориллу из зоопарка пригласить; обойдется чуть дороже. Можно для иностранцев в России устраивать трекинг к медведям, конечно, не за 400 и не за 550 долларов в день, как сначала планировалось, когда в программе стояла Руанда. Так, долларов за 250… Но водить по лесу не меньше недели! А то что получается: за двадцать минут нашли горилл, которых остальные оверлендеры, те, что поехали дальше, на другой склон горы, обнаружили только спустя три часа хождения по лесу! При этом, как показал состоявшийся позже сравнительный анализ сделанных фотографий, две группы бродили в чаще в поисках… одной и той же семьи горилл. Просто одну группу подвели к гориллам на кукурузном поле раньше, а другую — позже. Развели по времени и по деньгам! Фактически, третья группа кружила вокруг горилл как лайнер над аэродромом, ожидая очереди на посадку.

Однако, если признать честно, этот день мы провели не зря. По крайней мере, когда ещё в Конго побываешь? Народ здесь иностранцев видит редко и ещё сохранил старинную привычку удирать от видеокамеры. Создается впечатление, что они вообще видят такое чудо техники впервые. Я развернул к ним монитор, и камера запечатлела момент «узнавания», когда люди понимали вдруг, что то испуганное лицо на экране принадлежит им. Появлялись улыбки, смех, радостные крики, но потом люди хватались за головы и всё равно убегали. Страх перед белым колдуном сильнее любопытства…

Когда мы вернулись на КПП, то застали оживление: здесь скопилось несколько десятков грузовиков и развернулся импровизированный рынок. Судя по запаху, основным товаром служила вяленая рыба. Чтобы укрыться от терпких ароматов, мы отправились в импровизированный бар на задворках офиса национального парка. Нам принесли пиво «Примус», варимого в Киншасе на заводе, построенном ещё бельгийцами, бывшими хозяевами Бельгийского Конго, которых прогнал из страны легендарный Патрис Лумумба. Однажды в детстве меня познакомили с одним студентом университета, который учился на отлично «по три сулумумбы». Кто такие сулумумбы и почему их должно быть три, я тогда не понял. Гораздо позднее университет этот стал широко известен благодаря своим общежитиям, вокруг которых бродят скинхеды. Но независимо от всего этого, Патрис Лумумба был неплохим человеком, хоть и со смешной фамилией, и пал жертвой империализма, который за последние полстолетия совсем не изменил своей сущности…

Пиво «Примус» хорошее, и продается в оригинальной, редкой по нынешним временам таре — бутылках по 0,72. Так что это пиво, наряду с купюрами почившего государства Заир, может тоже служить хорошим сувениром из Демократической Республики Конго.

Границу пересекают не только пешком, но и на своеобразных грузовых самокатах — транспортном средстве, предназначенном для перевозки товаров и личных вещей, использующем принцип обычного двухколесного самоката, только больших размеров и изготовленного из дерева. Местный Кулибин наверняка ничего не получил за свое изобретение, но сильно облегчил жизнь соотечественникам. Можно сказать, что деревянные самокаты — национальный вид транспорта в ДР Конго.

Нашел ли Женя смысл жизни в контакте с гориллами? Судя по его изможденному виду, по его сгорбленной фигуре, по огрубевшим рукам, охватывавшим порою его могучую голову, наконец, по глазам, в которых временами мелькали дикие огоньки, он так и не обрел долгожданной самоактуализации. Что касается остальных участников экспедиции, до их доканывал не поиск себя, а мысль о том, что еще пять дней им предстояло сотрясать свои чресла в обветшалом салоне гибридного средства транспорта. То и дело я ловил на себе страдальческие взгляды своих компаньонов, и когда в один прекрасный момент увидел тело Кости, во время преодоления грузовиком очередного ухаба повисшее в воздухе словно во время сеанса левитации, я понял, что долго наша экспедиция не протянет. Так, еще день-два… Осознание перспективы неизбежной гибели или потери рассудка привели к решению «обогнать» грузовик на машине и провести оставшиеся дни до отлета на Родину в Масаи-Маре, тем более, что я этот парк уже посетил, а ребята его ещё не видели, а без этого пребывание в Кении становилось совсем бессмысленным. Женя решил отправиться в Момбасу, к океану. С Африкой для него стало всё ясно. Таким образом, я остался последним русским в составе интернациональной команды оверлендеров.

Надо сказать, что я не пожалел. Озеро Буньоньи, на берегу которого у нас было запланировано два ночлега, отличается живописностью и глубиной — три километра. Одним из немногих культурных мероприятий, предлагавшимся оверлендерам, была поездка на моторной лодке в деревню пигмеев. Место в лодке мне не хватило, а нанимать отдельную не было желания. Я бросил вслед отплывающим, что настоящие пигмеи живут в лесу, как настоящие туареги — в пустыне, что всё это razvodilovo, что это не пигмеи, а «ряженые» местные доходяги, но мучимые скукой оверлендеры отправились таки смотреть «настоящих пигмеев» на один из островов. Я совершил однодневное плавание на пироге вдоль его извилистых берегов; я видел выдр и небольшие стаи венценосных журавлей — птиц удивительной красоты. Не зря угандийцы сделали венценосного журавля символом своей страны. Управлять пирогой сложно; форма её, мягко выражаясь, неправильная, произвольная (как Бог на душу мастеру положит), оттого больше сил уходит не на саму греблю, а на «выравнивание курса».

Греблей и выравниванием курса наш народ занимался в Джиндже, у истоков Нила. В восьми километрах от города находится кемпинг Raft Explorers — место популярное у оверлендеров, судя по рекордному количеству грузовиков, когда-либо виденных мною собранными в одном месте. Палатку даже, «Бордель Борриса», пристроить было негде. Поставил её между двух хижин, с видом на шумящие нильские пороги. Вот она, африканская романтика! Как ни пугают шистосоматозом в пресноводных африканских водоемах, но по пролегающей рядом тропинке то и дело спускаются люди к воде; отплыв немного, они «ловят струю», и она их кружит, болтает, а потом бросает на камни, если они не успевают из потока вовремя выплыть. На стене бара — монументальное панно, изображающее рафтинг: счастливые лица, выбитые зубы, синяки, сломанные ноги. Превосходная реклама сплава по рекам (95 долларов в день). Кто не хочет сплавляться, тому предлагают отправиться в сельскую школу, дабы поучаствовать в проекте «Свежая сила». Платишь 15 долларов и «улучшаешь качество образования» в африканской деревне: становишься преподавателем на один день, учишь детей вечным ценностям американского образа жизни. Проект оригинальный и довольно остроумный; я проходил мимо одной такой школы, в которой куются «свежие силы». Ко мне подошел крепенький мальчуган и, прищурившись, твердо и настойчиво попросил у меня денег («Мистер, гив ми мани!»). Сразу видно, что усилия преподавателей-волонтеров не прошли для него даром.

Я решил провести свободный день в пути, в пешем походе по окрестностям. Для начала я отправился к водопадам Буджагали, что в полутора верстах от кемпинга. Потом, по пыльной красной дороге — в Джинджу. Туда можно добраться и на мотоцикле (2 доллара), но я предпочел променад по сельской местности с целью знакомства с «жизнью африканских племен». Вскоре я услышал пение, доносящееся из деревушки на обочине дороги. Я свернул, и попал на некое подобие сельского праздника. Это не было шоу для туристов, да и время для такого шоу (раннее утро) было явно не подходящее. Деревня готовилась к приезду высокопоставленного чиновника из Кампалы. Здесь хотят строить плотину, и в селе должна начаться совсем другая жизнь!

Итак, день начался неплохо. За два часа я дошел до Джинджы — города, который раскинулся у озера Виктория, в том самом месте, где Нил выходит на свободу. До прихода британцев, Джинджа была основным городом Уганды, прежде всего благодаря своему крайне выгодному географическому положению. Наверное, сейчас этот город — самый неафриканский в Уганде: здесь так много мечетей и индуистских храмов, что он напоминает больше городок на Индостане, чем в Сердце Африки. Индийцев здесь много и по сию пору. Они руководят, держат в руках крупный и мелкий бизнес, работают в конторах и банках. Африканцы же, как им и предопределено судьбой, выполняют всю черную работу. Архитектура самого города весьма эклектична, хотя по-настоящему старинных зданий здесь нет; самый старый дом, судя по дате на фасаде, относится к 1913 году…

Примерно в это же время, в аккурат перед Первой Мировой войной, Уганду посетил московский студент В.Троицкий, опубликовавший в 1928 году книжку «В стране чернокожих». Он собирал в этих краях коллекцию для Зоологического Музея. Потом в Уганду редко кто из наших наведывался, даже в ту пору, когда Иди Амин строил социализм с африканским лицом: уж очень это лицо напоминало кампучийское при Пол Поте.

Я вернулся из Джинджи в кемпинг на такси (7 долларов), но подъезжать на нем прямо к нашему биваку не решился: подумали бы, что опять русские жируют. Просто стало себя жалко при мысли, что придется на мотоцикле нестись сквозь тучи красной пыли. И я взял такси. Я понимаю, что поступил просто вызывающе в глазах своих теперешних компаньонов, но ничего с собой поделать не мог… Я приехал в лагерь в трагический момент: Тимо объявил группе, что «Медуза» дальше не пойдет, просьба освободить вагоны. «Медуза» — название нашего грузовика. Что-то там сломалось еще в Египте; думали дотянуть до Кейптауна, но решили не рисковать. Группе предложили разные варианты, подразумевающие пересадку на грузовики других компаний. Больше всего народ беспокоила вероятность сокращения продолжительности тура на одну неделю. Самое смешное то, что перед людьми маячила перспектива провести еще одну неделю в Найроби (одну неделю они уже провели там перед тем, как мы присоединились к группе). Откровенно говоря, мне стало их жаль: Найроби — не Париж и уж тем более не Москва. Убивать здесь целую неделю — в самом деле убийственно, тем более, что разнообразить свой досуг оверлендеры не могли из-за скудости средств, на что многие из них поминутно жаловались. Какую-то компенсацию им выплатили, на мой взгляд — смешную. Но смешнее всего оказался рассказ англичанина Шона… Когда их грузовик сломался на полпути (ехали из Алжира в Египет, а застряли на границе с Камеруном), то добираться до Каира всем пришлось за свой счет — «Оверленд-Клуб» даже не подумал компенсировать своим туристам «испорченный отдых». А говорят еще, что западные туристы в юридическом плане более щепетильны, чем русские!

Когда я спросил расстроенных оверлендеров, ходили ли они к водопадам, то они посмотрели на меня удивленно — так же, как те москвичи, которым я раньше назначал встречи у Головинского водопада (есть такой — на севере Москвы у Большого Головинского пруда). Странно, но им никто не сказал, что совсем рядом — водопады Буджагали. Я видел утром, как их, разбив на отряды, повели в школу поддерживать свежие силы. Но никак не мог предположить, что об основной местной достопримечательности им никто ничего не скажет…

Наше путешествие подходило к концу. Я попросил Деби остановить грузовик в центре Найроби, тем более, что мы должны были проезжать в двух минутах ходьбы от моей гостиницы. Она же долго пыталась мне доказать, что в центре Найроби останавливаться опасно, что у них не будет времени и т.п. Зная, что «Медузе» торопиться уже некуда, я всё же настоял на своем, избегнув участи заплатить 12 долларов за поездку на такси до отеля в обратном направлении.

Но в прежнюю гостиницу «Комфорт» я не вернулся. По дороге я зашел в отель «Даунтаун» (город даунов), и, сравнив цены, решил сэкономить 50 долларов за две ночи проживания: район тот же, супермаркет и торговый центр, банки, Интернет — напротив. Номера не очень отличаются, а отсутствие ресторана в «Городе Даунов» компенсируется обилием всевозможных закусочных в близлежащих кварталах.

Мне предстояло провести в Найроби почти два дня, но я не скучал. Конечно, культурных учреждений классического профиля в городе не так уж много. Национальный музей я посмотрел, а потому на следующее утро я отправился в музей железнодорожный. Много там паровозов разных; есть в экспозиции вагон, из которого лев-людоед вытащил ночью спящего суперинтенданта полиции. Есть паровоз, который «снимался» в фильме «Из Африки». Есть специальная скамья, крепившаяся впереди паровоза, на которой сидели господа и стреляли на ходу по животным. Так вот люди путешествовали во времена Британской Империи. Но это всё равно не так круто, как у нас. Мне кто-то рассказывал случай, как четверо русских новейшей эпохи путешествовали по ЮАР и Ботсване. Они наняли поезд с четырьмя вагонами, в двух из которых ехали девицы из лучших московских клубов. Такое даже Королеве-матери не снилось!

В ясный солнечный день Найроби выглядит не таким зловещим. Правда, меня чуть было в полицию не забрали за видеосъемку памятника Джомо Кениятте напротив Конференц-центра и здания Верховного суда, но я прикинулся, что я из Города Даунов, и полисмен не стал меня преследовать. Однако через пару часов ко мне в городе приблизился человек и спросил заговорщицким тоном, зачем я снимал правительственные здания. «Я видел вас там, на площади!»- промолвил таинственный незнакомец. Кстати говоря, в Найроби к белым туристам любят подходить разные личности и спрашивать, не помнят ли они его. Это старый, избитый прием; заканчивается он стандартно — просьбой о материальной помощи.

Помаявшись по городу, я отправился в Национальный Архив, где на первом и втором этажах представлена небольшая экспозиция этнографического и исторического содержания, фотодокументы.

На следующий день, перед отлетом на Родину, я нанял такси и отправился в дом Карен Бликсен. Той самой, которая написала роман «Из Африки». От центра Найроби можно добраться до этого музея за 20 минут. Здесь я увидел свеженькую книгу писательницы на русском языке с портретом Мэрил Стрип, 2005 года выпуска. На рекламу я клюнул и по приезду в Москву первым делом отправился в «Дом книги», где и купил этот кенийский сувенир.

Надо сказать, что за время своего месячного путешествия по Восточной Африке я не встретил ни одного русского. Это тем более странно, что Восточная Африка нашими соотечественниками давно освоена, да и «высокий сезон» сейчас, как никак: погода номинально хорошая, большая миграция животных происходит. Однако есть одно место, где русских встретишь всегда. Это «Карнивор» — знаменитый на весь мир «мясной» ресторан. Я заехал туда по пути в аэропорт. Конечно, не стоит надеяться, что здесь тебе принесут мясо случайно подстреленной антилопы или слона. Однако крокодилятина здесь вкусная! И мясо страуса тоже. Но больше всего меня поразило, как вкусно можно приготовить простые куриные ножки и крылышки. Правда, в связи с наступлением птичьего гриппа мясо птицы из меню «Карнивора» скоро исчезнет, так что спешите попробовать этот деликатес прямо сейчас!

В «Карниворе» я надеялся встретить Женю, который, пройдя тясячекилометровый путь духовных исканий, должен был бы уже отказаться от вегетарианства и голодания, но я встретил здесь Костю, Диму и Марину, только что вернувшихся из Масаи-Мара, где они чуть было не стали жертвами голодного льва, забравшегося в их лагерь.

Женю же я встретил уже в аэропорту. Он приехал из Момбасы, которая ему откровенно не понравилась. Для размышлений и медитаций подходят горные районы Индии, а не шумные города африканского побережья Индийского океана.

Женя не нашел ответы на мучившие его вопросы, не обрел «самоактуализации» ни по Мерлоу, ни по кому бы то ни было. А я, пожалуй, имея достаточно времени для размышлений, смог поглубже оценить себя и «активировать» своё понимание смысла жизни.

СМЫСЛ ЖИЗНИ — В ВОЗВРАЩЕНИИ к СВОЕМУ ПЕРВОНАЧАЛЬНОМУ ЕСТЕСТВУ, В ОБРЕТЕНИИ ГАРМОНИИ с САМИМ СОБОЙ и ПРИРОДОЙ.

Человеческая личность обретает свои лучшие черты и устремления в детстве и юности. Со временем, под гнетом жизненных обстоятельств, перипетий, конфликтов, утрат и т.п. он их утрачивает или «временно откладывает» в сторону. Конечно, есть люди с патологиями, которые начинают проявляться еще в детстве (например, жестокость, злость, зависть, алчность), но следует признать, что в большинстве своем люди в ранние свои годы гораздо лучше, чем в последующие.

Под давлением наступающего «общества потребления» человек начинает ориентироваться на стандарты, придуманные и навязанные другими людьми с определенными целями. Масса энергии тратится на выполнения задач соответствовать этим стандартам, на внешнюю атрибутику «успешной жизни», на покупку вещей, которые не составляют ни малейшей жизненной необходимости. Само понятие «состоявшейся личности» трактуется прежде всего в материальном ключе. Реклама навязывает визуальные образы «состоятельности», и несмотря на то, что верить ей на 100% может только полный олигофрен, она, к сожалению, всё более действенна.

Конечно, если в обществе будет преобладать чистая философия буддизма, то экономика встанет, с обществом потребления случится столбняк: нет желаний — нет стимула; нет стимула — нет необходимости вкалывать, как лошадь. Нет товарооборота. Нет движения денежных масс. Нет развития новых технологий и производства дорогих игрушек вроде эксклюзивных мобильных телефонов.

Это — конец современной цивилизации…

Но не беспокойтесь: его никто не допустит!

Конец (или как его там?) подкрадется с другой стороны: худая экология, нехватка продовольствия, эпидемии и т.п.

Стоит ли стараться его оттянуть? Я имею ввиду конец тотальный?

«ПОЗАБОТЬСЯ ЛУЧШЕ О СЕБЕ!», как говорил Фредди Крюгер одной из своих жертв, пытавшихся его пожалеть.

Говоря адаптировано, позаботься о своей душе и душах своих близких, а не трать силы на спасение всего человечества. Облагородь Вселенную, но не всю, а ту, что вокруг тебя.

Воплоти свою детскую мечту. Конечно, не совсем безумную (я в детстве мечтал пойти войною на КНР, и даже собрал отряд из 15 своих одноклассников; потом идея как-то сама собой рассосалась), а самую заветную и светлую.

«И счастье тебе будет!»

Русский путешественник-писатель Александр Васильевич Елисеев (1858-1895) писал:

«Глубоко в сердце каждого человека сокрыто стремление к путешествиям, но далеко не у всех оно выказывается с такою силой, что, сокрушая все преграды, выдвигаемые жизнью и обстоятельствами, заставляет стремиться к одной и той же никогда недосягаемой цели.

Солнце, исчезающее за горизонтом, щемит сердце, зовет с собой… Синяя звезда мерцает, манит к себе… Страсть к путешествиям — это страсть ненасытная, это страсть, переворачивающая жизнь человека, объятого ею, и несущая его вечно вперед. Кто из нас не переживал этого героического периода своей жизни, когда пробуждающиеся молодые силы клокочут и прорываются наружу, ища свершения великих подвигов.

..Мальчишка во сне отрывается от земли и летит, ощущая безудержную радость свободы. В это время ребенок мечтает быть и героем, и полководцем, и путешественником, и Бог знает чем. Но пройдет несколько лет, и золотая греза юности исчезнет, как ночной туман перед зарею.

Бурное пламя кипит в мальчике, жарким огнем вспыхивают чувства юности. Но редко кому удается сохранить этот огонь в течение всей своей жизни.

…Мне, к великому моему счастью, удалось избегнуть этой участи и воплотить в действительность свои грезы«.

Когда мне было тринадцать лет, я со своим приятелем Андреем Лурье затеял «интеллектуальную» игру: путешествие по карте. Идея стара как мир, описана и в русской литературе, у Куприна и Паустовского. Воображаемое путешествие всегда может бросить светлый солнечный блик в самый тусклый и промозглый день. «Визами» в страны, лежащие на маршруте, служили почтовые марки этих государств. У меня была небольшая коллекция марок «капстран и колоний», у Лурье тоже. Мы сначала отправились в «путешествие вокруг света на скорость», а потом и в «турне по Европе». Разумеется, Андрюшу я обогнал. Для истории прочертил свои маршруты на «Политической карте мира». Лурье сия игра вскоре надоела, а вот Коле Баландинскому так запала в душу, что на карте скоро стали появляться всё новые и новые маршруты, покамест она не стала вся испещрена разноцветными хитроумными линиями. При этом «виртуальные» путешествия происходили в реальном времени: просчитывалось, сколько часов уходило на дорогу по шоссе и на поезде, сколько — на плавание, сколько — на пограничный и таможенный досмотр (правда, на эти процедуры у меня отводилось не больше часа, что, разумеется, не соответствовало действительности ни в 1980-е, ни сейчас). Не было уголка планеты, где бы я не «побывал». В качестве источника информации по странам использовалась разная, зачастую случайная литература, как то: «Военная география», «Экономическая география», журналы «Вокруг света», «Азия и Африка сегодня» и т.п. Попутно скупались книги издательств «Мысль» и «Наука». С приобретением двадцатитомника «Страны и народы» «началась в селе совсем другая жизнь» — Остапа понесло с удвоенной скоростью. Выручали библиотеки; книги читались запоем, и ни один выпуск «Клуба кинопутешествий», «Международной панорамы» и даже «Сегодня в мире» не мог быть пропущен, так же как и короткометражные документальные очерки типа «В объективе Лаос». А ведь тогда мы еще даже не слышали об Интернете!

Постепенно интересы разнообразились; жизнь заставляла думать о её достойном продолжении и виртуально-интеллектуальная игра ушла на второй план, с короткими рецидивами в отдельно взятые спокойные или бесперспективные периоды.

Пришел капитализм, и знания, полученные в Игре, нашли неожиданное применение: я стал работать в туризме, прокладывать маршруты для малообеспеченных, но любознательных граждан, а чаще всего и испытывать их на себе. Особое впечатление производило на заказчика то обстоятельство, что менеджер Баландинский при разработке маршрута не пользовался картами, а, закатив глаза куда-то к небу-потолку, начинал рисовать на бумаге какие-то странные, малопонятные непосвященным знаки, напоминавшие те, которые он заносил когда-то в свой «Дорожный журнал». Посторонним было невдомек, что перед ними — в недавнем прошлом виртуальное Существо, временно материализовавшееся в городе Москве, чтобы применить на практике тот запас знаний, который оно приобрело по ту сторону реального мира. Иногда, правда, Существо вновь дематериализовывалось, уходя в Ноосферу, чтобы принести оттуда идею какого-нибудь похода к людоедам племени тумба-юмба. Под конец Существу осточертела работа в душных офисах, всё более и более превращавшаяся в бумажную, и оно решило вдруг стать самим собой, т.е. Колей Баландинским…

«Привычка странствовать по картам и видеть в своем воображении разные места помогает правильно увидеть их в действительности. На этих местах всегда остается как бы легчайший след вашего воображения, дополнительный цвет, дополнительный блеск, некая дымка, не позволяющая вам смотреть на них скучными глазами». (Константин Паустовский. «Золотая роза»).

…8 августа 2005 года наш микроавтобус свернул на разбитое шоссе, бегущее вдоль восточной границы Заира. Я долго не мог отделаться от чувства, что эта дорога мне знакома.

Вспомнил! Я проезжал по ней пасмурным московским днем в марте 1985 года, направляясь из Лусаки в Хартум…

БОРДЕЛЬ БОРРИСА. Путешествие в Сердце Африки в поисках Смысла Жизни. Часть I

БОРДЕЛЬ БОРРИСА. Путешествие в Сердце Африки в поисках Смысла Жизни. Часть II

БОРДЕЛЬ БОРРИСА. Путешествие в Сердце Африки в поисках Смысла Жизни. Часть III