Я попала в Париж почти случайно, несмотря на то, что стремилась туда всю свою сознательную жизнь. Карта города к этому времени была выучена чуть ли не наизусть, книга «Весь Париж» прочитана от корки до корки, франко-русский разговорник затерт почти до дыр. Наверно, поэтому облик города показался мне до боли знакомым и основное мое внимание было привлечено именно к людям, их психологии и традициям.

ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЕМ…

Первое, что бросилось в глаза, — это такое многообразие национальностей, словно я попала не в европейский город, а на какой-то всенародный конкурс. Многих можно было встретить в национальной одежде, например, индийцев или арабов. Последних я не раз видела около самых дорогих отелей, в основном это были женщины, закутанные с головы до ног и торопливо перебегающие от отеля к машине, у которой их уже ждал то ли муж, то ли телохранитель, одетый подобным же образом. Мулатки, метиски, креолки выделялись из толпы не столько цветом кожи, сколько манерой двигаться, одеваться и, конечно же, прическами. Традиционные косички, заплетенные в больших количествах, наверное, не выйдут из моды никогда, но мне больше всего понравились прически из искусственно выпрямленных волос, когда у корней остаются вьющиеся от природы волосы, приподнимая основную часть, которая ложится набок ровным слоем. Вообще, темнокожие красотки не боятся экспериментировать со своими волосами: нередко они осветляются до ярко-рыжего, соломенного, а то и до белого цветов, что выглядит достаточно оригинально. Кроме выходцев из Африки в Париже достаточно португальцев, итальянцев, турков и людей других национальностей, правда, отношение к ним истинных французов бывает несколько пренебрежительное. Португальцев, например, часто называют «Кончитами» в силу того, что несколько лет назад многие португальцы приезжали сюда на заработки и устраивались домработницами, а одно из самых распространенных португальских имен, как известно, Кончита. Впрочем слово «Кончита» можно услышать теперь не только в отношении португальцев, но и в отношении людей, выполняющих домашнюю работу.

Отношение к русским, кстати говоря, у французов гораздо лучшее, чем к американцам, немцам или англичанам. Многие это тут же пытаются подтвердить, горделиво выговаривая русское «Привет» с характерным французским прононсом и торжественной улыбкой на лице. Потом обычно пытаются выяснить более точное местожительство. Из городов бывшего СНГ французам лучше всего известны Москва, Санкт-Петербург и Чернобыль. О Самаре и даже о реке Волге не слышал почти никто, для них это, видимо, запредельно далеко.

О ВРЕМЕНА, О НРАВЫ!

В отношении к женщинам слухи о французской галантности подтвердились полностью. Возвышенное восприятие они, видимо, впитывают с молоком матери: комплименты говорят, как само собой разумеющееся, легко и непринужденно, восхищаются искренне и ухаживают красиво. Правда, вслед за первыми комплиментами можно услышать и недвусмысленные фразы, типа: «Не хотите ли отведать французский поцелуй?» или «Почему Вы не хотите пойти ко мне? Ведь этот вечер такой романтичный!» Но, согласитесь, то же самое можно услышать и в России, только в более прямой, категоричной форме.

А вообще, французские нравы, конечно, более свободны. На побережьях чуть ли не половина пляжей занята нудистами. То, что я ни разу не была на подобном пляже, вызвало искреннее недоумение. О ночных заведениях Парижа я больше услышала, чем увидела. Во Франции, как мне рассказали, существуют специальные ночные клубы, куда люди приходят найти себе сексуального партнера на одну ночь, которую здесь же и проводят в отведенных для этого комнатах или джакузи. Завсегдатаи таких клубов – супружеские пары, жаждущие разнообразия или молодые жены старых «кошельков», приходящие с ними же и предающиеся любви прямо на глазах у своих немощных мужей, любопытствующие одиночки и т.д. Групповой секс также здесь практикуется. Изменой клубные отношения не считаются, лишь небольшой процент завсегдатаев встречается где-то еще помимо клубов; чаще всего, выйдя оттуда, они друг друга забывают. Как правило, такие клубы не афишируются и не рекламируются, а «слава» о них передается из уст в уста. Название их обычно говорит само за себя, типа «Nombril» («Пупок»). Входные цены здесь несколько выше, чем в традиционных ночных клубах.

В районе площади Пигаль и на бульваре Клиши я была поражена обилием секс-шопов, тянущихся по обе стороны улицы один за другим. Правда, все откровенное в них было внутри, спрятано, видимо, от любопытных детских глаз, а снаружи можно было наблюдать только нижнее белье, парики, сапоги и т.д. Кстати сказать, ботфорты и красные ботиночки, в которых расхаживают некоторые российские модницы по улицам, в Париже продаются почти исключительно в секс-шопах рядом с кожаным бельем и кнутами…

ЛУЧШЕ ОДИН РАЗ УВИДЕТЬ…

Достопримечательности поражают сами по себе своей оригинальностью, неповторимостью, величием. Но, кроме этого, есть еще масса вещей, вроде бы мелочных, но, на мой взгляд, интересных, связанных почти с каждым памятником искусства. Вот Эйфелева башня – мадам де Сталь – символ Парижа, можно сказать. Конечно же, множество людей желают подняться на нее. Три очереди, каждая из которых размером напоминает очереди за колбасой в доперестроечные времена, ведут к кассам, и далее, к лифтам. (Около четвертой «ноги» башни очередь небольшая, т.к. по ней поднимаются пешком.) После кассы каждая очередь раздваивается и ведет к двум пунктам контроля. Один пожилой мужчина, дойдя до контролера, предъявил ему билет на шестерых, и, отчаянно жестикулируя, начал объяснять на ломаном немецком, что остальные пятеро стоят как раз у другого пункта контроля. Контролеры, конечно, быстро разобрались и пропустили всех, а я все поняла, только когда эта великолепная шестерка заговорила в лифте по-русски. Они просто разделились и встали сразу в две очереди, чтобы потом перейти в ту, что движется быстрее, но обе очереди двигались одинаково и семья пришла к финишу одновременно, каждый к своему… Да, наверно не просто отказаться от навыков, приобретенных в очередях в былые времена.

Поднявшись на второй уровень и осмотрев вечерний город, я невольно вспомнила русскую присказку: «Плевал я с Эйфелевой башни». Вспомнила и… усмехнулась. Дело в том, что смотровая площадка огорожена со всех сторон мелкой железной сеткой, сквозь которую не то, что голова, но и рука-то не пролезет. Таким образом, чтобы со смотровой площадки плюнуть вниз, нужно уподобиться, как минимум, верблюду и прицельно, извиняюсь, харкнуть между прутьями сетки. Еще, надо заметить, что людей вокруг ходит немало и, чтобы решиться на это, нужна определенная «смелость». Зато вот что меня приятно удивило: среди множества надписей, сделанных на перилах смотровой площадки по типу «Здесь был Вася», беглым осмотром я не обнаружила ни одного русского «автографа». Может, конечно, плохо смотрела…

Говоря о смотровых площадках, нельзя обойти стороной и самую высокую из них, расположенную на вершине башни Монпарнас. Лифт к ней взмывает так, что аж в животе замирает, и опускается ничуть не медленнее. Вид, открывающийся с высоты, конечно, стоит того, чтобы увидеть, а не прочитать об этом. Надо отметить, что для лучшей ориентации туристов, к перилам площадки прикреплены мини-карты и в некоторых местах стоят телескопы, правда, платные. А сама площадка огорожена также железной решеткой. Осмотрев ее глазами самоубийцы, можно сначала порадоваться: перемахнуть через нее не составит особого труда, но… за оградой несколькими метрами ниже есть еще одна платформа с более значительной внешней оградой. Так что если какой-нибудь бедолага преодолеет первую решетку, и, спрыгнув на платформу, не переломает себе ноги, что очень маловероятно, то преодолеть вторую решетку ему вряд ли удастся. Представляю, какое разочарование может постигнуть отчаявшихся и готовых на последний шаг людей, которые, взобравшись на башню, поймут, что этот шаг еще не последний… Рассуждая таким образом, я приметила и потенциальную жертву самоубийства: в углу на корточках, обхватив колени руками, сидела девушка-подросток и горько плакала прямо в голос. Вскоре к ней подошли сотрудники этого сооружения, успокоили и увели.

По знаменитому кладбищу Пер-Лашез можно просто гулять: деревьев там больше, чем могил. Может, за счет этого, выглядит оно не очень мрачно. Единственное, что препятствует длительной прогулке, это то, что дорожки там выложены камнями и не очень удобны для долгой ходьбы. Около многих могил есть статуи, например, у могил Шопена, Бальзака. На многих могилах лежат живые цветы. В момент моего пребывания больше всего туристов (а может, и поклонников) было у могилы Джима Моррисона. Зная европейские языки, можно было прочитать стихи, написанные в его память и оставленные здесь же, и какие-то высказывания о нем. А вот у некоторых других знаменитых могил не было ни только людей, но и цветов…

Что касается французских соборов, меня поразила вот какая вещь: во дворах соборов французы едят и курят, причем открыто, никого не стесняясь. А на склоне Монмартра, в нескольких метрах от базилики Сакре-Кер, я была свидетельницей такой картины: молодые французы совсем по-русски намешали в бутылке из-под «Кока-колы» что-то вроде джина с соком и, развалившись на травке, по очереди оттуда похлебывали, покуривая при этом марихуану. И это в одном из самых многолюдных туристических районов!

СВЯТЫНЯ №…

Кроме базилики Сакре-Кер, в этом районе я побывала внутри еще одного заведения: самого обычного ресторана, где отведала “Les Moules”, т.е. мидии. Сначала мне принесли несколько штук на пробу, а через несколько минут передо мной поставили целую кастрюлю. Это не шутка, самую настоящую кастрюлю, коричневую, с ручками и крышкой! Правда, съедобного в мидиях немного, больше места занимают сами створки, оттого и выглядит блюдо так внушительно, но того, что есть съедобного, наесться хватает с лихвой. Классически под мидии заказывают белое вино. Смотрите, не перепутайте – на вас посмотрят, как на снежного человека, ведь еда для французов, как и любовь, относится к святыням!

В другой раз я была не очень голодна и заказала «Petite Salade», что переводится как «Маленький салат». Ну не такой уж он оказался и маленький! Большая тарелка, с горкой наполненная овощами и приправами! Где-то за час я с ней справилась…

Дома французы, конечно, не всегда придерживаются идеалов, питаются и полуфабрикатами. Я попробовала полуфабрикатный рыбный суп – не нашла в нем ни рыбы, ни картошки, ни чего-то еще. Все было мелко перемолото до состояния полужидкого пюре… Зато что мне действительно понравилось – это ванильный крем. К сожалению, в России я его не встречала нигде.

Французы тщательно следят за комбинацией продуктов. По крайней мере, когда я положила ломоть колбасы на хлеб, по вкусу напоминающий булку (другого в данный момент не было), мой знакомый француз всеми силами пытался меня отговорить есть это, а когда понял, что все безуспешно, сказал: «Я не могу на это смотреть» и демонстративно отошел. Да, не видел он еще, какие гремучие смеси употребляют в пищу у нас!

ОСОБЕННОСТИ ФРАНЦУЗСКОЙ ТОРГОВЛИ

По парижским магазинам, как и по городу, можно ходить часами. В некоторых районах магазины тянутся один за другим на всем протяжении улицы, в основном это частные лавочки, но есть и огромные универмаги. Качество товара, как правило, напрямую зависит от цены. В каждом магазине одежды есть примерочные кабины, но в некоторых магазинах они, как оказалось, «с сюрпризом»: заходишь внутрь, и тут обнаруживается, что зеркала-то там и нет, а есть оно снаружи, чуть ли не в центре зала, в самом людном месте. Т.е. в кабине нужно переодеться, а потом выйти на всеобозрение и выслушивать восхищения продавца на тему: «Как идет Вам эта вещь». (Такие же магазины я встречала и в Германии, а недавно появились они и у нас).

Но по-настоящему искусство торговли проявляется только на улице. Признаться, я сама попалась на уловку уличного продавца роз, настоящего знатока своего дела. Когда я со спутником прогуливалась по набережной Сены, нас обогнал мужчина арабской внешности с букетом цветов и, пройдя несколько метров, обернулся. Делая вид, что крайне восхищен моей красотой и подтверждая это емкими фразами: «Belle!», «Beautiful!», он вернулся и вручил мне розу. А потом, как ни в чем не бывало, пошел дальше, время от времени оборачивался, по-доброму так кивал, мол, все хорошо, я просто сегодня добрый, а девушка красивая. Через несколько минут он снова вернулся, и вручил мне еще одну розу (у французов нет предрассудков насчет четного количества цветов). И лишь потом подошел к моему спутнику с другой стороны, как бы по-дружески заговорил с ним, и я заметила, как тот расплачивается. Розы, конечно, обычные, но вручены они были с чисто французской изысканностью! Потом оказалось, что на эту уловку попались и мои друзья – молодая супружеская пара.

СИЛЬ ВУ ПЛЭ…

Париж – город контрастов. С одной стороны, здесь останавливаются самые богатые люди планеты, с другой – можно обнаружить и нищих. Я не знаю мотивов их нищеты, но все же не раз видела, как у стены дома, кутаясь в какое-то тряпье, спят люди, как просят подаяние в метро или других общественных местах. Обычно они тянут нараспев «Силь ву плэ», протягивая руку и сопровождая это печальными взорами. Кроме просьб о помощи ввиду болезни или многодетности порой рядом с просящим можно было видеть и таблички вроде такой: «Помогите вернуться в Австралию». А в метро я наблюдала и совсем непривычную сцену. Мужчина средних лет, сняв кепку, ходил по вагону и в комичном стиле восклицал: «Я хочу иметь хорошую работу, хочу ездить на дорогой машине, хочу любить красивых женщин, но у меня немного не хватает денег! Пожалуйста, подайте!» В основном же, в метро заходили музыканты или певцы или целые «ансамбли», так что в дороге скучать не приходилось.

Метро Парижа очень старое, хотя работает исправно. Сеть сильно развита. На станциях RER (RER – скоростные поезда, идущие через город в различные пригороды) висят электронные табло и телевизоры, в которых ежеминутно обновляется информация о времени прихода электричек. Переход с одной станции на другую может занять 1 минуту, а может и 15 в зависимости от его длины. «Зайцы», впрочем, как и контролеры, заметны издалека: первые, не стесняясь, перемахивают через турникеты, а вторые ходят сплоченными группами в спецодежде и контролируют, видимо, не столько наличие билета, сколько порядок в метро вообще. Здесь нет, как в Германии, привычки «стучать» друг на друга, безбилетники ни от кого не скрываются, и даже порой спрашивают: «Нет ли здесь контролеров?». Среди них попадаются и такие, которых по внешнему виду не заподозришь в отсутствии денег. Я видела, например, как мужчина средних лет в костюме, при галстуке и с дипломатом лез через турникет. Никого, кроме меня, это не удивило.

Стоит упомянуть и о дорогах Парижа. Город построен так, что традиционные перекрестки встречаются очень редко, чаще всего дороги пересекаются под различными углами, но никак не под углом 90 градусов. Почти на каждом перекрестке сходятся не две дороги, а пять или шесть, а у площадей и того больше. Например, у всем известной Триумфальной арки сходится их сразу двенадцать. Немудрено, что при таком расположении дорог пробки на улицах города – обычное явление. Меня несколько удивило другое – то, что пробки можно наблюдать не только днем. На Елисейских полях я замечала пробку в час ночи!!!

Преодолевать такие перекрестки – задача не из легких, тем более что помимо традиционных «трехглазых» светофоров в Париже установлены «двуглазые» для пешеходов, состоящие только из красного и зеленого, причем расположены они не один над другим, а на одной горизонтали: красный слева, зеленый справа. Порой, чтобы перейти на нужную улицу на перекрестке, требуется воспользоваться двумя, тремя, а то и большим количеством светофоров, а ведь всегда так хочется срезать путь!

УВИДЕТЬ ПАРИЖ И…

Нет, не умереть, по крайней мере, у меня такого желания не возникало. В один день уже перед отъездом я колесила по городу особенно долго и к вечеру чувствовала себя совершенно истощенной. Мой знакомый француз спросил меня, не заболела ли я. Я пошутила, сказав, что да, я заболела неизлечимой болезнью. А он на это парировал: «Да, я знаю, как называется твоя болезнь. Ты заболела Парижем и не можешь уехать. И не хочешь отсюда уезжать. А когда уедешь, будешь все время хотеть вернуться сюда снова. Я знаю, это очень распространенная болезнь. Все, кто побывал в этом городе, ею заболевают». Лучше, наверное, не скажешь…

Второй взгляд на Париж, или Вживание в повседневность (Часть 2)