ТУРЦИЯ, КУШАДАСЫ, ИЮНЬ 2015

День 1. Начало

Измир встретил нас прекрасной погодой цветущей природой и абсолютно пустым аэропортом. Ну, то есть кроме нас и нескольких человек обслуживающего персонала там больше никого не было. Да еще вездесущие коты, которые в Турции буквально повсюду.

Ехать до местечка Кушадасы было часа полтора, так что мы рассчитывали отдохнуть после почти бессонной ночи (вылет из Москвы был около 3 часов).

Однако мы не учли фактор гида. Вооружившись мощным микрофоном, молодой человек принялся изливать на нас потоки совершенно ненужной информации, повторяя ее, вероятно, для лучшего запоминания, раза по 3-4. Сначала он сообщил нам, что сам – турок-месхетинец, что у них в 22-23 года девушка считается старухой, а в 25 «шансов нет», потом поделился мыслью, что русские должны держаться вместе, чтобы удобнее было начать… третью мировую войну. Затем, правда, посочувствовал, сказав, что в Кушадасах русских очень мало («процентов 10 отдыхающих»), так что, как я понял, третью мировую придется отложить, о чем он, как казалось, сожалел. Дальше посыпались исторические откровения, будто бы «настоящих» турок вообще не существует, так как их всех вырезал Тамерлан, что римляне и греки – это одно и то же, что самые жестокие в истории – это арабы (хотя во времена Кордовского халифата, о которых шла речь, они были образцом толерантности и просвещенности, чего не скажешь о большинстве тогдашних европейских стран) и т.д. Но первый приз на развернувшемся фестивале маразма я бы все-таки присудил не гиду, а какой-то тетке, которая, видимо, вдохновившись его речами, пропищала с заднего сиденья: «А что, разве армяне и турки – это не одно и то же?». Занавес…

Небольшой отельчик «Мелике» оказался начисто лишенным любых излишеств и даже такой важной вещи как холодильник в номере. Из других неприятных открытий было довольно скверное и однообразное питание (у меня был полупансион, поэтому про обед не скажу, но ужин и особенно завтрак, мягко говоря, не впечатляли). В остальном все было нормально, — номера, приветливый персонал, близость к пляжу и т.д.

4.06. День третий. Эфес

Сегодня мой путь лежит в Эфес, — главную цель всего путешествия. Внезапно вспоминаю о своем Дне рождения, который приходится аккурат на 4 июня. Что ж, это будет лучший подарок, о котором можно только мечтать.

Вариант с экскурсией я, после некоторых колебаний, решил игнорировать. На то были три причины. Во-первых, стоила она 65 долларов, в то время как даже на очень недешевой набережной в полтора раза дешевле (правда с англоязычным гидом). Мои же расходы, в конечном итоге, составили те же 65, но не долларов, а турецких лир. А во-вторых, по моему мнению, из туристического автобуса страны не увидеть. Поэтому только своими ножками, через автовокзалы, на попутках, общаясь с местным населением. Поэтому я решил добираться самостоятельно.

Поначалу никак не удавалось найти злосчастный долмуш, направляющийся в нужную сторону. Так Эфес, значащийся на табличке одного из них, оказался вовсе не городом, а отелем; на указанную мне остановку автобус так и не пришел (потом оказалось, что он здесь вообще не ходит), но, в конце концов, я все же обнаружил место, с которого транспорт шел на Сельджук. Оно располагалось прямо напротив огромного плаката с красоткой Майкл Корс, которым потом я не раз пользовался как ориентиром…

До Эфеса мы все-таки не доехали. Автобус остановился на трассе, откуда до античного города идти было еще примерно с километр. Но ничего. Предыдущий путь был гораздо длиннее. Оставалось сделать лишь последний шаг…

И вот я в Эфесе. Уплатив 30 лир, и еще 20 за аудиогид (в сумме примерно тысяча рублей на наши деньги), я попал в это заветное место. Одно из очень немногих на Земле, где можно увидеть античный город в целом. А не отдельные его фрагменты. Понятно, что многое не сохранилось, многое еще не раскопано, и тем не менее здесь мы видим целые кварталы двухтысячелетней давности: вот гимнасий, следом за ним огромный амфитеатр, далее дорога ведет к великолепной библиотеке, справа – порт, слева, далее, термы, огромный, прекрасно декорированный фонтан, потом еще один амфитеатр поменьше, — там собирался местный департамент цен и тарифов, обсуждая тогдашние тарифные дела, рядом бани для чиновников и т.д.

Пожалуй, лучше всего будет проиллюстрировать это послание из прошлого. Оно выглядело так:

Как выяснилось в конце экскурсии, в 3 в. до н.э. город «переехал», поэтому его древнейшая часть находится в нескольких километрах отсюда, таким образом, посещение храма Артемиды пришлось отложить

5.06. День четвертый

Я уже писал, что животных в Кушадасах – тьма-тьмущая. Обычно они заняты своими делами, но иногда бывают исключения. С одним из таких исключений я встретился, направляясь по дамбе к пиратской крепости 16 в., в которой, согласно легенде, зимовал знаменитый корсар Барбаросса (фото). Собаченция средних размеров, ошивавшаяся вблизи стоянки псевдопиратских фрегатов, катающих туристов, при виде меня внезапно возликовала и принялась изливать свою радость, скача и прыгая спереди, сзади и со всех боков сразу. Это продолжалось в течение всего моего непродолжительного обхода крепости, которая оказалась закрыта до 2016 года, обратного пути по дамбе, после чего неожиданная спутница поскакала за мной в центр города, попутно не обходя своим вниманием местных котов, ожидавших свежей рыбки. Коты жутко негодовали и без боя отдавать территорию не собирались.

(см. фото)

За короткое время собачка умудрилась не только «достать» самые широкие круги кошачьей общественности, но и напугать своими энергичными и неожиданными действиями часть местного населения (так двое парней, решив присесть на скамейку, едва не присели на мою спутницу, изрядно при этом перепугавшись). Между тем животное всем своим видом показывало, что не само по себе тут устраивает беспредел, а, вот, вышло на прогулку с хозяином. В общем, в итоге мне пришлось как Козодоеву из «Бриллиантовой руки» по узким турецким улочкам старого города быстро-быстро уходить от назойливого спутника. Удивительно, но вечером я встретил хвостатого товарища недалеко от своего отеля, а это километров 5 от первоначального «места встречи».

В целом внешне сама пиратская крепость на маленьком островке (т.н. Голубиный остров) смотрится вполне симпатично. Жаль, что не удалось послушать рассказы гидов, однако сообщения путеводителей и прочих информационных изданий про базировавшегося здесь Хайр-ад-Дина (Барбароссу), на мой взгляд, не выглядят убедительно. Нужно, в первую очередь учитывать масштаб его деятельности. В нашем представлении обычный пират командует 2-3 кораблями, грабит «купцов» и избегает стычек с королевским флотом. Под командованием же Барбароссы находились даже не десятки, а сотни судов. Он опустошал целые области, заключал договора не с кем-нибудь, а с королем Франции, сражался с объединенным флотом пяти (!) европейских государств и т.д. Кстати, время от времени суда для него строились на турецких верфях по приказу султана. (Зафиксирован факт: 70 галер построены всего лишь за один год, точнее, за несколько месяцев при подготовке к следующему «сезону»). Личность он, безусловно, легендарная, но вот что было нужно Барбаросса на этом малюсеньком островке в тысячах километров от основных театров военных действий? Думаю, он служит, скорее, своего рода брендом для привлечения туристов. (фото)

6.06. День пятый. Эфес-2

На пятый день все начиналось как обычно, т.е. удачно: погода стояла прекрасная, автобусы подходили строго в момент моего появления и т.д. Продолжилось все тоже как обычно, т.е. абсолютно не по плану.

Сегодня мне предстояло попытаться достичь важнейшей цели поездки, — посетить одно из семи чудес света – храм Артемиды Эфесской. Коли его в самом Эфесе не обнаружилось, придется пошукать по окрестностям. Понятно, что от чуда света мало что осталось, но самое важное для меня было пройти по плитам и прикоснуться к тем камням, где ходил и которых касался Гераклит.

Однако первоначальный расчет на то, что храм Артемиды находится неподалеку от основной части Эфеса и необходимо лишь отклониться вправо от основной дороги, чтобы его найти, с треском провалился. Повернув направо и пройдя с километр, я очутился ровно у тех же касс, где был позавчера. Оказалось, надо идти в Сельджук, — небольшой городок, расположенный километрах в трех от Эфеса.

Вернувшись на трассу, я с удивлением обнаружил, что местные маршрутки (долмуши), обычно тормозящие по взмаху руки, почему-то отказываются останавливаться. Тут у них вообще сложная система: водители постоянно о чем-то переговариваются по рации, иногда тормозят, иногда – нет, несмотря на наличие свободных мест, а на остановках дежурят какие-то мужчины, руководящие процессом. Так что причин могло быть много. В общем, отказавшись от услуг таксистов, несмотря на жару, я решил идти пешком, подумав о том, что без трудностей дороги к храму не бывает. Справа виднелись эти древние горы, мимо которых проходили важнейшие события человеческой истории последних тридцати веков. Ну а теперь, вот, иду я.

Кстати, где-то в этих горах находились источники чистейшей питьевой воды, во многом благодаря которым здесь возникла цивилизация. В те далекие времена живительная влага доставлялась в окрестные города по десяткам акведуков, самый короткий из которых имел протяженность 6, а самый длинный – 42 километра. Глядя на эти величественные сооружения, многие из которых сохранились до наших дней (фрагменты есть даже в курортных Кушадасах) невольно думалось, сколько же времени для их возведения потребовалось бы нынешним нашим СМУ и прочим подрядчикам, которые 10 км несчастной трубы до Новороссийска не могут залатать уже который год? Видимо, столько, сколько существует сам Эфес.

Ну вот я наконец и в Сельджуке. Теперь со всей остротой встал вопрос: что делать дальше? Пробежавшись метров по 300-400 в разные стороны (сразу приступать к расспросам местного населения не хотелось) ничего особо примечательного я не нашел. Поэтому после некоторых раздумий избрал самый простой и надежный путь, направившись в ближайший ресторан.

Там подкрепившись и понаблюдав за бытом вездесущих котеек, успешно атаковавших группу японских туристов (хитрые животные, воровито озираясь, тактически очень грамотно вели атаку с разных курсов, выпрашивая кусочки, а взамен, — все ведь по-честному, — они без проблем позволяли себя фотографировать и даже делать селфи), я обнаружил, что тактика сработала на все 100: мой столик оказался аккурат напротив археологического музея. Последний также был одним из пунктов моего сегодняшнего маршрута…

Черт возьми, если бы всего за 10 лир (или 200 рублей) можно было бы получать такое ни с чем не сравнимое удовольствие, радость, восторг, жизнь была бы сплошной эйфорией. Особенно замечательно, что предаваться созерцанию великого искусства почти никто не мешал за отсутствием посетителей, которые, появлялись, лишь иногда и в единичных «экземплярах».

Господи, какие же там богатства! Прижизненные бюсты Марка Аврелия и других императоров и исторических деятелей, которые, скорее всего, являются уникальными их «фотографиями», дошедшими до нас из глубины веков; монеты 6 и особенно 7 вв до н.э., — да это первые монеты, первые деньги вообще в человеческой истории, они появились совсем недалеко от Сельджука, различные предметы утвари и религиозных культов, пережившие тысячелетия. И все в прекрасной сохранности (после, понятно, реставрационных работ). Но самое главное, конечно, скульптуры. Описывать их словами нет смысла, фотографировать я не решился, чтобы не нарушать запрета, скажу лишь, что, по моему мнению, глубину пропасти, отделяющей нынешнюю скульптуру и ту, античную, можно представить, вообразив разницу между уровнем техники сейчас и тогда, только они будут с разными знаками. Наверное, за все надо платить, и нынешняя цивилизация – не исключение: где-то приобретаешь, где-то примерно столько же теряешь. Но в любом случае такие скульптуры, такие «телесные воплощения истины бытия» (М. Хайдеггер) могли со-творить только люди, жившие среди богов.

Выйдя из музея, я продолжил поиски храма, предварительно поинтересовавшись у какого-то музейного работника, где здесь «temple of Artemisis»? Он рассказал и даже очень любезно проводил меня до дороги, указав направление движения. Однако, пройдя пару километров, меня начали обуревать смутные сомнения относительно правильности выбранного маршрута. Че-то здесь было не то. По счастью, прямо на дороге мне попалась большая застекленная карта Сельджука и его окрестностей. В ходе ее изучения выяснилось, что искомый храм находился совсем рядом от музея, т.е. я удаляюсь от него, а путь мне был указан в направлении Эфеса. Оставалось развернуться на 180 градусов и возобновить свое паломничество. Теперь уж точно к храму. И к Гераклиту.

Но в конце пути меня подстерегало нечто неожиданное. Это было болото. Да-да, самое натуральное болото с соответствующей растительностью, лягушками и прочими «аксессуарами». Посреди него возвышалась колонна, — одна из бывших некогда 127, а также присутствовало несколько фрагментов кладки, — вот практически и все, что сохранилось от одного из семи чудес света, самого крупного храма во всей Древней Греции. Тем не менее, и то, что осталось, имеет огромную историческую ценность. Оно дороже своего веса в золоте. Но ведь здесь, как говорят, даже раскопок не велось (косвенное подтверждение – все то же злосчастное болото). Собственно для осмотра остатков храма открыт только один его берег, дальше наступают владения каких-то местных дехкан, которые пасут тут своих коз и прочую живность, изрядно загадившую все вокруг.

Я стоял и опустошенно глядел на остатки былого величия, к тому же освященного именем одного из величайших людей, когда-либо обитавших на Земле. Остатки, до которых никому не было дело: ни местным чиновникам, профессионально «охраняющим памятники», ни куче международных организаций вроде ЮНЕСКО и разных фондов, оберегающих «Всемирное наследие». Никому! А ведь место это – уникальное. Оно когда-то явило миру потрясающее единство одного из величайших творений рук человеческих – храма Артемиды, — и одну из вершин мысли, — Гераклита Темного (а заодно можно вспомнить и величайшего пиромана – Герострата, спалившего этот храм). Именно здесь Гераклит хранил свою великую книгу «О природе», увы, дошедшую до нас лишь в фрагментах. Место хранения было выбрано не случайно, поскольку он был куретом, т.е. посвященным, хранителем тайных знаний и «связующим звеном» с богиней-покровительницей города.

Увы, блеск богов погас в мировой истории, но это же еще не повод для того, чтобы так наплевательски относиться к великому наследию.

Отойдя от первого шока и отослав мужика, который настырно пытался мне всучить какую-то флейту, я попытался представить (а что еще оставалось делать?) храм, куретов и самого Гераклита, прятавшегося 25 веков назад в нем от назойливой толпы соотечественников (Ницше, отметив это, горестно вздыхает: «ну почему же сегодня нет таких храмов?»)…

Где-то здесь были ступеньки, на которых он играл с мальчишками в бабки, а эфесцам, пришедшим просить у него написать им законы, заявил: «чему дивитесь, негодяи? Поистине лучше играть с мальчишками, чем управлять в вашем государстве».

Считается, что у греков есть три «философа изначального», т.е. мудрецов, которым открылась истина сущего как таковая, а не интерпретированная в духе метафизики или еще каком-либо. Это Гераклит, Анаксимандр и Парменид. (Анаксимандр, кстати, жил неподалеку отсюда, в Милете).

Таким образом, Гераклит стоит у истоков западноевропейского мышления. Его мысль не затронута всепожирающим временем, она сохраняла свою силу и в древней Элладе, и в средние века, и в Новое время. Сохраняет и сегодня. (чуть ниже мы приведем несколько примеров).

Как писал великий исследователь истории античной мысли Мартин Хайдеггер, помысленное Гераклитом и есть собственно историческое. Она предшествует всей после­дующей истории, то есть шествует впереди нее. «Такое предваряющее и определяющее всю историю мы называем изначальным (das Anfängliche). Поскольку оно не остается в про­шлом, а предлежит будущему, изначальное снова и снова дарует себя той или иной эпохе», — пишет Хайдеггер.

Еще немного о Гераклите

Законы он народу так и не дал, поскольку считал земляков окончательно испорченными, никчемными людьми («большинство людей негодны, и лишь немногие хороши»), которым наплевать на любые законы, хотя «за закон народ должен биться, как за городскую стену».

Свое отношение к землякам он выразил в таких словах: «Поделом бы эфесцам, чтобы взрослые у них все передохли, а город оставили недоросткам, ибо выгнали они Гермодора, лучшего меж них, с такими словами: «Меж нами никому не быть лучшим, а если есть такой, то быть ему на чужбине и с чужими». Поэтому Гераклит поначалу отказался от правления Эфесом в пользу своего брата, а потом и вовсе ушел в горы, кормясь быльем и травами.

От мыслителя до нас дошло 130 фрагментов в цитатах античных философов и раннехристианских отцов церкви Оригена, Климента Александрийского и т.д. Последний факт говорит о многом, — если во времена конца античности – начала раннего средневековья, времена постоянной борьбы зарождающейся христианской цивилизации со всем нехристианским наследием, канонизированные мыслители церкви цитируют какого-то язычника, значит, мы имеем дело с чем-то, точнее, с кем-то из ряда вон выходящим.

Теперь попробуем оценить масштаб личности, взглянув на оценку его лучшими умами нашей цивилизации. Вот Сократ, один из немногих, кто имел возможность прочесть труд Гераклита целиком, говорит: «То, что я понял – прекрасно, а что не понял – еще прекраснее». Вот, через более чем 2 тысячи лет Гегель, защитив мыслителя от необоснованных нападок Цицерона, пишет: «нет ни одного положения Гераклита, которое я бы не взял в свою диалектику». Вот еще через полвека Ницше более чем скудный список своих предшественников начинает с имени Гераклита. А вот русский мыслитель, Павел Флоренский: «ум Гераклита трагический и, кажется, едва ли не из самых чутких к правде меж всех философов. У него не было внутренней черствости, от которой слишком часто мертвеет душа профессиональных мыслителей. И, как говорили, он всю жизнь проплакал над трагичностью себя и мира».

7.06

Сегодня у турок выборы, похоже, в парламент. По этому поводу не продают даже пива (как-то не по-нашему). Улицы завешаны плакатами с разными партиями, есть даже какая-то тетенька – партийный лидер.

В общем, как в нормальной европейской стране. Похоже, Турция уже прошла «точку невозврата» на пути от традиционного общества к какому-то другому, новому. Молодежь по одежде, манере поведения так вообще не отличишь от их сверстников из других стран.

Вот несколько примеров, вроде бы мелочи, но все же раньше, думаю, такое было бы невозможно (пусть и с негативным оттенком). Стою как-то на остановке, рядом со мной пара турецких тинейджеров лет по 15, девушка курит сигарету и после очередного глубокого затяга передает ее парню. У касс Эфеса парень и девушка, по виду турки, мило щебечут, но платит каждый за себя. В центре Кушадас плакаты с красотками в бикини, рекламирующими какие-то крема, на окраине — местный рынок решился вот на такой промоушн. (фото)

В общем, Восток, конечно, дело тонкое, но, как кажется, все менее загадочное. И еще все менее авторитарное. Особенно в сравнении с нашей страной. После родных пенат, кажется, здесь действительно царит свобода (если ты, разумеется, не выходишь из берегов), доброжелательность и доверие. Ворота многозвездных отелей не закрываются ни днем, ни ночью. Можно отправиться на их пляж (что я регулярно и делал, пользуясь лежаками, как раньше говорили, «за счет аглицкого короля»), а можно спокойно зайти около 4 утра и пойти делать ночные снимки красивой подсветки. Единственной мерой безопасности со стороны охраны стало направление со мной охранника, который стоял поодаль и в процесс не вмешивался. В супермаркетах институт предварительной сдачи сумок и всего того, где можно спрятать украденное, отсутствует как таковой (исключение – «Метро»). Поначалу даже как-то неудобно. И дело здесь вовсе не в наличие видеокамер, их и в родном Отечестве более чем достаточно. Может быть, тут все дело в том, что у нас никто никому не верит, и, по умолчанию, у каждого презумпция виновности? Про отели на нашем черноморском побережье вообще говорить не приходится, попробуйте в них зайти без «карточки гостя» или чего-то подобного, а, к примеру, «Орленок» вообще охраняется как спецобъект, что, к слову, вовсе не гарантирует безопасности.

Во второй половине дня до меня дошла информация, что где-то в Сельджуке находится могила Иоанна, одного из апостолов, автора знаменитого «Откровения».

Маршрут к тому времени уже был накатанный, и я без промедления направился в Сельджук. Еще бы! Увидеть могилу св. Иоанна, чей Апокалипсис даже на фоне выдающихся произведений религиозной мысли того времени поражает. Судя по содержанию Книги, он имел мало общего с той сусальной картинкой, которую часто рисуют из окружения Христа. Об этом свидетельствует и его прозвище «Воанергес». В Евангелии оно переводится как «сын громов», т.е. мститель.

Правда, Апокалипсис он писал в ссылке на острове Патмос. Остров хоть и недалеко отсюда, но это уже Греция, и туда без визы не попадешь. Тем не менее, многие годы Иоанн прожил в Эфесе вместе с матерью Христа, здесь и был похоронен. Кстати из 12 апостолов (или 13, как кому угодно) двое жили в Эфесе. Помимо Иоанна, это еще апостол Павел.

Однако, прибыв на место, где должна была быть могила, я ничего, кроме убогих крестьянских домиков не обнаружил. Правда минут через 40 поисков удача мне все-таки улыбнулась и, кое-как отвязавшись от «многодетной матери четырех детей, которую бросил муж» и негра, настойчиво пытавшегося втюхать якобы старинную монету, всего за 10 лир я попал в огромную базилику, выстроенную легендарным вождем остготов, одним из сокрушителей Римской империи и всего античного мира в целом, Теодорихом. Базилика, как оказалось, находится минутах в 10 ходу от автовокзала. Буквально рядом с ней высились вот такие симпатичные сооружения:

Турки вообще очень любят аистов и готовы водружать их макеты чуть ли ни на каждую вертикаль, включая ЛЭП. Но тут птицы подавали признаки жизни, махали крыльями, перемещались и т.д.

Я немного обалдел и весь изфотографировался. Но когда неподалеку обнаружил еще одну такую колонну, заподозрил неладное. Понаблюдав какое-то время, я понял, что птицы-то механические, работают по одному алгоритму. Но все же это какую надо иметь любовь к птичкам, чтобы не считаясь с затратами и трудностями обслуживания в массовом порядке водружать на 20-30 метровую высоту такое чудо.

Вот и базилика, — огромное сооружение, особенно для времен самого начала средневековья.

Оставив базилику, я решил посетить еще одно культовое место. Здесь оно называется Домик Марии. Вроде бы мать Иисуса Христа жила в нем последние годы. Хотя меня мучали смутные сомнения насчет аутентичности данного места (всего доказательств-то: какой то немецкой фрау было видение, археологи начали копать и наткнулись на фундамент дома 1-3 вв. н.э., а потом Ватикан согласился, мол, да, действительно дом девы Марии. Правда, не сообщается, нашли ли археологи там же домовую книгу с соответствующей записью, или граффити прямо на фундаменте типа «здесь была Мария», или хотя бы несгораемую визитку. А так тут этих фундаментов времен Римской империи видимо-невидимо).

Оставив позади Сельджук, я пошел к горам, огибая по широкой дуге местность, где находился Эфес. Километров через 6-7 пути выяснилось, что до цели еще километра 4, и все в гору. Между тем смеркалось. Прикинув, что туда-обратно будет еще километров 8, да еще там, да еще и отсюда надо как-то выбираться, приплюсовав к этим расчетам вышеуказанные сомнения, я решил отказаться от дальнейшего путешествия и начать выбираться прямо сейчас. Но как? Обратный маршрут слишком длинный, рейсовые автобусы здесь не ходят, а сам Эфес отгорожен забором. Можно было бы просто купить билет и пройти напрямую, но здесь я уже был, и зачем идти дважды одной и той же тропой, когда то же самое можно увидеть несколько с другого ракурса, и оно, может быть, представится по-иному.

В общем, поразмышляв минут пять, я полез в гору, надеясь перемахнуть через нее и дойти до трассы. Почти сразу наткнулся на пастуха, который ответил, что пройти здесь невозможно, а другого пути, кроме строго обратного, нет. Выслушав его, я продолжил «восхождение». На склоне горы росли прекрасные смоковницы, там и сям открывались великолепные виды на древний Эфес. Проблемы, конечно, были. Особенно досаждали труднопроходимые заросли дико колючего чертополоха и еще каких-то кустарников, а также тупики, в которые я регулярно попадал, шагая по козьим тропам.

Так что всего часа через три я уже ехал в долмуше, рассматривая фотографии и строя планы на завтрашний день.

8.06

Знакомство с представителями местной фауны я решил продолжить в национальном парке (Milli park) на полуострове Дирек. Благо он находился всего километрах в 25 от Кушадас. К сожалению, ничего путного из этой затеи не вышло. Долмуш нас привез на берег прекрасной бухты, в нескольких километрах от которой виднелся греческий остров Самос, вот, пожалуй, и все. Никаких обещанных птиц там не было, попытка самостоятельно углубиться в лес также провалилась из-за исключительно густого подлеска, который делал любое передвижение нереальным. Оставалось только поплавать в прозрачных водах бухты и понаблюдать за подводной фауной, благо она здесь весьма разнообразна. Запомнилась одна небольшая рыбешка, по форме напоминавшая бычка, но вся целиком красно-оранжевого цвета! Это было великолепно. Просто класс. Нырять здесь, все равно что в аквариум погружаться. Но в целом там делать особо нечего, разве что приехать с компанией и со всем своим, тогда другое дело. Море, бухта, пляж, красота и почти никого нет.

10.06

Предпоследний день. Поездка в Милет.

Разжившись наконец картой, я решил махнуть в Милет, — когда-то крупный порт, торговый центр, родину Фалеса, Анаксимандра и всей греческой философии в целом. После того как почти часовое стояние на трассе в попытке поймать автобус ни к чему не привело, я направился на автовокзал. У самих турок вопрос о том как добраться до Милета по непонятной мне тогда причине неизменно вызывал сначала оторопь, а потом нешуточные дискуссии. На автовокзале любезная тетенька-диспетчер (?) собрала целый консилиум по моей проблеме, звонила куда-то и даже дала мне свой телефон для разговора с кем-то. Но все свелось к тому, что надо ехать в Соке, а уж оттуда добираться до Милета. Что я и сделал.

Несколько забегая вперед, отмечу, что проблемы, возникавшие у местных, пытавшихся подсказать мне дорогу, были вызваны тем, что Милет существует лишь как руины античного города. Здесь никто не живет. Более того, и в округе населенных пунктов практически нет, поэтому и транспорт ходит туда крайне редко. Я простоял почти час в ожидании, пока маршрутка не отправилась в путь. Так в ней, помимо меня, были всего лишь две древних бабуси, помнящие, наверное, еще Оттоманскую империю, с ящиками какой-то рассады. Я не обратил внимание на такую малолюдность и, как оказалось, зря. Но об этом позже.

Водитель подвез меня к самому амфитеатру, что было очень мило с его стороны, иначе пришлось бы больше километра топать пешком.

В отличие от Эфеса в Милете царило практически полное безлюдие. Маленькая группка туристов, приехавших на микроавтобусе, — вот практически и все «население» города на тот момент. К тому же они очень скоро уехали.

Я остался наедине с величественными древними развалинами, руинами, среди которых зарождалась история западноевропейской мысли, а значит, и история западноевропейской цивилизации в целом. Компанию мне составляли разве что проворные ящерицы весьма внушительных размеров, которые за прошедшие тысячелетия научились практически полностью сливаться с городскими развалинами.

Фото. Остатки бывшего величественного порта. Теперь этот пруд может принять разве что бумажные кораблики. А когда-то сотни кораблей, прибывавших со всех концов ойкумены, встречали два огромных льва, — символа города, за ними следовала колоннада длиной более сотни метров, украшенная многочисленными прекрасными статуями.

Что-то сохранилось в музеях, что-то в этих развалинах, хранящих остатки былого величия, а в остальном здесь царствует чертополох, — подлинный хозяин современного Милета. Да еще эти коровы (фото), чей пастух (вот он на снимке справа) вызвался проводить меня одному ему известными тропами через болото. При этом пастух сразу безошибочно определил во мне русского, равно как и многие другие мои случайные собеседники. Ладно, в курортном месте, но здесь, в глубинке, мне это показалось странным. Неужели простой пастух так здорово разбирается в акцентах английского языка?

…Как все-таки здорово в одиночестве бродить по древним руинам и представлять себе этот город и его жителей во времена расцвета. Где-то здесь более 2,5 тысячелетий назад жил Фалес Милетский, с которого начинается философия (каждый может убедиться в этом сам, заглянув в учебник). Гегель так и говорит «С Фалеса, собственно, только и начинается история философии». Также и Цицерон: «Когда впервые появились философы? Фалес, думаю, был первым». А поскольку тогда философия была и физикой, и астрономией, и географией, и вообще всем, всем, всем, то Фалес, без преувеличения, — родоначальник всей европейской науки, предшественник Ньютона, Эйнштейна, Коперника…

Именно с него началось то течение мысли, которое со временем станет известно как западноевропейская метафизика. Последняя, в свою очередь, продумает и предуготовит все те необходимые условия и предпосылки, которые сделают возможным появление современного человека, современной техники и «машинного», полностью технизированного мира, искусственную среду обитания, в которой все мы пребываем.

А еще Фалес в 585 году до н.э. впервые в мире предсказал солнечное затмение, первым разделил месяц на 30 дней, а год – на 365, первым установил (хотя и с некоторой ошибкой), что размер Солнца составляет 1/720 часть солнечного кругового пути, первым представил безошибочный долгосрочный прогноз погоды (причем сделал это на спор, после того как товарищи начали упрекать его в том, что он занимается пустым и бессмысленным делом, — какой-то философией. В ответ Фалес сделал вышеуказанный прогноз, на его основании предсказал хороший урожай оливок, после чего, заняв денег, скупил маслобойни, а когда начался ажиотаж, продал их по хорошей цене и прекрасно, как сейчас принято говорить, «окэшился»).

Благодаря Диогену Лаэртскому, до нас дошел даже кусочек «интервью» Фалеса. Потрясающе, как интересно и современно звучат его ответы. Будто и не было прошедших тысячелетий.

— Что на свете трудно?

— Познать себя.

— Что легко?

— Советовать другому.

— Что ты видел небывалого?

— Тирана в старости.

— Когда легче всего сносить несчастье?

— Когда видишь, что врагам еще хуже.

— Ты говоришь, что между жизнью и смертью нет никакой разницы, почему же не умрешь?

— Именно поэтому.

— Почему ты не имеешь детей?

— Потому что люблю их.

— Как прожить наилучше и наисправедливее?

— Не делать того, что порицаем в других.

Вообще, по моим наблюдениям, философы того времени вовсе не жили в «башнях из слоновой кости», а находились в самой гуще людей и свершений (также как и древнегреческие боги), зачастуя эпатируя публику. Тот же Фалес, разглядывая небо, свалился в колодец (бродя по развалинам, я видел несколько таких сооружений, и мне хотелось верить, что какое-то из них — именно тот колодец). Он начал звать на помощь, а собравшийся народ прежде чем приступить к спасательной операции, решил высказать свое «фи» философу. «Что же ты, Фалес не видишь того, что под ногами, а надеешься познать то, что в небесах?», — кричали местные пейзане. Через много веков этот эпизод прокомментировал Гегель: «народ смеется над такими вещами и обладает тем преимуществом, что философы не могут ему воздать таким же смехом, но люди не понимают, что философы смеются над ними, которые, разумеется, не могут упасть в яму, потому что они как раз навсегда лежат в ней и не обращают своих взоров ввысь».

Так, размышляя о «делах давно минувших дней», я постепенно приблизился к завершению своего милетского маршрута. Теперь можно и обратно. Сдав в киоск аудиогид, иду на трассу. Впереди дорога, справа и слева поля, на которых крестьяне, согнувшись в три погибели, примитивными орудиями пропалывают грядки. А грядки те длиной вполовину расстояния до горизонта. Да, труд местных крестьян не очень изменился со времен Фалеса.

Вот я и на трассе. Правда, дорога какая-то вымершая. Солнце в самом зените, а никого нет. Только поля, да горы на горизонте виднеются. Надеюсь, что все же кто-нибудь меня подберет.

С такой надеждой я прошел первые пять километров своего пути. Потом она постепенно начала таять. Машин почти не было. Зато те немногие, кто появлялся на шоссе или в его окрестностях, вели себя исключительно дружелюбно. Редкие встречные мотоциклисты приветствовали меня, равно как и дехканин, пашущий на допотопном тракторе, напоминавшем Фордзон-Путиловец. А группка велосипедистов европейской наружности так и вовсе побросала рули и размахивала сразу двумя руками, видимо признав во мне собрата-путешественника с толикой безумия.

Единственная разница в том, что он громко именуется «река Большой Мендерес» и, как нам рассказывали, играет какую-то чрезвычайно важную роль как водная артерия. Какую роль может играть ерик, — одному Богу известно.

Прошло еще минут сорок импровизированного марш-броска, и я начал готовиться к худшему. Проведенная ревизия зафиксировала наличие в пакете граммов 200 минеральной воды и полпачки сигарет. Подумав, что все в принципе не так уж плохо, я продолжил путь, и тут прямо передо мной резко тормознула невесть откуда взявшаяся машина. Сидевшие в ней двое турок начали наперебой что-то горячо говорить, а потом предложили подвезти, предварительно поинтересовавшись, не татарин ли я. Получив отрицательный ответ, они, тем не менее, предложения не отменили, чему я был весьма рад, хотя и несколько озадачен, — долгая жизнь на родине приучила с подозрением относиться к любым такого рода подаркам.

Тем временем один из моих неожиданных попутчиков сообщил, что их товарищ был как-то в Казани, поговорил с этим товарищем, дал телефон поговорить мне и вообще был рад такой встрече. Вскоре мы приехали в какое-то предгорное селение. Они познакомили меня с товарищем, сдали на «попечение» и укатили. Я не стал злоупотреблять его вниманием и после короткого разговора отправился вновь на трассу. Тем более, что некоторые надписи на домах вроде «свободу Палестине» как-то не располагали задерживаться здесь дольше необходимого. Но проехать километров 5 на машине, — это и то большое дело, а по моим расчетам заветный Соке должен был быть уже недалеко. Однако, пройдя километра 2, я совершил пренеприятнейшее открытие: дорожный указатель бесстрастно свидетельствовал, — до Соке 20 километров. Но делать было нечего, кроме как идти вперед, несмотря ни на что.

И тут, наконец, мне улыбнулась удача: минут через 20 появился долгожданный долмуш. Я еду! Радостно растянувшись на заднем сиденье, я приветствовал счастливое окончание этого замечательного дня. А вместе с ним и всего феерического путешествия по древнегреческой Турции. Последний день был потрачен на отдых, покупку подарков и сборы в обратный путь. Далее – Измир, Москва и Краснодар.

Краснодар – Москва — Кушадасы