Индийские сны

"Индия находится на самом краю земного диска"
Пластинка "Старик Хоттабыч"

Наверное, всем в детстве было знакомо это чувство разочарования: произносишь взятую из какой-нибудь сказки магическую формулу, типа "Крибле-крабле-бумс!", или "Халай-махалай-бахалай!" и… ничего не происходит. Джинн не появляется Сим-сим не открыватся, преподавательница русского языка в бразильскую рогатую жабу не превращается (а было бы неплохо). Выясняется, что огнедышащих драконов нет, заколдованных принцесс нет, смешно сказать - даже кикимор нет, кругом очковтирательство, обман и неблагоприятная экологическая обстановка.

Наученный горьким опытом взрослый человек, как правило, отказывается воспринимать всерьез все, что нельзя разрезать лазером логики и скепсиса. Именно для такого человека посещение Индии может обернуться настоящим шоком. Оказывается вместо "Крибле-крабле-бумс!" нужно говорить: "Мне билет до Дели, пожалуйста!". Потому, что когда не ковер так самолет перенесет вас в этот город, все щиты, ограждавшие здравый смысл от сомнительных влияний, предательски исчезнут, и вам придеться лицом к лицу столкнуться с непостижимой, перпендикулярной реальностью.

Вот несколько проверенных фактов об этой стране:
В Индии все цвета другого цвета.
Зрачки индусов достигают размеров небольшого блюдца.
Индусы могут общаться друг с другом без помощи речи, письма и жестов.
Индия - не грязная страна. Там, где понятия чистоты нет вовсе, нет и антитезы грязь/чистота.

В рассказе о моем коротком посещении Индии я не вижу смысла придерживаться хронологической последовательности. Когда я думаю об этой стране, память использует какую-то обратную перспективу, приближая одни события и отдаляя другие. Так, после посещения Варанаси, поблекли впечатления от Дели, хотя старый Дели безумно любопытен. Вообще Варанаси и небольшой городок Бодгая являются для меня своего рода магнитами, к которым прилепился целый ворох воспоминаний, мыслей, чувств, и я намерен сосредоточится на описании именно этих двух мест.

Варанаси. Город - видение, город - сновидение, город, который говорит тебе, что "Жизнь и Смерть - одно и то же лицо", город, которого не может быть.
Мое первое впечатление от него - ночное. Мы (мы - это моя отважная спутница Ольга и я, наголову разбитый насморком, но не менее храбрый) перемещаемся по его улицам на безымянном транспортном средстве на трех колесах и при двух водителях/камикадзе. Рев мотора судорожно протискивается сквозь темные проулки, в глубине которых его пожирает туман. Весь город как будто накрыт сверху ватным одеялом (на дворе январь, ночью температура опускается до нуля). Мертвенный, слабый свет фонарей (они свисают с зарослей проводов, покачиваются, скрипят…) то и дело выхватывает из темноты силуэты покрытой чудовищными язвами собаки или бесшумно пересекающей площадь коровы. Мой воспаленный мозг с удивлением отмечает: то, что сначала казалось ворохом мусора, неожиданно начинает двигаться, оказывается человеком, потом несколькими людьми на секунду обретая жизнь с тем, чтобы в следующее мгновение вновь потерять узнаваемую форму, раствориться в непроницаемой мгле.

Я не помню как мы нашли гостиницу - ночная явь перетекла в утренние сны, превратившись в одну мрачноватую фантасмагорию…

А на утро мы увидели другой Варанаси - бурлящий, наполненный яркой жизнью и не менее яркой, огненной смертью. Умереть в священном городе мечтают многие индусы, некоторые приезжают специально, чтобы провести здесь последние дни. Людские потоки в Варанаси неизменно стекались к Гангу. Здесь вода встречается с огнем, на берегу расположено несколько мест кремации усопших. Не раз, прогуливаясь по улицам города мы встречали похоронные процессии. На носилках покачивались завернутые в цветные ткани тела.

Кстати один досужий индус рассказал нам, что по цвету ткани можно определить пол, и социальное положение покойного. А еще он поведал, что на одного человека уходит около 60-ти кг. дров, и что для умершего было бы полезно, чтобы его прах съели рыбы - это способствует успешной реинкарнации. Позже я начал обращать внимание на многочисленные изображения рыб на фронтонах, дверях, стенах домов, и. т. д.

За поддержанием огня в зонах кремации в течение нескольких тысячелетий следят члены одной семьи. Мы приходили к этим местам в разное время суток и всегда на берегу сновали жилистые домры, к берегу причаливали груженые дровами баржи, над водой поднимался дым от костров.

Здесь я должен упомянуть об одном досадном эпизоде в назидание потомкам. Мне до сих пор неприятно об этом вспоминать, но что было - то было. Мы вознамерились сфотографировать обряд кремации, хотя делать это строго запрещено (я был инициатором сей постыдной акции). Решено было незаметно (ха-ха) пробраться на крышу одного из пустующих зданий и снять величественную панораму с верхней точки.

Но только я вытащил фотоаппарат, как из-за труб, будто чертики из табакерки, возникли индусские дети, они принялись вопить и хватать нас за штаны, за детьми появились взрослые и началось! Один перевозбужденный человек громко обсуждал сам с собой; стоит ли позвать полицию или порешить нас прямо на месте, второй как матру повторял, что он-де желает нам добра, и для разрешения конфликта нужно раскошелится, иначе нам грозят "биг проблем". Гвалд стоял страшный…

Правда в этой сцене с самого начала было что-то гротескное, что-то, что не позволяло отнестись к ней достаточно серьезно. Возможно, упоминание незначительных денежных средств, способных утихомирить оскорбленные религиозные чувства индусов…

В результате мы поступили так, как и должны были поступить жители снежной России: денег не дали, в полицию не пошли, индусов послали мангровыми зарослями. Но, если будете в Варанаси - не снимайте места кремации, не нужно этого делать, ей-богу!

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.