Есть много морей, со всех сторон окружённых сушей, но вот однако же Средиземным называется всё-таки только и именно Средиземное – возможно оттого, что земли вокруг чрезвычайно примечательные: какую ни возьмёшь, обязательно найдётся если не раздел, то хотя бы отдельная ей посвящённая глава в приличном учебнике мировой истории. А всё потому, что народ по берегам обитает пусть разнообразный, но повсеместно весьма живой, к тому же с погодой им повезло. В самом деле, представить знаменитого турецкого пирата Хайреддина (этнического, между прочим, грека) разбойничающим во вполне средиземном море Баффина как-то затруднительно, да и в этой тундре что разбойничай, что ни разбойничай – всё равно оценить некому.

Если Средиземное море – море среди земли, то Крит – остров посредине этого моря, вернее посредине восточной, но исторически центральной его части и, как следствие, там можно обнаружить практически всё, что характерно для истории, географии, ботаники, зоологии, геологии, мифологии и этнографии средиземноморского ареала. Чем остров и удобен для путешествующих – взять, хотя бы, того же Хайреддина Барбароссу, который с большим упорством пытался провести здесь лето 1538 года, но потерпел неудачу. Ныне, слава Богу, проблем у путешественников на Крите значительно меньше и они не обходят его вниманием, оставляя в карманах островитян суммы, позволяющие последним вести совершенно замечательный образ жизни, о чём повествуется ниже.

Но в накладе приезжие не остаются. Во-первых, это уникальное место для тех, кто способен почувствовать и умеет насладиться культурной аурой, настаивавшейся несколько тысячелетий. Стоит задуматься над фактом: нас от античности, из которой выросла европейская культура, отделяет две тысячи лет, а древних греков от крито-минойской цивилизации, из которой выросла античность – ещё две тысячи! Т.е. длинноносые и художественно одарённые минойцы были для фиванцев со спартанцами такими же тенями прошлого, какими сами стали для нас. Тем более поразительны совершенно несерьёзные и ярко-декоративные дельфины, выныривающие из этой тьмы веков на фресках Кносса.

Во-вторых, Крит – чрезвычайно разнообразен рельефно, вобрав в себя практически любые средиземноморские природные типы – от полупустыни до гор под два с половиной километра с промежуточными фрагментами практически любого характера: тут тебе и сосновые рощи, и пальмовые чащи, и маслиновые кущи.

В-третьих, климатически на Крите, как было уже замечено, всё организовано очень неплохо. Даже в августе на острове нет той удушающей жары, которая не редкость в Леванте. Почему так – непонятно, вероятно из Дарданелл сквозит, но в результате мозги здесь летом не плавятся, урожаи обильны, а сельхозассортимент многообразен, несмотря на сравнительно скромные ресурсы пресной воды.

И последний из туристических аттракторов по очереди, но не по значимости – множественность отпечатков культурных, как принято говорить, влияний, хотя приносились они сюда, как водится, совершенно некультурно – с очередной ордой завоевателей. После упомянутых минойцев на острове основательно отметились протогреки-дорийцы, собственно древние греки, римляне, византийцы, арабы, венецианцы, турки – и все что-нибудь да построили, поэтому монотонным критский культурный ландшафт, изначально исписанный линейным письмом А, не назовёшь.

Все эти культурные влияния к тому же взаимодействовали, их замес проявляется по-разному, в местной кухне например, но, возможно, нагляднее всего – в национальных костюмах. Доводилось ли вам присматриваться к парадной форме греческой гвардии? – если нет – настоятельно рекомендую, крайне живописно, местами до неожиданности: большие белые помпончики на туфлях с загнутым вверх носами никак не пересекаются с образами агамемнонов и тесеев. Более забавный форменный атрибут я видел только у итальянцев из тирольских горнострелковых частей, там ко вполне обыкновенному парадному мундиру зелёных тонов полагается трогательный вязаный колпачок с шариком, свисающем на длинном шнуре – совсем как у гномиков и всё небесно-голубого цвета. А на Крите мужской фольклорный костюм мне попался в версии, предполагающей высокие белые сапоги, тёмно-синюю с золотой оторочкой юбку до колен и короткую куртку того же цвета, под которой имеет место что-то вроде ярко-красной венгерки, расшитой плетёным шнуром плюс белая рубашка и кинжал за поясом. Во как. При желании в такой комбинации можно проследить какие угодно мотивы, хоть гавайские, но нельзя сказать, чтобы выглядело всё это бессмысленной эклектикой – совсем наоборот, смотрится на удивление гармонично.

Ещё один вид местной цивилизационной окрошки – традиционная музыка. Лад у бузуки видимо определяется делением длины струны не на 15.6, как у европейских музыкальных инструментов, поэтому звучит он для северного уха непривычно, столетия турецкого владычества явственно просвечивают в тоновой окраске и композиционном строе. Вообще «восточность» Греции – или, вернее, «незападноевропейскость» — наверно главная составляющая местного колорита, которая одновременно является и наиболее привлекательной – это хорошо чувствуется у Даррелла в его забавных повестях о детских годах на Корфу. It’s all the Greek for me, короче говоря.

Чтобы ощутить прелесть этого колорита надо очутиться в небольшом критском городке (как удалось нам), где туристическое не забивает собственного жизненного уклада. Городок этот к тому же счастливо избежал присутствия двух категорий приезжих, которые я очень плохо переношу в третьих странах – соотечественников (русскими их называть не стоит, русских в этическом смысле в России осталось крайне мало) и американцев. Первых – потому, что ведут себя неадекватно, вторых – за предельную безвкусицу абсолютно во всём, начиная с национального флага. Не то, чтобы я был америконофобом, совсем нет, у меня много добрых американских знакомых отнюдь не из числа наших бывших сограждан, но американцы – они хороши в своей стране. А за рубежом американец невольно заставляет вспомнить историю с академиком Раушенбахом, которому НАСА в начале 90-х предложило пожизненный контракт с беспрецедентной суммой, что-то более $8 млн. в год. Академик отказался с блестящей по информативности формулировкой: «Ну как можно жить в стране, где нет ни одного памятника средневековья?»

Кстати о флагах. В этом городке стало понятно происхождение цветов греческого флага – белого и насыщенного голубого. Белые стены и голубые двери – везде, вокруг – синее море и белый песок. Под здешним солнцем сочетание белого и глубоких оттенков светло-синего даёт просто образцовый цветовой дизайн. Интересно было бы посмотреть, как выглядит эта бело-голубая симфония зимой, в ненастье.

Больших улиц в городке три-четыре, одну из них составляют отели первой линии и обычная вереница лавочек и тур-едален, прочие – нормальные. Но и туристический променад здесь не особенно контрастирует с остальной частью застройки ни архитектурно, ни образом существования на нём людей, что составляет несомненное достоинство этого местечка, избавленного, к тому же, от тоскливых дискотечных стад. Некоторые заведения принадлежат иностранцам. Минимаркетом заведует супружеская пара британских пенсионеров с которыми по вечерам было приятно поболтать за жизнь и бизнес, моя жена, владеющая языком профессионально, получала отменное удовольствие от их классического английского; прокат виндсерферов, интересовавший меня, держали французы, а одну из сувенирных лавок – голландцы. В их магазинчике в очередной раз увидел непонятный товар, уже не раз попадавшийся на Крите: крупноячеистая сетка из чёрных верёвочек с кисточками по периметру. Выяснилось, что это мужской головной убор, она наматывается на голову на манер чалмы, а кисточки свисают по краям вокруг. Под этой штукой должна быть борода «соль с перцем», чёрная жилетка, ослепительно белая сорочка и чёрные брюки, заправленные в чёрные же начищенные до сверкания сапоги – получается очень стильно. Вот так и одеваются настоящие хозяева острова, которым принадлежит земля и отели на Крите. Они имеют две изрядные статьи дохода – от турбизнеса летом и от торговли сельхозпродуктами (преимущественно оливки и масло) в прочие сезоны. Денег это даёт достаточно, чтобы самим бизнесом не заниматься, а заниматься другим, гораздо более важным делом – круглый год справлять именины.

Греция – страна, где религия не отделена от государства, поскольку православие, служившее стержнем выживания в период турецкого господства, всерьёз укоренено в массе населения – обстоятельство, позволяющее поддерживать здесь разумный, взвешенный баланс между старым и новым и удачно выделяющее Грецию на фоне прочей, большей частью выморочной постхристианской Европы. Во внешней религиозной атрибутике это проявляется не сильно – типичная церковь на Крите очень невелика. Так вот, возле церкви святого, одноименного именинникам, собираются их родственники в количестве нескольких сот, если не тысяч человек, выстраивают вдоль дороги стол длиной километров пять, обильно покрывают стол вариациями на тему жареного мяса с овощами и фруктами или морепродуктов (если пост) плюс неограниченные объёмы весьма недурных критских вин и прекрасно отдыхают несколько дней под красивые переливы бузуки и стрельбу по дорожным знакам до следующего дня святого или святой. Затем перебираются к другой церкви, ведь среди многочисленной родни обязательно найдётся уважаемый человек, названный в честь этого очередного святого и опять накрывают стол длиной в несколько километров – и так практически беспрерывно.

Есть среди критских церквей и храм в честь Святой Екатерины – матушки-империатрицы Екатерины II, которая пригрозила жёсткими санкциями султану, собравшемуся было совсем извести христианство на острове в 70-х годах 18-го столетия. А поскольку незадолго до того граф Орлов, братец сердечного друга Григория Орлова, выпив лишнего и разгулявшись, так дал прикурить туркам, что спалил весь турецкий средиземноморский флот у Чесмы, то султан богопротивную свою затею почёл за благо забыть. Вспомните об этом, любуясь Чесменской колонной посредине пруда в Царском Селе, возле которой в прошлом году я узрел припарковаными несколько настоящих венецианских гондол – к чему бы это?

Коли вспомнилась Венеция и вдруг захотелось чего-то пошумней, чем небольшой критский городок – отправляйтесь в Ханью, где неназойливо, очень стёрто, но проступают следы венецианского присутствия, особенно в бастионе на выходе из гавани и узких улочках за морским музеем. Пышности настоящей Венеции здесь, конечно, нет, но гондолы найдутся, а главное – есть неуловимый шарм средиземноморского средневековья. Из крупных городов Крита Ханья, пожалуй, самое интересное и приятное место. Одно название чего стоит, оно возникло из древней Кидонии, волны времени долго играли с ним, Кидония ударялась о множество камней истории и скруглилась до Ханьи, что звучит почти по-арабски. Очень уютна и живописна городская набережная, благодаря своей петлеобразности она создаёт ощущение замкнутого, наполненного курортными запахами, звуками и огнями мира, полностью обозримого из любой её точки.

Ну а если потянуло увезти с Крита какое-то емкое впечатление, которое потом можно будет отложить на специальную полку в памяти, где накапливаются самые занятные жизненные сувениры, то стоит съездить в залив Элафониси на юго-западе острова. Там розоватый песок и обширные голубые лагуны глубиной по колено, по которым полагается бродить. Ветер Африки тормозится возвышающимися над побережьем горами, ему некуда деваться, его жар растворяется в камнях и воде. Перейдите вброд лагуну к ближайшему островку, переберитесь через прибрежный песчаный гребень – и на раскалённом песке ложбины между барханами увидите абсолютно непонятные тут крупные белые цветы, похожие на калы. Ничего более – только песок, зной, тишина и цветы. Очень сильный кадр.

На зной в этом списке можно поставить сильное ударение, потому радость от падения в воду после посещения островка почти сливается с понятием «счастье». И сразу хочется уйти поглубже. Такого буйства подводной жизни, как на рифах Красного моря, у берегов Крита конечно не увидишь, но занимательного тоже немало и самое возмутительное из занимательного – небольшие, но невероятно нахальные рыбки, которые нельзя сказать, что кусаются, но как-то обидно щиплются за ноги, чем сильно озадачивают купальщика: что за дурацкие выходки и как с ними бороться? Впрочем рыбки нестрашные и щипки небольные, можно просто не обращать внимание, а можно мстительно представить их в готовом виде на столе.

К ресторанам морепродуктов отношусь настороженно, особенно после того, как посетил один такой из числа очень приличных на побережье Мексиканского залива и, дабы не расстраивать пригласившего меня туда хорошего человека, был вынужден попробовать всё самое экзотическое и дорогое из seefood меню. Сохранять при этом приятное выражение лица было непросто. Однако критские морские ресторанчики предлагают не столь необычные блюда и завернуть под вечер в такое заведение – правильная идея. Не стоит говорить, что оно должно быть расположено прямо у уреза воды, чтобы расслабленный вечерний прибой аккомпанировал подаваемому на стол и создавал новое музыкальное качество, накладываясь на восточные ритмы греческой музыки.

Солнце уже зашло, на волнах заиграли блики фонарей, беседа течёт неспешно, но замысловато, вино чуть терпкое, а завтра рано утром можно выйти на пустынный пляж и предаться неге утренней свежести – что ещё нужно для настоящего отдыха? «И были эти сны не тяжелы…»