«Камасутра» — это путеводитель по миру чувственных наслаждений. Но каждый путеводитель нуждается в красочных иллюстрациях.
Для меня наиболее ярким наглядным пособием к источнику древней мудрости послужил остров Кипр. Поездка в эту страну открыла
мне мир свободы, страсти и удовольствий. Прочувствовав ритм, настроение и тайные желания этого острова, мне захотелось
погрузится на самое дно наслаждений. Правда, задача состояла в том, чтобы вернуться с побережья Средиземного моря, не
испачкавшись в песке аморальности, а раздобыв жемчужины познанья.

Когда-то «Камасутра» открывала читателям весь диапазон любовной игры. Многочисленные позы, описанные в этом древнем
трактате, предназначались для того, чтобы раскрыть любовный потенциал женской и мужской сексуальности, гармонизировать их
отношения в целом. Ну а на Кипре атмосфера пляжной романтики, шумного веселья, изысканных блюд и задушевного разговора
заставляла каждого принимать ту позу, которая была ему по душе, по возрасту и по карману.
«Позиция раскрытия и цветения» Итак, русская женщина приезжает на остров и в мгновение ока забывает о промозглой погоде и
леденящем взгляде начальника, о скворчащей сковороде и ворчащем муже. Она выходит на берег моря, ложится на спину и… Кипр
начинает опутывать ее ласковыми сетями своей любовной игры. Получить особое наслаждение в этой позиции женщине помогают
некоторые ослабляющие ее бдительность моменты. Во-первых, это ощущение полной свободы и безопасности. Киприоты не ставят на
сигнализацию свои супердорогие иномарки и не вынимают ключи из замка зажигания. Они не запирают на амбарный замок двери
собственных домов, оставляя их распахнутыми настежь. Иногда мне казалось, что зайди я в эти дома, то смогла бы без труда
найти то место, «где и деньги лежат». Наверняка, они помечают его маркерами каких-нибудь веселеньких расцветок. Просто никто
на этом острове не убивает и не ворует.

Видимо, местным жителям вполне хватает тех положительных гормонов, которые
вырабатывает их организм при переваривании рыбного мезе, при вытанцовывании размашистого сиртаки и при соблазнении русской
девицы. Но мне было трудно привыкнуть к тому, что возвращаясь в гостиницу, я обнаруживала свой номер открытым. «Уборщица
просто забыла закрыть дверь», — спокойно объяснял мне хозяин гостиницы, не понимая причину моего волнения. «Господи,
действительно, какая ерунда», — думала я, перебирая в очередной раз вещи из остающегося нетронутым гардероба. Через неделю
одна кофточка, висящая на балконе, все-таки пропала, а я вновь ощутила прилив бодрости. Когда весь обслуживающий персонал
выскочил со мной на улицу в поисках улетевшей с балкона вещицы, я злобно улыбнулась и сформулировала симптом их болезни как
«клиническая наивность». Когда через пять минут «клинические наивные» возвращали мне кофточку, которая сиротливо лежала все
это время на дороге, то в их глазах я читала ответный диагноз «мания преследования». И тогда мне стало грустно, но не от
того, что фасон и расцветка моей одежды не привлекли ни одного, даже самого бедного киприота. Просто я подумала, что только
на Кипре женщине суждено наконец-то понять, что ее эрогенной зоной является не сумочка, намертво вжатая в грудь при
возвращении домой, а сама грудь.

Кстати, обнаженная грудь — это второй расслабляющий момент отдыха на Кипре. Свобода и внутренняя раскрепощенность позволяет
женщинам почти полностью оголяться на пляже и при этом не чувствовать себя словно на приеме у гинеколога. Мои манипуляции с
переодеванием, когда я принимала позу испуганного страуса, пытаясь под платьем разделаться с верхней частью купальника,
расценивались многими как дикость. Да, дикий пляж Кипра — это естественная поза с открытым верхом, гордо выставленная грудь
и темные очки, которые защищают от солнца, но никак не от любопытствующих взглядов мужчин.
Эти взгляды и являются последней каплей, которая словно крем для загара размягчает женские тела, готовые к новой порции
мужских ультрафиолетовых излучений. Такие лучи всепоглощающих мужских желаний преследуют женщин повсюду: у стойки бара, за
столиком напротив и в окнах дома на соседней улице. Иногда мне казалось, что когда я прогуливаюсь по асфальту, то даже он
шипит от возбуждения. Вначале это раздражало. Создавалось такое впечатление, что я, словно в клипе Алены Свиридовой, попала
на кроличий остров, где все вокруг занимаются делом, а я одна отлыниваю от работы. Чтобы не создать о себе мнение как о
злостной тунеядке, мне пришлось смириться и не отвергать мужские ухаживания. Результаты оказались самые положительные:
улыбка в ресторане и оплаченный счет за ужин, небрежно брошенное слово «ясу» («привет» по-гречески) работнику пляжа и
бесплатное место под солнцем, томный взгляд в направлении службы спасения на воде и получасовой массаж ступни на берегу. В
общем, «позиция раскрытия и цветения» — это излюбленная поза женщин, отдыхающих на Кипре, которая позволяет им не только с
пользой управлять мужскими желаниями, но и с удовольствием им отдаваться.

«Позиция, устраняющая препятствие» Как сказано в «Камасутре», эта поза подходит для мужчин, сгорающих от желания, и
способствует наибольшему раскрытию их мужского потенциала. И действительно, пока женщина тает под обжигающим солнцем и
испепеляющим взглядом, мужские ненасытные мечты и желания напоминают горячую гальку некоторых пляжей: и хочется, и колется.
Но поскольку хочется больше, то мужчины начинают действовать, атаковать и штурмовать ту крепость, которая уже почти готова к
осаде. Но делают это они по-разному:

1. Нагло и громко. Этот метод устранения препятствий свойственен молодым и «на колесах». Когда в первый вечер своего
пребывания на острове я прошлась по Пальмовой аллее Ларнаки, у меня создалось впечатление, что я нахожусь на празднике
обезумевшего автомобилиста. Машины гудели, мигали и рычали мне со всех сторон проезжей части. Причем, принцип действия у
всех водителей был одинаков: вначале резкое торможение, потом призывной гудок, напоминающий лосиный стон в период брачного
гона, а затем набор стандартных фраз на исковерканном русском языке: «привет, как тебя зовут?» и, не дожидаясь ответа:
«давай, иди сюда!». Я боролась с этим по-разному: вежливо отказывала и грубо посыла, стала одевать длинные юбки и скромные
блузы. Но в конце концов я поняла: для того, чтобы умерить бурную реакцию автомобилистов, в моем гардеробе не хватало только
одного — тяжелой спортивной биты для игры под названием: «заставь машину замолчать!»
2. Самоуверенно и чуть слышно. Этот вид мужских притязаний практиковался не молодыми, а старыми и не «на колесах», а на
костылях. Они тихо «подкатывали» на своих негнущихся коленях к девушке и начинали задабривать ее сладкими речами и сочными
фруктами. Один дрожащий от возбуждения или от груза свалившихся на него лет старикан устроился рядом со мной на пляже.
Сначала он попытался ущипнуть меня за ляжку, но хватательный рефлекс ему отказал. Тогда он зашел с другой стороны и стал
запихивать в меня весь урожай винограда, который сумел собрать в садах Кипра. Но тут дал сбой мой жевательный рефлекс. Я
посчитала кощунственным поедать фрукты под стекленеющим взглядом сердечника, не захватив с собой валидол. Когда он перешел к
третьей части атаки и пригласил меня на ужин, я не стала расстраивать ветерана полового фронта категорическим отказом и
сказала, что сегодня же улетаю домой. «Очень жаль, — прошепелявил он чуть слышно, — мы бы с тобой дали жару». Учитывая тот
факт, что кроме слюны, которое источало его престарелое воображение, во рту у него не было ни одного зуба, удар слева
пришлось отложить. «Вставишь челюсть, приходи!», — заявила я и ретировалась.
3. Многократно и без слов. Это был универсальный метод мужской атаки, подходящий для всех возрастов со средней скоростью
передвижения. Выйдя однажды на балкон, я приметила одного мотоциклиста, который словно дельфин нарезал круги вокруг
гостиницы. Вначале я подумала, что такие маневры связаны с особенностями дорожных правил левостороннего движения, которые
путают линии маршрута бедного мальчика. Через десять минут меня стали терзать смутные сомнения по поводу собственного зрения
и первых признаков «дежа вю». Я протерла глаза и насчитала пятнадцать кругов, которые он сделал с перерывом в несколько
минут. Вначале он просто ездил, потом ездил и улыбался, потом ездил, улыбался, жестикулировал.. потом… Но, впрочем, я не
стала дожидаться, что будет потом, поскольку у меня закружилась голова. Я ушла в номер, испугавшись, что своим скромным
присутствием на балконе создам ДТП местного масштаба и меня упекут за решетку.

Таким образом, принимая удобные и индивидуальные для каждого эротические позы, мужчины и женщины искали новых
любовных ощущений, которые приводили к сердечным спазмам, маразмам или оргазмам. У кого как получится…
«Оргазм» по-кипрски. Он практикуется среди истинных киприотов, все поколения которых передавали друг другу по наследству
оксфордский английский, черный кудрявый волос и нос с горбинкой. Всю жизнь проживая, пропивая и протанцовывая на острове
любви, они впитали в себя истинную беззаботность, щедрость и простодушие. Поэтому добиваясь пика эротических удовольствий,
они обычно руководствовались той частью «Камасутры», которая советует при соблазнении напоить девушку «ликером, ввергнув ее
в бессознательное состояние». Они начинали с коктейлей, впрочем, ими же и заканчивали. Застолье открывалось с распития
популярного коктейля с одноименным названием «Оргазм», а за ним следовали «Секс на пляже», «Секс на траве» и т.д. Когда
женщина поглощала выставленный перед ней арсенал алкогольных напитков, все мужское население, включая нового знакомого, его
друзей, барменов, официантов и просто случайных прохожих, замирало в восторге, видимо, самостоятельно доходя до кондиции.
Исследуя особенности местной сексуальной жизни, я в данном случае до экстаза так и не дошла, так как свалилась замертво, не
привыкшая к обильному употреблению экзотических напитков.

«Оргазм» по-понтийски. Понтийцы — это русские греки, эмигрировавшие когда-то в Россию на Черноморское побережье (понт), а
затем основательно обосновавшиеся на Кипре. Эти люди взяли на вооружение ту часть «Камасутры», которая советует «завоевывать
доверие девушки интересными разговорами». Они достигали оргазма орально, то есть с помощью душещипательных разговоров.
Понтийцы вылавливали меня в свете огней центральных улиц или в темноте безлюдных пляжей, начиная знакомство следующей
русской фразой с кавказским акцентом: «Слушай, давай просто поговорим, да?» Обычно предлагалось познакомиться «конкретно»
или «чисто» или «чисто конкретно». Услышав на Кипре слова известного всем жаргона, отвечать приходилось уместным в данной
ситуации образом: «за базар отвечаешь, да?» По своей сути они оказывались «конкретными» русскими, которые умирали со скуки и
нуждались в теплом русском междометии, вводившем их в ностальгический транс. Они таскали за мной лежаки вдоль всего пляжа,
угощали водкой и при этом успевали рассказать всю биографию своей семьи и семьи своего соседа. При этом, чем волнительней
становился их рассказ (он же — экстаз), тем сильнее меня мучила мигрень.

«Оргазм» по-русски. В «Камасутре» существует еще одна спорная часть, до сих пор озадачивающая современных исследователей.
Садомазохизм как особый вид чувственности будоражил некогда воображение автора древнего трактата: боль, грубость, шлепки и
удары олицетворяли мужественность, а любовные отношение уподоблялись «состязанию, ибо любви свойственны распри и дурное
настроение». Прочувствовать на себе этот накал эмоций посчастливилось и мне по дороге домой: Москва встретила меня
зловонными испарениями Ленинградского вокзала, отсутствием билетов на поезд и в довершении ко всему — внезапно обнаруженной
пропажей чемодана со всем движимым и недвижимым имуществом. Такого пика страстей дано испытать немногим. Но помогли мне
достичь оргазма все же не местные воришки, а доблестные сотрудники правоохранительных органов, которые после нескольких
часов «наивысшего возбуждения» вручили мне слегка помятый и полегчавший чемодан и запихнули меня в общий вагон последнего
поезда, отправлявшегося в Санкт-Петербург. Через час, разжав наконец-то окоченевшие от ужаса пальцы, я пришла к выводу о
том, что все-таки все самое интересное в жизни совершается ниже пояса — будь то секс или кража моего чемодана.

Что ж, мне есть что вспомнить: во время этой поездки на Кипр различные аспекты эротически насыщенной жизни открылись моему
удивленному взору. Там были не только позы «Камасутры», вызывавшие приступ мигрени и манию преследования, но и те главы
древнеиндийской прозы, которые раскрывали понятия чувственности и наслаждения, манипуляции и обмана. Но тем не менее, вся
эта комедия положений или эротика поз — это те самые ингредиенты, из которых и состоит вся «соль» жизненных напитков: будь
то воздушная легкость коктейля «Оргазм», который я пила на Кипре, или сладковатая тягучесть коктейля «Черный русский»,
который я теперь пью в России.
Фото к рассказу