10. ЧЕРЕПИЧНЫЕ КРЫШИ И ПЕРЕЦ НА АСФАЛЬТЕ

Дальше мой путь лежал в Тринидад. «Виазульский» автобус шел по узкому, но ровному шоссе мимо плантаций сахарного тростника – полей ярко-салатного цвета, издали сильно напоминавших кукурузные. Иногда на этих полях встречались хижины местных жителей – деревянные, с крышами из пальмовых листьев. Но они были редки.

Так, мы проехали Сьен-Фуэгос и несколько маленьких провинциальных городков с не очень примечательной архитектурой и, наконец, часа через четыре достигли Тринидада.

Автобус долго крутился по немыслимо узким улочкам, вместо асфальта выложенным речной галькой. Автовокзал находился в самом центре города, и, пока мы добирались до него, я успела составить свое первое впечатление о Тринидаде, которое, впрочем, ни на йоту не изменилось после того, как я узнала его получше. Это был очень уютный маленький город, в основном с одноэтажными домами под черепичными крышами, раскрашенными в самые яркие: розовые, голубые, зеленые цвета. На окнах домов тут стояли такие же длинные кованые решетки, которые я видела в Санта-Кларе, но все здесь было сделано гораздо чище и аккуратней. Это и не удивительно, центр Тринидада не так давно взяло под свою защиту ЮНЕСКО и уже успело его сносно отремонтировать. С одной стороны, это было, конечно же, замечательно, но с другой, в Тринидад теперь приезжали толпы туристов, и того духа свободы, коим я надышалась в Санта-Кларе, здесь уже было не ощутить. В центре города стояла куча заполненных туристами кафешек, рядом с ними – масса ларьков с сувенирами и всяческие travel-агентства.

Главной достопримечательностью Тринидада считалась Плаза-Майор – центральная площадь города с множеством интересных зданий. Например, с церковью Де ла Сантисима Тринидад с деревянным алтарем и с фигурой Христа под названием Сеньор де ла Вера-Круз. В 18 веке эту фигуру на корабле везли из Испании в Мексику. В районе Кубы, ни с того, ни с сего, начались штормы, и корабль трижды прибивало к берегу. Когда его прибило в четвертый раз (на сей раз в шести километрах от Тринидада), капитан озлел, вылез на берег, оставил там часть груза, после чего спокойненько уплыл. А среди груза как раз и оказалась та самая статуя. Местные жители восприняли сей факт, как знамение свыше, и с тех пор ее очень почитают и берегут.

Еще неподалеку была колокольня, оставшаяся от когда-то стоявшего здесь монастыря Сан-Франциско. В этом монастыре в разные времена располагались и приходской храм, и гарнизон испанской армии, и школа, а в 1983 году тут разместили Музей борьбы с бандитами. Бандитами же, разумеется, посчитали контрреволюционеров, сбежавших после революции в горы. В музее хранились фотографии самих бандитов и тех, кто с ними боролся, их полевая одежда, посуда и всякие пулеметы. А во дворе стояло два советских военных грузовика!

С колокольни же открывался чудесный вид на весь Тринидад.

Как я уже рассказывала, центр Тринидада сейчас вовсю охраняет ЮНЕСКО. Но… только центр. Поэтому, когда я как-то пошла прогуляться, не сказать, что на окраину, а этак… в другую сторону от центра, то картина передо мной предстала совершенно иной.

Это был район, где абсолютно не встречались туристы. Дома здесь, хотя и стояли примерно такие же, как в центре, но были старыми и сильно обшарпанными. Я шла по длинному авеню с узкими тротуарами, а народ сидел на высоких табуретках за своими забранными решетками, но открытыми окнами-дверями и смотрел на улицу. Порой картины получались очень забавными. Представьте, сидит один такой амиго на табуретке, а мимо проходит его знакомый. Увидели друг друга, завопили от радости, кинулись друг другу в объятия — бац, а тут решетка! И вот, просовывают через нее руки, обнимаются – как в тюрьме! Импульсивный народ!..

Постепенно начался импровизированный рынок, где торговали сладостями, бананами, помидорами, перцем, яйцами, мясом прямо с асфальта. Было похоже, что торговцы вынесли на улицу все то, что было у них в домах съестного, и разложили его тут же у входов продавать…

А вскоре я все чаще начала ловить на себе нездоровые взгляды местной публики. Посему, вспомнив рассказы Саула и Любы о грабежах, побыстрее убралась из этого района.

В Тринидаде я остановилась на три дня. Этот город располагался не на океане, но сей факт отнюдь не мешал ему славиться своими пляжами. Лишь в шести километрах от него был полуостров Анкон на Карибском море. Вообще, считается, что лучшие кубинские пляжи находятся на северном побережье. Анкон, а точнее, его пляж Ла Бока, был на южном, но, как гласил путеводитель, являлся хорошим исключением.

До Ла Бока из центра Тринидада ходил двухэтажный туристический автобус. Каждый час он возил туристов на пляж и возвращал обратно. Конечно, терять на это целый день я не думала, но покупаться в Карибском море мне тоже очень хотелось, и я поехала туда как-то вечером.

Честно сказать, пляж впечатлил меня гораздо меньше, чем в Варадеро. Здесь было чисто и красиво: белый песок, пальмы, рощица каких-то пышных деревьев, несколько небольших отлей и пляжный кафешек при них. Но сам пляж был уже, море выбросило на берег кучу каких-то водорослей, а в песке на дне попадались острые камни.

В общем, увлекаться тюленьим отдыхом в Тринидаде я не стала и в следующие дни отправилась осматривать его окрестности.

11. ПОЧУВСТВУЙ СЕБЯ РАБОВЛАДЕЛЬЦЕМ

Вы когда-нибудь ездили на настоящем паровозе? А на паровозе 19 века? Короче говоря, издавна в долине Валье-де-лос-Инхеньос, той, что в предгорье одной из гряд Сьерра-Эскамбей, выращивали сахарный тростник. Даже своим названием эта долина была обязана тростнику: инхеньос – значит: мельницы, сахарные. А для того чтобы тростник можно было быстро доставлять с плантаций в Тринидад, и чтобы он не успевал по дороге испортиться, еще в то время в долину проложили железную дорогу. До сих пор она работала, и в Валье-де-лос-Инхеньос ходил паровоз.

Найти в Тринидаде железнодорожную станцию мне не составило труда. Она представляла собой маленькую платформу с деревянным навесом в стиле Дикого Запада (а, может, и не в стиле; может, он сам по себе тут такой всегда был). Касса и зал ожидания с нарисованным на стене паровозиком тоже имелись, но в отличие от платформы они были абсолютно современными.

До отправления паровоза у меня еще оставался час, и я, купив билет за десять куков, отправилась на его поиски. Конечно, у платформы его не было. Паровоз маневрировал чуть поодаль. Когда же я к нему подошла, меня вдруг окликнул какой-то пожилой кубинец. Мы познакомились. Кубинца звали Освальдо, и на железной дороге он проработал аж 43 года, причем лучшие из них – инженером. Освальдо очень проникся тем, что я из России, и с энтузиазмом рассказал, какие мы молодцы, что им тут все построили. Даже железную дорогу, ту, что ведет через всю Кубу, построили кубинцам тоже мы. Сам же Освальдо в СССР ни разу не был, но по-прежнему к русским относился с большим уважением.

«Пойдем, я покажу тебе, что внутри!» — сказал мне Освальдо и повел меня в кабину машиниста паровоза.

«Зовьетико!» — с гордостью говорил он всем встречным своим знакомым, указывая на меня. Они улыбались, кивали и пропускали нас.

Паровоз был очень древний. Из его трубы шел черный дым, а из-под колес в обе стороны время от времени выбивались две тонкие струйки белого пара. К нему были прицеплены два деревянных вагона без стекол, с деревянными же лавками — под старину. А в кабине уже сидел машинист. Услышав, что я «зовьетико», он тоже очень обрадовался, протянул мне руку и, с его помощью вскарабкавшись по крутым ступенькам, через секунду я уже была внутри. В кабине была целая куча всяких рычагов и самая настоящая паровозная печь, которую я видела впервые в своей жизни. Кочегары закидывали в нее дрова, и она просто дышала огнем. Даже в полутора метрах от печи было настолько жарко, что я, волей-неволей, старалась отодвинуться подальше.

А Освальдо решил провести мне целую экскурсию. Когда мы спустились из кабины на землю обетованную, он снова поманил меня за собой. На этот раз мы пришли в вагон-буфет. Он тоже был деревянным, но устаревшим и в долину больше не ездил. Внутри было много маленьких круглых столиков и барная стойка. А плохо разве? Едешь так, любуешься тростниковыми полями и попиваешь холодный мохито. Благодать!..

Когда я вернулась на станцию, в зал ожидания уже начал подтягиваться народ. Конечно, поездка в долину на паровозе была исключительно туристической забавой. Но народ подтягивался туда только местный. Вскоре его набралась целая толпа. Какой-то парень притащил коробку вафель и мигом их все распродал. Затем так же удачно провернула торговлю леденцами некая девица. А потом все дружно встали в кассу за билетами. И, вот, наконец, к перрону подошло нечто. По сути своей, ОНО было похоже на матрису – вагон на рельсах, но двери у нее были почему-то складными, как у трамвая. Все кубинцы загрузились в нее и организованно уехали. Лишь потом я поняла, что отправились они по тому же маршруту, что и вскоре мы. Только в отличие от нас, они на работу…

Примерно через полчаса появился и наш паровоз. К этому моменту туристов набралось порядка пятидесяти. В вагоне нас развлекали кубинскими песнями два гитариста. А ехать было очень забавно. Паровоз шел шумно, дым из трубы все время залетал в вагон, а машинист, пока мы ехали по городу, периодически гудел, и все прохожие махали нам руками.

Плантации сахарного тростника начались не сразу. Сначала мы проезжали обычные пустынные поля с редкими пальмами на фоне далеких гор. Иногда среди них попадались хижины, из которых люди нам тоже махали руками. И только потом начались и сами плантации. Здесь рос и совсем молодой нежно-зеленый тростник, и тростник постарше, все так же издалека похожий на кукурузу, и даже кое-где стоял сухой.

Вообще-то, уборка тростника (или сафра) проходит на Кубе с декабря по июнь. И я попала как раз в ее сезон — несколько раз мы проезжали мимо работавшей на уборке техники.

А примерно через час мы достигли поместья Манака Иснаго.

Здесь поезд остановился на сорок минут. В 1840-х годах в Манака Иснаго жило 350 рабов, занятых на уборке тростника. Но сейчас поместье больше напоминало маленький поселок со старыми одноэтажными домами с заборами из подстриженных длинноствольных кактусов, с возвышающейся над ними каменной башней и с огромным домом бывшего рабовладельца.

Туристов кругом была тьма. И я, первым делом, решила осмотреть огромный дом, пока народа там, как казалось, было меньше, чем везде. Дом был с террасой, красивый и просторный. Теперь тут располагался ресторан, а о былых временах напоминала лишь скульптурная деревянная композиция из трех рабов в цепях и паровоза.

Рабовладельцем и владельцем поместья в середине 19 века был некий Альехо Иснаго. Правда, долгое время за власть над долиной он боролся с собственным братом Педро. И победил. А по такому случаю построил на радостях 45-метровую башню и повесил на ее макушку колокол, который возвещал отныне рабам о начале и окончании работ. Колокол теперь лежал у подножия башни, а она сама внешне больше походила на колокольню.

У входа на нее меня атаковали торговцы сувенирами. Как и в Тринидаде, здесь у них в ходу были всякие кружевные салфетки и покрывала, а еще бусы из лакированных семечек. В общем, только продравшись сквозь их ряды, я начала восхождение.

Каждый этаж башни отличался архитектурной индивидуальностью. Особенно мне понравились овальные окна на одном из них. Уж очень было здорово фотографировать через них окрестности. Домики поместья, тростниковые поля, маневрировавший вдали наш паровозик сразу получались, как в овальных рамочках. Красота!

На обратном пути, в одной из хижин у станции я попробовала свежевыжатый сок сахарного тростника – гуарапо. Выжимал его чернокожий юноша на допотопном агрегате, а пили его в основном только местные. Между двух колес он засовывал палку тростника, а с другой стороны в кувшин уже лился готовый сок. Но на вкус он мне, честно сказать, не очень понравился. Был он немного сладковатым и напоминал чем-то траву.

Кстати, именно гуарапо получается на первой стадии при производстве сахара. По идее, его потом нужно выпаривать до консистенции сиропа. А сироп в горячем виде заливать в центрифугу и вертеть там, пока не появятся кристаллы сахара. Побочные же ингредиенты, например, черную патоку, затем используют в изготовлении рома. Но это так, к слову.

Наш паровоз каким-то хитрым способом пропускал пассажирскую матрису. Так что, когда он пришел к перрону, оказалось, что развернут он не той стороной, и дальше нам предстояло ехать задом. Хорошо еще, что следующая станция Хуачинанго находилась не так далеко. В этот раз мы проезжали плантацию маленьких банановых деревьев. Они были настолько малы, что у каждого дерева из земли торчало лишь по несколько листиков. Вскоре появилась река Эй, а вслед за ней и, построенный на ее берегу еще в 18 веке особняк Хуачинанго.

Это было настоящее ранчо. У его входа нас встретил всадник на коне, спешился и проводил внутрь. Теперь здесь находился бар-ресторан, в котором мы, кстати, успешно отобедали. А раньше тоже жили рабовладельцы. В доме сохранилось что-то вроде фамильного музея со старыми фотографиями на стенах, двуспальными деревянными кроватями, креслами-качалками и антикварной мебелью, а во дворе лежала старинная карета без колес.

Впрочем, сейчас особо заниматься на ранчо было нечем, хотя, порой, и находились желающие тут пожить туристы. Тогда они брали напрокат лошадей и катались по долине.

Назад в Тринидад мы ехали уже без остановок (лишь в Манака Иснаго сделали кратенькую, подобрали нескольких местных, которым тоже нужно было в город), но с приключениями. Целых четыре раза (!!!) от нашего поезда отцеплялся последний вагон. Когда сие случилось в очередной раз, всех пассажиров из этого вагона пересадили в первый. Так что, не знаю, будет ли он еще ходить в долину? Стареет…

12. ЛОШАДИНАЯ ИСТОРИЯ

В Тринидад мы вернулись под вечер. А на следующий день я хотела пойти в горы на лошадях. О подобных треккингах мне рассказывали мои знакомые, побывавшие на Кубе до меня и бывшие от них в полном восторге. А посему мне предстояло найти какое-нибудь travel-агентство и договориться там о проводнике и лошади.

Если честно, то в Тринидаде у меня неожиданно развился пространственный кретинизм. Здесь все дома были похожи один на другой, и ту кучу агентств, которую я видела накануне, в этот раз я найти уже не смогла. Поэтому зашла в первое попавшееся в ближайшем супермаркете.

В агентстве сидела милая приветливая девушка. По-английски она говорила свободно, но, увидев у меня в руках русский путеводитель, разулыбалась и… заговорила на чистом русском языке.

Девушку звали Мария. Двенадцать лет назад она окончила в Киеве политехнический институт, получила профессию химика-технолога и вернулась на родину. Но применить эту профессию здесь, на Кубе, ей было абсолютно негде. И теперь Мария продавала туристам экскурсии. За это в месяц она получала 15 (пятнадцать!!!) куков. На них она содержала мать и дочку, которая, кстати, у нее тоже родилась в Киеве. А еще она мечтала уехать в Канаду, где, по ее словам, с киевским дипломом можно было зарабатывать по 6-7 тысяч долларов.

Мария сказала, что ей очень приятно, когда к ней приходят за экскурсиями русские туристы. С ними она тренируется в языке. Да и видно было, что она искренне радовалась, болтая со мной.

Мы проговорили с ней целый час, обсудив особенности кубинской и российско-украинской жизни. Мария очень удивлялась, когда я рассказывала ей, что Украина и Россия сейчас политически не совсем ладят между собой, что в Москве (в которой она тоже была) в переходах метро теперь магазины, что есть целые подземные города супермаркетов, что на улицах полно горящих неоном реклам, а милиция помимо поиска преступников ловит иногородних граждан без регистрации.

Напоследок Мария дала мне свой адрес и сказала обращаться, когда мне будет нужно. И, конечно же, я купила у нее конно-пешеходный треккинг по национальному парку «Ла Кубана».

А следующим утром пространственный кретинизм у меня начал прогрессировать – я потеряла тот самый супермаркет, где покупала у Марии треккинг, и где была запланирована встреча с другими участниками похода. К счастью, добрые люди подсказали. Когда я пришла, микроавтобус, должный отвезти нас к началу маршрута, уже стоял. Кроме меня, на треккинг собрались еще трое: муж с женой лет сорока пяти из Голландии, говорившие чуть ли не на всех языках мира (они даже несколько слов знали по-русски), и девушка из Франции. До национального парка мы ехали не больше десяти минут, он начинался практически на окраине Тринидада. А там нас уже ждали: гид Александр – очень симпатичный кубинец, который с нами прошел весь маршрут, и его помощник – настоящий ковбой в широкополой шляпе, шпорах и при кнуте, отвечавший за конную часть треккинга.

Нас тут же пересадили на лошадей, и мы тронулись в путь. Маршрут треккинга, как я уже говорила, состоял из двух частей: около часа нам предстояло идти на лошадях, потом столько же пешком до водопада и назад с остановкой на перекус в кафе на территории парка.

Мою лошадь звали Росита. Это была милая и послушная гнедая лошадка. Ею почти не нужно было управлять, она сама делала все, что от нее требовалось. Лишь насчет одного она выступала против: ей очень не нравилось, когда впереди нас оказывались всадники-женщины. Росита тут же прибавляла шаг, а порой и просто пускалась рысью или галопом. Но едва она обгоняла всадниц, как сразу же успокаивалась и переходила на прежний темп. И здесь уже не действовали никакие мои уговоры: обгонять мужчин, которые всю дорогу шли впереди, она категорически отказывалась. Росита считала, что должна была быть первой только среди женщин!

Сначала мы ехали по пыльной грунтовой дороге через тропический лес, потом вдоль плантаций бананов и гуавы. Это уже были отнюдь не маленькие деревца, на многих из них висели большие гроздья зрелых бананов. Дважды мы переходили вброд неглубокие речки. Причем один раз уровень воды был лошадям по самое брюхо, но все справились отлично. И, в конце концов, добрались до рощи миндальных деревьев, рядом с которой стояло кафе под навесом. Мы спешились, испили в кафе коктейля с миндалем и дальше уже шли по парку пешком.

Через реку, вдоль которой мы топали потом долгое время, вел висячий мост. А сразу за ней начинались горы. Впрочем, тропа только местами была крутой. Тогда с двух сторон от нее появлялись деревянные перила, за которые было удобно хвататься. Вот, что значит, национальный парк, а не девственный лес. Но лес все-таки был. Над рекой склонялись пальмы, а вокруг тропы все казалось таким же непролазным, как в настоящих джунглях. И Александр рассказывал нам о местной природе.

Из пальм мне особенно запомнились два вида: бутылочные – со стволами, по форме похожими на бутылки, и королевские – длинные-длинные на тонких ножках. Их листьями местные жители стелят крыши домов (они не промокают и под ними всегда прохладно), делают из них веники, а плоды – такие маленькие ягодки – применяют от расстройства желудка. Еще было «туристическое дерево» — красное с гладкой корой. Его особенность в том, что оно умеет менять кору, которую потихоньку отшелушивает. И если бестолковые туристы вдруг вздумают оставить на дереве надпись, типа: «Здесь был Вася», то ему это повредит не сильно – вскоре это место попросту зарастет. Было дерево, похожее на клен, из которого кубинцы активно делают виагру. Экзотическая мимоза размером с низкую траву. Стоило Александру коснуться ее листиков, она их тут же сворачивала и опускала. Вот откуда, наверное, пошло выражение: Нежный, как мимоза!

А еще было очень много экзотических птиц. Я, например, сильно впечатлилась калибри-пчелкой, которая питается нектаром цветов. По виду, это вообще не птица, а насекомое! Хотя туловище у нее, пожалуй, все же птичье – черное такое, сантиметра четыре длиной. Зато клюв – один в один, как хоботок у бабочки, и крыльями она быстро-быстро машет, словно стрекоза. Еще мы видели национальную кубинскую птицу под названием кубакарта. Она тоже очень маленькая, с ярким зелено-красным оперением. Таких обычно в мультиках о тропиках рисуют. Была токороро – бело-красно-черная птица средней величины. А еще был кукух – как я поняла, смесь кукушки с петухом, а точнее, с павлином. У нее был точно такой же цветной хвост, правда, размером поменьше.

Где-то к середине пути мы достигли одиноко стоящей национальной кубинской хижины — деревянного дома под крышей из пальмовых листьев. Внутри юная девушка что-то готовила на плите на открытом огне. А во дворе на грядках росли алоэ и мята, вокруг которых бегали куры, и бродила тощая кошка.

Вскоре мы дошли и до водопада. Он впадал в речку и был небольшим, зато образовывал заводь, где можно было купаться, что уже и делали несколько пришедших раньше нас туристов, на коих взирал со скамейки на берегу дядька-спасатель. Впрочем, купаться я не стала – камни при спуске были очень скользкими, да и глубина начиналась сразу. Но француженка и голландец вполне прилично поплавали.

Назад мы шли той же тропой, и неожиданно прямо на нее из травы выскочила огромная зеленая ящерица игуана. Но в целом до кафе добрались без потрясений.

На обед нам подали фасолевый суп, рыбу-кошку, которую за полчаса до этого выловили из тамошнего аквариума-бассейна – серо-черную, размером с мужскую ладонь, с длинными белыми усами (может быть, из семейства сомовых?) и тарелку с арбузами и ананасами. Милейше!

А потом дала стране угля Росита, рысью обскакав всех женщин и придя к финишу третьей!

13. С ЗАПАДА НА ВОСТОК

Следующим утром меня ждал длинный переезд в Сантьяго-де-Куба. До него из Тринидада предстояло ехать целых 12 часов. К тому же я не думала сразу останавливаться в Сантьяго. Я хотела лишь переночевать в нем и отправиться в Баракоа, а до него из Сантьяго было еще пять часов.

«Виазульский» автобус был полон туристов. Он шел через Санкти-Спиритус, Сьега-де-Авилу, Камагуэй, Ольгин и Бьямо. И в каждом городе туристы все подсаживались и подсаживались в него.

В принципе, с первого взгляда ничем особенным эти городки не отличались. В Санкти-Спиритусе я лишь открыла для себя еще одно блюдо уличного фаст-фуда: несладкие пончики с пряной травой, вроде укропа. Их жарили в кипящем масле в большом чане, доставая тесто столовой ложкой из круглого бочонка, и продавали по одному национальному песо за штуку. В Камагуэе я сфотографировала местную достопримечательность – огромный круглый горшок для воды тинахон. Такие здесь были буквально в каждом дворе. Ольгин запомнился тем, что в привокзальном туалете воды не было вообще. А Бьямо показался самым симпатичным из всех этих городков.

Очень часто по пути нам попадались сьебы – массивные деревья с широкой и раскидистой кроной. Сьеба на Кубе считалась священным деревом в доколумбовы времена, а сейчас мы проезжали чуть ли не целые леса из них. Реже встречались плантации табака. А из живности – коровы и бродившие за ними по пятам белые цапли. Коровы и цапли жили здесь в симбиозе: цапли поедали всяких насекомых с коровьих шкур.

После Ольгина все чаще стали появляться сбитые из досок сельские дома, с крышами из шифера или из пальмовых листьев, без дверей и без стекол в окнах. То есть, проемы в окнах и дверях там были, а, вот, рам уже нет. Зато иногда окна прикрывали дощатые ставни-жалюзи.

Когда же мы, наконец, достигли Сантьяго, начался самый настоящий ливень, и сразу стало понятно, что здесь абсолютно другой климат – более влажный и жаркий.

…На автовокзале я выяснила, что автобус в Баракоа отправляется ранним утром, и отдалась в руки первого попавшегося таксиста. Звали его Карлитос, а его автомобилем был «Dodge» цвета бордо 1948 года выпуска. Как такой шедевр автопрома еще бегал, было совершенно непонятно! Тем не менее, он вихрем домчал нас до центра Сантьяго, где я сняла касу у знакомых Карлитоса.

В тот вечер я никуда не ходила – слишком устала после 12-часового переезда. А следующим утром Карлитос снова ждал меня, чтобы отвезти на автовокзал. Еще мы договорились, что через два-три дня, когда я вернусь в Сантьяго, он встретит меня, и я снова остановлюсь у его друзей.

…И опять «виазульский» автобус, опять дорога. Теперь первым городом на пути стал Гуантанамо, знаменитый американской военной базой, которая стоит в тамошней бухте. На самом деле она находится в паре десятков километров от города. Американцы поставили ее в начале 20 века по согласованию с Кубой и ежегодно с тех самых пор выплачивали Кубе какие-то денежки за аренду земли. Но после ссоры этих стран гордый кубинский народ от денежек отказался, американцы же базу не убрали, а огородили ее забором. Теперь, естественно, кубинцев туда не пускают, а живут на ней несколько десятков американских военных с семьями.

Сам же Гуантанамо показался мне городом вполне живописным, зеленым и живым. Народ радостно тусовался там на главной городской площади да в веселье попивал ром.

После же Гуантанамо никаких крупных городов нам больше не попадалось. Местность изменилась до неузнаваемости. Дорога шла вдоль скалистого берега моря. Эти скалы были отрогами гор Сьерра-Маэстро, но они абсолютно не впечатлили меня – покрытые лишь жухлой, выжженной солнцем травой и гигантскими ветвящимися фаллосовидными кактусами. А вскоре мы ушли от моря, начался горный серпантин. Кактусы сменились пальмами, а жухлая трава сочной тропической растительностью. Время от времени на вершинах и склонах гор попадались одиноко стоявшие хижины без стекол в окнах, точно такие же, какие мы встретили, когда подъезжали к Сантьяго. Но что тут, среди скал и пальм, делали люди, было совершенно не понятно…

Несколько раз водитель автобуса останавливался у таких хижин у дороги, чтобы купить бананов. И одна такая остановка мне особенно запомнилась. Кроме бананов, местные женщины тогда вынесли на продажу нечто экзотическое. Являло оно собой небольшие, но довольно-таки тяжелые кулечки из сухого бананового листа с крышечками из него же, перетянутые веревкой-лианой. По-английски женщины не говорили абсолютно, и выяснить, что это такое, у меня никак не получалось. В замешательстве были и другие туристы. На наши вопросы, что это? – женщины произносили лишь загадочное: «Кокомиль». Кокомилк? Дабы не теряться в догадках, пришлось просто купить сей продукт и попробовать его. Внутри оказалось кокосовое варенье с добавлением перетертых гуавы, лайма и каких-то орешков. В общем, вкусно, но настолько приторно сладко и сытно, что осилить кулек полностью я не смогла и попотчевала содержимым двух немцев. Вот уж они обрадовались!!!

А через пять часов мы добрались до Баракоа.

14. НА ВУЛКАНЕ

За 15 куков я поселилась в чудесном доме с верандой, выходившей в цветущий сад. Хозяйкой дома была Роса – модная яркая блондинка средних лет. Вместе с ней тут жили муж, сын-студент и бабушка. Муж Росы немного говорил по-русски, он учил язык еще в школе, но неплохо помнил его. При первой же встречи он поведал мне, что на Кубе служит военным.

В тот день в Баракоа было пасмурно и прохладно, и я решила просто побродить по городу. Баракоа официально считается самым старым городом на Кубе. Мало того, именно тут теоретически еще можно встретить коренных индейцев. Правда, в это уже почти никто не верит. Но в Баракоа все равно есть несколько памятников им. С языка аборигенов название города переводится, как «присутствие моря». В 1511 году Колумб открыл эту бухту. А чуть позже здесь заложили первую на Кубе католическую церковь Нуэстра Сеньора де ла Асунсьон де Баракоа, и Баракоа стал столицей Кубы. Правда, ненадолго. Через четыре года Диего Веласкес перенес свою резиденцию в Сантьяго. А так как попасть в Баракоа в то время из-за крутых гор можно было только по морю, он оказался отрезанным от всех прочих городов Кубы и вскоре превратился в обычный провинциальных городишко, каким и продолжал быть до сих пор.

Тем не менее, Баракоа располагался в удивительно красивом месте – он занимал небольшой полуостров, по кромке которого шла очень широкая набережная Малекон. А на берег выходили черные лавовые породы, изъеденные морем так сильно, что напоминали феерические скалы в виде драконов и других фантастических существ.

Было заметно, что Баракоа – старый город. Дома здесь часто были деревянными (кроме рыболовства и банановыращивания народ тут еще собирательством древесины занимался), в центре каменными с колониальными портиками, а не Малеконе, где находились, так сказать, «спальные районы» — 4-5-этажными и внешне ужасными: обшарпанными, с поломанными деревянными ставнями-жалюзи, такими, что больше были похожи на постройки промзоны.

В выходные дни, а я приехала в Баракоа в субботу, на Малеконе разворачивался бойкий рынок. Поэтому моему взору тут сразу предстали развалы помидоров, перца, чеснока в длинных косах-связках, зеленых овощных бананов для жарки в гроздьях. Их продавали с тележек, повозок и прямо с асфальта. Тут же готовили сэндвичи с колбасой или с копченой свининой, отрезая от готовой ноги ломтики мяса и запихивая его в булки. А дальше рынок плавно перетекал в народную пьянку. Как и мы, кубинцы корешились по три-четыре человека и устраивались с бутылкой рома на парапетах набережной. Некоторые притаскивали с собой гитары, маракасы, играли и пели. Меня тоже завлекли в одну такую компанию. Правда, пить ром я не стала, но несколько песен послушала. Здорово!

…Как я уже говорила, церковь Нуэстра Сеньора де ла Асунсьон де Баракоа считалась на Кубе самой древней. Поэтому не посетить мне ее в один из дней было бы грехом смертным. Располагалась она на центральной площади и внешне была похожа на собор Сан-Кристобаль в Гаване. Внутри же там хранился очень ценный деревянный крест, который я успешно осмотрела. Но понравилось мне в церкви другое. На стенах там были удивительные изображения, я нигде таких больше не видела – шторм на море, рыбаки в лодках и Дева Мария, явившаяся им. Совершенно необычайно…

Но несмотря на то, что в Баракоа было не мало разных интересных достопримечательностей, меня больше тянуло просто гулять по этому городу. И именно так, гуляя, я добралась до крепости Фуэрте-де-ла-Пунта на самой оконечности полуострова. Сейчас в ней располагался ресторан, а раньше она была знатным оборонительным сооружением. Построили ее в 1807 году, о чем говорила надпись на одной из башен, и с тех пор ни разу не ремонтировали и не укрепляли. То же подтверждала накарябанная какими-то вредителями госимущества прошлого цифра 1807 на стене. Конечно, сейчас крепость была уже не в лучшем состоянии, но зато тут прекрасно чувствовался дух старины и воинственности. Крепость была маленькой, а ее стены низкими, но очень толстыми. А еще тут имелась потрясающая бухта среди скал, которую было совершенно незаметно ни с суши, ни с моря. Как в колодец, я спустилась куда-то вниз по лестнице и очутилась на пяточке-пристани, со всех сторон окруженной скалами. По ним, словно змеи, сползали вниз толстенные корни деревьев, а их кроны смыкались наверху, загораживая небо. Если бы не эта лестница, я бы ни за что не додумалась, что тут был выход к морю. Да и с моря было очень трудно догадаться о наличии у крепости такой бухты. Скалы образовывали там узкий коридор, больше всего походивший на расщелину, за которую и принимали бухту незнающие враги…

В Баракоа, кроме прочего, я предалась культурной жизни. Однажды вечером вместе с Росой и ее сыном мы ходили в Касу де ла Трова на фестиваль кубинской музыки. В другой раз, зная, что Баракоа славится своими плантациями какао и известным на всю Кубу горячим шоколадом, я посетила культовую (по мнению «Дорлинг Киндерсли») кафешку «Каса-дель-Чоколейт». Но шоколад там оказался отвратительным – жидким, по вкусу чем-то средним между какао и настоящим шоколадом, с комочками, а вдобавок еще и вонючим! Да и само заведение было типичным кубинским общепитом: со старыми грязноватыми столами и стульями, несвежими скатертями и полными немолодыми и неухоженными официантками в неопрятных фартуках. Брр!!!

А еще в Баракоа меня ждало маленькое приключение. Как-то вечером я гуляла по набережной в окрестностях старинного отеля «Ла Руса». Это здание раньше принадлежало некой русской даме Магдалене Ровенской (теперь ее фотографии висят там в холле). В 1917 году сия дама бежала от российской революции на Кубу. Правда, позже она здесь познакомилась с Фиделем Кастро и Че Геварой и революционными идеями очень прониклась. Но речь не о ней. Рядом с отелем было небольшое уличное кафе, и я присела в нем, дабы испить мохито. Вскоре за соседним столом образовались две молодые кубинки, кубинец и возглавлявший компанию пожилой немец. Судя по разговорам, кубинки и кубинец были какими-то братьями-сестрами, хотя друг на друга совершенно не походили (сдается мне, просто немца дурили). Немец же, узрев меня с мохито, тут же пригласил меня за свой столик. Он оказался журналистом ВВС и CNN в одном лице, освещал новости Украины и Чехословакии, жил в Германии, но мечтал после пенсии купить домик в Чехии и перебраться туда. По-украински, как ни странно, он не знал ни слова, но при этом был нежадным и постоянно потчевал меня то вином, то новым мохито. Наш с немцем английский был примерно одного уровня, и мы милейше общались, даже не заметив, что пошел дождь. Между тем, он все усиливался и вскоре превратился в настоящую ужасную грозу. Свинцовые тучи обложили все небо до самого горизонта, молнии сверкали над океаном, лило так, что не возникало даже мысли выйти из кафе, а когда закончится эта гроза, было совершенно не понятно. Наконец, спустя несколько часов, ливень понемногу стал стихать, и я поспешила домой.

До дома Росы было далековато. Я свернула с набережной в город и вдруг… оказалась среди бушующих рек. На мостовой не было ни одного сухого места. Относительно спокойно можно было стоять лишь на тротуаре – по дорогам же после грозы неслись к океану бурлящие потоки воды.

«Сеньорита, такси!» — услышала я рядом с собой. В трех метрах от меня стоял велорикша. Его огромные колеса утопали в воде примерно наполовину, но мальчик был готов отвезти меня. Так, с приключениями я, наконец, добралась до дома. А на следующее утро от ужасного ливня в городе не осталось и следа.

15. НА ЛОДКЕ ПО КАНЬОНУ

Одной из достопримечательностей окрестностей Баракоа считается Бока-де-Юмури. Это не сказать, чтобы национальный парк, но что-то вроде того. Деревушка Бока стоит у впадения реки Юмури в океан, а сама река перед тем, как впасть в него, течет по глубокому и красивому каньону. Вот туда-то я и отправилась в один из дней.

Никакого рейсового транспорта из Баракоа в Бока не ходило, и мне пришлось брать такси. Но и найти такси, как оказалось, в Баракоа было непросто. Стояли они обычно на центральной площади. Но теперь площадь была перекрыта и оцеплена полицейскими, на нее пропускали лишь пешеходов, потому что в городе проводили велогонки. Я пришла уже к концу. Велосипедисты ездили какими-то малыми кругами в сопровождении мотоциклиста и местного телевидения тоже на мотоцикле. Вскоре выявился победитель, и все закончилось. Но мне еще пришлось подождать, пока на площадь снова начнут пускать транспорт. Лишь после этого я договорилась с первым попавшимся таксистом (между прочим, на видавшей виды «шестерке»), что он отвезет меня в Бока за 25 куков.

Таксиста звали Хосе, английским он не владел, но поболтать любил, и поэтому решил рассказать мне о тех местах, которые мы проезжали. Это ему удалось настолько хорошо, что в результате я даже поймала себя на мысли, а не понимаю ли я по-испански? 🙂

До Бока-де-Юмури было 25 километров. Мы ехали по сильно холмистой местности, сплошь заросшей всеми видами пальм. На берегу встречались деревеньки с пляжами с рыжим песком и лодками на воде. В одной из них, когда мы остановились, к машине тут же бросилась толпа местных тетушек. Они наперебой стали предлагать мне: приготовить лобстера, купить у них порошок какао в пакетиках, купить какао в виде большого коричневого зерна, купить мазь из какао и кофе. Ближе к Бока холмы сменились скалами, а в одном месте скала даже нависала над дорогой, по которой мы ехали. Этакое «Пронеси, Господи!» на кубинский манер.

Хосе развлекал меня всю дорогу.

«Ты видела, как растет какао? Сейчас я тебе покажу», — предложил он, и мы вдруг подъехали к нескольким деревьям у обочины.

Я даже представить себе не могла, что какао выглядит именно так. Это были фиолетово-красные полосатые плоды не меньше 25 сантиметров в длину, висевшие на хлиплых ветках. Оказалось, что, когда они созревают, их распиливают и достают изнутри крупное и полезное коричневое зерно (как раз такое, какое мне предлагали тетушки в деревне), истирают его в какао-порошок и варят напиток.

Еще Хосе показал мне кокосовые плантации. Маленькие пальмочки там росли рядками очень близко друг к другу. Причем кокосовые орехи, из которых они росли, безумно похожие внешне на страусиные яйца, наполовину торчали из земли. Весьма забавно это смотрелось! Хосе объяснил, что когда пальмы вырастают, их пересаживают в нужное место.

В общем, я сама не заметила, как мы добрались до Бока-де-Юмури.

Жители Бока занимаются рыболовством, собирают разноцветные раковины улиток-полимитов, продают их туристам и водят туристов в каньон. Как только мы подъехали к деревне, машину опять сразу же окружили местные тетушки на пару с дядюшками и стали предлагать мне: лодку, гида, купить какао, испить какао, съесть лобстера, купить бусы из раковин полимилитов. Из всего вышеперечисленного я приобрела гида за пять куков и билет на лодку за три. Социализм, типа!

Лодка мне была необходима. Дело в том, что сразу попасть в каньон было невозможно. По нему текла Юмури, а берегов у ее устья, как таковых не было, к реке здесь сразу подступали отвесные скалы. Поэтому небольшой участок предстояло пройти именно на лодке. И ее мне пришлось подождать.

Впрочем, пока ждала, я смотрела, как деревенские женщины стирали в реке белье. Они клали его на мостки, намыливали, били колотушками, а затем прополаскивали. Другие же женщины уселись вокруг меня на берегу и периодически пытались продать полимилитов, какао и прочую ерунду. Между делом они выяснили, как меня зовут, и откуда я приехала, а когда приплыл лодочник, подоткнули свои юбки за пояса и пошли за нашей лодкой вброд.

Река, хотя и была очень широкой в устье, особой глубиной не отличалась – то и дело попадались галечные отмели и островки, да и теткам воды было не выше пояса. Но для чего за нами увязались эти тетки, я догадалась быстро. А потому тут же предупредила их, что платить буду только гиду. Тетушки стали ныть, что мало зарабатывают, потом начали просить у меня что-нибудь из одежды, но я была непреклонна, и вскоре они отвязались. Этому факту очень поразился мой гид, который тоже переходил Юмури вброд, и с которым мы встретились уже на берегу. Как оказалось, тетки давно разводят здешних туристов. Идут за ними толпой, а потом требуют денег за то, что якобы тоже были у них гидами. Когда мы потом шли по каньону, то не раз встречали европейцев, в окружении таких «гидш». Как они потом с ними расплачивались, одному Богу известно. Но сами тетеньки, завидев меня без эскорта, сразу подбегали к моему гиду и спрашивали у него, откуда я? А он с гордостью («потому что ты умная», — как он мне потом сказал) говорил им, что я из России.

Моего гида звали Амаду. Это был высокий мускулистый и лысый негр лет тридцати. По джунглям, которые начались сразу на берегу, он шел босиком и в трусах, а всю свою одежду нес с собой. Ну, натуральный Тарзан! Амаду говорил со мной по-испански, но очень часто использовал английские слова, так что, общий смысл я понимала. Он показывал мне красивые виды гор и реки и растения: кофе, клеевое дерево, низкую пугливую мимозу, миндаль, срывал с деревьев и дарил мне какие-то душистые цветы. Я нашла целую кучу раковин полимилитов, а однажды мы встретили сухопутного краба. Внешне он совершенно не отличался от обычного, но нас очень испугался и стал удирать. А когда я начала его фотографировать, испугался еще больше – выпучил глаза, навострил клешни. В общем, смех один!

Через три километра наш путь перегородил мелкий, но широкий ручей, и Амаду предложил перенести меня на руках. Но что-то в тот миг я застремалась, разулась и перешла сама. Правильно сделала. Уже через пару минут началось, что я, оказывается, очень даже ничего себе линда и бонита! Впрочем, не спорю, Амаду был тоже весьма обаятелен! :-)))

Наконец, мы дошли до того места Юмури, до которого доходят все туристы. И Амаду сказал, что еще через пять километров, будет красивый водопад.

«Пошли?» — сказала я.

«Это будет стоить еще пять куков», — ответил он.

«Давай два?» — предложила я.

«Нее, — уперся он, — пять!». При этом он продолжал игриво посматривать на меня и клялся, что влюбился по гроб жизни!

«Ты говоришь — влюбился, а просишь пять куков?» — посмеялась я.

«Ээээ! – ответил он. – Любовь любовью, а есть-то хочется!». Я расхохоталась. Вот она, оказывается, – проза жизни всех времен и народов!!!

На самом деле идти к водопаду было уже поздно. Через пару часов должно было начать темнеть, а нам еще предстояло возвращаться. И мы с Амаду зашагали к деревне.

…Хосе ждал меня у машины. Вместе с нами в Баракоа собрались ехать какие-то его знакомые. Я распрощалась с Амаду, и мы двинулись в обратный путь по побережью океана.

16. НА ВЕЛИКЕ

Мой автобус в Сантьяго-де-Куба уходил после обеда, и утром следующего дня я оказалась перед выбором, как провести его первую половину. Вариантов у меня было три. Первый – сходить на местный пляж. Но если честно, то он меня совершенно не вдохновлял. Пляж в Баракоа был грязным, с песком из тех самых черных лавовых пород. Точнее, там был даже не песок, а твердые пластины этих пород, песком пересыпанные. Купались на этом пляже только кубинцы. Второй вариант – съездить на хороший пляж Магуана с белым песком. Находился он в 25 километрах от Баракоа, и туда за четыре кука возил туристов автобус. Но назад этот автобус возвращался только вечером, и мне бы пришлось брать с пляжа такси, чтобы успеть на свой до Сантьяго. А это было нерентабельно. Третий вариант – попытаться осмотреть ближайший национальный парк «Риа Тоа». Рейсовый транспорт туда тоже не ходил, но можно было взять в прокатной конторе в Баракоа велосипед и отправиться на нем. Так я и решила поступить. В конце концов, это было бы спортивно!

Аренда велика на три часа стоила всего один кук. Мне составили контракт, выдали на руки его копию и, что самое интересное, ничего не взяли за велосипед в залог. А если бы я его загрузила в машину да в аэропорт? Мда…

Велосипед попался неплохой – новый и удобный. Я успешно миновала Баракоа и въехала в его пригород. Дорога была, хотя и не совсем пологая, но асфальтовая, и ехать по ней, несмотря на маленькие холмы, мне было несложно. Но это было только начало. Вскоре я стала понимать, что подниматься на горки с каждым разом мне все труднее и труднее. К тому же, периодически начинал накрапывать мелкий дождик, но, правда, быстро прекращался.

Я проезжала какие-то деревни с домами под крышами из пальмовых листьев, банановые плантации и поля, где кубинцы пахали на волах. По моим представлениям, те пять километров, которые разделяли Баракоа и «Риа Тоа», я уже давно проехала, но национального парка все не было. Наконец, я достигла дорожного знака Риа Тоа и самой одноименной реки. Река была очень широкая, с пальмами по обоим берегам и с маленькими островками, покрытыми тростниковыми зарослями. Я слезла с велосипеда, чтобы запечатлеть всю эту красоту, и тут ко мне тоже на велике подкатил какой-то товарищ.

«Не подскажите, где здесь национальный парк?» — спросила я у него. Но товарищ по-английски не понимал ни слова, лишь что-то бормотал по-испански, куда-то махал рукой и давал понять, что готов меня проводить. Решив, что машет он как раз в нужную сторону, я доверилась ему, даже несмотря на то, что ехать надо было назад.

Мы вернулись примерно на километр, свернули на проселочную дорогу и вскоре оказались у… ресторана под названием «Ранчо Тоа». Как же я была зла на своего провожатого!!! Но с другой стороны, сама была виновата. Во-первых, нашла, кому доверять, а, во-вторых, никто перед путешествием не запрещал мне подучить испанский, да и сейчас вытащить испанский разговорник из рюкзачка и что-нибудь сообразить я тоже вполне могла.

Ресторан располагался на берегу реки Тоа, и у входа меня встретил его директор. Едва узнав, что я из России, он очень обрадовался и тут же заговорил на чистом русском языке. Звали его Онэль, и он когда-то учился в Ленинграде. Онэль объяснил, что до национального парка отсюда ничуть не меньше семи километров, и мой путеводитель явно врет. Еще он предложил у него пообедать и покататься по реке на лодке. Что мне оставалось делать? Пришлось соглашаться. Правда, обедать я не хотела, но от фруктов не отказалась.

Мне выдали гребца, и мы поплыли. Сначала вдоль одного берега, мимо зарослей бамбука, пальм и миндаля, потом между тростниковых островов и вдоль другого берега. Река оказалась неглубокой в этом месте – всего около полутора метров, не в пример тому, какой была в своем среднем течении.

Когда мы вернулись, фрукты для меня уже были порезаны и сложены в тарелочку из ствола бамбука, а рядом ждала чашка горячего какао. Онэль сначала ходил-ходил кругами вокруг, а потом попросился посидеть рядом и поболтать. Он очень скучал по Союзу, и ему очень нравились русские. Он рассказал, как всего лишь несколько недель назад принимал у себя в ресторане двух украинцев. Он устроил им рафтинг вверх по течению Тоа, а они, когда вернулись, попросили его достать самогонки, потом организовали отличное застолье, на которое пригласили и его. Вкус той копченой колбасы Онэль вспоминал до сих пор!

На прощанье Онэль попросил написать ему что-нибудь приятное в гостевую книгу, а заодно передать всем моим друзьям, если они соберутся на Кубу, что он будет несказанно рад их видеть у себя!

От поездки на велосипеде я устала так сильно, что в автобусе до Сантьяго мне даже не надо было прикидываться ветошью. Я ею была! Оклемалась только к вечеру, когда мы уже прибыли в Сантьяго. Верный Карлитос встретил меня с табличкой на вокзале и снова с ветерком доставил к касе своих знакомых. В ту ночь мне не мешали даже комары, я спала, как убитая.

17. КАРНАВАЛЬНО-ФЕСТИВАЛЬНАЯ ЖАРА

О Сантьяго-де-Куба можно рассказывать так же много, как о Гаване. Это удивительный город – большой и жаркий, с высокими бордово-коричневыми колониальными зданиями на узких улочках, с множеством старых машин, велорикш и людей, мотоциклистов и велосипедистов. Здесь еще остались старые рельсы от когда-то ходившего трамвая. Местами они уже покрыты новым асфальтом. А еще тут больше, чем в любом другом городе Кубы чернокожего населения, а карнавалы и фестивали не стихают круглый год.

Осмотр Сантьягских достопримечательностей я чередовала с простыми прогулками по городу, дабы лучше прочувствовать его вечно праздничную атмосферу. Далеко не все мне, конечно, удалось там посмотреть, не все почувствовать и попробовать, но некоторые интересные места, несомненно, добавили моему путешествию особенно ярких красок.

Итак, интересность первая: Парке-Сеспедес. Эта утопающая в зелени площадь находится в самом центре дышащего жаром Сантьяго. Днем сюда приходят посидеть в прохладной тени деревьев старики и мамы с детьми, вечером собирается молодежь, играет на множестве музыкальных инструментов, поет и зажигательно танцует. Именно тут стоит величавый Собор Нуэстра Сеньора де ла Асунсьон, поражающий всех своими нежными тонами и красивым шпилем, и белое здание Аюнтамьенто, с балкона которого Фидель Кастро после революции впервые обратился с речью к кубинскому народу.

Интересность вторая: Дом Диего Веласкеса. Располагается он неподалеку от Парке-Сеспедес и, по некоторым данным, считается самым старым домом на Кубе, построенном аж в 16 веке. Правда, от тогдашнего дома в живых остались лишь ажурные решетки-ставни на окнах, да потолки, а сам он был перестроен. Но, в целом, смотрится очень даже миленько: беленький такой двухэтажный особнячок с внутренним зеленым двориком. Сейчас в доме Веласкеса располагается музей исторического быта Кубы: всякая посуда и древняя антикварная мебель – кресла-качалки, стулья, шкафы, кровати. Причем, сделанные не на Кубе, а привезенные из Старого Света и даже из Китая.

Интересность третья: Балкон Веласкеса. Это не столько его балкон, сколько обзорная площадка в сотне метров от его дома. С нее открывается отличный вид на весь город и на Карибское море.

Интересность четвертая: Лестница Падре-Пико. Можно сказать, визитная карточка Сантьяго, фотография которой есть в любом кубинском путеводителе или буклете. Это огромная и широкая лестница с крутыми ступенями, ведущая из одного городского квартала в другой. Действительно впечатляет.

Интересность пятая: Музей Карнавала. Уже при подходе к нему на улице Калье-Эредиа, самой многолюдной улице Сантьяго, все говорит о том, что карнавал в Сантьяго – это главный городской праздник. Кругом тут продают маски, картины, мелкие сувениры, музыкальные инструменты, танцевальные костюмы и прочее-прочее. В самом же музее можно посмотреть на все то, чем пользуются во время карнавалов. Точнее, даже не так. Все музейные цветные барабаны, огромные полуметровые маски из папье-маше, костюмы и даже голова дракона – деталь лодки в натуральную величину хранятся тут только между карнавалами. Когда же начинается новый карнавал, все это вытаскивается и берется с собой на праздник. За исключением, конечно, карнавальных афиш разных годов выпуска, которыми в музее обклеено несколько стен.

Интересность шестая: Музей Рома. Весьма приятное заведение. Во дворе у входа в него стоит нехилая модель самогонного аппарата. А внутри сразу дают дегустировать ром. В залах музея много аппаратов по перегонке этого зелья, которые использовались в разное время, бочки, где принято хранить ром, множество разных этикеток и бутылок с его сортами, а главное – схема, рассказывающая, как ром производят. Сначала из сахарного тростника выжимают сок. Потом его выпаривают до состояния патоки, которая тут называется маласса. Затем ее растворяют в воде, ферментируют, перегоняют и фильтруют. А через полтора года после этого добавляют воду и спирт. Так получается самый мало выдержанный ром. А бывает он 3-х, 5-ти и 7-летней выдержки. Честно говоря, 7-летний ром мне не очень понравился, он слишком крепкий и ядреный. А, вот, 3-летний – самое то и для мохито очень хорошо подходит.

Интересность седьмая: Шляпная фабрика. Попала я на нее совершенно случайно. На одной из Сантьягских улиц я вдруг увидела нечто вроде очень большого гаража без дверей, внутри которого за столами что-то делали женщины, а у его входа сидела тетя-сторожиха.

«Нельзя ли мне посмотреть?» — спросила я сторожиху в полной уверенности, что она меня не пустит.

«Заходите!» — ответила она.

Это была фабрика по производству сомбреро. Женщины сидели за столами, перед ними лежали шляпообразные формы, и они оплетали эти формы соломой. Затем они вытаскивали полуфабрикаты на улицу, и другие женщины доделывали им там поля. Вот такой это был оригинальный производственный процесс.

18. К ДИНОЗАВРАМ

Из Сантьяго мне удалось съездить в национальный парк Баконао. С транспортом туда снова были проблемы, рейсовые автобусы ходили с интервалом движения раз в час, а чтобы сесть в них, нужно было заранее занимать очередь на остановке, получать посадочный жетон и потом долго-долго ждать, когда придет автобус, в который можно будет залезть и встать хотя бы на одну ногу — все автобусы в Баконао идут битком. В общем, я снова решила ехать на такси.

Но Баконао располагался в 70-80 километрах от Сантьяго, и выяснилось, что такси туда стоит неоправданно дорого. В печали я ходила по автовокзалу, пока меня не заметил какой-то щуплый кубинец.

«Вы что-то ищите?» — спросил он. Я изложила ему суть проблемы, и он вдруг (о, чудо!) предложил меня отвезти в национальный парк на своей машине. Машинка у него была маленькая, типа нашей «Оки», но в нее мы успешно загрузились и тронулись в путь. Компанию нам заодно составил друг «моего» кубинца.

Вообще-то, Баконао какой-то странный парк. Здесь нет особых природных красот – поросшие жухлой растительностью невысокие горы сменяются опять же не первыми по красоте и чистоте кораллово-песчаными пляжами на берегу Карибского моря. Но здесь есть куча развлечений, и именно за ними любят приезжать сюда кубинцы. Например, можно поселиться на несколько дней на парковом ранчо, взять напрокат лошадь и обскакать на ней все окрестности, можно поглазеть на настоящее родео на специальном ринге (правда, проводятся они только летом и осенью), можно, наконец, заехать в ретромузей и насладиться зрелищем целой кучи старых автомобилей. Хотя в этом смысле, Куба – вообще, один большой ретромузей.

Я же, прежде всего, отправилась в тамошний парк Юрского периода. Если честно, то я даже не поняла, как он начался. Просто за поворотом дороги неожиданно появился самый настоящий динозавр. Точнее, его чучело огромных размеров, но выглядело оно совершенно натурально. А потом появились еще и еще. Это были динозавры и их детеныши всех форм и видов – травоядные и не травоядные, большие и маленькие, спокойные и агрессивные, стоявшие в оборонительных и воинственных позах, спокойно «пасшиеся» и «охотившиеся». Они настолько удачно вписывались в окружающий ландшафт, что, порой, и правда, можно было подумать, что они настоящие, а мы реально находимся в парке Юрского периода.

Еще в Баконао был неплохой аквариум. Точнее, был бы. По замыслу, в нем планировался стеклянный туннель под водой. По нему должны были ходить люди, а над ними плавать всякая океаническая живность. Примерно, как на Канарах. Но толи не достроили его, толи он поломался, в общем, никакого тоннеля в аквариуме я не обнаружила. Как и везде, там у стен стояли емкости с водой, а в них резвились всякие рыбки. Правда, именно там я впервые увидела мурену – длинную хвостатую рыбину с тупой злобной мордой. И еще хороши были морские черепахи в открытом бассейне неподалеку – до метра в длину, с ластами вместо лап. Одну я погладила по носу, но охранявший их кубинец так заверещал, что я в ужасе отдернула руку. Оказалось, что черепаха вполне может цапнуть за палец, а кто бы мог подумать – такое милое создание…

19. В КОНЦЕ ПУТЕШЕСТВИЯ

И вот, настало время возвращаться из Сантьяго в Гавану. В этот раз у меня был запланирован ночной переезд. Я терпеть не могу ночных автобусных переездов, но другого выхода не было – терять на дорогу целый день я не могла, следующим утром я уже улетала в Москву.

«Виазульский» автобус отправился вовремя. Это был экспресс, до Гаваны он обещал доставить меня всего за 13 часов и останавливался по пути всего в двух городах – в Камагуэе и в Санта-Кларе. Почему-то я долго не могла уснуть, а, все-таки уснув, просыпалась через каждые полчаса. Окончательно проснулась я в Санта-Кларе. Автобус стоял у какого-то ночного кафе. Все пассажиры вышли на улицу, лишь несколько человек дремало на передних сиденьях. В салоне был полумрак. Я огляделась по сторонам и вдруг… о, ужас!!! В свете автобусных лампочек я увидела, что все стены, спинки сидений, пол – всё кишит рыжими домашними ТАРАКАНАМИ!!! Они ползали повсюду и даже по всем вещам, которые мы с другими пассажирами оставили на полу. Мамочки! Надо ли говорить, что тараканов я боюсь больше всего на свете?!! В ужасе я вскочила с сиденья. Но куда бежать? Кому жаловаться? Благо, что до Гаваны оставалось ехать не так далеко. Больше глаз я не сомкнула ни на минуту!…

После такой ночи весь день в Гаване я провела, как сомнамбула. Едва успела купить ром и сигары друзьям, зайти на рынок сувениров. А следующим утром был самолет в Москву. Немногим отличился этот полет от полета в Гавану. Снова ром, коньяк и виски из Дьюти Фри, коими баловались все пассажиры самолета. Но были и приятные моменты. Этим же рейсом возвращались на родину летчики, с которыми мы отдыхали в Варадеро, и те ребята, с которыми я познакомилась в аэропорту, когда только прилетела в Гавану. Их путешествие прошло гладко и весело, они увидели даже больше интересного, чем ожидали сначала, и были очень рады удавшемуся отпуску.

А в Москве на следующее утро уже была весна…

* * *

И вот, спустя несколько месяцев, я сижу и разглядываю на мониторе компьютера кубинские фотографии. Лазурный океан в Варадеро, шумные и колоритные улицы Гаваны, знойный, жгучий и музыкально-танцевальный Сантьяго, революционную и гордую Санта-Клару, уютный черепичный Тринидад, тихий и провинциальный Баракоа, пожилых кубинцев с сигарами, развалившихся в неге в креслах-качалках на террасах своих домов, старинные американские автомобили, снующие по улицам города, какао на ветках, кокосовые пальмы и плантации сахарного тростника, пионеров в галстуках и очереди в государственные магазины. Вот такой он – заокеанский ностальгический край, похожий на рай…

Только для www.tours.ru Перепечатка только с разрешения автора.

Чистые танцы — часть 1