Пять мгновений зимы

Предисловие.

Не прошло и месяца после моего возвращения из Вьетнама, как деловая необходимость, да, и просто, весёлый ветер странствий погнал меня в очередное путешествие, навстречу новым впечатлениям и приключениям. И всех тех, кому мои предыдущие заметки не показались скучными и неинтересными, я приглашаю последовать за собой. В этот раз, целью нашего путешествия станет Германия.

Германия занимает в моей жизни особое место. Это первая страна за пределами бывшего Союза, в которой мне довелось побывать. С неё началось моё путешествие вокруг света, и как всё первое в жизни любого человека, навсегда наложило свой отпечаток в моём восприятии и понимании окружающего меня мира.

И вот, я снова здесь.

В тот день, всё было как тогда, когда я сделал свои первые робкие шаги по огромному аэропорту города Франкфурта, одетый в свой нелепый для этих мест, длинный кожаный плащ, чем-то, напоминая недобитого в 45 году эсэсовца.

И вот прошло почти 4 года с того дня, и как будто ничего не изменилось. Тот же аэропорт, те же сверкающие витрины магазинов, тот же лёгкий морозец на улице. Разве, что в аэропорту пропал мой багаж, и из вещей у меня была с собой одна лишь папка с документами. Но, Вьетнам научил меня относиться ко всему с буддистским спокойствием, не впадая в панику по любому поводу. Поэтому, вскоре, я немного успокоился и, устроившись поудобнее в поезде вместе со своим напарником по командировке Рустамом, уставился в окно, стараясь не думать о пропаже и о том, как прожить в Германии с одной папкой.

Мимо стремительно пролетали малоизвестные мне немецкие города, Ханау, Фулда, Кассел – Вильгельмхое, Гёттинген, что-то ещё, а в голове так и звучало:

Не думай о секундах свысока

Наступит время, сам поймёшь, наверное

Свистят они как пули у виска

Мгновения, мгновения, мгновения…

Мгновение 1. Господа людвигсфельдовцы

На следующий день после размещения в гостинице, Ульф, на которого и в этот раз выпала нелёгкая задача приёма гостей, принёс мне хорошую новость. Багаж найден и находится на пути к Людвигсфельде, поэтому из гостиницы лучше пока не выходить, чтобы, когда он придёт удостовериться всё ли на месте. На этом Ульф нас покинул, сказав напоследок извиняющимся тоном, что, к сожалению, гостиница находится в самом центре города, а в центре очень шумно, так, что если с этим возникнут проблемы, можно переселиться в другое место. Эта смехотворная фраза Ульфа насчёт шума, впоследствии, не раз приходила мне в голову, поскольку, ничего более «шумного», чем Людвигсфельде, мне в моей жизни видеть не приходилось.

***

Когда бродишь по улицам Людвигсфельде, создаётся впечатление схожее при просмотре какого-нибудь бразильского сериала. Актёры те же, сюжет, в общем-то, тот же, просто, у фильма другое название. Где-то ты уже всё это видел.

Вот, итальянский ресторан Casa Romana. Тот же официант — итальянец, только ещё больше седых волос на голове. Мы заказываем пиццу по — сицилийски. Сначала он приносит закуску, небольшой кусочек поджаренного хлеба с помидорами и зеленью, это называется брушетта. Мы съедаем сначала брушетту, потом пиццу, просим счёт. Он идёт забрать деньги. Сейчас, он спросит, понравилась ли нам еда, думаю я.

— Hat es geschmaeckt? *1, спрашивает итальянец.

***

А вот, турецкое кафе Kebap House. Вот, его хозяин Хасан. Всё тот же, только волос на голове стало меньше. Он не забыл нас. Как же можно забыть таких экзотических иностранцев? Мы немного болтаем с Хасаном. В этот раз, мой немецкий гораздо лучше, чем раньше, поэтому, мне легче с ним общаться. Рустам говорит по-узбекски, понимая, что говорит ему Хасан по-турецки. Хасан допивает своё пиво и оставляет нас.

— Нет, Рустам, что не говорите, а и в Людвигсфельде случаются перемены. Помните, того алкоголика, в кепке и очках? Он приходил сюда каждый день, заказывая для начала две бутылки Berliner Kindl? Где он? Нет его. Так, что и в Людвигсфельде иногда дует ветер перемен.

Не успел я закончить свою последнюю фразу, как упомянутый мной персонаж тут же возник у входа в кафе. В той же кепке и тех же очках. Официант, не спрашивая о заказе, сразу вытащил из холодильника две бутылки Berliner Kindl и передал их посетителю.

Впрочем, в этот раз у нас появился новый друг. Это турок, продавец продуктовой лавки, торгующей арабскими, турецкими и греческими товарами. Он называет нас «кариндошлар», по-турецки это значит «земляк». По-узбекски же «кариндош» означает «родственник». Таких интересных отличий в одинаковых по звучанию словах достаточно много. Допустим, «буюк» по-узбекски, великий, типа «великое государство», по-турецки же, просто «большой». По размеру большой. «Порра», по-узбекски «взятка», а по-турецки «деньги» в легальном смысле этого слова. «Эфенди», по-турецки «господин», а по-узбекски, схожее слово «афанди» имеет насмешливый оттенок, типа «клоун» или «шут гороховый».

Кариндош очень дружелюбен, он угощает нас чаем и мандаринами, однако, постепенно, эти встречи двух цивилизаций, всякий раз сопровождаемые диалогами, из серии Заяц-Волк, Волк-Заяц, порядком нам надоедают, и мы предпочитаем обходить магазин дружелюбно-назойливого кариндоша стороной.

***

Итак, Ульф снова привёл нас в этот ресторан. К нам подходит официант. Тот же, что и два года назад. Сейчас он извинится и скажет, что у него нет меню на английском языке.

— Tut mir leid, aber… *2

Дальше можно не продолжать.

Хотя, ресторан, действительно неплохой. Он называется Waldfrieden, что можно перевести как «лесной покой».

Мгновение 2. Лесной покой

— Wir erreichen jetzt am Bahnhof — Ludwigsfelde. Next stop – Ludwigsfelde *3.

Это последние слова, которые вы услышите перед тем, как сойти с перрона.

Тут же на вокзале, первая, и думаю, что и главная достопримечательность города, местный городской музей.

У входа сидит скучающий хранитель музея. Сразу видно, что музей, мягко говоря, не пользуется бешеной популярностью у местного населения, поэтому, директор встречает нас очень радушно и оживлённо.

Как, наверное, и у большинства хранителей малоизвестных музеев, у него весьма чудаковатый вид, нелепые очки, свитер, как у сотрудника какого-нибудь нашего НИИ эпохи «застоя», он немного заикается. Тем не менее, хранитель музея отлично говорит не только по-английски, но и по-русски и является дипломированным учёным-историком. Видно, что он очень увлечён своим предметом, мой единственный банальный вопрос о том, почему Людвигсфельде называется Людвигсфельде, вызывает с его стороны поток информации. Он начинает с Тридцатилетней войны (1618 – 1648 гг.) самой разрушительной в истории Германии, естественно, восторженно отзывается о Фридрихе Великом, о нём здесь все отзываются восторженно, но конкретный ответ на мой банальный вопрос, оказывается не менее банальным. Просто, это была земля, принадлежащая некому местному богатею Людвигу, который и основал здесь город. А Felde, означает поля, вот и всё, поля Людвига. Ничего сенсационного.

Однако, после прихода к власти нацистов, это место приобрело важное военное значение, здесь был завод по производству двигателей для «Хенкелей» и «Мессершмиттов». Один из таких двигателей теперь, является экспонатом музея, а прямо над ним висят макеты военных самолётов тех лет. Здесь же и разные документы времён Третьего Рейха. Особенно моё внимание привлекает Arbeitsbuch – Трудовая Книжка, которая, практически, как две капли воды похожа на нашу, только орёл со свастикой на обложке, а так, почти один к одному.

Сейчас в это трудно поверить, но и в Людвигсфельде когда-то существовал концлагерь. Специальный концлагерь для женщин. Экспонатом музея является фрагмент стены лагеря, а на самой стене висят рисунки бывшей узницы-еврейки, изображающие мучения и издевательства, которым подвергались узники.

Ну, а после прихода советских войск, в годы ГДР вместо военных объектов, здесь появились вполне мирные заводы по производству мотороллеров, моторных лодок и другой продукции.

***

Мы прощаемся с хранителем музея и выходим на самую большую улицу города Potsdamer Strasse. Вдоль всей улицы, перемешиваясь с магазинами, супермаркетами, кафе, ресторанами и прочими заведениями тянутся аккуратные и ухоженные немецкие дома. Кажется, что они только, что построены и время не властно над ними. Они очень напоминают игрушечные домики гэдээровского конструктора, знакомые по детству. Создаётся впечатление какой-то нереальности, ну, не может, всё быть так чисто и аккуратно.

Всю Potsdamer Strasse можно пройти пешком примерно за полчаса, и сразу за ней справа тянется промышленная зона, окружённая со всех сторон величественным сосновым лесом. В лесу много протоптанных тропинок, можно часами ходить по ним и любоваться природой. Вдоль тропинок стоят специально срубленные пеньки, на которые можно присесть и отдохнуть. Время от времени чирикают птички, случайный немец просигналит проезжая на своём велосипеде. Ты пропускаешь его, слышишь Danke schoen, отвечаешь Bitte schoen *4. Иногда на пути попадаются другие местные жители, выгуливающие собак, а так ни души. В общем, шумно, очень шумно.

Мгновение 3. Шумный город Виттенберг

По дороге в Лейпциг, мы делаем остановку в Виттенберге. Не знаю почему, может быть, в связи с плохой погодой, а может в связи с тем, что сегодня воскресенье или есть какая-то другая причина, но людей на улицах практически нет, и создаётся впечатление, что мы бродим не по городу, а по большому музею, в котором много экспонатов, но совсем нет посетителей. В общем, как вы уже поняли, в Виттенберге ещё более шумно, чем в Людвигсфельде.

Между тем, город имеет богатую историю. Виттенберг славился своим университетом, здесь была резиденция саксонских курфюрстов. Но, более всего, город известен тем, что здесь жил и работал Мартин Лютер, отец Реформации. Город иногда так и называют Luterstadt, город Лютера.

В 1517 году, Лютер выступил здесь со своими 95 тезисами, подвергшими критики католицизм, поэтому, можно смело считать Виттенберг местом рождения новой религии, протестантства.

Здесь всё напоминает о нём, церковь, где у входа вывешены те самые 95 тезисов, могила Лютера, его музей, в котором хранится экземпляр Библии, впервые переведённой им на немецкий язык.

Но, честно говоря, протестантские церкви совсем меня не впечатляют. Это, просто, несопоставимо с той красотой и величием, которая присутствует в церквях католических, таких как Sacre Coer или Notre Damm de Paris в Париже. Да, и не очень мне ясен, и честно говоря, не особо интересен смысл разногласий между папой и Лютером. Поэтому, чисто с визуальной точки зрения, мне намного ближе католицизм. Впрочем, и сама хмурая физиономия Мартина Лютера не внушает особой симпатии.

***

Осмотр Виттенберга близится к концу, наша компания медленно направляется к машине. Мы проходим по безлюдным и безмолвным улицам шумного города, и только таблички на старинных домах с указанием фамилий людей, которые здесь когда-то жили, напоминают о былой славе Виттенберга. Бах, Шиллер, даже Пётр Первый.

Но один дом привлекает моё особое внимание. Табличка гласит, что в этом доме жил Иоганн Фауст.

— Faust? Goethe` s Faust? – спрашиваю я Ульфа

— Yes, Goethe` s Faust lived in this house. That` s right.

— Interesting. I wonder, may be, here in this house he met Devil? Was Devil here?

— May be, you are right. But, you know, Vadim, Devil is everywhere *5.

Мгновение 4. Devil is everywhere *6.

Итак, Виттенберг позади, и мы, наконец, въезжаем в Лейпциг. Самая первая достопримечательность города, это монумент, посвящённый знаменитой Битве Народов 1813 года. По числу участников, это была крупнейшая битва эпохи наполеоновских войн. Всего, как со стороны союзников, русских, немцев, австрийцев и шведов, в ней участвовало около полумиллиона человек. Битва закончилась полным разгромом наполеоновских войск. После Битвы Народов, французы потеряли все оккупированные территории в Германии, и конец империи был уже очевиден.

Примечательно, то, что монумент был воздвигнут в ознаменование столетия битвы в 1913 году, то есть как раз перед Первой мировой. Видимо, уже тогда было предчувствие, что подобное вскоре повторится.

***

Чем ещё примечателен Лейпциг? Главным образом, тем, что здесь жили и творили два великих Иоганна, Бах и Гёте.

В городе существует в хорошем смысле этого слова культ Баха. Повсюду можно слышать его музыку. Есть специальные магазины, посвящённые его творчеству, в которых можно купить любое произведение композитора. Особенно, это ощущается в Церкви Святого Фомы, Thomaskirche, где с 1723 по 1750 года великий композитор служил кантором хора, и именно здесь впервые исполнялись многие его произведения. По пятницам и субботам здесь проходят органные вечерни. Но, и без этого его музыка, наполненная возвышенностью и мистицизмом, сопровождает вас повсюду.

Да, и сам город полон какой-то мрачной романтики и торжественности. Тёмные здания, тротуары, даже в одежде, которую носят люди, преобладают тёмные тона. Поэтому, в своём чёрном кашемировом полупальто я не выгляжу так нелепо, как в других местах. Я вглядываюсь в здания и лица людей, стараясь, проникнутся атмосферой и духом города. Один из прохожих как-то странно посмотрел на меня поверх своих тёмных очков. Что-то было необычное в этом взгляде. Далёкое от простого любопытства. И одет он был как-то странно. Длинный чёрный кожаный плащ, что не типично для Германии, солнцезащитные очки, хотя, никакого солнца не было и в помине. Что-то таинственное было в этом субъекте. А может быть, это был Он?

Точно, Он. Я вспомнил, что первый раз я видел Его на вокзале в Берлине, в день приезда. У него было бледное застывшее лицо, не выражавшее никаких эмоций, чёрная высокая шляпа, странная для 21 века, чёрный плащ как у мушкетёра и средних размеров перевёрнутый крест на шее. В тот день, по всей Германии шли карнавалы, поэтому, тогда, я принял Его, просто, за человека возвращавшегося с карнавала. Но, теперь я точно знаю, это был Он.

И вот, Он снова прошёл мимо меня, уже в другом обличии, зловеще скользнув по мне своим властным взглядом. И снова Он, и опять Он. В магазине сувениров я едва удержался, чтобы не купить какой-то сувенир с Его изображением. Что-то остановило меня, словно ударив по руке. Нельзя, нельзя иметь изображение Дьявола, даже с туристической точки зрения, мало ли что.

***

Наконец, мы проходим бесконечную череду магазинов и оказываемся на платформах Лейпцигского вокзала. Лейпцигский вокзал самый старый в Германии и самый крупный в Европе, всего 28 платформ. Отсюда можно начать путешествие практически в любую точку Европы.

Ульф предлагает нам «пропустить» по стаканчику глинтвейна. Глоток глинтвейна, и всё тело наполняется теплом горячего кисловатого напитка, таким необходимым в холодную погоду. Ещё глоток, и я оглядываю старинный вокзал и людей спешащих на поезда и чувствую, что теперь в каждом прохожем мне чудится Мефистофель. Он проходит мимо нас в какой-то маске, изображающей вампира, и пытается встать за спиной Рустама, мешая сфотографироваться на фоне вокзала, глупо при этом хохоча. Он или не Он? Чёрт его знает.

Ну, а это точно Он. Мы у входа в ресторан Auerbachs Keller. Две скульптуры у входа и надпись:

Szene in Auerbachs-Keller aus Goethes Faust. Mephisto verzaubert die Studenten *7.

Мы ужинаем в ресторане, видевшем немало знаменитых людей за 400 лет своего существования.

***

Наконец, ужин закончен и пора возвращаться. Я первым выхожу из ресторана и первое, что я вижу, это слова MEPHISTO *8. Какая-то неведомая сила тянет меня в сторону этой надписи. И всюду, всюду Он. То зло усмехаясь, корча гримасы, то наоборот, дружески улыбаясь.

— Vadim, where are you going? *9

Это голос Ульфа возвращает меня в реальность. Мгновение, и Мефисто куда-то исчезает вместе с последними парами глинтвейна. Оказывается, что слова, которые я прочитал, всего лишь название соседнего ресторана, а Его изображения, всего лишь интерьер для завлечения туристов.

Ещё мгновение, и я вижу перед собой самого Гёте, сурово смотрящего на меня со своего постамента на площади. Ещё мгновение, и «Мерседес» Ульфа уносит нас по заснеженной автостраде, а вдогонку несётся:

Часть силы той, что без числа

Творит добро, всему желая зла.

Я дух, всегда привыкший отрицать.

И с основанием: ничего не надо.

Нет в мире вещи, стоящей пощады,

Творенье не годится никуда.

Итак, я то, что ваша мысль связала

С понятьем разрушенья, зла, вреда.

Вот прирождённое моё начало,

Моя среда.

Мгновение 5. Логово Зверя

Сегодня последнее путешествие перед отъездом домой. Мы проезжаем Рамсдорф, который как и многие другие маленькие города вокруг Берлина, когда-то имел важное военно-стратегическое значение сначала для Третьего Рейха, а потом и для Советского Союза. В частности, в Рамсдорфе располагалась крупная советская вертолётная база, а ещё ранее авиабаза Третьего Рейха. Именно отсюда 20 июля 1944 года полковник Штауффенберг вылетел в ставку Гитлера Werwolf с бомбой для фюрера. Увы, судьба оказалась немилостивой к полковнику. Фюрер уцелел, а Штауффенберг вскоре был расстрелян вместе с другими заговорщиками.

Но, сегодня мы едем мимо Рамсдорфа. Наш путь лежит в Вюнсдорф, сердце германского милитаризма.

***

Вюнсдорф возник в 1910 году как тренировочный центр кайзеровской Германии. Страна усиленно готовилась к схватке за мировое господство, нужны были свежие кадры.

В Вюнсдорфе до сих пор сохранилось много казарм того времени, которые находятся на попечении негосударственного сообщества граждан, пытающихся сделать всё возможное, чтобы сохранить историческое наследие города.

В одной из казарм находится интересный музей, посетив который можно много узнать об истории города.

Особенно интересными мне представляются стенды с фотографиями, повествующие о жизни военнопленных мусульман. С одной стороны, мы знаем, что во время Первой мировой войны погибло столько людей, сколько не погибало никогда прежде. Действительно, мировая бойня, точнее не скажешь. С другой же стороны, это была последняя война, в которой соблюдались какие-то правила, писанные и неписанные. В частности, это касается прав военнопленных. Военнопленный имел право на переписку с родными, имел право жаловаться на грубое к себе отношение, выписывать газеты, а офицеры вообще, имели право покидать лагерь под честное офицерское слово. Из музейных стендов мы узнаём, что пленные мусульмане, воевавшие на стороне англичан и французов, даже построили в лагере мечеть. Имелось и своё мусульманское кладбище. И никто им в этом не препятствовал. Странно всё это видеть, зная какой беспощадной была следующая мировая война. Естественно, что с приходом к власти нацистов и мечеть и кладбище были уничтожены.

***

Ну, а теперь самое главное.

В годы Второй мировой войны, здесь в Вюнсдорфе располагалась немного не мало, штаб-квартира ОКВ (Объединённое Командование Вермахта), существовала разветвленная система бункеров, подземных коммуникаций и тоннелей.

И вот, теперь вместе с другими туристами сюда входит наша компания в сопровождении гида.

Сначала, бывший контрольно-пропускной пункт, так и, кажется, что ещё мгновение и навстречу выскочит нацист с автоматом наперевес и с криком Halt! *10, требуя предъявить аусвайс.

Первая часть экскурсии посвящена системе бункеров Maibach. Система представляет собой группу бункеров, в каждом из которых располагался штаб, имевший свою собственную стратегическую задачу в годы войны. Вот, бункер, где располагался штаб планирования операций на Западе, а вот, штаб по планированию операций на Востоке. Именно здесь в этом мрачном сооружении, когда-то разрабатывался и утверждался план «Барбаросса». Меня охватывает какое-то смешанное чувство, с одной стороны восторг историка-любителя, с другой зловещий ужас от мысли о том, скольким людям суждено было погибнуть, и сколько судеб было искалечено после приведения этого плана в действие. Я подхожу ближе и дотрагиваюсь до стен бункера. Вот, оно, ЛОГОВО ЗВЕРЯ.

***

Но, сейчас, бункеры, конечно, не выглядят так зловеще.

По решению Потсдамской конференции, всё военное имущество Рейха подлежало уничтожению и после того, как сюда вошли советские войска, начались попытки всё это взорвать. Но, бункеры были настолько прочными, что полного уничтожения не получилось, а с 1953 года, советское военное руководство переместило в Вюнсдорф штаб-квартиру ЗГВ (Западная Группа Войск).

Поэтому, практически все бункеры не целые, это то, что осталось после попыток их взорвать, хотя, осталось достаточно много. И сейчас на них можно видеть надписи сделанные советскими солдатами, проходившими здесь службу. Это и названия мест, Алтай, Новосибирск, Фрунзе, и естественно, легендарное ДМБ с добавлением соответствующего года долгожданной демобилизации, ну, и естественно, самое популярное русское слово из трёх букв, как же без этого?

Система бункеров Zeppelin существенно отличается от Maibach. Здесь практически ничего не пытались взрывать. Именно здесь с 1953 по 1994 гг. располагался штаб ЗГВ, сыгравший свою роль уже в следующей войне, «холодной».

Zeppelin, в отличие от Maibach, это не отдельные разрозненные бункеры, а система подземных коммуникаций и тоннелей. Бункер был защищён от любых ударов любым имеющимся в то время оружием. Отсюда шли ответвления и к секретным тоннелям, через которые на территорию Западной Германии забрасывались агенты советских и восточногерманских спецслужб. А также работала система слежения за территорией вероятного противника.

Мы совершаем прогулку по помещениям, где когда-то служили советские солдаты, освещая себе путь фонариками. Вот бывшая столовая, вот, видимо бывшая ленинская комната, на полу разбросаны какие-то инструкции на русском языке. И вот, конец пути. Гид указывает нам направление к выходу из последнего тоннеля. Экскурсия заканчивается.

После того как отсюда в 1994 году ушли уже российские войска, последний оплот предпоследней мировой империи перестал существовать. И всё связанное с войной стало безобидным музейным экспонатом, который к счастью, уже никому не сможет причинить никакого вреда.

Sag wo die Soldaten sind?

Wo sind sie geblieben?

Sag wo die Soldaten sind?

Was ist gescheht? *11

Продолжение следует.

Переводы на русский.

1 Вам понравилась пища

2 Сожалею, но…

3 Мы прибываем на вокзал Людвигсфельде. Следующая остановка Людвигсфельде.

4 Спасибо – пожалуйста

5 Фауст? Фауст Гёте?

Да, Фауст Гёте жил в этом доме. Ты прав.

Интересно. А может, здесь в этом доме он встретился с Дьяволом? Дьявол был здесь?

Может быть, ты и прав. Но, знаешь, Вадим, Дьявол, он везде.

6 Дьявол, он везде

7 Сцена в ресторане Auerbachs-Keller из «Фауста» Гёте. Мефистофель околдовывает студентов.

8 Мефистофель

9 Вадим, куда ты?

10 Стой!

11 Скажи, где солдаты?

Где они остались?

Скажи, где солдаты?

Что произошло?

Использованы фрагменты песен Иосифа Кобзона и Марлен Дитрих, а также стихи Иоганна Вольфганга Гёте из трагедии «Фауст».