7. ПРО НЕ ДРЕВНИХ ЕГИПТЯН

Впрочем, вечером я еще успела сходить на прославленный асуанский рынок, на котором закупила, наконец-то, сувениров своим друзьям. Самой забавной, конечно, была сама рыночная атмосфера. Здесь торговали всем, чем можно: одеждой, сувенирами, посудой, овощами, фруктами, конфетами, коричневым самодельным тростниковым сахаром в виде кулечков, специями, каркаде в больших холщовых мешках. На огромных тележках мужчины в светлых бедуинских одежах возили зеленую фасоль и финики, а между рядов ходили арабские женщины, приценивались к товару, щупали его и после покупки частенько водружали себе на голову и шли покупать дальше. Видя во мне иностранку, торговцы всячески старались привлечь к себе мое внимание и затащить каждый в свою лавку, но, в отличие от торговцев в Хургаде, здешние, когда понимали, что их товар меня не интересует, отставали не с десятого, как в Хургаде, а с третьего раза. Когда же мне надоело отвечать на их бесконечные «Хелло», я придумала своеобразную игру – я молчала, а они начинали отгадывать, откуда я приехала.

«Какая страна?» — кричали они.

Я шла и улыбалась. А они наперебой перечисляли:

«Польша? Франция? Голландия? Германия?» — и только в конце почему-то, наконец, добирались до России, из чего я сделала вывод, что русских пока что в Асуане было мало.

Уже потом, вернувшись в Хургаду, я и там проделывала тот же номер, но тамошние торговцы мигом различали во мне россиянку, сразу начинали восклицать, какая же хорошая у нас страна, и зазывали в свои лавки. Впрочем, различали тоже не все. Многие потом неслись следом и не отставали до тех пор, пока я не признавалась, откуда прибыла. Когда же однажды мне это совершенно надоело, и я на очередной вопрос: «Откуда ты?» — ответила: «Кот-д’Ивуар», — торговец без тени смущения осчастливил: «О, Кот-д’Ивуар! Отличная страна! Заходи в лавку!».

Подстраиваясь под наших туристов, они выучили на русском целый ряд фраз: 1. Привет! 2. Заходи. 3. Только посмотреть! 4. Зайка моя! 5. Я холостой! 6. С новым годом! Причем к последней некоторые добавляли и перенятое «Пошел на фиг!», разумеется, абсолютно не вникая в смысл сказанного и по-детски радуясь ответным улыбкам наших туристов.

В любви тоже признавались, особенно не задумываясь.

«У тебя все красивое и то, и то, и то!» — и так миллиону женщин, прибывшим к ним в Египет. Некоторые же борзели сильнее и кричали: «Кисс ми!». Но стоило им в шутку показать кулак или сделать вид, что даешь им этим кулаком по лбу, так они сразу отставали, смеялись и шутили в ответ.

Впрочем, если отвлечься от торговцев и говорить о египтянах в целом, то, прежде всего, бросалась в глаза их любовь к детям, причем не только к своим. Было очень трогательно наблюдать, как взрослые арабские мужчины сюсюкались с малышами, играли с ними и сами радовались, как дети. Они могли запросто подойти к маме-туристке, ведшей за ручку карапуза, спросить разрешения, а затем погладить его по головке, взять на руки, одарить конфетами.

Хотя, надо сказать, что любвеобильность они проявляли не только к детям, а, порой, и друг к другу. Не знаю, что сие обозначало, надеюсь, что ничего неприличного, но очень часто египетские мужчины гуляли, держась за руки, здоровались, целуясь в щечку, а еще периодически красили ногти! Наверное, что-то из серии местных обычаев?

Но все-таки вернемся к асуанскому рынку, на который я пришла за сувенирами. То, что с торговцами надо торговаться, я, конечно же, знала, как и многие другие туристы. Но они уже тоже знали, что мы знали, и поэтому покупка сувениров заняла у меня часа три, а сам процесс, понравившийся мне вначале, под конец так осточертел, что я уже была практически готова на все, что угодно, лишь бы поскорее с ним разделаться. Конечно, можно было и не торговаться, а сразу соглашаться на предложенную цену. Но вы бы видели, какими глазами смотрели арабы на таких покупателей! А потом до кучи еще хихикали между собой, как лихо они их обдурили! На меня же после удачной торговли они начинали взирать с признаками уважения, а во время самого процесса глядеть на действо сбегалась целая толпа! Самым крутым моим достижением в плане торговли, коим я продолжаю честно гордиться, оказалась покупка полотенчика с египетскими рисунками. Предлагали мне его за 120 фунтов, а приобрела я его в итоге за восемь! Ура!

Еще на рынке я покупала фрукты: клубнику и финики. Клубника была просто потрясающей – безумно сладкой и ароматной. Лопала я ее, вспоминая, что на дворе стояло начало января, и приходила в бурный восторг. Свежие финики, большие и коричневые, были тоже великолепны. Но этих я много съесть не могла, уж больно они были сладкими и сытными.

А, вообще, в Египте я старалась кормиться, как и везде, национальными блюдами, потому как пробовать что-то новое всегда очень люблю. Но сказать с уверенностью, что египетская еда в целом мне безумно понравилась, я не могу. Пожалуй, была она на любителя.

Как я поняла, самыми национальными египетскими блюдами были лепешки с соусом и рис. И то и другое мне подавали по умолчанию во всех случаях, даже, когда я заказывала, например, картошку с курицей. Впрочем, лепешки мне нравились, особенно без соуса. А вот соус на основе майонеза с пряностями к ним, на мой вкус, как-то не шел. Рис же был вообще оригинальным. Приносили его всегда в форме куличика и разбавляли (для красоты, наверное) вкраплениями желтых макарон или каких-нибудь зерен.

Если честно, из вторых блюд я прониклась только кофтой, правда, насколько сие блюдо было египетским, я осталась не в курсе. Являло оно собой по вкусу что-то типа кебаба из говяжьего фарша без лука, а по форме – длинные тонкие колбаски. Еще неплохой была рыба – сочная и свежая, как выяснилось только что выловленная из Нила, кою я отведала в одной из кафешек в Асуане. А вот от курицы я ожидала большего. На деле же ее подавали нарезанной на узенькие полоски, плававшие в каком-то маловкусном соусе. С кофе тоже получилось непонятно. Египтяне его пили двух видов: нескафе – некую растворимую мерзость с сухими сливками, которую я и на родине не перевариваю, и натуральный турецкий кофе, который варили в турке, а потом на глазах у клиентов разливали по чашечкам. Этот был, конечно, гораздо лучше нескафе, но, на мой вкус, опять же не шедевром – слишком слабеньким и не ароматным. А еще я пробовала асуанское мороженое. Продавалось оно в виде шариков, которые запихивали в вафельные рожки с таких же металлических лотков, какие частенько попадаются и у нас на улицах. Египетское мороженое, как и наше, тоже было фруктовым, но по текстуре сильно напоминало густой кисель с полным отсутствием чего-либо молочного или сливочного, хотя, в принципе, было весьма приятственным.

8. ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ НА ЮГ

Впрочем, вернемся к дальнейшему повествованию о моем путешествии. Рейсовый автобус в Абу-Симбел, на котором я туда запланировала уехать, отправлялся с асуанского автовокзала, а билеты на него продавались отдельно за 20 фунтов для туристов и за 15 фунтов для местных жителей. Отличие их было в том, что туристические были на красивых бланках. Но, будучи отродясь блондинкой, прикинуться для экономии египтянкой у меня не получилось! В принципе, предприимчивые нубийцы организовывали для туристов спецвыезды в Абу-Симбел с заездом на Асуанскую плотину на микроавтобусах. Мне сие удовольствие предложили за 50 фунтов, но я все-таки решила ехать сама.

В принципе, автобусы в Египте были довольно-таки комфортабельными и вполне современными, но поездка в них, как, впрочем, и во всех дальнобойных маршрутках, коими я тоже успела попользоваться, начиналась с прослушивания записанной на кассету мусульманской молитвы. Длилась она примерно около часа, и первые десять минут, надо признаться, меня немного напрягала. Но потом я улавливала в ней некий ритм, и с удовольствием вслушивалась в непонятные арабские слова, и дорога куда-либо уже не казалась утомительной или скучной, а даже приобретала свойственный востоку колорит.

Впрочем, на этом оригинальность египетских автобусов не заканчивалась. Билеты на них, как оказалось, покупать египтянам в кассах было необязательно. С целью обилечивания пассажиров автобус всю дорогу сопровождал кондуктор. Он ходил по салону с деревянным ящичком, внешне очень напоминавшим книжку, в котором у него и хранились билетики. Продав билетик, он что-то помечал в специальной тетрадке. Время от времени на остановках в автобус залезал контролер. Он тщательно сверялся с записями кондуктора, пересчитывал оставшиеся в ящичке билетики, в общем, строго бдел, потом вылезал, и автобус ехал дальше. Но такая система была только в автобусах дальнего следования. В городских же оригинальность заключалась в другом. Во время езды двери в них не закрывалась, а в обязанность кондуктора, кроме сбора денег, входило еще свешиваться с подножки и оглашать на остановках маршрут движения автобуса. О, как!

Итак, мы двинулись в путь. Сначала дорога шла по городу и по старой асуанской плотине, которая, на мой взгляд, все еще выглядела вполне достойно, хотя, на деле, уже давно перестала справляться с тем потоком воды, каким пополнялся Нил в периоды разливов. А, вот, новую плотину я так и не увидела. Лишь вдали мелькнул украшавший ее грандиозный монумент в форме лотоса, построенный в знак египетско-советской дружбы. Кстати, египтяне еще до развала Союза успели-таки полностью рассчитаться с нами за все полученные на строительство этой плотины кредиты.

А потом началась пустыня. Сперва она была песчано-каменистой, а затем стала просто песчаной и ровной-ровной: ни горки, ни холмика до самого горизонта. Но, несмотря на такой однообразный пейзаж, ехали мы «весело». После прослушанной молитвы народ активно закурил, а водитель решил всех развлечь арабскими мыльными операми по дохленькому видеомагнитофону. И все четыре часа пути до Абу-Симбела мы лицезрели кипящие в лучших египетских традициях любовные страсти очередных местных Кончиты и дона Педро. Временами изображение на экране начинало рябить, и тогда водитель доставал из видика затертую чуть ли ни до дыр кассету, стучал ею о его корпус, а затем вставлял назад – любовные страсти продолжались.

Впрочем, несколько раз в пустыне мне удалось увидеть настоящие миражи. Это было забавно. Неожиданно на горизонте появлялось озеро. По мере нашего приближения к нему оно становилось все больше и больше, вода играла и искрилась на солнце, и, вот, в ней уже отражаются высоковольтные столбы от проходящей рядом линии электропередачи. Но… еще чуть-чуть и озеро пропадает, а вместо него – такой же, как и везде, желтый и ровный песок… Несколько раз я принимала озера-миражи за настоящие, но, в конце концов, сообразила, что, если вокруг них не растут деревья, то и нет их на самом деле.

Проехав примерно две трети пути, мы остановились в придорожном кафе на перекус. Оно было первым и единственным попавшемся нам в пустыни строением. Как и мираж, кафе появилось неожиданно. Представляло оно собой бетонное здание, покрашенное в розовый цвет с кувшинами с водой у входа и замызганными столиками внутри. Рядом с ним стоял бетонный уличный туалет а-ля сортир, тоже выкрашенный в розовый цвет. А по соседству с ним – опять же розовый заброшенный пост полиции, с трехметровой смотровой вышкой и двумя дотами для стрельбы. И все…

9. ПОЧТИ НА ГРАНИЦЕ С СУДАНОМ

Абу-Симбел находился всего в 50 километрах от границы с Суданом. И вскоре мы проехали поворот с указателем на Вади-Хальфу и ведущее туда узенькое побитое шоссе. И мне уже в который раз страшно захотелось в эту загадочную самобытную и удивительную страну пустыни. Но вопрос попадания в Судан был отдельной историей, а пока мы все-таки приближались к Абу-Симбелу.

Едва мы въехали в этот город, как я сразу поняла, что он очень сильно отличается от всех прочих виденных мною египетских городов. Лишь несколько домов здесь были, так сказать, привычного европейского типа. Остальные же все были одноэтажными, раскрашенными в разные веселые цвета и со странными шарообразными одно-двух- купольными крышами.

Автобус остановился у рынка в старой части города. До прославленных на весь мир храмов Абу-Симбела было далековато, и я сначала решила осмотреть сам город на берегу прекрасного озера Несер. Сразу чувствовалось, что здесь жил особенный народ, настоящие нубийцы, черные, как смоль, и очень приветливые. Я шла по явно не самому богатому району, в который, похоже, туристы, отродясь, не захаживали, и отовсюду, из всех дверей, мне кричали: «Велком!». Первыми проявили ко мне интерес нубийские детишки. Они собрались, обступили, как когда-то их сверстники в Индии, и пошли за мной толпой. Я сфотографировала нескольких босоногих ребят, и толпа вмиг увеличилась. А вскоре к ней примкнули и взрослые и стали звать меня в гости. Первой была юная девушка, маленькую сестренку которой я фотографировала. Она затащила меня в свой дом с куполообразной крышей, сразу за калиткой которого находился небольшой внутренний дворик (или комната без крыши?). Стены дворика активно белил парень в майке, а рядом с ним вовсю надрывался магнитофон. Девушка провела меня в комнаты-спальни. Их в доме было две (и, что интересно, других комнат тут не наблюдалось вообще). В спальнях было электричество, что девушка мне сразу продемонстрировала, щелкнув выключателем на стене. Но, кроме него и кроватей, больше там ничего не обнаружилось. Пол в комнатах представлял собой утоптанную землю. Стены же были просто побелены и пусты.

«У вас есть кухня?» — спросила я хозяйку. Но по-английски девушка понимала слабо.

«Где у вас вилки, ложки, тарелки?» — переформулировала я вопрос. Она опять не поняла.

«Где вы едите?» — снова глухо. Наконец, я догадалась жестами изобразить кушающего человека. Девушка тут же сообразила, потащила меня на кухню, бросилась к плите, достала из духовки какие-то сухари и радостно протянула их мне, угощая.

Я рассмеялась:

«Да, нет же! Я только посмотреть хотела!».

На кухне, кроме газовой плиты, стояли небольшой столик и шкафчик. И всё!

После девушки меня пригласила к себе в дом какая-то женщина. Она меня просто взяла за руку и ввела к себе. У нее главным предметом интерьера оказался телевизор. Он стоял в самой главной комнате, а перед ним лежали коврики для сидения. И опять никакой мебели больше. Зато во дворике имелся загон для скота.

На прощанье я решила сфотографировать всю ходившую за мной по пятам ораву ребятни. Мою идею поддержал мальчик лет двенадцати и мигом взялся композиционно их всех выстраивать. Самых маленьких он поставил вперед, покрикивая на них по-арабски, отчего малышня начинала вести себя неожиданно тихо и спокойно, а тех, кто постарше, поставил в рядок за ними. Завершив сию процедуру, он широко улыбнулся мне, мол, «фотографируй, готово!». А когда я предложила и ему встать вместе с ребятишками, вдруг смутился и убежал…

Ребята после фотографирования проводили меня обратно до автостанции, откуда я отправилась разыскивать древние храмы Абу-Симбела.

10. АБУ-СИМБЕЛ КУЛЬТУРНЫЙ

До храмов было около двух километров. Я пошла по шоссе и вскоре достигла недавно разбитого парка с пальмами, цветами, беседкой, скамейками и с видом на синие воды Несера. А еще меня поразила главная площадь города, размером с пятачок, но зато сразу с пятью банками, представлявшими все, как один, двухэтажные здания с флагами, и с общей на них всех полицией!

…У входа на территорию храмов стояла куча туристических автобусов, но, что интересно, на самой территории глобального скопища туристов не наблюдалось.

Сами храмы были очень знаменитыми. Построил их еще аж Рамсес Второй. Большой храм представлял собой что-то вроде пещеры с тремя огромными сидящими у входа фигурами богов: Амона Ра, Хармакиса и Птаха, которых Рамсес считал своими покровителями. Всем богам он придал собственный облик, а четвертым, (из скромности, видимо) изобразил рядом с ними себя любимого. Внутри было четыре постепенно уменьшавшихся зала с великолепно расписанными стенами. Во времена Рамсеса в первый зал пускали всех желающих египтян, во второй – только «благородных», в третий – жрецов, в четвертый мог входить лишь сам великий фараон с немногочисленной свитой. Сейчас во все залы пускали всех, и я их с восторгом посетила. Без преувеличения могу сказать, что этот храм поразил меня до глубины души своими размерами, грандиозностью и красотой! Поистине величественное зрелище!

А по соседству с ним находился еще один храм, вырубленный в скале, — храм богини Хатхор. Перед входом в него стояло шесть статуй, изображавших Рамсеса Второго и его жену Нефертари, которая стала единственной женщиной, удостоенной чести быть высеченной в камне в полный рост.

Еще неподалеку был небольшой музейчик с фотоэкспозицией, рассказывавшей, как ЮНЕСКО спасало эти храмы. После строительства Асуанской плотины Нил в том месте, где они первоначально стояли, стал обильно разливаться, и их пришлось в прямом смысле эвакуировать. Храмы вместе с холмом, на котором они находились, распилили на отдельные блоки, пронумеровали их, а затем очень аккуратно перевезли в безопасное место, расположенное в 200 метрах от прежнего и на 90 метров его выше, и установили там. Блоки же скрепили специальным раствором глины, чтобы не было видно швов. Так и стоят они теперь на новом месте.

…Трех часов на осмотр Абу-Симбела мне вполне хватило, и я решила возвращаться в Асуан. Но автобус по расписанию шел туда только часа через два. Тем не менее, когда я пришла на автостанцию, оказалось, что он уже стоял и загружал пассажиров, а отправился через тридцать минут. Что интересно, на сей раз туристических билетов не было, и мне продали самый обычный, чему я весьма порадовалась. По пути в Асуан мы встретили стадо верблюдов с погонщиками. На закате солнца корабли пустыни отдыхали среди песков, ведь на следующий день им, похоже, предстояло идти дальше, в Дарао, где находился самый большой верблюжий рынок в Египте.

11. ВЕРБЛЮЖИЙ РЫНОК

На следующее утро отправилась в Дарао и я. Этот городок находился в 38 километрах к северу от Асуана, а на верблюжий рынок сюда пригоняли верблюдов даже из Судана. В этот раз я ехала на маршрутке и при въезде в Дарао подглядела, сколько платили за проезд местные пассажиры. Оказалось, что один фунт 75 пиастров. Столько же заплатила и я, на что водитель покривился, но взял.

Сначала я осмотрела город. Дарао был совсем маленьким, состоявшим в основном из небольших двухэтажных домов на не слишком чистых улочках. Транспорта здесь было мало, зато сплошь и рядом встречались запряженные ослами повозки и люди в белых одеждах верхом на ослах. Ослиная процессия двигалась к центру города, где у давно почившего фонтана с амурчиком базировался самый обычный местный овощной рынок. Но пока рынок не работал, народ распрягал ослов и, усевшись с ногами на табуретки, пил купленный в ближайших харчевнях чай.

Где же располагался верблюжий рынок, никто не ведал. Точнее, по-английски в Дарао никто ничего не понимал, и я промаялась не меньше двадцати минут прежде, чем нашла первого англо-говорящего дядьку. На мой вопрос о рынке он поднял свой перст указующий, ткнул им в сторону восходившего солнца и сказал: «Ост!». На деле, ост оказался буквально через дорогу, по которой мы ехали в Дарао, и, едва я ее перешла, ко мне тут же привязались таксисты и предложили довезти до рынка. Но я их мужественно отвергла и пошла пешком, о чем потом ни капли не пожалела.

Дорога шла мимо школы. А детей, как оказалось, в Египте было принято обучать в две смены: первая начиналась ранним утром, а вторая – после пяти часов вечера. Днем же все отдыхали, дабы не жариться в самое пекло. Когда же я проходила мимо школы, первую смену как раз распустили по домам, вся ребятня высыпала из школьного здания и вдруг узрела меня. Это было что-то! Похоже, что белого человека в скромном Дарао они увидели чуть ли не впервые, а посему с визгами бросились прямиком ко мне, окружили и начали что-то выяснять по-арабски. По возрасту это были где-то третьеклассники. Многие девочки были одеты в форму – короткие бежевые платья с темными манжетами. И их форма отличалась от той, в которой ходили старшеклассницы. Те носили длинные синие платья женского покроя с белыми накидками и белые же платки на головах.

Ребята учили в школе английский и вскоре выяснили, что я ищу верблюжий рынок. Человек пять шли как раз в ту сторону, где он находился, и вызвались меня проводить. Они мне тут же продемонстрировали свои учебники по английскому и арабскому языкам – большие и красочные, но было похоже, что английский они учили без всякого энтузиазма. По крайней мере, мы даже на бытовом уровне общения не всегда с ними понимали друг друга. Зато я вскоре выяснила, что в русском и арабском языках очень много общих и похожих слов. Например, отец по-арабски звался папу, чай – чай, а соль – соль.

Среди провожавших меня детей особенно выделялась девочка лет одиннадцати по имени Эльмира. Она была настоящей красавицей, и, видимо, вовсю догадывалась об этом. У нее были просто обалденные глаза – огромные, черные, с густыми, длиннющими и изогнутыми ресницами. Я таких ресниц не видела ни в одной рекламе, а «Максфактор» явно отдыхал! И, вот, эта местная красавица решила взять меня под свою опеку. Она достала из своего портфеля печенье и, угощая, протянула мне, а потом уцепилась за мою руку и больше уже не отходила. Когда же кто-то из ребят пытался взять меня за другую руку или начинал просить сфотографировать их, она грозно что-то кричала, отгоняла от меня конкурентов, и все слушались ее, даже старшие мальчишки, которые, между делом, не переставали кокетливо на нее взирать. Когда же я спросила Эльмиру: не хочет ли она, чтобы я сфотографировала ее, она гордо отказалась!

Дорога, по которой мы шли, вела через поле, а потом мы свернули на тропинку и вскоре подошли к куче одноэтажных, похожих на нубийские, домов за одним общим забором. Знаками Эльмира дала мне понять, что мы идем к ней в гости, но она лишь оставит дома свой портфель и пойдет показывать мне верблюжий рынок. У нее дома оказались ее мама и старшая сестра, закутанные во все черное, которые, увидев меня, совершенно обалдели. Сам же дом внутри был похож на все прочие нубийские дома.

Эльмира оставила, как и обещала, свой портфель и теперь взяла меня под руку – так, как было принято ходить в Египте девушкам-подружкам. Остальные дети бежали рядом с нами, а Эльмира была настолько горда, что не обращала на них никакого внимания. Вскоре мы подошли к большому, огороженному хилым забором полю – месту, где обычно и располагался верблюжий рынок. Но в тот день рынок почему-то не работал, верблюдов не было, а посреди чистого поля стоял мужик с кнутом. Он оказался отцом одной из сопровождавших меня девочек и велел им все-таки показать мне верблюдов.

Как оказалось, в Дарао торговала верблюдами буквально каждая семья. В каждом доме во дворах были специальные верблюжьи загоны, которые мне и решили показать. В первом из таких дворов нас встретил хозяин с забинтованными пальцами. Увидев меня, он запричитал, а суть его причитаний свелась к тому, что верблюды в его дворе были немыслимо злобными, покусали его вчера за пальцы, и мне лучше быстрее сматываться. Но верблюжье стадо стояло в трех метрах от меня, и его было грех не сфотографировать. В другом дворе мы наблюдали маленького верблюжонка с другим стадом. А потом смотрели, как третье стадо перегоняли по улице. В общем, провели время с пользой. Напоследок мы вернулись к полю-рынку, на котором продолжал одиноко стоять мужик с кнутом. И он после того, как поинтересовался у меня, удовлетворена ли я увиденными верблюдами, сказал своей дочке напоить меня чаем. Но повела меня к себе, разумеется, Эльмира.

В сопровождении всех остальных детей мы вошли к ней дом. Меня провели в гостиную. Из мебели в ней были две кровати с соломенными ковриками перед ними, телевизор и сервант с игрушками. Эльмира усадила меня на кровать и отправилась готовить чай. А ее мать и сестра пришли поговорить со мной за жизнь. Первым делом они выяснили, замужем ли я, есть ли дети и откуда я приехала? Слово «Раша» никто не понял, и я, вспомнив, про чай и соль, которые по-арабски звучат точно так же, как и по-русски, сказала «Россия». «О! Руссия, Руссия!» — уважительно заулыбались дамы. А потом выяснилось, что дед Эльмиры в пору своей молодости ездил к нам решать вопросы строительства Асуанской плотины.

Затем мы стали фотографироваться. Мой цифровик и у взрослых вызвал небывалый интерес, и все с упоением разглядывали на экране собственные заснятые физиономии, спрашивая у меня между делом, нельзя ли их оттуда достать? Вскоре вернулась Эльмира с чаем и лепешками. Есть мне совершенно не хотелось, и я просто пила чай. Но Эльмира решила проявить обо мне заботу до конца и стала совать лепешки в дорогу. И даже потом во дворе, когда после чая все уселись там передохнуть на кушетку, и ее мама с сестрой, замерзнув, надели кофты, Эльмира велела пересесть мне, чтоб не мерзнуть, на солнце и попыталась застегнуть на мне ветровку!

Наконец, она повела меня провожать, сказав всем остальным детям, чтоб те оставались на местах. И они, как и прежде, послушались эту своенравную красавицу. Мы прошли с ней мимо всех домов и вышли на дорогу, ведшую к шоссе, по которому ходили автобусы в Асуан. И тут Эльмира, потупив взор, вдруг спросила:

«У вас есть деньги?».

«Есть, — ответила я. – Ты хочешь денег?».

Эльмира засмущалась еще больше и едва слышно сказала:

«Да».

Я протянула ей фунт. Она поблагодарила, сунула его в карман, помолчала, а потом достала, быстро вернула мне и сказала:

«Нет, не надо!».

Однако… Тогда я подарила ей ручку. Когда Эльмира ушла, я шла и думала, кем, интересно, вырастет эта девочка, местная красавица, которой впору сниматься в кино? Уедет в Каир учиться? Или действительно начнет сниматься в кино? А ведь, скорее всего, как ее мать и сестры, всего лишь выйдет в Дарао замуж и станет готовить стряпню своему мужу… Всю жизнь…

В Асуан я возвращалась снова на маршрутке. Но в этот раз водитель попросил меня сесть в глубину салона, поменявшись местами с сидевшими с краю женщинами. Говоривший по-английски интеллигентный мужчина, тоже державший путь в Асуан, поведал мне, что все дело было в полиции. Туристам ездить на маршрутках тут категорически запрещают, и полиция штрафует всех водителей, нарушающих это правило. Но если по утрам она еще смотрит на все сквозь пальцы, то днем вовсю зверствует, и будет лучше, если меня в салоне просто никто не заметит. Еще мужчина передал мне просьбу водителя о том, что, если, мол, полиция все ж таки меня узреет, чтобы я сказала, что ездила на верблюжий рынок, и сама потом попросила водителя довезти меня до Асуана. Я согласилась. Мы тронулись в путь и через час без всяких происшествий, миновав все полицейские посты, уже были в Асуане.

На автовокзале я сразу купила билет на вечерний рейс в Хургаду, до вечера погуляла по городу, и, наконец, забрав из гостиницы вещи, снова была готова к вояжу.

12. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ХУРГАДУ

Автобус в Хургаду был вполне комфортабельным. После молитв мы слушали арабскую музыку, потом смотрели какую-то дребедень по видео, потом опять музыку, опять дребедень и снова музыку. Впрочем, видеомагнитофон раздражал несильно, но, вот, зачем надо было включать в салоне кондиционер, когда температура на улице была не выше семи градусов (все-таки был вечер), я так и не поняла. В результате все сильно замерзли и, по-видимому, оголодали, потому как из-за дополнительных остановок на перекус мы приехали в Хургаду не в час ночи, как планировалось, а в два.

В родимом отеле меня встретили с распростертыми объятиями и сразу предложили мне поесть, попить и сходить на арабские танцы. Но я, отвергнув все и всех, отдала предпочтение собственной кроватке.

Утром я встала позже, чем обычно. Тот день был не просто ветреным, но еще и пасмурным, и моя идея провести его на пляже приказала долго жить. Поэтому я купила себе на завтра экскурсию на подводную лодку «Синдбад», на которой планировала изучать глубины Красного моря, а потом отправилась на берег этого самого моря, потому как делать было абсолютно нечего.

Выход к морю я обнаружила в каком-то кафе, весь остальной берег был сплошь застроен отелями с собственными пляжами, через которые проходить категорически запрещалось.

Море было красивым – лазурным, чистым, ласкавшим своими игривыми волнами прибрежные камни, но стоять у него было прохладно, и я потихоньку пошла вдоль берега. Вскоре я добрела до груды пляжных зонтиков, возвышавшейся забором поперек пляжа и отгораживавшей от мира какой-то пятизвездный отель. Делать мне было так же нечего, и я совершенно спокойно просочилась через эту груду и оказалась на территории отеля.

Честно говоря, я не люблю пятизвездных отелей. Точнее, я просто не понимаю, что можно делать в них весь свой отдых. Для меня, пожалуй, не в обиду никому будет сказано, это сравнимо с отпуском на даче, когда сидишь так себе за забором, жаришь шашлыки, купаешься в местном пруду, любуешься на свой припаркованный на газоне «Мерс» и от всего перечисленного ловишь кайф. Не ловится у меня от этого кайф почему-то. Тем не менее, для разнообразия я по территории отеля решила погулять.

В целом, он оказался вполне презентабельным – территория была огромной, пешеходные дорожки были выложены плиточкой, кругом росли пальмы, апельсиновые деревья со зрелыми апельсинами и всяческие вечнозеленые кусты, цвели цветы, по газонам гуляли сытые кошки, в бассейнах плескалась голубая водичка, а сами корпуса являли собой белоснежные двухэтажные коттеджи с большими окнами-балконами. Неподалеку от пляжа на двух пальмах висел гамак, в коий я и залегла, а сам пляж был уставлен шезлонгами с мякенькими матрацами. Правда, загоравших людей там почти не было, а те, что возлежали на шезлонгах, отгораживались от ветра специальными ширмами и сооруженными из других шезлонгов перегородками. Неожиданно послышались какие-то голоса, заиграла веселая музыка, и на пляж прошествовала делегация из нескольких босых девушек в пышных юбках и двух юношей в шортах. Это оказалась отельная анимация под названием «Мулен Руж». Аниматоры согнали всех с площадки, где народ под руководством какой-то дамы занимался физкультурой, и пригласили всех желающих смотреть их представление. Отель же, похоже, был исключительно иностранным, то есть русского люда там не наблюдалось в принципе, и меня в очередной раз приняли за француженку и тоже позвали поучаствовать в мероприятии, от чего, впрочем, я успешно отмазалась. Сначала аниматоры сами что-то станцевали под разрывавшийся магнитофон, потом привлекли всех кидать резиновые мячики в щиток с мишенью, а затем организовали что-то типа общего танца с отдыхающими, состоявшего из движений в два притопа, три прихлопа. На этом все закончилось. Довольный народ разбрелся по своим прежним местам, а я тихонько прибалдела, решив для себя окончательно и бесповоротно, что, если так выглядит вся хваленая анимация, то в подобных отелях я появлюсь отныне уж точно не раньше своей пенсии!..

А вечером я до кучи осмотрела еще и хургадовский Аквариум, благо, что он тоже находился неподалеку от моей гостиницы. Вообще-то, всяческих аквариумов я уже видела много, но, надо сказать, что этот мне очень понравился. Он, хотя и был небольшим, но рыб в нем содержали хорошо, да и сами они были интересными. Особенно я прониклась двумя – рыбой-хамелеоном и рыбой-скорпионом. Хамелеон с виду была совсем маленькой и невзрачной, но как же здорово она подделывалась под цвет грунта! Лежит, так, головой на небольшом розовом камешке, а туловищем – на желтом песочке, так и голова у нее – розовая, а туловище – желтое! Но стоит ее спугнуть, поплывет она в какие-нибудь водорослевые заросли, и цвет тут же изменит, станет зеленой! Рыба-скорпион же внешне была вообще натуральным чудищем, примерно таким, как в мультиках рисуют, чтобы детей пугать – корявая, буро-малиновая, с плавниками, как раковины, с выпученными глазищами, и сама, похожая на изъеденный водой и солью камень!.. Брр! А в целом, очень познавательно и захватывающе!

13. ПОДВОДНАЯ ОДИССЕЯ

Следующее, мое последнее, утро в Египте ознаменовалось сбором сумки и стаскиванием ее родимой, на рецепцию. Мой самолет улетал в 23 часа с копейками, а расчетный час в гостинице был категорически в 12.00. Впрочем, против терпения моего багажа на рецепции никто не возражал, и времени окончательно нагуляться по Хургаде у меня было предостаточно.

К назначенному часу я явилась в турбюро, откуда меня должны были доставить к месту погрузки на подводную лодку, на коей я все еще экскурсионно планировала изучать глубины Красного моря. Трансферт оказался весьма оригинальным – за мной заехал начальник турбюро лично и на собственной машине отвез меня, куда следовало. Ехали мы довольно-таки долго, и по дороге начальник рассказывал мне, как планирует в ближайшем времени развивать свой бизнес среди российских туристов. По-русски он говорил очень хорошо и поведал мне много интересных подробностей о египетском рынке туристических услуг.

Лодка «Синдбад» стояла в лагуне, на берегу которой располагался одноименный отель в Новой Хургаде. В кассе при входе на его территорию мне выдали билет и пластиковый номер на веревочке – он же номер места в подводной лодке.

К подводной лодке нас везли на желтом двухпалубном катамаране с верхней открытой палубой и с огромными окнами на нижней закрытой. Ехали (шли? плыли?) мы на нем около двадцати минут, пока не увидели на горизонте плавучий бот с пришвартованной к нему подводной лодкой. Лодка была желтой и небольшой. Наш катамаран пришвартовался к другому борту бота и выгрузил нас. Внутри бота не было ничего интересного, за исключением маленького музейчика с засушенными и пыльными морскими обитателями, типа всяческих звезд и крабов. Поэтому мы почти сразу спустились по вертикальной лестнице вниз и оказались в чреве подводной лодки.

Там был небольшой салон с иллюминаторами с двух сторон и с длинными лавками вдоль них. Спереди находилась каюта капитана со штурвалом и опять же с огромным иллюминатором, а сзади еще один иллюминатор с видом на винты. Рядом висели экраны, показывавшие, что творилось наверху, но как только лодка стала погружаться, экраны погасли.

Цвет воды был просто удивительный – голубой, лазурный, бирюзово-синий. Лодка опустилась на глубину в 22 метра и медленно пошла над дном. А вот тут, на дне морском, я думала, что должно было быть побольше красок. Но дно выглядело серо и неприглядно, кораллы тоже были серыми или бежевыми, и даже рыбы плавали мелковатые и обычные серебристые. Только когда появился аквалангист и начал их подкармливать, приплыли и другие – большие, до метра в длину, правда, такие же серебристые, как селедки.

Аквалангист сначала устроил шоу для нашего борта лодки, а потом точно такое же для другого. Сперва на фоне якобы «затопленного» греческого корабля с Пегасом на носу он кормил рыб, а они хватали корм прямо у него из рук. Аквалангист останавливался у каждого иллюминатора, и народ с энтузиазмом фотографировал эту живописную картину. А потом он пронес на ладони «свежепойманную» морскую звезду, которую все опять активно зафотографировали.

Все наше погружение длилось минут сорок, после чего нас выгрузили на бот, а оттуда – сразу на катамаран, где отобрали номерки на веревочках и выдали взамен по стакану «Спрайта», по шоколадке «Баунти» и по сертификату о состоявшемся погружении на подводной лодке «Синдбад». На обратном пути я стояла на верхней палубе и любовалась морскими красотами. А потом капитан катамарана, взяв с меня клятвенное обещание не откручивать никакие винты и не нажимать никакие кнопки, подпустил к штурвалу и дал порулить.

У трапа же на берегу меня уже поджидал начальник турбюро, который, как только я оказалась на берегу, отвез меня назад в Хургаду.

14. ДОМОЙ

До вечера еще оставалось время, и я отправилась гулять по Хургаде. Первым делом, я сходила на рынок и докупила всяческих сувениров друзьям, подругам. И в результате обогатилась еще несколькими презентами от продавцов, которые меня почему-то безвозмездно одаривали ими на протяжении всей поездки. А потом я как-то случайно вышла уже к городскому рынку, на котором отоваривались исключительно местные жители.

Было похоже, что туристы на этот рынок не заглядывали никогда. Здесь чего только не было: развалы мандаринов и маленьких зеленых бананов с торчавшими из их гроздей ценниками с арабской «вязью», национальные лепешки в рядах на огромных решетках-противнях, клетки с живыми курами и голубями… Рынок закрывался, и торговцы, от нечего делать, с удовольствием мне попозировали. В общем, к своему отелю я вернулась, когда уже совсем стемнело. В ожидании представителей турфирмы, которые должны были меня доставить в аэропорт, я зашла в магазин к Томи. Томи накормил меня печеньем с чаем и поведал, что два дня назад к нему из Австралии приехал брат, заядлый путешественник. Надо сказать, что путешественников-арабов я до сих пор не встречала, а потому с братом решила познакомиться, благо сидел он тут же в глубине магазина и глубокомысленно курил кальян.

Брат Томи носил длинные волосы в прическе из жгутиков и чем-то смахивал на певца Децла. Мы разговорились. Как выяснилось, он уже объехал чуть ли не полмира, покорил Европу, Непал, Индию, Сингапур и прочую Юго-Восточную Азию, теперь освоил Австралию, а в будущем планировал двинуть в Южную Америку. А, что самое интересное, он писал рассказы о своих путешествиях. В общем, найдя друг в друге интересных собеседников, мы проболтали с ним как раз до прибытия моего микроавтобуса.

По дороге в аэропорт мы заехали за девушками, с которыми нас неделю назад на том же микроавтобусе развозили из аэропорта по отелям. И уже через час, наконец-то, познакомившись, мы вместе проходили регистрацию на рейс.

Нашим самолетом опять был «Ил-86», но в этот раз я почти не почувствовала полета. Казалось, я только закрыла глаза, как бортпроводница уже объявила: «Уважаемые господа! Наш самолет совершил посадку в аэропорту «Домодедово». Температура за бортом плюс два градуса. Желаем вам счастливого пути! И благодарим, что воспользовались услугами нашей авиакомпании!»…

ЭПИЛОГ

Пожалуй, теперь, спустя год, когда мои впечатления от поездки не просто осели, а уже улеглись, я могу с уверенностью сказать, что это египетское путешествие было самым ярким и позитивным из всех моих путешествий. Да, оно было коротким, и я многого не успела посмотреть. Но теперь я знаю точно, что Египет великолепно подходит для самостоятельных путешествий, и я обязательно вернусь в эту солнечную и гостеприимную страну. И будут мне тогда и пирамиды в Каире, и Александрийская библиотека, и оазисы в пустыне, и Суэцкий канал с его пароходами, и еще много-много чего интересного…

Только для www.tours.ru Перепечатка только с разрешения автора

Египет необетованный — часть 1