1. С СЕВЕРА НА ВОСТОК

10-14 марта 2005 года.

…Был морозный декабрьский день. И я, втихоря прогуливая курсы повышения квалификации, на кои меня заслали, стояла в очереди в кассу «Аэрофлота» на Кузнецком мосту. Нет, это не была самая длинная очередь в моей жизни — еще не все путешественники знали об объявленной «Аэрофлотом» акции, и стояла я в ней всего ничего. Через каких-то сорок минут я уже стала счастливой обладательницей билета в Дамаск (и обратно) всего за 3850 рублей, включая всяческие сборы. А примерно через три месяца на Ту-154 уже летела в загадочную страну Востока, столицей которой он был с незапамятных времен.

Все было прекрасно за исключением двух моментов. Моментом первым был вопрос, мучавший меня уже давно и кардинально: есть ли вообще хоть кому-то из составителей расписаний дело, во сколько отправленный ими в поднебесье авиалайнер прилетает в пункт назначения? И что делать пассажирам, если прилетает он туда, так сказать, ни рано и ни поздно, а именно в час пятнадцать ночи? Этот вопрос до сих пор оставался для меня риторическим (и, похоже, таким и останется на веки вечные), а потому я уже морально готовилась занять какое-нибудь прелестное креслице в аэропорту Дамаска, чтоб коротать на нем, по мере возможности в приличной позе, кусок оставшейся ночи. Вторым пренеприятнейшим моментом было то, что в Сирию я летела всего на три дня. Но тут винить, в общем-то, было некого, за исключением самой себя. Находят на меня, знаете ли, иногда периоды излишней скромности, граничащей с дуростью. Вот и когда покупала билет, такой период, похоже, имел место. В общем, почему я тогда решила, что больше, чем на один рабочий день, меня не отпустят из родимой конторы, я теперь не знаю. Но результат был налицо, и с ним приходилось мириться – три дня, так три дня!

Сирийскую визу мне помогла сделать дружественная с сирийскими, иорданскими, ливанскими и еще с некоторыми другими восточными народами владелица «Джорданклаба» Анхар Кочнева (за что ей отдельное человеческое), потому как девушкам до 30 лет их просто так не дают, а путешествовать по Сирии разрешают только с мужьями или с родственниками мужеского пола, дабы не искусились мы знойными сирийцами и не пополнили своими персонами их чудесные гаремы.

До Дамаска мы долетели мирно. С готовой визой в паспорте я быстренько прошла пограничный контроль, тут же поменяла денежку на сирийские фунты (1 доллар = 52, 4 фунта) и уже хотела, было, пойти на поиски прелестного креслица, как наткнулась на информационную будку для туристов, к коей и завернула. В будке мне популярно объяснили, что из аэропорта до города ездят лишь такси с фиксированной ценой в 10 долларов, и всяческий рейсовый народный транспорт исключается, как факт, а заодно попытались навязать парочку экскурсий, от которых я успешно отказалась. В мои планы входило сегодня же утром отправиться в Пальмиру, и поэтому я заодно расспросила таксистов из ближайшей другой будки, где именно в городе находится нужный мне автовокзал. В будке меня одарили подробной картой Сирии, а буквально через несколько часов мы с одним из таксистов уже ехали в Харасту, пригород, расположенный в пяти километрах от Дамаска, где, собственно, этот автовокзал и находился.

Еще было темно, и первым, что меня поразило в Сирии, было отсутствие восточных пряных запахов, которые наполняют улицы городов Индии и Египта. Все кругом было довольно чисто и ухожено, дороги ровны, а улицы Дамаска освещены и прибраны. Зато оригинальным оказался автовокзал. Это было длинное одноэтажное здание с кучей облезлых павильонообразных офисов извоза внутри, которым здесь занималось несколько фирм сразу. Первый автобус в Пальмиру шел через полтора часа, то есть ровно в шесть утра, и я, купив в одном из офисов билет за 115 фунтов, пошла прогуляться до его отправления.

Но надо сказать, что гулять в окрестностях автовокзала было особенно негде, к тому же сирийские плюс семь градусов казались почему-то гораздо холоднее наших, и я ограничилась тем, что отловила первого попавшегося сирийского юношу и расспросила его о местных денежках. Дело в том, что в обменном пункте, кроме вполне пристойных с виду бумажек, мне выдали горсть сирийской мелочи. И если на бумажках красовались понятные циферки, говорившие об их достоинстве, то на монетках так же элегантно красовалась арабская вязь, кою я абсолютно не разумела. Выловленному юноше я подсунула эти монетки, и он мне с энтузиазмом разъяснил, что есть что! А потом я вернулась в офис автобусной фирмы, в котором покупала билет, и решила остаться ждать автобуса там, на стоявшей в углу табуреточке. В этом офисе работали одни мужчины, и уже через несколько минут в качестве презента они преподнесли мне стаканчик чая, так что, ожидание дальше проходило в теплой и дружественной обстановке.

2. К РАЗВАЛИНАМ ТАДМОРА

Наконец, к офису подошел новый автобус «Рено», и меня препроводили на посадку. Автобус был хорошим, с мягкими цивильными креслами и большими расстояниями между ними, а за все три часа пути до Пальмиры (или, по-сирийски, Тадмора) по салону несколько раз проходил заместитель водителя с пластмассовой лейкой-чайником и кучей пластиковых стаканчиков в руках и всем желающим предлагал испить водички. Типа, такое обслуживание на борту!

Дорога в Пальмиру шла через пустыню. Но это была абсолютно другая пустыня, не такая, каких я насмотрелась в Египте. Она была не желтая, а коричневая и более каменистая, с попадавшимися иногда «возделанными» участками, а именно – с бороздами от пахавшего когда-то здесь трактора. Впрочем, делать сразу жесткие выводы о сходствах и различиях всех виденных мною пустынь я не стала, потому как в Сирии должна была увидеть пустыню не в последний раз. Несмотря на всего лишь трехдневный свой визит сюда, кроме Пальмиры, я планировала еще взглянуть на Хаму, замок крестоносцев Крак-де-Шевалье, Маалюлю и, разумеется, на Дамаск, дороги между которыми проходили, как правило, тоже через пустыни…

Вообще-то, мне сейчас сложно сказать, почему меня потянуло именно в Сирию – очередное желание ощутить экзотику, наверное. Ведь Сирия с ее месторасположением на стыке трех частей света – Европы, Азии и Африки – образовала в себе конгломерат различных культур, и мне было безумно интересно увидеть все это своими глазами.

…На всем протяжении своей длинной истории Сирия переходила из рук в руки. Сначала здесь обитали шумеры, потом их сменили первые династии местных царей, а затем пришел Александр Македонский и скопом всех завоевал. Но радовался он недолго и умер, оставив ее «в наследство» своим генералам. Но и те правили страной недолго, им на смену явился армянский царь Тигран, а ему на смену, в 64 году нашей эры – римский легат Помпей.

Накануне в Иерусалиме зародилось христианство, и как раз во времена легата в Сирию прибыл святой Павел, благодаря деяниям которого христианство стало распространяться и здесь. Потом, в Византийскую эпоху, Сирия пришла в небольшой упадок, а затем сюда нагрянули персы. Византийцы же такого расклада не потерпели, и страна стала чем-то вроде плацдарма для их сопернических разборок. В 660 году Дамаск стал столицей империи Омейядов, а на 40 лет раньше тут появился ислам.

А в 1096 году христиане решили вернуть свои утраченные позиции и организовали в Сирию и близлежащие исламские страны первый крестовый поход, а вслед за ним еще несколько. Но толка от них получилось немного. Крестоносцы завоевали лишь Иерусалим и окружавшие его земли, но уже в 1187 году Салах-ад-Дин выгнал их всех и из Иерусалима.

Меньше чем через сто лет после этого восстали мамлюки – воины-рабы тюркского происхождения – и умудрились захватить власть в Каире, который в те времена был столицей общего государства на территориях современных Сирии, Египта и прочих. Мамлюки перенесли столицу в Дамаск и некоторые годы спокойненько там жили-поживали. А в 1400 году сюда прибыл Тамерлан, сжег Дамаск до основания, а заодно полностью истребил его жителей и основал Османскую империю. Впрочем, он и его приемники (или как их назвать?) Сирию серьезно не воспринимали, и она опять служила плацдармом для разных мелких войн.

Наконец, во время Первой мировой войны власть в Сирии захватили французы. Но дело у них не пошло, и в стране началась борьба за независимость. В 1960-е годы от Сирии отделился Египет, к власти пришел генерал, и тут принялись строить что-то вроде военного социализма. И, в принципе, строят до сих пор. Теперь в Сирии один раз в год выбирают президента, за его кандидатуру голосуют 99 процентов населения, и его портреты постоянно украшают улицы и дома всех сирийских городов! Здорово!…

3. ДРЕВНИЕ ДРЕВНОСТИ

Наш автобус подрулил к какому-то странному зданию на окраине Пальмиры, остановился, и водитель велел мне вылезать, потому что дальше держал путь к автостанции, а пальмирские развалины находились совсем в другом месте. Я вышла на совершенно пустынной улице с единственной допотопной машиной такси на приколе во всем обозримом пространстве. Таксист быстренько подсуетился и предложил свозить меня, куда мне вздумается, при этом намекнув, что сначала нам стоит съездить к усыпальницам, иначе они закроются «на обед»!

Усыпальницы принадлежали древней пальмирской знати. А сама Пальмира появилась на свет в оазисе с источником под названием Эфка, где раньше пересекались ведшие через пустыню многочисленные караванные пути. Процветала она в 1-2 веках нашей эры, и даже усиленно старалась не зависеть от Рима, которому в то время тут подчинялись все.

Внешне усыпальницы оказались небольшими песчаниковыми пирамидами-башнями среди пустыни, не более пяти метров в высоту каждая, на которые раньше можно было подниматься по лестницам. Но сейчас лестницы перекрыли, и смотреть на пирамиды мне оставалось только снизу. Внутри же пальмирских усыпальниц все было примерно таким, как и в египетских: те же вестибюли, проходы и залы, те же.. кхе… запахи. Кое-где в них сохранились орнаменты на стенах, но никаких мумий тут и в помине не было. В общем, не сильное впечатление они на меня произвели.

Зато я до глубины души поразилась самой древней Пальмирой, самим городом, безумно красивым даже сейчас, спустя 19 веков после его расцвета! Он возник передо мной, как водится, неожиданно и встал во всей своей красе посреди пустыни. Да, это был самый настоящий город, несмотря на то, что в нем не осталось ни одного целого здания, и повсюду лежали обломки древних колонн. Но это был город — с входом в него через арочные ворота, с длинной центральной улицей, украшенной колоннами, с огромным театром и несколькими храмами. Правильно говорят, что Пальмиру нельзя описать, сфотографировать и снять на видео. Не те будут ощущения… Да, ее надо видеть живьем! Только тогда можно почувствовать всю мощь, силу и величину этого древнего города, и одновременно его изящество и его утонченность…

Пока я созерцала, чуть ли не раскрыв рот, это чудо, ко мне подошел… водитель верблюда. Их у входа в древний город собралось немало. Верблюды лежали на небольшой площади перед воротами, а их владельцы при виде любого иностранца тут же кидались к нему с предложением повозить по Пальмире или просто покатать.

«Мисс, у меня самый лучший верблюд, он выносливый и молодой, вы не пожалеете», — сказал подошедший ко мне сириец. Сириец был одет в кожаную куртку и черную вязаную шапочку и явно мерз. Верблюда он держал за уздечку и вел за собой. Верблюд был белым, одногорбым, с пледом с огромными карманами на седле и очень большим, гораздо больше тех, на которых мы с подругой ездили по пустыне в Индии.

«Спасибо, не нужно», — ответила я.

Но сириец с верблюдом не отстал, пошел за мной и не переставал болтать. Вскоре последовал и полагавшийся в таких случаях ряд вопросов: как меня зовут, надолго ли я в Сирии, и, наконец, откуда я? Но после того как я сказала, что я из России, началось странное. Сириец на мгновение остановился, а потом вдруг радостно заорал:

«О, Россия! Что же ты сразу не сказала! О, наш президент! О, ваш президент! Дружба!!! Верблюд бесплатно!!!» — и стал энергично отбирать у меня рюкзачок, запихивать его в карман пледа, легонько шлепать верблюда уздечкой по ушам, отчего тот быстро присел, а меня подсаживать к нему в седло… Так, почти мгновенно я оказалась верхом на верблюде и дальше осматривала Пальмиру уже с него.

А с неожиданной активностью сирийца я разобралась быстро. Выяснилось, что практически накануне моего визита в Сирию, Сирийский президент заезжал в гости к нашему Владимиру Владимировичу. Их встреча прошла весьма успешно, отчего сирийский народ теперь воспылал к русскому народу дружественными чувствами, а именно небывалой теплотой и заботой.

Моего пальмирского благодетеля звали Мухамед, а верблюда Вода (с ударением на первый слог). Он был действительно молоденьким, всего семи лет отроду (верблюды живут до двадцати), и у Мухамеда их было два. Мы вместе осмотрели развалины Пальмиры и вскоре подъехали к большому красивому зданию – святилищу Бела, расположенному через дорогу от всех пальмирских достопримечательностей.

«Я тебя тут подожду, — сказал Мухамед, — а ты иди, там интересно!» — и я пошла.

За осмотр святилища Бела сирийцы хотели денег, а именно 150 фунтов с каждого иностранца. Моя жаба немного повозмущалась, но вскоре смирилась со своей участью, я расплатилась с кассирами и вошла на территорию святилища.

На самом деле, в Пальмире был свой пантеон богов, и одним из них, по-моему, даже самым главным, считался Бел. Его святилище представляло собой большой храм из желтого песчаника, построенный в римском стиле и элегантно обнесенный колоннами. Но, как оказалось, эти колонны и стену древние архитекторы соорудили гораздо позднее, чем само святилище. Внутри храм был пуст, и я, немного погуляв по его территории и осмотрев валявшиеся кругом обломки всевозможных колонн, вскоре удалилась.

4. ОБЕД В ОЛИВКОВОМ САДУ

Мухамед, как и обещал, ждал меня у выхода.

«Я приглашаю тебя на обед в свой сад», — сказал он.

«Ну, ты знаешь…», — промямлила я и начала рассказывать ему историю про своего бой-фрэнда и нашу неземную любовь, которая в таких случаях у меня всегда шла на ура!

Мухамед немного расстроился. Но быстро собрался и произнес:

«Наши президенты – друзья! А значит, ты – мой друг! И я приглашаю тебя в свой дом, как друга!».

«Вот это – другое дело, — решила я. – Спасибо вам, Владимир Владимирович! Кто ж против посмотреть, как живут современные сирийцы?». Мы с Мухамедом сели на верблюда и двинулись в путь.

Его сад и дом находились неподалеку, в жилой части Пальмиры. Вообще, это даже была целая группа садов и домов, принадлежавших разным людям, но огороженная единым глинобитным забором, и отдаленно напоминавшая что-то типа подмосковного садового товарищества, правда, очень большого. Только здесь главным были не сами дома, которые были, в основном, как раз маленькими и неприметными, а сады. Чем больше был сад, чем больше в нем росло деревьев, тем богаче считался сириец.

У Мухамеда сад был средний, а выращивал он в нем оливы. Но через пару лет он планировал здесь разбить караван-сарай с гостиницей и принимать туристов, а пока запасал оливы на зиму.

Обед у нас состоялся в доме Мухамеда. Дом представлял собой единственную комнату под крышей из бамбуковых палок. Внутри комнаты не было совершенно никакой мебели. В ее конце у стен буквой «П» лежали разноцветные матрацы и подушки, какие обычно показывают в фильмах о востоке. А посредине стояла маленькая глиняная печка с узкой трубой, уходившей через дыру в потолке на крышу. Перед входом в комнату мы разулись, и Мухамед пригласил меня садиться.

Кроме нас, в трапезе еще участвовал друг Мухамеда Абрахам. Он принес лепешки, курицу, тарелку с густым, похожим на сметану йогуртом, и поставил все это передо мной, воссевшей на подушках. Мухамед же добавил к столу соленые маслины из собственного сада и бутылку арака. Арак, 50-градусная местная водка, был виноградным. Мухамед объяснил, что у Абрахама болит горло, и приволок он сей целебный напиток исключительно лекарства для. Ну-ну!

Впрочем, Абрахам злоупотреблять не стал. Он налил себе арака на дно стакана, до краев разбавил его водой, отчего прозрачная до сих пор водка стала молочно-белой, и гордо выпил получившийся коктейль.

«Как же так, — спросила я его, – разве ислам тебе не запрещает пить спиртное?».

«А я внутренне ощущаю себя ближе к Европе, чем к той же Чечне, — хитро улыбнувшись, ответил он. – К тому же мой дед – вообще, израильтянин, и во мне течет кровь разных народов».

«И не притесняют тебя в Сирии?».

«Нет. Единственное, что здесь сложно, — это жениться. За невесту нужно платить выкуп, много денег, а у меня их нет».

С этими словами Абрахам решил подлечить свое горло еще разок и снова до краев наполнил стакан коктейлем из воды и арака.

«Теперь ты тоже должна выпить, — сказал он мне. И потом добавил по-русски: «За здоровье!». Я удивилась, но Абрахам тут же объяснил, что ездил в Таиланд, познакомился там с моими соотечественниками, которые и обучили его сему правильному тосту.

Сделав глоток арака, я поморщилась. Напиток был некрепкий, но весьма противный на вкус, чем-то сильно напоминавший самогонку.

«Не понравилось?» — спросил Абрахам.

«Знаешь, — ответила я, — этим ты горло не вылечишь!» — и попросила его принести чистый стакан.

У меня с собой был коньяк. Периодически, в прохладную погоду, я мерзну, а потому и таскаю с собой небольшую бутылочку. Погода в Сирии в марте была неоднозначной, и судя по прогнозам с разных сайтов, кои я облазила перед поездкой, колебалась от плюс 15 днем до минус трех ночью (к счастью, последнее не состоялось), так что, у меня с собой было! Причем, чтобы легче было носить, я перелила коньяк из стеклянной тары в пластиковую, и, едва Абрахам и Мухамед увидели ее у меня в руках, тут же засыпали меня вопросами:

«Что это? Сок? Чай? Водка?».

«Значит так, — сказала я, – чтобы прошло горло, сначала нужно выдохнуть из себя весь воздух, а после выпить это все сразу и залпом! Понятно?».

Абрахам закивал головой. И… выпил! Боже мой, потом я даже испугалась. Уж не знаю, чем его поили русские в Таиланде, но сперва у Абрахама выкатились глаза, потом он побледнел и задышал быстро-быстро и отрывисто, как загнанная лошадь, а затем еле выдавил из себя:

«Что это?».

«Коньяк», — ответила я.

«Это русский напиток?».

«Нет, французский».

«И русские пьют ЭТО?».

«Да, пьют. Тебе не понравилось?».

К этому моменту Абрахам уже немного пришел в себя.

«Понравилось, — ответил он. – А что, у вас и мужчины, и женщины пьют коньяк?».

«Ну, пьют, вообще-то!».

«И по много?».

Тут уже меня охватила гордость за наш бравый российский народ, и я почти что небрежно пояснила:

«Ха, наши мужчины бутылку на троих без проблем выпивают!».

Оба сирийца прибалдели.

А дальше я поведала им и о других русских традициях: как, например, наши мужики собираются во дворах и «под это дело» на специально вкопанном в землю фанерном столике от души забивают «козла». Абрахам и Мухамед слушали, открыв рты, но больше не предлагали мне пить арак. Им, по-моему, захотелось в Россию, по крайней мере, Абрахам попросил налить ему еще коньяка. И, надо сказать, что вторая доза пошла у него гораздо лучше первой…

5. РУССКИЙ С СИРИЙЦЕМ – ???

А если серьезно, то общаться с сирийцами (а Мухамед с Абрахамом стали не единственными, с кем мне удалось перекинуться парой слов за все время поездки) оказалось, пожалуй, проще, чем с теми же открытыми египтянами или с не менее открытыми индийцами. Я быстро уловила, что в сирийском менталитете было что-то очень схожее с нашим. Но долго при этом ломала голову, как такое могло произойти. Уже потом меня озарила идея, что это, скорее всего, случилось все из-за той же пресловутой смеси культур: европейской и азиатской в России и опять же европейской и азиатской, с примесью африканской в Сирии. Сирийцы были веселыми, общительными и всегда гостеприимными. Слово «Вэлком» было чуть ли ни визитной карточкой каждого сирийца, стоял ли он у дверей своей лавки, или открывал мне дверцу такси, или просто радовался, что я приехала в его страну. Но при этом они отнюдь не были чересчур настырными, чем грешат, как правило, представители некоторых других восточных народов… Азия и Европа, Европа и Азия…

Даже внешне сирийцы были не смуглыми и не светлыми, их цвет кожи, пожалуй, был больше похож на сильный загар, который обретают европейцы, пропутешествовав около месяца по южным странам. Очень редко я встречала поистине смуглых сирийцев, а, вот, сирийцы исключительно европейской внешности мне попадались. Например, не единожды мне удалось увидеть рыжих и усатых!

Одевались они тоже смешанно. Мужчины частенько носили «арафатовки», (такие покрывала на голову), как правило, в мелкую красно-белую клеточку, а к ним вполне современные брюки, джинсы и иногда даже деловые костюмы. Женщины же, хотя и предпочитали темные накидки до пяток и платки на головы, но лица под ними прятали редко. К тому же, молодые сирийки очень модно и красиво красились – одно загляденье, платки выбирали понарядней, а под длинные накидки надевали все те же джинсы.

Да и уровень жизни у сирийцев, хотя и не был слишком высок, все-таки был вполне достойным. В стране добывали нефть, и Сирия вовсю старалась считаться развитой.

6. К НОРИЯМ

…Во второй половине дня я планировала уехать из Пальмиры в Хаму, и после обеда Мухамед, усадив на верблюда, сопроводил меня назад к пальмирским развалинам. А там отловил какого-то своего друга на новеньком «Рено» и велел ему доставить меня на автостанцию. Друг же неожиданно возжелал довезти меня прямо-таки до Хамы, проигнорировав то, что туда предстояло ехать больше трех часов, но, несмотря на его заверения, что никаких гнусных планов он не вынашивает, был мною отвергнут.

Пока же мы ехали до автостанции, я успела осмотреть чуть ли не весь город – находилась она в другом его конце. Пальмира была городом средней величины, с трех-четырехэтажными желто-серыми домами из песчаника с плоскими крышами, глядя на которые, у меня складывалось впечатление, что они были не достроены. Повсюду на немного пыльных и почему-то пустынных улицах висели портреты сирийского президента, причем часто рядом с ними красовались портреты и прежнего президента – отца нынешнего, которого сирийцы тоже очень чтили. В целом же, современная Пальмира не произвела на меня особо сильного впечатления, и я, добравшись до автостанции, вконец перестала расстраиваться о том, что мне не удалось осмотреть ее более досконально.

Прямых автобусов в Хаму не было. И сначала мне предстояло добираться до Хомса, а там пересаживаться на другой автобус и ехать дальше. Зато в Хомс ходили маршрутки и автобусы примерно раз в полчаса. Ближайшим был автобус, и я, заплатив за билет 50 фунтов в странном подобии будки (стол под металлическим навесом), загрузилась в него, и мы вскоре поехали.

Автобус был размерами примерно с «ПАЗик», и народ утрамбовался в нем довольно-таки плотно. По крайней мере, пройти по проходу было затруднительно. Тем не менее, помощник водителя в лучших сирийских традициях раздал всем пассажирам стаканчики и наполнил их водой из пластмассовой леечки, а затем еще предложил карамельки. Все же, милые люди – эти сирийцы!

Как и в предыдущий раз, когда я ехала из Дамаска в Пальмиру, в автобусе включили арабскую музыку, дабы сопровождала она путь наш, и никто не посмел в уныние впасть. Но, честно говоря, доставала она несильно. Даже музыка у сирийцев была не чисто восточная, а в европеизированной аранжировке.

Дорога опять шла через пустыню. Иногда встречались оазисы с виноградниками и с красиво и обильно цветущими яблонями. Очень часто у обочин дорог паслись стада овец, правда, что именно они там щипали, осталось непонятным. Наконец, мы прибыли в Хомс.

Хомс оказался весьма крупным городом с похожими на пальмирские домами, но абсолютно не зеленым, то есть деревья там попадались очень редко. Задерживаться в нем я не стала, потому как, по слухам, особых достопримечательностей там не было, и сразу решила ехать в Хаму. Хомская автостанция была весьма оригинально совмещена с рынком, и, как только я вышла из автобуса, так сразу попала в руки очередному сирийцу, который, услышав, что я держу путь в Хаму, быстренько проводил меня через рынок, к, так сказать, другим платформам автостанции, с которых в Хаму отправлялись маршрутки.

Поехали мы буквально через пять минут и примерно через час уже прибыли в Хаму. Наступал вечер, и я, решив, что Хама — очень неплохое место для ночевки, отправилась искать себе гостиницу.

Но с отелями в том месте, где я вышла из маршрутки, оказалось проблематично, несмотря на то, что это был центр. Точнее, отелей там было всего два. Один, безымянный, был с единственным свободным номером за 200 фунтов, дверь из которого выходила прямо на рецепцию, где в микроскопическом холле восседали два сирийца подозрительной наружности. Второй отель звался «Нория», был гораздо приличнее первого и даже имел две звезды. Номер тут стоил 25 долларов вместе с завтраком, и в качестве достопримечательности в нем имелась розовая ванна!!! В принципе, конечно, можно было бы поискать и другие отели, но я что-то заленилась и решила остаться в «Нории».

А вечером, немного отдохнув, пошла осматривать Хаму.

7. НА БЕРЕГАХ ОРОНТА

Хама издревле стояла на берегах Оронта и славилась своими нориями. Нории – большие деревянные механические колеса, которые за счет силы течения реки черпали из нее воду и подавали на городской акведук, — появились тут еще в 4 веке. Но с большой активностью жители Хамы их стали использовать только в 14 веке, когда городом правил писатель Абу-аль-Фида, и Хама успешно процветала. Современная же Хама стала известна тем, что в 1970-е годы здесь случилось восстание исламистов-фундаменталистов движения «Мусульманских братьев». И когда в 1980-м году они убили 90 солдат, власти перестали с ними цацкаться и устроили бомбардировку города с дальнейшим обыском каждого дома. Таким образом, целый квартал Хамы, а именно 10 тысяч жителей, был уничтожен.

Но об этом сирийцы вспоминать не любят, а путешественников привлекают в Хаме, прежде всего, все-таки нории, которые до сих пор работают, хотя и исключительно показушно.

Ближайшая к месту моей дислокации нория находилась рядом с городским парком. Была она около двадцати метров в диаметре и, вращаясь, страшно скрипела, приводя в восторг всевозможных приезжих зевак. От воды нория почернела, но это не мешало туристам забираться чуть ли не к ее центру и там, обливаемым водой, фотографироваться. Акведук, на который поступала вода из специальных черпаков на нории, был красивым и необычным. Состоял он из многочисленных арок, а сам желоб располагался в 5-8 метрах над землей и, как и опоры акведука, был каменным. Вода текла по нему, а затем сливалась в небольшой прудик с гусями уже в парке. Парк был зеленым и тоже очень приличным, хотя и с не работавшими аттракционами. Погуляв по нему немного, я вышла к группе из трех других норий, чуть меньших первой, но зато стоявших очень живописно. Вода из них частично сливалась уже в сам Оронт, а вокруг располагалось множество ресторанчиков, в одном из которых я и отужинала.

Но в тот вечер я осмотрела нории только внешне. Изучением же их работы я занялась на следующий день.

Позавтракав в родимом отеле домашним йогуртом, шариками свежего сыра-брынзы, яйцом и национальными сирийскими лепешками, запив все это хорошим крепким чаем, я возрадовалась и пошла осматривать старый город Хамы. Как в любом старом городе, вымощенные булыжником улочки здесь были извилистыми и очень узкими, а до соседних домов с причудливыми резными балкончиками можно было достать, раскинув руки. С одной из таких улиц был выход к Оронту, где красовалось две очередные нории. Они не работали, были ограждены невысоким заборчиком, а несколько сирийцев что-то чинили внутри одной из них. Пока я смотрела, чем они занимались, ко мне подошел еще один сириец, открыл калитку в заборе и зазвал пройти с ним внутрь.

Сирийца звали Тори, и это оказалось единственным, что мне удалось у него выяснить – по-английски он не знал ни слова! Оказалось, что рабочие меняли прогнившие части нории на новые. Они отпиливали негодные куски и скидывали их с нории вниз, а годные крепили на их место. Мне же разрешили забраться чуть ли не на само колесо, и я увидела, как внизу завораживающе бушует ловко направленный к нему поток воды… Зрелище было просто потрясающим!..

Кстати, нория оказалась очень легким сооружением и приводилась в движение всего-то усилием человеческих рук, что Тори мне наглядно продемонстрировал. Он подошел к другой стоявшей рядом нории, толкнул ее, и она закрутилась, стала снова подавать воду на акведук.

А потом Тори проводил меня во дворец аль-Азема, который находился неподалеку. Аль-Аземом был правитель Дамаска, живший в 18 веке и имевший в Хаме резиденцию. Внешне дворец Азем-паши, как и другие дворцы в Сирии, практически не отличался от самого обычного дома. Вся его красота находилась внутри. И Тори решил мне ее показать, а посему сам заплатил за мой билет. Мы вошли во дворец. Во внутреннем дворике располагался бассейн с ажурным фонтаном, а стены были выложены мозаикой. В самом же дворце был музей. Там почти во всех комнатах фигуры из папье-маше изображали то, что происходило в них во времена паши. Так, например, в турецкой бане восседали два полуголых мужика с полотенчиками на бедрах. И я, естественно, сразу и ехидно задалась вопросом, как на сие зрелище нынче реагируют допущенные в музей высоконравственные сирийские экскурсантки? Но так как Тори английским продолжал категорически не владеть, я быстро замолкла. В целом же, дворцом аль-Азема я не сильно впечатлилась. Единственное, что мне там понравилось, так это его коллекция стеклянной посуды – эдаких разноцветных тарелок и вазочек. Очень уж они были изящны и оригинальны, а, если не забывать, что собрал их Азем-паша все в том же 18 веке, то становилось еще удивительнее!

После осмотра дворца Тори неожиданно сел в такси и отбыл, чему я поразилась еще больше, чем вазочкам. Я-то ведь уж с полчаса соображала, как бы его поэлегантнее в это такси усадить, как вдруг случился такой великолепный расклад! Так что, дальше я с совершенно чистой совестью отправилась гулять по Хаме сама.

Современная Хама располагалась на невысоких холмах, а по внешнему виду улиц и домов очень походила на Пальмиру. Мало того, если бы не пальмирские развалины и не хамовские нории, то Пальмиру и Хаму вполне можно было бы назвать близнецами-сестрами. Зато именно в Хаме я впервые попробовала настоящие восточные сладости! Гуляя по городу, я вдруг очутилась среди торговых рядов. Кругом стояли небольшие павильоны-магазины с разными товарами: посудой, специями, фруктами, коврами и прочими. Среди них я и узрела павильон со сладостями. Всякие печенюшки, халва и конфеты лежали там большими горками, а за прилавком среди зеркал стоял хозяин и широко улыбался. Честно говоря, я уже была в куре, что все восточные сладости бывают, как правило, очень сладкими, и покупать их не собиралась. Но их внешний вид настолько привлек меня, что я зашла внутрь, чтобы сфотографировать всю эту красоту, о чем тут же и сообщила хозяину. Хозяин от такой моей идеи проникся, пожалуй, даже больше, чем, если бы я зашла их просто купить, и тут же велел подать мне кофе. И я не успела опомниться, как уже держала в руках малюсенькую чашечку с пряным и горьким кофе, сваренным по-восточному, с гвоздикой, корицей и другими специями. А потом мы фотографировались с хозяином, и он угощал меня сладостями, которые действительно оказались очень сладкими…

Вскоре торговые ряды, по которым я двинулась дальше, из магазинов и павильонов превратились в самый настоящий рынок. Вдоль дороги на корточках сидели торговцы, а перед ними лежали горы овощей, зелени и фасоли. И я на какое-то время даже ощутила себя снова в Индии, так тут все было на нее похоже. К тому же картину дополняли выстроившиеся в рядок у обочины самые настоящие индийские моторикши, раскрашенные в веселые – синие, красные и зеленые цвета. Но насмотреться на них вдоволь я не успела, время близилось к полудню, и я решила возвращаться в центр, потому как планировала еще съездить в Крак-де-Шевалье, а затем вернуться в Дамаск.

Окончание следует…

Только для www.tours.ru Перепечатка только с разрешения автора.

Продолжение