8. ВОТЧИНА КРЕСТОНОСЦЕВ

Идея вернуться в центр Хамы возникла у меня неспроста. Опросив с десяток человек в районе «индийского рынка» о том, как мне добраться до автостанции, откуда отправлялись автобусы в Хомс (прямых до Крака-де-Шевалье, естественно, не было), я выяснила, что по-английски меня никто не понял. Но в центре разуметь по-английски все вдруг почему-то тоже перестали. И тогда я села на лавочку, раскрыла карту и стала изучать, где на ней находилась автостанция. За этим занятием меня застал портье из моей гостиницы, который просто проходил мимо.

«Я вам могу помочь?» — спросил он.

«О, да!» — ответила я.

Портье вразумил меня, что до автостанции лучше всего было добираться на такси, отловил таксиста, сказал ему по-арабски, что от него требовалось, и уже через десять минут и за 35 фунтов я была на месте. С автостанции в Хомс ходили не маршрутки, а автобусы. Ближайший отправлялся по расписанию через час, но пошел почему-то через полчаса, хотя до сих пор все автобусы в Сирии отъезжали ровно минута в минуту. Но за эти полчаса я успела испить свежего сока, выжатого при мне из красных апельсинов в кафешке у вокзала всего за 20 фунтов, чем осталась вполне довольна.

Замок крестоносцев Крак-де-Шевалье находился в 60 километрах от Хомса на высоком холме, у подножия которого располагался небольшой поселок под названием Хосн с аккуратненькими одно-двухэтажными домишками. Из Хомса до этого Хосна ходил какой-то общественный транспорт, но мой автобус в Хомсе прибыл не на ту автостанцию, и с идеей ехать в Крак-де-Шевалье на чем-то рейсовом мне пришлось расстаться. Впрочем, меня тут же атаковали таксисты, и я, умудрившись сбить цену за отвоз меня в Крак и обратно с тысячи фунтов до 200 (то есть до четырех долларов!), села в очередную желтую машинку, какими в Сирии были все такси. Правда, мой таксист по-английски не разумел ни слова и, по-моему, сам не понял, до чего в результате доторговался. Так что, я ему в конце поездки все ж таки добавила еще 50 фунтов.

Дорога в этот раз шла не через пустыню и была зеленой и местами даже красивой. Но самая ее красота началась тогда, когда мы въехали в Хосн и стали взбираться по серпантину к замку, который издалека представлял собой непреступную, но уж больно маленькую, на первый взгляд, крепость…

Вообще, история Крака-де-Шевалье весьма примечательна. До 1142 года на его месте была какая-то мусульманская крепость. Место это было очень удобным – с холма окрестности просматривались аж до Средиземного моря (кстати, сейчас с высшей точки замка в хорошую погоду виден Ливан), и враги всегда были, как на ладони. С началом крестовых походов крепость отошла к рыцарям ордена Госпитальеров, которые ее кардинально перестроили, и она стала абсолютно неприступной. Ее современное название прижилось тоже как раз в ту пору, и со смеси арабского и французского языков Крак-де-Шевалье переводится, как Замок Рыцарей.

Так вот о неприступности. У крепости было две стены (они, впрочем, и сейчас никуда не делись), причем внутренняя была выше внешней, а между ними находился ров, заполненный водой. В таком состоянии замок мог держать осаду и полностью обеспечивать живших в нем рыцарей хранившимся в закромах продовольствием целых пять лет. Когда Салах-ад-Дин, тот самый всех победивший воитель, в том числе выгнавший крестоносцев из Иерусалима, пришел брать Крак, то он месяц промаялся у его стен и так и ушел, несолоно хлебавши. Сдался Крак только в 1271 году Бейбарсу, да и то только из-за того, что Бейбарс применил обманный ход и заслал в замок шпиона.

В последние века Крак-де-Шевалье находился в запустении. И только в 1970-е годы французы, наконец, взялись за его реставрацию. Лучше всего теперь ее следы видны на стенах, где они зацементированы с примесью булыжника…

Когда я оказалась у стен замка, меня тотчас одолели гиды. Впрочем, отбилась от них я вполне успешно, только один, в черной кожаной куртке и в желтом шарфе, решил не сдаваться и, в конце концов, заявил, что будет водить меня по замку совершенно бесплатно, из любви к искусству, наверное.

Что мне понравилось в Краке-де-Шевалье, так это то, что он не был отреставрирован до неузнаваемости, как, например, Мальборкский замок в Польше. Здесь все еще чувствовалась его древность: сизый мох на желтом песчанике, которым были выложены стены, да полынь, кое-где проросшая сквозь них. А серое пасмурное небо и сильный ветер только добавляли мне ощущения старины и суровости этого места.

Внешне замок казался все-таки небольшим, но внутри него было столько переходов, лестниц, спусков и подъемов, что двух часов мне едва хватило для его осмотра.

Сначала гид повел меня в рыцарские бани. Находились они в подвале замка, и мы довольно-таки долго шли в кромешной темноте куда-то вниз по крутым ступенькам. Время от времени я пыталась подсвечивать наш путь мобильником, но его мощности явно не хватало, и вскоре я бросила эту затею. Это было что-то! В особенно опасных местах, где ступени становились еще круче или пропадали совсем, гид, видимо, чувствуя это на ощупь, останавливался и подавал мне руку, то и дело повторяя при том, чтобы я или берегла голову от нависшего сверху камня, или сделала пошире шаг, переступая через абсолютно невидимую во тьме лужу, или аккуратнее сползала со следующей ступеньки. И я начинала понимать, что брось он меня вот так сейчас, и я останусь в этих рыцарских банях навечно – выбраться отсюда самостоятельно я бы уже точно не смогла!

Наконец, мы пришли. Бани представляли собой весьма большое помещение с дырами в потолке. Вода поступала в них сверху. Но меня опять же больше взволновал вопрос, как они освещались. Что-то иссякала моя фантазия в раздумьях о том, как именно отмывались там рыцари без света? Но гид меня то ли не понял, то ли не знал решения сей рыцарской проблемы, поэтому мой вопрос проигнорировал.

Потом мы походили по замку. Он оказался многоэтажным, с огромными залами с арочными перекрытиями. Мы осмотрели башни, дом короля (магистра?) и его дочери, спальни, кухню, рыцарские туалеты в виде будок-сортиров. В одном из залов обнаружились амбары для хранения масла, которым в горячем виде из специальных окошек в стенах замка рыцари отважно поливали головы своих врагов. А затем мы поднялись на эти самые стены и еще посетили замковую церковь с сохранившимся старым алтарем.

На сим моя экскурсия с гидом закончилось. В Крак прибыла какая-то туристическая группа, и он кинулся продавать туристам открытки с видами замка. Я же решив побродить еще немного среди старинных стен, тут же попала в руки к другому «гиду» — местному мальчишке, который мне показал все то, что не успел показать первый гид. Но, в конце концов, мы с ним все-таки попались ему на глаза, гид отодрал мальчишку за уши, а меня сопроводил к выходу, улыбнувшись на прощанье и произнеся: «Вэлком!».

9. В СТОЛИЦУ

В общем, Краком-де-Шевалье я впечатлилась. А по пути назад в Хомс таксист угощал меня свежей парниковой клубникой, которую купил с лотка на обочине дороги, кои там стояли в великом множестве. Доехали мы успешно. Автобус в Дамаск тоже пошел очень скоро, и я, сидя у окна, практически до самого Дамаска любовалась ставшей уже почти привычной пустыней с редкими оазисами и с пасшимися в них овцами.

В столицу Сирии мы прибыли, когда уже наступили сумерки. Автостанция оказалась какой-то неопознанной, не той, откуда я два дня назад уезжала в Пальмиру. Но и тут меня сразу отловили таксисты и за десять долларов предложили отвезти в центр города, до которого, по их словам, было не меньше десяти километров. После торга десять долларов превратились в один, и мы поехали.

По пути таксист поинтересовался, куда, собственно мне надо? И после моего невразумительного ответа предложил показать недорогой отель в том же центре города. Внешне отель действительно оказался неплох. Подъезд к нему был окультурен и представлял собой небольшой туннель, освещенный гирляндами огней. Внутренний дворик отеля был национально оформлен. Кругом висели искусственные ветки с листьями, а рядом на колышках и полках красовались горшки и всяческие разрисованные сирийские тарелки. Внутри оказалось еще круче – все в позолоте, зеркалах и с кожаной мебелью, а на рецепции народ хорошо говорил по-английски, а один весьма представительный дядька даже по-русски. Когда я спросила, откуда он знает русский язык, дядька подарил мне карту Дамаска и сказал, что учил его на курсах в Дамасском центре по туризму.

На выбор мне предложили два номера: за 20 долларов и за десять. За 20 долларов номер был очень маленьким, но с удобствами внутри. За 10 – чуть больше, но с удобствами на этаже. Не мучаясь, я выбрала за десять, потому как ночевать в нем все равно собиралась только одну ночь. Кроме кровати и столика, в номере имелись телевизор с исключительно арабскими программами, холодильник с едой за отдельную плату, на котором стояла корзинка с кучей мочалок, расчесок и шампуней тоже для продажи постояльцам.

Удобства на этаже выглядели весьма оригинально. Являли они собой прачечную и мужские (извините) писсуары в одной комнате. Из этой комнаты вела дверь в другую, в которой находился женский, уже вполне традиционный вариант с ванной! Изучив собственные апартаменты, я пошла немного погулять по Дамаску, а вернувшись, улеглась почивать.

10. ТУДА, ГДЕ ГОВОРЯТ НА ЯЗЫКЕ ХРИСТА

Следующим утром я собралась ехать в Маалюлю. Маалюля — очень древнее христианское поселение, в котором жители до сих пор говорили на древнем западно-арамейском языке, то есть на языке Иисуса Христа, располагалась в 56 километрах от Дамаска.

Как туда добраться, мне разъяснил еще вчерашний таксист, который подвозил меня в отель. Он сказал, что маршрутки и автобусы в Маалюлю отправляются с дамасского автовокзала Заблатаны. И теперь я смело попросила товарищей с рецепции показать мне на карте, где этот Заблатаны находился. Автовокзал оказался далековато от места моей дислокации, и я пошла ловить такси. Таксист по-английски снова ничего не понимал, но пароль «Заблатаны» сработал, как нельзя, лучше, и вскоре я оказалась на площади, коей автовокзал и являлся. Кругом стояли только маршрутки, никаких касс поблизости не наблюдалось, но кто-то из любопытных сирийцев, узнав, куда мне надо, тут же проводил меня до нужного транспортного средства.

Через десять минут наша маршрутка заполнилась, водитель собрал со всех по 25 фунтов, и мы тронулись в путь.

Дорога стала красивой почти сразу за Дамаском. Начались горы – лысые, песчаниковые, не очень высокие, но все-таки ГОРЫ! А примерно через час мы миновали какой-то поселок и через арку с приветственным слоганом на тему: «Вэлком ту Маалюля!» въехали в Маалюлю. Это был маленький уютный поселок среди гор. Мечети с зелеными куполами здесь чередовались с христианскими храмами, которых было необычайно много. Кругом было очень чисто, аккуратно и более зелено, чем в других городах Сирии, в которых я уже успела побывать. Небольшие дома с плоскими крышами, раскрашенные в основном в светло-желтые, сиреневые и голубые тона, живописно поднимались по склонам. Когда потом я гуляла по жилым кварталам этого чудесного поселка, я поразилась еще больше, не обнаружив там улиц в нашем обычном понимании – вверх вели исключительно лестницы и узенькие асфальтовые пешеходные дорожки! О, как!

Маалюля с западно-арамейского языка переводится, как «вход», потому как с незапамятных времен стоит у входа в узкое ущелье, расположенное на высоте 1650 метров над уровнем моря. И с этим ущельем тут связана легенда, которую, правда, многие уже давно легендой не считают.

Чтобы нести христианство в народ, прибыл как-то в здешние края апостол Павел и остановился в доме богатой вдовы и ее дочери Теклы (по-нашему, Феклы). Текла же так прониклась проповедями Павла, что решила всюду следовать за ним и стала его ученицей (а потом – и первой христианской святой). Когда же на первых христиан начались гонения, не миновали они и Павла с Теклой. Павла поймали и посадили в темницу, а Теклу решили заживо сжечь. Но, едва разожгли костер, как вдруг пошел сильный дождь, который затушил огонь и разогнал стражников. Потом на Теклу натравили диких зверей. Но звери стали лизать ей руки и легли у ее ног. Когда же в очередной раз она убегала от врагов, а они настигали ее, Текла попросила Бога спасти ее. И неожиданно скалы расступились перед ней, она скрылась, а после спряталась в небольшой пещере. Так и появилось ущелье, у входа в которое теперь стоит Маалюля.

…Маршрутка довезла всех до центральной площади с большим глиняным кувшином посередине. Я вышла и воззрилась на указатель к монастырю святой Теклы (который собиралась посетить), указывавший дальше в горы. Увидев мое воззрение, водитель позвал меня назад в маршрутку и довез до самого монастыря.

Монастырь находился в скале, а кельи представляли собой маленькие комнатки в гротах. К ним вела мраморная лестница, по которой я и отправилась и вскоре достигла небольшой опять же мраморной площади, со всех сторон от которой и располагались гроты с кельями. Вверх от площади вела еще одна лестница. Поднявшись по ней, я очутилась у маленькой пещерки, где, по легенде, как раз и укрылась от врагов святая Текла. Вход в нее был закрыт, но вскоре подтянулась организованная группа каких-то итальянцев, и нам все открыли. Внутри было достаточно светло, а со свода грота капала вода, и было оборудовано место, где она собиралась, и откуда, черпая ковшиком, ее можно было пить. Считалось, что эта вода святая и лечебная.

Еще в гроте была малюсенькая часовня святой Теклы, общей площадью, наверное, не больше двух квадратных метров. В одну дверь, разувшись, входили люди, молились у икон, ставили свечки в ящичек с песком, рассматривали вативные подвески на стенах, костыли и дары в виде золотых часов и украшений, оставленные тут излечившимися от болезней людьми при помощи святой Теклы, а потом выходили из другой двери, потому что вернуться к той же было совершенно невозможно из-за очень малого пространства. Я осмотрела часовню, запечатлела открывавшийся от пещеры сногсшибательный вид на Маалюлю, а затем снова спустилась к площади с кельями, где обнаружила еще одну небольшую церквушку в скале. Внутри шла служба. Монахини в длинных серых рясах пели псалмы, а народ сидел на скамейках и слушал. Я же поразилась тому, что среди прихожан были не только христиане. На скамейках, например, восседали несколько мужчин в клетчатых арафатовках явной мусульманской наружности. Где еще можно увидеть такое?

После осмотра монастыря итальянцы предложили мне вернуться с ними в Дамаск, но я отказалась и пошла искать вход в ущелье, в котором спасалась от врагов Текла. Вход обнаружился сразу неподалеку от монастыря. В своем устье (так сказать, непосредственно у входа) ущелье в ширину было метров десяти, а дальше становилось совсем узким, меньше метра, и его противоположных стен можно было коснуться руками. В высоту же скалы достигали метров тридцати или даже больше. И это было что-то удивительное! Казалось, что в какой-то миг скалы действительно расступились, давая путь хрупкой девушке! Сейчас по дну ущелья тек маленький живописный ручеек, кое-где покрытый льдом (в Маалюле из-за того, что она находилась в горах, было гораздо холоднее, чем в других городах), а для полуночных туристов вдоль всего ущелья стояли столбы с фонарями. Правда, было и то, что мне здесь абсолютно не понравилось – все скалы в ущелье были исписаны надписями на разных языках из серии: «Здесь был Вася». Нашлось «творчество» и наших отечественных балбесов, дважды испоганивших всю эту красоту…

В длину ущелье достигало примерно трехсот метров, и, пройдя его целиком, я поднялась на вершину небольшой горы и обнаружила там дорогу, которая, огибая ущелье, сбегала вниз. Группа каких-то туристов договаривалась с водителем стоявшего на обочине такси об их доставке куда-то. Я же, не прельстившись таким способом передвижения, решила вернуться в Маалюлю тем же путем и снова спустилась в ущелье.

Уже через десять минут я была в поселке. В ближайшей продуктовой лавке я купила домашнего вина в интересных, обмазанных, словно глиной, крашенным гипсом, бутылках с картинками святых и с залитой «сургучом» пробкой. Этим вином Маалюля славилась на всю Сирию. Кстати, на вкус оно было вполне приятственным — полусухим, виноградным, но, как показалось всем допущенным на мероприятие по случаю моего возвращения из путешествия дегустаторам, с добавлением яблочного сока.

В Дамаск я ехала на рейсовом автобусе, отдаленно напоминавшем наш «ПАЗик», и через час уже была на его улицах.

11. ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ДАМАСК

Первым делом я, естественно, решила осмотреть Старый город и направила стопы свои к аль-Хамедия. О, Хамедия, — 800-метровая улица под сводчатой высоченной крышей, с рядами двухэтажных, похожих на покои Али-Бабы, лавок с двух сторон, названная так в честь самого султана Абдул Хамида Второго!.. Меня тут же захватил ее рынок восточных ковров, палантинов, наргиле и сирийских тапочек, запахи специй, пряностей и шаурмы со сновавшими вокруг шаурменных вертелов кошками…

Дамаск… Самый первый в мире город, «Глаз Востока», как его многие называют. Древние ученые считали, что он появился на свет в оазисе Гута аж в четвертом тысячелетии до нашей эры, современные уверяют, что официальные сведения о нем относятся к веку шестнадцатому (тоже до нашей эры). По легенде, название ему дал Сим – сын Ноя. Дамаск – дом, имеющий воду. А на склонах горы Касьюн, у подножия которой он расположился, скрывалась пещера Крови, где Каин убил Авеля…

По Хамедии я дошла до площади с Большой мечетью Омейядов. Но я не пошла в мечеть, решив сначала почтить визитом стоявший неподалеку мавзолей Салах-ад-Дина. Это было белое здание под коричневым куполом. Перед входом в маленьком садике с фонтанчиком и с клумбами из роз нужно было разуться, и я, последовав всеобщему примеру, оставила там свою обувь и вошла внутрь. Посередине устланной коврами комнаты на возвышении стояли покрытые зелеными палантинами два гроба, один из которых и принадлежал великому Салах-ад-Дину.

А после я отправилась в Большую мечеть. Мечеть была действительно огромной. Воздвигли ее еще в восьмом веке на месте византийской церкви Иоанна Крестителя, которую в свое время построили на фундаменте древнего храма Юпитера. В первые годы мусульманства в мечети молились и мусульмане и христиане. Ну, а позже христиан оттуда ненавязчиво попросили… Теперь же осматривать ее пускали всех желающих, невзирая на пол, возраст и вероисповедание, а женщин, дабы не гневили они своих всевышних, при входе обряжали в удивительные серо-коричневые плащи с капюшонами и заставляли завязывать их на все веревочки.

Мечеть от шумного города отгораживали толстые стены, а вход на ее территорию — узкий и высокий порог, за которым в специальной будке восседали стражники, коим я весьма успешно сдала на хранение свои кроссовки, а заодно и рюкзак с прикупленным в Маалюле вином, который к этому времени мне уже изрядно поднадоел. Переступив порог, я оказалась в большом дворе с мраморным полом. По его периметру лежали ковровые дорожки для удобства ходьбы, но кругом летали многочисленные голуби и усиленно удобряли окрестности, так что ходить даже по дорожкам надо было аккуратненько.

Сразу и очень сильно меня поразила мозаика на, если можно так выразиться, фасаде мечети. Это была удивительная изящная и тонкая работа – переплетавшиеся красные и зеленые ветви растений, бутоны цветов и листья. Все было настолько красиво, что я долго-долго любовалась сим творением.

А потом я свернула в первое попавшееся боковое помещение и оказалась в чем-то вроде молельной. Она состояла из двух комнат. Во внешней, большой и устланной коврами, кое-где у стен прямо на коврах спали люди. Но они вряд ли были бомжами. Скорее, уставшие мусульмане прилегли отдохнуть после молитвы – атмосфера в мечети и впрямь была умиротворяющая. Во внутреннюю комнату вел дверной проем, над которым висела молитва. Все мусульмане (и мужчины, и женщины, обряженные во все черное) останавливались, читали, шевеля губами, молитву и только потом входили в комнату. На небольшом возвышении там стояла усыпальница, украшенная ажурными решеточками. К ней подходили верующие и опять шептали молитвы…

А после я зашла и в основное молельное помещение Большой мечети Омейядов. Именно здесь находилась гробница Иоанна Крестителя, где, по легенде, покоилась его голова. Мусульмане признали Иоанна Крестителя, как пророка Яхья, и очень чтили. Помещение мечети было огромным, плотно застеленным коврами, по которым было приятно и мягко ступать. Молились, сидя на коврах, мусульмане. Тускло горели люстры. Стоял металлический шкаф с Коранами… Атмосфера была удивительной – спокойной, душевной, тихой…

Я шла по коврам, плавно проникаясь этой атмосферой, и вдруг увидела гробницу. Это было небольшое здание (да, здание!) из белого мрамора, очень похожее на церковь под зеленым куполом. Окна, высокие и длинные, были в ажурных решетках и подсвечивались исходившим изнутри зеленым светом. К окнам подходили люди, что-то шептали, прося у святого о помощи. Я тоже подошла и заглянула сквозь них, но ничего, кроме каких-то свитков, внутри не разглядела. Рядом с гробницей Яхья на коврах сидели люди, читали Коран или просто молились. Отдельно в рядок на специальных мягких подушечках сидели седобородые аксакалы, слепые от возраста, с черными повязками на глазах, они медленно перебирали четки и шевелили губами. Сюда приходили целыми семьями, даже маленькие мусульманские мальчики, которым не исполнилось и пяти лет, тоже были здесь. И это было чудесно: взаимопонимание, уважение и человеческая теплота растворились в воздухе. Было уютно, хорошо и спокойно…

После Большой мечети Омейядов я осмотрела еще дворец аль-Азема, того самого правителя, дворец которого был и в Хаме. Его дамасский дворец был гораздо больше хамовского, но так же снаружи не производил особого впечатления. Вся его красота находилась внутри. Там он делился на две части. В одной был дворик с фонтаном и порослью экзотических растений, во второй – располагался бассейн. А во внутренних помещениях дворца снова были музейчики, повествовавшие о жизни Великого паши – его посуда, одежда, музыкальные инструменты и т.д.

Перед уходом из дворца я решила немного отдохнуть и присела на лавочку с видом на поросль экзотических деревьев. И уже практически предалась нирване, как вдруг услышала неподалеку русскую речь. Это было впервые за всю мою поездку по Сирии, и я из любопытства приоткрыла один глаз. По-русски глаголили две зрелые дамы, сидевшие на соседней скамейке.

«Нет, все ж зря мы в Алеппо не поехали!» — изрекала одна.

«Тогда бы у нас с тобой времени на Дамаск не осталось», — вторила ей другая.

«А еще вы где были?» — неожиданно спросила их я.

Дамы вздрогнули, а потом заулыбались, как выяснилось, и они впервые встретили в Сирии соотечественницу.

Звали их Наталья и Люба, а за неделю своего самостоятельного путешествия они осмотрели Пальмиру, Хаму, Хомс, Крак-де-Шевалье, Маалюлю и Сиеднаю. Улетали в Москву они сегодняшним рейсом «Аэрофлота», тем же, что и я, и мы, коротко рассказав друг другу о своих сирийских вояжах, договорились встретиться в аэропорту и поговорить о них более подробно.

12. СУВЕНИРНО-КУЛИНАРНЫЙ ДАМАСК

Уйдя из дворца, я решила, наконец, закупиться сувенирами – время уже, увы и ах, давно перевалило во вторую половину дня, и делать сие мне предстояло в темпе.

Хамедия была не просто улицей – от нее в разные стороны уходили другие улочки, в целом образуя огромный восточный рынок. На него-то я и отправилась. Рынок условно делился на районы: в одном месте тут продавали кальяны, в другом – шелка, в третьем – сладости, сувениры из бамбука, ковры… Но все это находилось в совершенно разных концах рынка, а до кучи было «прорежено» другими, не имевшими отношения к делу, товарами, и вскоре я уже измучилась, закупив-то всего только малую часть необходимого. К тому же, я вдруг осознала, что у меня закончились сирийские фунты, и надо бы их срочно поменять.

В какой-то антикварной лавочке повторилась история любви сирийского народа к нашему президенту:

«О! Россия! О, ваш президент! О, наш президент! Обмен: 1 к 53!» — изрек владелец лавочки, едва узнав, что я прибыла из России. Кстати говоря, деньги на рынке в Дамаске можно было менять совершенно спокойно. Правда, торговцы не всегда понимали, что именно мне от них было нужно, потому как английскую мову опять же не всегда разумели. В общем, когда фунты у меня закончились во второй раз, и я усиленно пыталась объяснить, что я хочу, окружившим меня сирийцам, откуда ни возьмись появились Наталья с Любой и просветили меня на предмет, где находился ближайший официальный обменник. Точнее, полуофициальный, потому как официальных в Сирии не было, а деньги предполагалось менять исключительно в банках. Но в тот день было воскресенье, банки не работали, поэтому я пошла искать указанный обменный пункт.

Найденный эксченч представлял собой маленький павильон, витрины которого были сплошь обклеены купюрами разных народов. Среди прочих, я там обнаружила даже наши старые голубые сторублевки, вышедшие незнамо когда из употребления. Курс в обменнике оказался 1 к 52, но за 20 долларов я неожиданно для себя получила лишь 1000 фунтов.

«Это мы большие суммы по хорошему курсу меняем, а маленькие – по 1 к 50!» — объяснили мне.

«Э, нет! Так дело не пойдет!» — решила я, и уже через пять минут веселой торговой болтовни получила недостающие фунты. При этом с менялами мы расстались практически друзьями, хотя они и твердили в лад и невпопад, что я самая настоящая грабительница. Но при этом хихикали, конечно.

Вскоре я снова оказалась в рыночном вихре Хамедия. Откуда не возьмись, теперь тут появилось множество торговок с пачками носков. Пока я шла, эти носки мне пихали чуть ли ни к самому носу, видимо, полагая, что я в них остро нуждалась! Отбиваясь от торговок, я вышла к Большой мечети и свернула к еще ранее запримеченной сувенирной лавке. Но не успела я до нее дойти, как меня опередила туристическая группа японцев, толпой ввалившаяся туда за сувенирами. Надо сказать, что организованный туризм в Сирии в больших размерах мной замечен не был. И японцы стали для меня явной неожиданностью. Мало того, я уже была в курсе, что они повсюду, как правило, отличались сверхвысокой организованностью и сувениры закупали тоже организованно, переплачивая за них обычно втридорога. В общем, когда после японцев в лавку зашла я, то цены в ней были уже совсем не те, что прежде, а торговаться со мной после такого удачного бизнеса с представителями страны восходящего солнца уже никто не пожелал.

И пришлось мне пойти по пути наименьшего сопротивления и закупить в качестве презентов друзьям и родственникам всяческих сирийских лакомств. Самыми главными сирийскими деликатесами стали, конечно, засахаренные фрукты. Засахаривали их обычно целиком или крупными ломтиками и укладывали в деревянные коробочки под прозрачную крышку – чтоб красиво было! А среди фруктов там были груши, яблоки, чернослив, инжир, грецкий орех вместе с кожурой, что-то непонятное экзотическое и даже кабачки. Еще я приобрела сахарную вату, которая на пробу оказалась очень вкусной вещью. Продавалась она тоже в коробочке и шла с добавлением орехов и сладкой муки! А потом я купила аж пять коробок печенья. Эти коробки были большими и круглыми, и мне, как оптовому покупателю, выдали под них «футляр» — круглую тряпочную торбу с ручкой на плечо.

В общем, загрузилась я весьма основательно и со всем этим добром в виде самого натурального ишака вновь оказалась на Хамедия.

Теперь я решила порадовать всякими вкусностями себя, тем более что идти куда-то с таким количеством вещей мне было все равно, что смерти подобно. Кафе-мороженое с прославленным на весь мир дамасским мороженым находилось совсем рядом. Вот туда-то я и отправилась. Подавали его в вафельных рожках, если на вынос, или в стеклянных вазочках, если без выноса. Я, естественно, уселась за столик, и вскоре передо мной уже стояли вазочка с конусом мягкого тягучего мороженого и стакан с водой. Да-да, мороженое оказалось очень сладким, и поэтому к нему подавали еще и воду. В принципе, мне понравилось, хотя, конечно, что может сравниться с нашей «Лакомкой»?

Но после мороженого, несмотря, на опустошенный стакан с водой, мне еще долго хотелось пить. А потому стоявшая возле Большой мечети тележка с… компотом из шелковицы оказалась весьма кстати. Шелковичный компот тоже был одной из дамасских достопримечательностей. И о нем я много читала еще перед своим путешествием. На тележке торговца компотом размещался таз с ягодами шелковицы, вокруг него стояли бутылки с уже готовым напитком, а под тележкой лежало длинное «полено» льда. Торговец брал рубанок, настругивал лед в пластиковые стаканчики, а потом наливал туда компот. Получалось весьма необычно, вкусно и освежающе.

Постепенно на Дамаск надвигался вечер. Но до моего самолета оставалось еще около шести часов, и я решила скоротать время в одном из кафе-шопов, где опробовать, наконец-то, знаменитое сирийское наргиле. Дамасские кафе-шопы представляли собой примерно то же самое, что и египетские. Сюда приходили попить чая, покурить наргиле и просто поболтать, правда, в отличие от египетских кафе-шопов, местных женщин сюда тоже пускали, и я неоднократно наблюдала даже заседавших в сих прелестных заведениях влюбленных парочек с одним наргиле на двоих.

…Надо сказать, что в ранней юности я все ж таки пробовала курить. В смысле, сигареты. Но курила недолго и мало, совсем недолго и мало. А потом завязала с этой вредной привычкой навеки вечные. Так что, курение наргиле, можно сказать, стало для меня полным новых ощущений и впечатлений. Мой наргиле был яблочным. Мне выдали сам агрегат, а на специальную штукенцию положили несколько тлеющих угольков. Периодически ко мне подходил служащий кафе-шопа с ведерком и менял сии уголечки, чтобы наргиле не затух, и процесс не прекратился. Сначала мне даже показалось, что наргиле слабоват – во рту оставался приятный яблочный вкус, а табачный аромат даже не чувствовался. Но стоило мне один раз затянуться посильнее, как я тут же закашлялась – горло начало раздирать, а на глазах выступили слезы. Правда, вскоре я приноровилась, и уже привычно и гордо восседала с трубочкой во рту, делая вид, что предаюсь чему-то сродни нирваны, и разглядывая освещенные закатом, а после и ночными фонарями красивые стены Большой мечети Омейядов…

Еще в тот вечер я попробовала восточную шаурму. Не подумайте ничего плохого, это я не сытости ради, а интереса для – сирийскую шаурму мне тоже давно и активно нахваливали! Но, честно говоря, что-то я ею не очень прониклась. Кроме курицы, в шаурму клали еще соленый огурец, заливали все это майонезным соусом и по желанию посыпали специями. Вкусно, конечно, было, но не сказать, что «Ах!». Гораздо сильнее я впечатлилась тем кафе, в котором эту шаурму ела. Вдоль дороги в ряд без всяких навесов стояли низенькие стулья и маленькие столики, достигавшие в высоту мне до половины колена. Садишься так на стульчик и смотришь снизу вверх, как мимо тебя прогуливаются сирийцы и немногочисленные туристы, любуясь все теми же стенами Большой мечети…

13. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Наконец, настало время отправляться в аэропорт. В Дамаске действовала странная система. Несмотря на видимую дешевизну цен на всяческий транспорт, доставка в аэропорт на такси стоила стабильно 500 фунтов. Но об этом я узнала позже, а пока у меня оставались как раз те самые 500 фунтов, про которые я думала, что мне их некуда будет деть.

Впрочем, когда я узнала про сей нонсенс, мне повезло. Мой таксист оказался товарищем весьма хорошим и, когда я заявила ему, что никак больше 300 фунтов заплатить не смогу, потому как 200 из 500 по-любому мне нужно было отдать в аэропорту при выезде из Сирии, немного посопротивлялся и согласился доставить меня туда за мою цену.

В аэропорту мы встретились с Натальей и Любой и, как и собирались, проговорили о наших путешествиях вплоть до самого отлета. А когда встали на регистрацию, к нам пристал некий сирийский бизнесмен с просьбой провезти его вещи. У него был сильный перегруз, а вез он из Сирии косметику… «Флер», которой собирался торговать на Черкизовском рынке.

Наш «Ту-154» взлетел вовремя, и ранним утром следующего дня мы уже были в Москве, где, несмотря на середину марта, было по-прежнему морозно. Но мне отнюдь не было холодно, ведь теперь меня изнутри грело тепло пустынь Востока, которые всего за несколько дней смогли меня по-настоящему покорить…

Только для www.tours.ru Перепечатка только с разрешения автора.

Начало