Желание съездить в Поднебесную мучило меня давно. В самом деле, исколесить вдоль и поперек Юго-Восточную Азию, и при этом лишь пару раз отметиться транзитом в Пекине и неделей в Гонконге – незачет для современного выпускника MBA азиатской бизнес-школы. Единственным препятствием для полноценного погружения в великое китайское чудо была работа. Нормальное, преодолимое препятствие.

Итак, 10 мая – последний рабочий день — трудовая книжка со свежей и нарядной печатью ООО «Самсунг Электроникс Рус», несанкционированный антиfarewell (т.е. sabbatical letter) по корпоративной почте, прощальный ужин с коллегами в ресторане без признаков какого-либо вина. По дороге домой слушаю актуального Мамонова — «Я уволился с работы, потому что я устал, я совсем не пью вина, я хожу в спортивный зал…».

Следующим вечером плеер отобрали добродушные бортпроводницы «Аэрофлота». А ведь могли бы и взлететь под звукомувский «Шуба Дуба Блюз» — «Все равно – опять напьюсь. Шуба-дуба! Блюз…» Вместо этого экономкласс взлетал под неэкономный плач какого-то ребенка. Слушать подано! Признаков вина в салоне не оказалось. Как и во вчерашнем ресторане. Пути к спасательным выходам-шлюпкам блокированы спящим любителем пива и колбасок. Маячки на крыльях «Ила» подают робкие признаки надежды. Отрыв…

Когда утихли аплодисменты в самолете, все начали озираться, куда же мы все-таки долетели. Экипаж добросовестно развеял сомнения: «Мы приземлились в аэропорту Pudong г. Шанхай. Температура +25 градусов. Местное время 11:30. Напоминаем, что пледы, которые мы выдали вам во время полета, являются собственностью компании «Аэрофлот». Сбросил с себя остатки собственности «Аэрофлота» и направился прямиком в +25.

Hi, Шанхай! Шанхай поражал воображение человека, выросшего в среде, где все китайское = дешево и сердито. Ценники по-московскому циничны. Maglev train со скоростью 480 км/ч уносит воспоминания о тихоходе Павелецкий вокзал-Домодедово. Пшеничное пиво Suntory стоит в супермаркетах на одной полке с Guinness. В аэропорту висят плазмы от Haier (за месяц я тут не видел ни одного телевизора Samsung!). На них крутят рекламу Lenovo. Никакого дефицита. Никаких продуктовых карточек – сплошные бонусы и банковский пластик. Небоскребы рыбацкой деревушки Пудун заставляют голливудских продюсеров убрать камеры с Манхэттена. Именно тут прыгал по стеклянным крышам Bank of China Том Круз, в третий раз выполняя свою неисполнимую миссию.

Набережная Бунд – это вид на будущее. Светлое буржуазное будущее Китайской Народной Республики. Высокие достижения народного хозяйства воплощены в 88-этажной башне Цзинь-Мао. Самое высокое строение Китая.. 420 метров достижений. Это эквивалент 249 мао, если их поставить на плечи друг другу, как в китайском цирке. Однако такое количество мао взять в городе совершенно негде – нет никаких статуй-портретов и прочих маольефов. Лишь однажды я видел винтажную керамическую плитку для туалетов и ванных комнат с изображением вождя. Должно быть, такой санузел — полный сюр.

Пять линий метрополитена постепенно вытесняют приличных шанхайцев с велосипедных дорожек. Мне особенно понравилось кататься по третьей линии и разглядывать чудаковатую рекламу с гламурными китайскими звездами. Только в Китае понимаешь смысл слов «глобализация» и «глобальная компания». Может быть, однажды где-нибудь в районе Nanjing Lu или People’s Square рядом с Motorola и Citibank мы увидим, например, щит Сбербанка («Доходы растут!» — стилизованный под устремленную в небеса Великую Китайскую стену) или Газпрома («Вечный огонь российско-китайской дружбы!» — с фотографией китайских пионеров, поющих у костра на грушинском фестивале).

Третий день в Шанхае мне показался излишеством – накануне я уже поглазел на именитых садовников из Yuyan Garden, поучаствовал в чайной церемонии в Old Shanghai и испытал нервы на 87-ом этаже Цзин-мао. Заскочив утром в храм Нефритового Будды, заполненный русскоязычными туристами, я единогласно проголосовал за Суджоу. Это около часа езды с Shanghai Railway Station. Город по китайским меркам небольшой, но в буквальном смысле наводненный. Его называют Венецией Востока. Соответственно, кругом каналы и гондолы. На берегах раскинуты императорские сады — но мне пингвины как-то симпатичнее. Здешние девчонки считаются лучшими в КНР – видимо, все дело во влажности.

В Суджоу я попал на какой-то воскресный фестиваль в первой же попавшейся пагоде с непременно прилагающимися садами. Монахи долго взывали к местным духам, прошли с замечательными дудками «крестный ход» — а потом произошло жертвоприношение с ритуальным сожжением бумажных чучел и оглушительным треском петард. Такого угарного представления я не видел даже на Масленицу, хотя она в последний раз была весьма пожароопасной.

Следующим в моей программе был железнодорожный перегон Шанхай-Гуйлинь продолжительностью 28 часов. При посадке ты должен отдать проводнику билет в обмен на жетон (старые социалистические поезда) или пластиковую карточку (новые буржуазные экспрессы). В Гуйлине у меня отобрали карточку, и я вышел — хотя мог бы пролежать на своей комфортабельной полке вплоть до Zhanjiang. А это уже совсем близко к пляжам Хайнани.

При свете следующего дня Гуйлинь оказался довольно бестолковым, с точки зрения туриста, городом. Было приятно пройтись вдоль озер, но восхождение на разрекламированный Fubo Shan не привело меня к интересным ракурсам. В конце концов я очутился на автовокзале и купил билеты до Лоншена. Там я намеревался задержаться на пару-тройку дней, отдохнуть от городской суеты.

Автобус довез меня до самой верхушки рисовых террас. Я поселился на чердаке в домике фермера – совсем близко к Viewing Point No 2. Во всем доме жил только я один: фермер, видимо, побоялся стеснять меня своим присутствием. В доме пахло свежесрубленным деревом. Чувствую себя, как Петр Первый.

Следующие два дня я прорубал окно в Chinese countryside – бродил по рисовым плантациям — от Viewing Point No 2 до Viewing Point No 1, встречал рассветы и провожал закаты, резался с местными авторитетами в пинг-понг, расслаблялся на сеансах акупунктурного массажа, вечерами брал уроки мини-китайского у окружающих колхозников и колхозниц и смотрел по телику концерты a la «фабрика звезд»… И конечно же, активно щелкал затвором фотоаппарата. Глупо, наверное, сравнивать местных девчонок из Yao minority с Суджоу, но они тут очень гордятся длиной своих волос. Длинные волосы отличаются от коротких ровно на 5 юаней.

Уезжать из Лоншена было жалко, но ничего не поделаешь – впереди маячили карстовые призраки Яншуо. К тому же я договорился встретиться там с попутчицами из Москвы, с которыми мы удивительным образом пересекались — начиная с борта «Аэрофлота» и ресепшена в шанхайском Captain Hostel.

Яншуо – весьма колоритное место, достойное купюры номиналом больше чем 20 юаней. Но по количеству туристов на кв. метр оно может посоперничать с Невским и Оксфорд-стрит. Было бы много лучше, если бы сюда ехали одни только геологи. На огромной прилегающей к городу территории возвышаются карстовые образования, принимающие подчас причудливые формы. Похоже, здесь снимаются культовые китайские боевики с летающими кинжалами и бодрыми стариками пэй-меями. По крайней мере, я бы снял парочку.

Осмотр натуры для предстоящих съемок я провел на велике. Чувствуешь себя в полной мере трясогуской. Даже бусик Полины без седла и в состоянии галопа был более благосклонен к моему крестцово-седалищному отделу.

Кроме кинематографистов и веломазохистов, Яншуо – рай для любителей острых и высоких ощущений — скалолазов. Трудно не поддаться искушению залезть на какое-нибудь образование и проводить солнечный диск до горизонта.

Мне предстоял еще один суточный перегон – Гуйлинь-Кунминь. Усугубленный семичасовым переездом в сидячем вагоне до Дали в компании польской пары. Поляки шли, судя по всему, на кругосветное. Обе стороны Америки, Россия, Монголия, Китай, далее через Камбоджу и Таиланд – на заработки в Австралию. Но я им не завидовал. Надеюсь, хоть в Дали они остановились и отдохнули, как следует.

Благо, к отдыху небольшой провинциальный Дали располагал. Усилиями властей античный город превратили в конфетку. Городские стены и уличная брусчатка хранили следы недавнего евроремонта. Предлагается посмотреть Три Пагоды (ночью действительно завораживает!), а также гладь озера Эр Хай (aka Пироговское водохранилище). Меня же больше заинтересовали девушки из очередных меньшинств – на сей раз Bai. Длина их волос была не так уж важна – гораздо круче было то, что эту длину скрывало! Феерическая смесь русского кокошника, макраме и индейских перьев.

На фольклорном фестивале Raosan Ling в окрестной деревне я невольно стал свидетелем ритуального убийства курицы. Хорошо, что не соучастником. И не жертвой. Храм, где все это происходило, был на самом деле мрачным – я бы даже назвал его готическим. Если бы в КНР в мае 2006 года существовала инквизиция, ее представители наверняка облюбовали бы это славное местечко. Густой дым не поднимается к облакам, а медленно оседает на серые лица грешников. У алтаря улыбаются монструозные беззубые старухи, потроша своих внуков. Жужжат мухи, и пахнет теплой кровью…

Ровно через две недели после моего скоропостижного бегства из корпоративного рабства в Шанхай я угодил в самое сердце провинции Юннань – город Лидзянь, расположенный на подступах к Тибету на высоте 2 400 м. над уровнем моря. Место рекомендовано всеми путеводителями и китаеведами мира, в т.ч. Анькой Беловой, которой я в этом вопросе более всего доверяю. С сожалением констатирую, что Дали не в дали – довольно скоро оттуда до Лидзяня проведут железнодорожную ветку. Как только зеленый свет семафоров отразится в воде многочисленных каналов Старого города, от очарования этого места не останется и следа. Впрочем, уже сейчас можно видеть призрак надвигающегося туристического бума – как внешнего, так и внутреннего. Центральные рестораны вечерами напомнили мне сеульский квартал Анам-донг во время церемоний посвящения в студенты младшекурсников. Громко, пьяно и, возможно, нецензурно.

По узким улочкам Старого города можно бродить, как по Праге, мечтая рано или поздно заблудиться. Горожане в массе своей представляют этническое меньшинство Naxi, которое знаменито своим матриархальным устройством. Соответственно, смотришь на традиционные танцы в старинных костюмах на рыночной площади, старинные дома, на крышах которых сидят глиняные кошки – символ города, а также пробуешь нехитрую снедь в местных трактирах.

Основательно побродив по городу, следует забраться на панорамный Elephant Hill, возвышающийся с севера. Там нет никаких слонов, но есть парочка тибетских ступ и очаровательная беседка прямо под небесами. С холма тропинка спускается к Black Dragon Pool – ухоженный парк с уютным озером, отражениями павильонов и культурным центром Naxi Dongba.

Обычно мне наплевать на этнографию, но Naxi на меня произвели впечатление. Матриархат не главное. Они практикуют свою невероятную письменность, состоящую из рисунков-пиктограмм. До сих пор многие надписи в городе дублируются на трех языках – китайском (иероглифы), тибетском (санскрит) и Dongba (пиктограммы). В таком роскошном окружении скромно смотрится английский.

Кроме брэнда «Naxi» и всего, что с ним связано, фирменные «фишки» Лидзяня – водяные колеса, красные фонари и плавающие свечи (их поджигают и пускают по каналам). Наряднее всего город выглядит вечером.

Основная приманка для туристов, выезжающих за переделы Лидзяня – 16-километровое ущелье Tiger Leaping Gorge. Это значительные 3 900 метров — от вод набирающей здесь силы речушки Янцзы до снежных пиков Jade Dragon Snow Mountain (5 500 м.). Для меня это все вылилось в двухдневное путешествие. Кроме двухдневного путешествия на меня вылилась двухнедельная норма осадков, так что после созерцания цветущей горной флоры Юннани мне пришлось сушиться в имении Тины («the most scenic toilet spot», как утверждала наскальная реклама – ноу-хау этих мест).

Зажатых в ущелье туристов вывозит автобус. Мой взял курс на мифический город: «Shangri La» — красовалось на дорожном указателе. Странно, но в 198 км. к северу от Лидзяня, на границе трех провинций — Юннани, Сычуани и Тибета, был город с растроением личности – Shangri La (туристическо-английское название), Zhongdian (официальное китайское) и Gyeltang (неофициальное тибетское). Если бы у городов были врачи, что бы они сказали?

Высота 3 200 м. над уровнем моря (т.е. острые приступы горной болезни) и относительная удаленность от Лидзяня более или менее охраняют этот город от нашествия саранчей-туристов. Здесь находится один из самых существенных тибетских объектов юго-западного Китая – 300-летний монастырь Ganden Sumtseling Gompa с более чем 600 ламами.

Несмотря на суровые климато-географические условия, шангрильцы (или шангриляне?) сохраняют веселое расположение духа. Оно, в частности, выливается в ежевечерних дискотеках в Старом городе. Вообще, по моим наблюдениям, жители каждого города в Китае имеют обыкновение выходить на центральные площади и искренне осуществлять свои «фирменные» танцы, которые могут легко закончиться «Тату» или «Аббой». Выступления в Шангриле мне показались наиболее душевными и массовыми.

Захваченный идеей посетить Тибет без «спецразрешения» властей, я углублялся на север. 10-часовой автобусный переезд до Даоченя не оставил меня равнодушным. От перевалов на высоте 5 000 метров веяло тысячелетним холодом. Яки прыгали над пропастями быстрее, чем мурашки на моем теле. Голова от недостатка кислорода скрипела в такт рессорам. Гематоген кончился. Куда уехал цирк?

В порядок меня привели студенты из Ченду, с которыми я поселился в отель. Они ехали в Yadin National Park, где, по их словам, не было недостатка в священных горах. В том же отеле я познакомился с парочкой развеселых шведов, которые ехали с севера (впрочем, откуда еще могут ехать шведы?). Они-то меня и заразили. Рассказали о таинственном городе in the middle of nowhere, по улицам которого бродят отвязные элвисы и разъезжают розовые кадиллаки-мотоциклы.

В общем, так я оказался в Литане – городе на высоте 4 000 метров, не обозначенном ни в одном серьезном путеводителе. О да — это делает ему честь! Все было примерно так, как описывали шведы. Прежде всего все мужчины убедительно мимикрировали под ковбоев – в ход шли широкие шляпы с загнутыми полями, огромные ножи на поясе, мотоциклы, украшенные флажками и какими-то бюстгальтерами, винтажные солнечные очки на пол-лица и т.д. Подобным атрибутам я бы нисколько не удивился в Money Honey Saloon – известном питерском рокабиллистическом заведении. Но в богом тибетским забытом городке – это было неожиданно сильно!

Конечно, никто здесь не слышал о Sex Pistols, Игги Попе и буги-вуги. Но жители этого города все равно были мне чертовски симпатичны. Как императорские пингвины.

К сожалению, мое отточенное «Ни хао» на пекинском диалекте было здесь совершенно неуместно. Взявшись за тибетский, довольно скоро я органично приветствовал прохожих — «Даши телек!». В Литане мне выпало необычное зрелище – наблюдать за т.н. «небесным погребением». Хоронили свежеумершего господина. Я уже слышал о «земляном», «водном» и «огненном» обрядах, но совершенно не представлял себе «небесного». Все оказалось очень просто, эффективно и экологически чисто: тело покойного шаман в оранжевых одеждах расчленяет ритуальным топором и смешивает со специями. Плоть привлекает с окрестных гор грифов, которые всего за час не оставили ни единого следа от мужчины. Возможно, в жизни он был примечательной личностью, но сейчас ничто не напоминало о его существовании. Лишь сытые птицы грузно сидели на камнях. Наконец грифы взлетают на небо, унося с собой всю бренность нашего бытия. Потрясающий обычай, который многим кажется варварским. Для меня же он очень символичен.

Последний тибетский город на моем маршруте – Кандин, и я снижаюсь до 2 500 метров. В городе расположены неплохие монастыри – Nanwu Si и Anjue Si, в одном из которых меня щедро накормили обедом. Никакого фуа-гра, но вполне сносный рис, в генах которого я уверен, как в своих, к тому же с различными биоактивными добавками.

Мой путь в Ченду — столицу самой гастрономической провинции Китая, Сычуани — был извилист. Пришлось сделать крюк через Яань и Лешань, где в скале вырезан грандиозный 71-метровый Будда — говорят, самый большой в мире. Да и без Будды Сычуань мне понравилась. Местная кухня по праву считается лучшей в стране. Ченду зовут городом невест (типа нашего Иваново). Ну а панды не вызовут симпатии только у самых недоброжелательных медведефобов.

Мое месячное путешествие по просторам Поднебесной подходило к концу. Напоследок я сходил на массаж (2 у.е. денег за 1 у.е. времени), внес свой вклад в Пекинские Олимпийские игры-2008, купив бутылочку от спонсора – пивоварни Qingtao — и флегматично развалился на своей полке экспресса Ченду-Шанхай. Ели бы моими соседями по купе были панды, они бы наверняка приняли меня за своего. Если бы моими соседями по купе были японцы, они бы меня запатентовали, повесили ярлык «Tare Panda» и отнесли в магазин мягких игрушек. Но моими соседями по купе были китайцы. Они пили зеленый чай и играли в маджонг…