Осторожный сытый рокот и медленное движение по полосе — ощущения очень высокого автобуса с маленькими окнами. Потом выруливание на взлётную полосу («дамы и господа, наши самолёт готов к взлёту»). От сытого рокота ничего не осталось, он проснулся и запел — раз, два, три, внимание, и тут то самое, непередаваемое ощущение отрыва, ты уже не чувствуешь земли, всецело отдаваясь полёту, глядя на быстро меняющиеся очертания внизу. Каких-то пять минут и под тобой проплывают знакомые картинки — вид сверху на Царское село, Петергоф и Ораниенбаум, Кронштадт посреди Финского залива. В облаках скрывается Балтийское море и Европа, восемьсот километров в час не кажутся такой уж большой скоростью, как и не_помню_сколько_тысяч_и_сотен метров высоты. Через два с половиной часа «под крылом самолёта» сквозь редкие облака уже просматривается та Европа, что Западная. Швейцария и Альпы — сюрприз заинтересованному зрителю. Совершенно умопомрачительное зрелище! Швейцарские Альпы и над ними, шапками, облака. Небольшие города, темнота рек и озёр и снова Альпы. Вот именно поэтому я и люблю летать! Подальше от нашего маршрута горы повыше со снежными вершинами. Со стороны видно, как ровно держатся облака над вершинами гор, повторяя их цепь. А потом буон джорно, Италия!

Минус был только один. На десять минут раньше нас в Милан прибыл самолёт из Арабских эмиратов, их паспорта проверяли очень тщательно. Как итог, час на паспортном контроле и самая сиеста в Милане.

Так уж получилось, что Милан мы почти и не видели, а лишь взглянули на город (всего-то два часа). Впечатление, что миланцев вообще нет, причин три — ферагоста, сиеста, да и воскресенье к тому же. Главное впечатление, конечно, пьяцца Дуомо и Миланский собор. О Миланском Дуомо можно говорить только в превосходной степени — великолепный, грандиозный (высота 180 метров), и в тоже время ажурный, лёгкий, изящный. Яркий пример северо-итальянской готики из белого мрамора, строить его начали с XIV века и продолжали шестьсот лет. После собора совсем другое впечатление от знаменитого театра Ла Скала, глядя на скромное здание, как-то не очень верится, что это «та самая» Ла Скала. Но это впечатление продолжается только до тех пор, пока не заглянешь внутрь — потрясающий зал, замечательная акустика! Напротив театра памятник Леонардо да Винчи, который работал в Милане по приглашению герцогов Сфорца, на постаменте — четверо его учеников (по преданию, на этом месте стоял дом, где жил Леонардо). А совсем рядом современное творение колумбийского скульптора Ботеро (судя по скульптуре, в каждой стране есть место Церетели, Шемякину или Ботеро). Из других впечатлений — улица Данте и знаменитый миланский Пассаж Виктора Эммануила II, печальная судьба миланских мэров (их было всего двое ещё на заре нового времени и оба они были убиты миланцами — сами выбираем, сами убиваем) и, наконец, очевидный проигрыш Московского Кремля (наверное, все знают, что Московский Кремль строили итальянцы, а точнее, северо-итальянские зодчие). Мы, конечно, очень хотели увидеть «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи, но вход ограничен и билеты заказываются чуть ли не за полгода. Кстати, ни в одном другом языке она не называется «Тайная вечеря», а совсем даже «Последний ужин» (в этом что-то есть, между прочим). И ещё много «грацие», а Бергамо произносится как Бе’ргамо (и весь смысл Труффальдино из Бергамо теряется, а это ужасно!) — небольшой городок недалеко от Милана. Сто сорок километров от Милана и «молодой, а потому быстрый» Донато (так наш сопровождающий Володя представил водителя) доставил нас в Верону.

Скептик скажет, что достаточно увидеть один маленький европейский городок с многовековой историей, и вы увидите все. А я буду с ним, скептиком, очень долго спорить и в конце концов, переспорю. Узкие улочки, невысокие дома с цветами на окнах и балконах, неспешная жизнь горожан и брусчатка, по которой так особенно здорово бродить. Назовите город. Прага, Чешский Крумлов, Верона, Сиена, Орвието? И в каждом своё волшебство! Кстати, одна из причин выбора именно этого тура (кроме «не прилетать в Рим, а улетать из него», «хотя бы две-три ночи в одном отеле») — именно посещение Вероны. Ромео и Джульетта здесь не при чём. Есть что-то волшебное в самом названии города, на слух — от необыкновенных картин Паоло Веронезе (собственно, художник родился в Вероне, это потом он станет «известным венецианским художником Возрождения») и ещё вот это окончание — «рона», рокочуще-мягкое. И волнующе звучащее «Скалигере» (от семейства делла Скала, тиранствовавшего в Вероне в XIII веке). Кстати, Ла Скала, что в Милане, от них же. Одна из дочек делла Скалигере была выдана замуж за миланского Висконти, а это ещё одна знаменитая, но уже миланская фамилия, и совсем другое государство средневековой и не только Италии.

Верона такой и оказалась — как слышалось в названии, как представлялось от шекспировских Ромео и Джульетты. Волшебный, особенный и совсем непохожий на другие, европейский город. Здесь каждый балкон может быть тем самым, под которым стоял Ромео, здесь каждая девушка чувствует себя Джульеттой.

В Верону влюбляешься сразу, и хочешь остаться, чтобы услышать, увидеть, почувствовать и понять, что же в ней такого особенного. В отличие от Праги не хотелось слушать плейер, здесь звуки и «картинка» перед глазами органичны. Итальянская речь доминирует, несмотря на туристов, в Вероне в этот вечер особенно. Мы попали в город именно в тот момент, когда в нём проходил веронский ежегодный оперный фестиваль. 12 августа давали «Аиду» Джузеппе Верди, и из разных городов Италии весь вечер съезжались к знаменитой Арене ди Верона (кстати, открывался фестиваль почти сто лет назад тоже Аидой): кто в вечернем платье, а кто в джинсах (Италия либеральна в этом отношении) — была даже пара — он в костюме, она в вечернем платье с разрезом, приехавшая на привычном для итальянцев мотороллере. Арена ди Верона — главная достопримечательность города — третий по величине амфитеатр в Италии и первый по времени постройки, старше римского Колизея. И уже с восьми часов на пьяцца деи Сеньори перед Ареной и у замка Скалигеров звучала музыка из «Аиды», сопровождая по веронским улицам и смешиваясь с итальянской речью. А к девяти, когда зрители устремились к Арене и зажглись фонари и подсветка, на пьяцца деи Сеньори пришла сказка…

А теперь о том, почему Верона, мягко говоря, не совсем «город Джульетты» и вообще город великой мистификации. Конечно, как в любом уважающем себя литературном или историческом месте, в Вероне есть все необходимые элементы прекрасной, но трагической (а может быть, поэтому и прекрасной) легенды. Есть известные веронские семьи Монтиколи (Монтекки) и Дель Каппелло (Капулетти), есть, разумеется, и дом Ромео (по крайней мере, его стены), и дом Джульетты с пресловутым балконом, в котором музей, и даже её могила. В сувенирных магазинчиках активно торгуют обнимающимися и целующимися парами из керамики и стекла, балкончиками и конфетами с милым и добрым названием «поцелуй Ромео и Джульетты» (на вкус так обычная карамель). Но всё это — вымысел, сказка, придуманная задолго до Шекспира, сюжет долго кочевал от одного автора к другому, менял героев и города, пока не попал к нему в руки. Мистификация начинается с самой Вероны, которая совсем не тянет на страстный итальянский город. К слову, северная Италия, где находятся и Милан, и Верона, совсем не то же самое, что Венеция или Флоренция, и уж тем более не Рим и не Неаполь, Сицилия стоит отдельно. Итальянцы никогда не скажут, что они итальянцы, а скажут — венецианец или миланец, флорентинец или неаполитанец и так далее; если скажете сицилийцу, что он итальянец, оскорбится. А кому легко? Объединённой Италии сто пятьдесят лет, а сколько над ними веков своего собственного, особенного менталитета, культуры и прочего. Конечно, если смотреть, как Шекспир, из Англии, вся Италия видится одной страной, наполненной страстью, но на самом деле очень хорошо видно, какие они разные, эти итальянцы.

Вторая мистификация в том самом «доме Джульетты», постройке в несколько этажей с игривым балкончиком на втором. Но дело в том, что когда происходила описанная Шекспиром история, никаких балконов ещё не было и в помине, и вообще «мой дом, моя крепость», а уж фигура Джульетты, которую можно увидеть внизу у балкона во дворике дома, вообще не итальянская. Перед нами типично славянская девушка (привет причуде скульптора) — тонкая, нежная и трогательная. Сейчас она выглядит довольно забавно. Радость прикосновения к прекрасному — легенде, любви, фигуре — и возникшая тут же примета до блеска натёрли правую грудь Джульетты и опущенную руку, левую грудь она успела прикрыть другой рукой. На самом деле туристам, читавшим Шекспира или только слышавшим о Ромео и Джульетте, надо куда-то пойти, в отличие от нас, руссо туристо, облико понятно, они не могут, замерев у Кастельвеккьо, удивляться причудам истории. Знаете, стоит поехать в Милан и Верону, чтобы увидеть, как не должен выглядеть Московский Кремль (да, другая страна, да, почти век спустя, но строители-то итальянцы, или не строили, а возводили подобие, грубое и нарочито приземлённое). На наш взгляд, в миланском замке Сфорцеско и веронском Кастельвеккьо — кремлёвский дух, а уж никак не наоборот. Сфорцеско (за пятьдесят лет до начала строительства Московского Кремля) уместно выглядит в Милане, Кастельвеккьо — очень веронский и именно такой, каким должен быть Кремль, не московский, а вообще, чтобы идеально соответствовать месту и времени.

И после пресловутого балкона, застряв на пьяцца делла Эрбе, устремляешься к реке Адидже, чтобы теперь уже уговорить себя уйти обратно к Арене, очень долго и почти безрезультатно. Один из наших туристов так и не смог уйти с пьяцца деи Сеньори, искали долго, но нашли. В результате — ещё два часа в почти ночной Вероне и звуки «Аиды», искажённо доносящиеся с Арены.