Вульфсон был поражен до глубины души. Такого спектакля он никак не ожидал. Явно довольный произведенным эффектом, Баландинский склонился над Лёвой и произнес заговорщеским тоном, глядя Лёве прямо в глаза:
- Заметьте, никто и никогда не решится противостоять этой идее. Никто и никогда! А почему? Да потому что, во-первых, этот мегапроект может быть отличным противовесом исламизации Африки, в во-вторых, эфиопы - семиты, а никто не захочет, чтобы на него навесили ярлык антисемита…
Вульфсон почувствовал себя так, как будто он стоит на сцене, а «мясник-фокусник» мечет в него ножи. Аккуратно так мечет, ровно, но всё равно как-то не по себе. Вот-вот нож воткнется прямо в переносицу, но нет, он летит прямо по намеченной траектории. Если всё это было плановой психологической обработкой «новичка», то следовало со своей стороны подыграть. Если же он «дезавуирован» в качестве «засланного казачка», то добровольное участие в «шоу Баландинского» было уже бессмысленным. Но Лёва решил не спешить и включиться в игру.
- А вот давайте как раз поговорим об Эфиопии, - начал по-деловому Лёва. - Меня эта страна очень даже интересует, тем более, что о Вас я слышал как о главном специалисте по этой стране….
- Ну, к лести я человек равнодушный, но отмечу только, что мы действительно были первыми, кто наладил набор и отправку групп в Эфиопию на постоянной основе. Должен же кто-то быть первым! Правда, Эфиопия многих ломает физически и морально (прежде всего морально), но зато оттуда возвращаются настоящими героями-путешественниками, а не горе-путешественниками, и зачастую влюбляются в Африку на долгие годы… Дороги там плохие, гостиницы еще хуже, народ похабно приставучий, но мы сразу предупреждаем: “Ребята, вам будет там так плохо, как еще не было никогда!». Туристы улыбаются; думают, что шутим… Но мы не шутим, а говорим правду, а потому какие потом могут быть претензии, правда?
«Претензии» - это уже лёвина стезя, и это слово было для него сигнальным. У кого-то другого претензий могло бы и не быть, но токмо не у Лёвы! И никакая предварительная психобработка здесь бы не помогла, лёвино правосудие было бы неумолимо и беспощадно.
-…Вообще, - продолжал тему главарь «Географии», - я слышал от коллег мнение, что у нас надо учиться: нам платят деньги за то, за что на других подают в суд. Посмотрите, суды завалены жалобами на «обычные» турфирмы от «обычных» туристов, при этом все они вместе настолько бесцветны, как и «обычный» стиральный порошок. Завидуют коллеги… В туризме, как и в шоу-бизнесе - все тебе улыбаются, но все тебя дружно ненавидят. Мозгов-то у самих не хватает! Хотя что может быть проще: подобрать идею на дороге и превратить её в деньги? Но это долго и хлопотно. Гораздо проще и дешевле подождать, когда подберет и сделает кто-то другой, а потом уже пристроиться сбоку или в хвосте и собирать пенки с готовенького. А свернёт «первопроходец» шею, тоже хорошо: другим будет наука, что туда ходить не надо. Но быть первопроходцем всё-таки лучше, чем эпигоном!
«М-да», - подумал Вульфсон, - «С самооценкой у него всё в порядке. Очень самоуверенный товарищ… Впрочем, возможно право имеет… ну да посмотрим, кто кого».
- Скажите, - перешел в наступление Лёва, - А что за услуга у вас такая интересная есть - «Умереть красиво»?
- Не «умереть», а «уйти»! - поправил мэтр, наставнически подняв указательный палец. - Вместо того, чтобы лежать в постели, стонать, мучить своих родных, заставляя их выносить из-под себя судно, не лучше ли зафрахтовать иное судно и отправится на нём, скажем, в кругосветное плавание, а когда пробьет час, опустить свои бренные останки на дно океана, на ложе из кораллов? Или подняться к заоблачным снежным вершинам и там найти свой покой, не мучаясь и не страдая, а просто уснув на каком-нибудь леднике?
- Всё это конечно здорово, но как-то попахивает… - попытался было возразить юрист, но креативный географ тут же его прервал:
- …Самоубийством, хотите сказать? Нет, нет и еще раз нет! Это не вмешательство в Божественный промысел: уж если Бог решил кого-то к себе призвать, он это сделает независимо от чьей-то земной воли и желания. Представьте себе: человек знает, что смертный час его близок. У него есть шанс (последний шанс) сбросить с себя весь груз земных забот, осуществить мечту, от которой отмахивался всю жизнь, понять, что вся жизнь его стоит этих последних месяцев, недель, а может и дней. Он хочет прожить их ярко и уйти достойно, красиво, а не ворочаясь в больнице в собственной моче под взгляды своих благодарных детишек, которые только и ждут того, когда ты скорее сдохнешь и они смогут наконец въехать в твою квартиру, и выкинуть на помойку всё то, чем ты жил и что теперь никому уже не нужно…
- А у Вас самого дети есть? - спросил Вульфсон?
- Есть, - улыбнулся Баландинский, - но они еще слишком маленькие для того, чтобы делить имущество своего безумно любящего папочки…
- Вот видите! Когда вырастут, тоже от них в горах Тибета будете скрываться?
- Поживём - увидим, - твердо произнёс теоретик «красивого ухода» , всем своим видом показав, что обсуждение проекта закончено.
Об авторе /5 (0)
