В начале 1999 года я делал пересадку с самолета на самолет в Каирском
международном аэропорту. Египетская авиакомпания, чтобы скрасить тридцатичасовую паузу, предоставила за свой счет роскошный отель и ресторанное питание. Авиакомпания думала, что ожидание будет мне в тягость, на самом же деле я сам запланировал появление названной паузы, ибо хотелось увидеть пирамиды. Чиновник египетского посольства в Москве убеждал, что мне не нужна транзитная виза, я же настаивал на своем. И получил-таки визу, вежливо повторив ему раз десять «I want to see pyramyds”. Настойчивость моя была вознаграждена: единственным транзитчиком, который следовал с российским паспортом в Москву и был выпущен за пределы Каирского аэропорта, оказался ваш
покорный слуга.
Дело было в пять часов утра. У выхода ко мне подошел хорошо одетый человек, представился туристическим агентом и пообещал очень задешево свозить меня к пирамидам. Он давал мне выспаться в отеле и в час дня обещал заехать, записав мою фамилию. «Это вор»,- сказал водитель отелевского такси, укладывая мой багаж. Естественно первое, что я сказал в рецепции — никому не говирить, в каком номере я проживаю.
Спать не смог, да и кто бы смог, когда за открытым окном начинается египетское утро. А экскурсия к пирамидам, организованная отелем, начиналась только в двенадцать. От отеля к центру ходили маршрутки и я воспользовался этой услугой, тоже бесплатной для жертв пересадки. Усатый араб резко рванул «Форд» с места и вошел в поворот так, что Коран, лежавший на приборной панели слева улетел вправо, а на новом повороте — вернулся обратно. Про пирамиды я расскажу позже. Сейчас будет сценарий фильма ужасов «Дорожное движение в Каире».
Для начала два числа. Население Каира составляет восемь миллионов. Бутылка пива стоит девяносто рублей и продается только в отеле, поскольку мусульманские законы строги, особенно в месяц рамадан. К чему я это? Да к тому, что выпей я пива, может и не было бы мне так страшно участвовать в гонке Формула-1 на микроавтобусе по мегаполису. Правил дорожного движения в Египте якобы нет. Коран у лобового стекла — в каждой машине, а правил нет ни в машинах, ни на
дорогах.
Магистраль к центру имеет по три полосы в каждом направлении, скорость потока — сто и выше. То и дело поперек трассу перебегают пешеходы, часто с детьми на руках. Ближе к центру машин становится больше, пробки чаще, и я начинаю присматриваться к автомобилям и их водителям. Автопарк старый, очень старый. Достаточно много советских машин, изредка промелькнет дорогая иномарка. Но всe машины имеют какой-нибудь кузовной изъян — то кусок бампера отло-
ман, то помято крыло, или дверь покрашена другой краской. Никто нe делает считающегося у нас обязательным косметического ремонта. «Аллах с ней, лишь бы ехала!» Тем временем микроавтобус оказался на Т-образном перекрестке. В наши три ряда вливалось столько же рядов слева, причем никто никому не уступал. На перекрестке стоял регулировщик и пытался что-то изобразить руками, но тщетно. Наш водитель, поравнявшись с ним, остановился и сказал ему «анхой мамах»
или нечто похожее по звучанию, после чего полицейский ушел с нашего пути. Автомобильный поток стал вдвое гуще и обрел свойства заурядной пробки на Садовом кольце Москвы. Только народ в Каире темпераментнее и в связи с этим напористее. Вот дама с головы до ног в черном одеянии за рулем «фиата», которого можно купить у нас долларов за семьсот, лихо протискивается в полутарометровую щель между нашим «Фордом» и автобусом. Справа впереди ржавая «копейка» сворачивает зеркало у «Рено»… А над всем этим стоит рев гудков и шум моторов. А между всем этим, словно тараканы, бегают пешеходы. А вверху, над выхлопными газами иссиня-голубое африканское небо.
У меня есть час времени на прогулку по центру, иначе я опоздаю на маршрутку, заблужусь, останусь в Каире жить, куплю машину, и буду вынужден ездить? в этом? кошмаре?.. Так я думал, стоя
у Египетского Музея, и вдруг услышал по-русски: «Купи папирус с сертификатом!» Покупаю, для чего достаю зеленую пятидесятку, предназначенную на все пребывание в Каире. В одно мгновение у меня в
руках оказалось десятка три рисунков на папирусе, а седой араб в длинной до пят одежде куда-то убежал с моей купюрой. Я умножил пятьдесят на двадцать три, мне стало грустно и остро захотелось «Балтики» номер три. К моему удивлению араб вскоре вернулся, принес сорок восемь долларов сдачи и забрал свой товар.
Возвращение в отель и обед — это не интересно. Далее были пирамиды. Усатый араб и «Форд», как обычно, но — другие. Коран летал по панели туда-сюда с удвоенной скоростью. Второй моей ошибкой послe непринятия пива был выбор места на переднем сидении. Умные узкоглазые японцы сидели сзади, а посередине — гид, который одну и ту жe фразу сначала выкрикивал назад, а потом вперед, для меня то есть.
Слева водитель рассказывал мне свой Каир: вот президентский дворец, а вон там мечеть, а вот вокзал, а там базар. Водителю я сказал, что Шумахер может идти к нему в ученики. Это было весьма непродуманноe заявление с моей стороны, потому что педаль газа еще глубже ушла
к полу. Красивый Каир после пересечения Нила медленно переходил в трущобы — на обочинах дороги были груды мусора, дети бегали босыми, появились гужевые повозки. В одном месте на берегу канала лежала дохлая лошадь. Такой мне запомнилась Гиза — двухмиллионный пригород Каира на левом берегу Нила.
Внезапно Гиза кончилась и началась пустыня. На границе между городом и дикой природой взору открылась картина древней цивилизации — три больших фараонских, три маленьких фараоновых жен и охраняющий их сфинкс. В тени стопядидесятиметровой пирамиды Хеопса совершенно иначе просматривается история человечества, именно просматривается и именно отсюда, с этого песка, на который сорок восемь веков падает тень от простой геометрической формы архитектурного творения
предков. У самого подножия пирамиды выглядят по-иному: как лестница из прямоугольных глыб, уходяшая в небо. В тени веков единственного сохранившегося до наших времен седьмого чуда света немноголюдно: вооруженная охрана, продавец баночек с прохладительными напитками из таза с водой, да десятка два туристов: не сезон, хотя сегодня, 9 января, плюс двадцать. К Хеопсу не пускают. Влажность выдыхаемого посетителями воздуха губительно действует на пирамиду. А к Хефрену — можно. Человек с ружьем у входа разрешил снимать со вспышкой, несмотря на запрещающий плакат. Согбенный, по длинному коридору пробираюсь куда-то внутрь и вниз к тому месту, где находился саркофаг — так себe комнатка, раза в два больше, чем гостиничный номер…
После пирамид нас повезли по магазинам, которые в туристическом Египте называются музеями: музей духов, музей папируса, музей золота. К последнему водитель подъехал по встречной полосе шестирядной дороги. Но этому уже никто не удивлялся.
На следующее утро я сидел в аэробусе, где познакомился со своими соседками. Это было еще на территории Египта. Над Средиземным морем я достал купленную в дьюти-фри шопе, на который не распространяется рамадан, бутылку виски. Над Крымом виски иссяк. За Крымом уже лежал снег. Прошла стюардесса и предложила безалькогольного пива.
Это было единственным неудобством, которое мне доставила авиакомпания «Egyptair».