Израиль: взгляд со стороны

— Куда тебя несет?! — орал приятель в запальчивости, заглушая мои робкие возражения и крутя пальцем возле виска. — Этот тур — дорога в ад, путевка на тот свет! Тебе что — жить надоело?! Не надоело. Но я все-таки отправился «в ад»…

…Таможенный досмотр в Домодедове, ожидаемый с нескрываемым интересом и таким же опасением, оказался, как ни странно, почти формальным. Служащие израильской авиакомпании «Эль-Аль» полюбопытствовали, кто упаковывал вещи, не передавал ли кто-нибудь посылку, не оставался ли багаж без присмотра. Потом был «шмон», но — короткий, ленивый: поглаживание, ощупывание, которые, строго надув пухлые губы, выполняла полноватая девица. Прилива эротических чувств это не вызвало, как, впрочем, и неприятных ощущений. Между посадкой и высадкой был вполне сносный обед и короткие объявления на иврите, которые салон, состоящий процентов на девяносто из россиян, встречал дружными шутками. Это все равно, как если бы рейс в Пекин сопровождали комментариями на испанском.

Первое, что я услышал в Тель-Авиве: пошли грибы. Если бы не дефицит времени, обязательно отправился бы собирать. А так — просто послушал и представил: «А хорошо бы, черт возьми, попробовать израильских маслят…» Заодно, конечно, опять удивился.

Вскоре впечатлился — видом аэропорта имени Бен-Гуриона. Большой, удобный, дышится в нем легко. Хочешь идти — шагай, устал, лень одолевает или тяжелый чемодан таскать неохота — становись на эскалатор. По широкому длинному коридору деловито снуют маленькие белые автомобильчики — для инвалидов и пожилых, которых развозят бесплатно. «У них» больные и старики, которым по российским меркам давно уже полагается безвылазно сидеть дома, и не думают отказываться от путешествий. Это небольшая ремарка. Как известно, наблюдения рождают сравнения. Но иногда они и не требуются. Ведь факт — информация для полезного размышления…

Улицы в Тель-Авиве — беспокойные с утра — к вечеру буквально вскипают транспортной лавиной. В пестрой кавалькаде — немало женщин на мотороллерах и мотоциклах. Едва ли не каждая «амазонка» поражает — то ярким нарядом, то экзотической прической или странной косметикой. Однажды я увидел густо перечеркнутое морщинами лицо седовласой всадницы, которой было, по-моему, далеко за семьдесят. Она вдруг резко затормозила и, бросив руль «хонды», с неожиданной для ее возраста прытью кинулась в объятия подружки, выскочившей ей навстречу из обшарпанного «фольксвагена»-«жука». Кстати, эпизоды подобного «братания» — здесь отнюдь не редкость. Они порой становятся массовыми, и тогда улица наполняется оглушительными воплями. Неведомо сколько эти люди не виделись, но, судя по ослепительным улыбкам и громкому, заливистому смеху, — целую вечность. Другие водители терпеливо ждут: возможно, и их на ближайшем перекрестке ожидает столь же радостная встреча.

Помня слова Высоцкого о том, что здесь «на четверть бывший наш народ», я не сомневался: практически любой человек в Тель-Авиве готов оказать мне скорую лингвистическую помощь. Ан нет, чтобы найти умеющего — хотя бы в общих чертах — затеять разговор по-русски, пришлось здорово потрудиться. К юным и молодым по такому поводу вообще не стоило обращаться. Среди людей среднего и старшего возраста знатоки русского языка иногда находились. Ответив на мой — обычно бытовой вопрос — насчет улицы, магазина, музея — они тут же ретировались. Никакого любопытства к своей экс-родине они не проявляли, хотя тропинка из России не успела порасти травой забвения — речь репатриантов была чистой, без акцента.

А вообще, интересует ли израильтян жизнь в России? Да, но лишь часть людей все того же среднего и пожилого возраста, в разное время покинувших Россию. Для их детей и внуков она далека по всему — расстоянию, интересам, менталитету, а потому они к ней равнодушны. Искорки внимания начинают тлеть, если две страны свяжет, скажем, футбол, как было недавно, когда ЦСКА и «Маккаби» из Хайфы встречались в матчах на Кубок УЕФА. Взаимный, уже сочувственный интерес проявляется и по печальным, трагическим поводам — у нас, как и в Израиле, взрывы, убийства, террористические акты случаются, как известно, нередко.

Куда чаще здесь проявляется особое внимание к России — настороженное. Пожалуй, нигде в мире так болезненно не воспринимают вспышки антисемитизма и буйства бритоголовых в русских городах и весях, как в Израиле. И то, что боевики «Хизболлы» в последнюю ливанскую войну палили по израильтянам из пушек и ракетных установок, изготовленных в России, ей, мягко говоря, не добавило авторитета.

А что мы знаем о них? Почти ничего. В советские времена израильтян называли не иначе как «агрессоры», «оккупанты». Сейчас акценты немного смягчились, но еврейское государство по-прежнему чаще обличают, чем выражают ему сочувствие. Среди российских журналистов мало желающих расставить верные акценты, объективно разобраться в здешних реалиях. Ни у кого из них не повернется язык назвать палестинцев, убивающих израильтян, бандитами и убийцами, как они того заслуживают…

В восприятии россиян, опять же «с подачи» отечественных журналистов, жизнь в Израиле — вечный страх, постоянное ожидание несчастья. Не стану спорить с таким «утверждением». Поделюсь лишь одним наблюдением: в Израиле очень часто смеются. Сверкают белозубые улыбки девушек и парней, растягивают сморщенные сухие губы старики, посмеиваются из-под усов мужчины, заливисто хохочут дети. На Земле обетованной живут не только сегодняшним днем, но и строят планы на завтра. И просто строят — дома, дороги, что-то изобретают и вообще делают многое лучше всех в мире. Хотя старая советская песня «Если завтра война…» для Израиля всегда актуальна.

Когда тут наступает затишье, все российские собкоры — телевизионные, газетные, журнальные — наверное, перемещаются в бары или укладываются загорать. И привычно ждут, когда можно будет заснять обезображенные смертью лица и поведать об очередном несчастье — выдать развесистую правду. Не потому, что репортеры — люди с патологическими наклонностями, просто им нужны «звучные» темы. Во многих российских редакциях, возможно, предпочитают именно такие — вывалянные в крови или ею пахнущие. Можно, конечно, попробовать сделать мирный, житейский репортаж, но его вполне могут «завернуть». Так зачем трудиться напрасно?

Хотя Израиль и живет в постоянном напряжении, здесь нет и намека на боязнь и тем более панику, на которые усиленно нажимает наша пресса. Охранники дежурят у входов в большие универмаги и супермаркеты, но их осмотр я не назвал бы чересчур пристальным. Мужчины — часто почему-то темнолицые — в основном полагаются на интуицию. А вот контроль на автовокзалах в Иерусалиме и Тель-Авиве действительно строгий. Там охранники дотошно ощупают любого, невзирая на пол, возраст и вероисповедание.

На улицах Израиля полным-полно военных. Солдаты обоего пола смеются, курят, слушают плееры, болтают по телефону. Зелень камуфляжа растекается по барам и кафе, супермаркетам, паркам. Солдаты вооружены, но совсем не опасны! И представьте, все трезвые! Тут же представил себе солдат Российской армии, разгуливающих по Москве с заряженными «калашами», и сразу стало не по себе. Хорошо известно, какой беды надо ждать, если хоть один российский военнослужащий убегает из части с оружием…

Почему же так много военных на улицах Земли обетованной? Ждут мобилизации, спешат на передовую? Вовсе нет. Дело в том, что Армия обороны Израиля — специально подчеркиваю название — «домашняя». На выходные военнослужащих отпускают домой. Отдохнув и нагулявшись, они наутро возвращаются в свои части. Тем временем другие идут в увольнение, в отпуск. А штабные и канцеляристы — как их здесь называют, `джобники` — вообще ходят в армию, как на работу: утром туда, вечером обратно домой. Потому-то и улицы всегда заполнены молодыми людьми и девушками в военной форме.

Хотя служба в армии — в мирное, конечно, время — совершенно безопасная, родители все равно беспокоятся: как там мое дитя? Мамаши частенько звонят командиру части: `Видела вчера моего Мишеньку. Он похудел, ест плохо и настроение неважное! Выясните, дорогой, в чем дело!` Офицер не отмахивается, внимает и выясняет, что с сыночком. А таких беспокойных мамаш ему за день звонит с десяток, не меньше. Некоторые, между прочим, не один раз. Вы можете себе представить такое в России?

Меня предостерегали, что в людных местах орудуют карманники, но судьба от подобной встречи избавила. Вечером и даже ночью можно спокойно, без опаски и в одиночестве (!) совершать променад по улицам израильских городов. Если же во тьме возникнет чей-то силуэт, пугаться не стоит: это не грабитель, не насильник, а такой же, как вы, любитель поздних прогулок.

Пьяных в Израиле не видел, да и `употребляют` тут мало — больше для вида, антуража, чтобы завязать узелок разговора — бокал сухого вина, стаканчик пива. А вот покушать любят: как утверждают сами израильтяне, еда — их любимый вид спорта. Повсюду множество забегаловок, ресторанов, кафе и прочих `едальных` заведений. Их меню показалось мне однообразным, но повсюду еда была вкусной и сытной. Кстати, в супермаркетах принято пробовать приглянувшиеся продукты. И никто не упрекнет, если дегустация затянется, — получается, что бесплатный сыр бывает не только в мышеловках.

Есть в Израиле поучительная традиция. Обычно владельцы плантаций собирают с деревьев не весь урожай, и примерно десятая его часть остается… прохожим. Любой гурман может зайти в яблоневый сад, апельсиновую или финиковую рощу и от души полакомиться фруктами. Ну а старикам, инвалидам и тем, чей достаток невелик, не возбраняется наполнить сумки.

Стражей порядка я видел за неделю всего два раза — то были дорожные полицейские. Один из экипажей был целиком женским, другой полностью мужским, и оба дуэта находились в прекрасном настроении. С чего бы это, подумал я, и в душе тут же шевельнулась крамольная мысль, `вывезенная` с родины: `А не радуются ли они потому, что получили `на лапу`? Я задал этот вопрос родственнику моего приятеля, тоже полицейскому — капитану, который носит погоны десяток с лишним лет. Высокий, стройный Саша удивленно усмехнулся:

— Наверное, берут, но лично я таких не видел. Очень опасно… Запросто могут настучать, даже те, кто сам дал деньги. Причем тут же… Если факт взятки докажут, полицейского вышвырнут на улицу. Он не только лишится престижной работы, высокой зарплаты и будущей солидной пенсии, но еще исковеркает себе жизнь. На хорошую работу он уже никогда не устроится…

На улицах Израиля мне почти не довелось видеть одиноких людей. То есть таковые, конечно, встречались, но почти все коротали время, болтая по мобильному телефону. Маленький светящийся прямоугольник многим скрашивает одиночество, в кого-то вселяет надежду, радует. Кстати, считается, что по количеству телефонных разговоров израильтяне занимают первое место в мире. Я, наверное, тоже внес свой вклад в статистику — то и дело принимал звонки родных, друзей, знакомых. Разговор, как правило, начинался тревожными вопросами: `Как ты там? Жив-здоров? Ничего не случилось?` Я отвечал — сначала терпеливо, а потом раздраженно, — что цел, невредим и таковым собираюсь оставаться еще долго.

Особенно донимал меня приятель, настойчиво предостерегавший от поездки в Израиль. В конце концов я его послал… Чтобы сам посмотрел все, чего он так сильно боялся. Он обещал подумать.