Начало в разделе «Россия: Дальний Восток»

29. «И ОКУРКИ Я ЗА БОРТ…»

Наконец, наступило утро моего отъезда в Японию. Автобус в Холмск отправлялся из Южно-Сахалинска в половине одиннадцатого и представлял собой окультуренный вариант «Икаруса». Билет на него я купила без проблем и уже через полтора часа, за час до назначенной встречи с организаторами круиза на морском вокзале, была в Холмске.
На этот раз я решила осмотреть Холмск более подробно. Когда 20 дней назад я только прибыла на Сахалин, и Саша встречал меня здесь, на морвокзале, мы лишь проехали по улицам Холмска, но уже тогда этот город среди холмов показался мне очень уютным и живописным. Впрочем, сейчас осматривать его детально мне тоже не хватало времени, и я ограничилась центром, а, точнее, выходившим к морю бульваром-площадью с красивыми фонарями, низенькими молодыми деревцами, газонами и тремя памятниками — звездой солдатам Отечества, установленной в год 130-летия Холмска и посвященной высадке нашего десанта из десяти солдат в 1871-м году, образовавшему здесь поселение, и отвоеванию Холмска у японцев в 1945-м году; даме с ребенком на руках и какому-то неизвестному дядьке. Неподалеку у причала стояла «Марина Цветаева» — тот самый теплоход, на котором буквально через несколько часов мне предстояло отправляться в путь к японским берегам. А еще был примечательный старый маяк с ведшим к нему пирсом и росшими у этого пирса неизвестно откуда взявшимися маленькими подсолнухами…

Когда я явилась на морвокзал, круизный народ в количестве аж ста с лишним «мореплавателей» уже полностью собрался и был готов к отплытию. Две девы из организовавшей круиз турфирмы раздали нам конверты с документами, картами и буклетами о Японии и «Марине Цветаевой». Задекларировав фотоаппараты и мобильники, таможню мы прошли почти формально и через несколько минут уже были на борту корабля.

«Марина Цветаева» была семипалубной, построенной поляками еще в 1980-х годах и, как правило, курсировавшей с Сахалина к Курилам и обратно, и только с недавних пор в качестве туристического лайнера – на Хоккайдо. Каюта у меня была четырехместной, она располагалась на главной, четвертой по счету, палубе, и когда я дошла до нее, в ней уже находились две пассажирки. Вскоре пришла и третья. Видимо, организаторы нашего круиза селили народ не только по половому признаку, а еще и по возрастному. Моим попутчицам, Ане и Кате, было 28 и 26 лет соответственно, и только Елена, с которой ехала Аня, была постарше. Наша каюта была вполне обустроенной и гораздо больше и новее той, в которой я переплывала Татарский пролив по пути из Ванина в Холмск. Кроме полок, которые были гораздо шире, чем в обычном поезде, в ней имелись радио, шкаф, столик и две табуретки, с одной из которых я в дальнейшем очень удачно приноровилась забираться на свою полку.

Около четырех часов дня мы, наконец-то, отчалили. По всему теплоходу понеслось «Прощание славянки», на меня нахлынула ностальгия, и я вышла на палубу. Когда мне было шесть лет, я с родителями в их отпуск на теплоходе «Комарно» «ходила» в рейс из Москвы до Астрахани и обратно и еще тогда прониклась этим трогательным маршем. Теперь же чувства вернулись, и я, как и в то время, начинала ощущать себя отважным мореходом!

На улице было пасмурно, накрапывал мелкий дождь, дул сильный ветер, но палуба была полна народа. Наверно, все, как и я, прониклись романтикой происходящего – улыбались, курили и бросали окурки в океан…

Примерно через полчаса после отплытия нас созвали в каюту дирекции круиза, отобрали документы до японской таможни и предложили экскурсии в Японии. Экскурсий было две, стоили они по 13 тысяч иен каждая (примерно по 120 долларов, 1 доллар = 108 иен) и были рассчитаны на полный день. Одна экскурсия планировалась в Саппоро – столицу острова Хоккайдо, а вторая – по самому острову с заездом в деревню самураев. И я, несмотря на свою нелюбовь к организованным поездкам, решила купить обе. «Во-первых, за три дня я вряд ли успею осмотреть многое самостоятельно, а, во-вторых, еще неизвестно, как у японцев с английским. Ведь у меня с японским – ровным счетом никак!» — подумала я.

В принципе, поначалу у меня была и другая идея: бросить все и съездить в Токио. Но потом умные люди, плывшие в Японию не впервые, мне доступно объяснили, что за полных три дня, которые нам планировалось пробыть в стране восходящего солнца, саке и харакири, сие неразумно – большая часть времени у меня, при таком раскладе, пройдет в дороге.

…Трапезничать мы ходили в корабельный ресторан в первую смену. Сами трапезы были комплексными и особым шиком и вкусом не отличались. Например, в первый ужин нам подали тушеную с овощами треску, картофельное пюре, ложку кукурузы, чуть-чуть свежей паприки и компот, преследовавший нас потом всю поездку.
А после первого ужина я отправилась осматривать корабль.

Вообще-то, только официально наш круиз считался поездкой туристической. На деле же, это был самый обыкновенный шоп-тур. Народ со всего Сахалина ехал в Японию за вещами: машинами, аппаратурой, техникой, всякими шмотками и даже едой, объясняя это тем, что на Сахалине все гораздо дороже. Народ ехал разный. И, наверно, поэтому по всему кораблю первым делом развесили объявления-предупреждения на корявом русском языке за подписью министерства иностранных (или внутренних) дел Японии, суть которых сводилась к тому, что во всех японских магазинах работают камеры слежения и воровать нет смысла. Но если кто-то вдруг пронесет на борт «Марины Цветаевой» ворованные вещи, то кораблю выдадут черный флаг и на год лишат японской визы! Объявления заканчивались словами: «Господа! Вы не в России, а за границей!». Мне аж противно стало…

В остальном моя прогулка по теплоходу прошла вполне успешно. Я осмотрела маленький бассейн на верхней палубе, обнаружила вход в машинное отделение (но внутрь не пошла, уж больно там грязно было), посетила капитанскую рубку со штурвалом и всеми полагавшимися причиндалами, а главное – нашла чудесное местечко где-то на самом верху, где, как в «Титанике», можно было раскинуть руки и почувствовать, что летишь… В лицо дул сильный ветер, а внизу было только море…

30. ПОРТ РОЗОВЫХ ФОНАРЕЙ

Японское время отличается от сахалинского на один час зимой и на два часа летом. На следующее утро в восемь часов по японскому времени или в десять по сахалинскому нам подали завтрак, а еще через час на горизонте появились японские берега. В общей сложности до Отару – порта, куда должны были вот-вот причалить, — мы шли 18 с половиной часов. С маленьких катеров, во множестве сновавших вдоль берега, японцы махали нам руками, а наш белоснежный лайнер входил в гавань. Едва только мы пришвартовались, по трапу вбежали шестеро японских таможенников, и буквально через полчаса нам объявили, что мы можем спуститься в музыкальный салон корабля и забрать свои паспорта – никаких детальных проверок наших личностей не планировалось.

Территорию вокруг «Марины Цветаевой» моментально оградили забором с колючей проволокой, объяснив это тем, что Россия, США и Япония заключили между собой антитеррористическое соглашение, по которому корабли всех трех стран в портах друг друга должны охраняться таким вот образом. В дополнение нам объявили, что на корабль нас будут пускать только до 23 часов, постоянно проверяя паспорта, и если кто-то опоздает и придет хотя бы на пять минут позже, может вообще не приходить и ночевать в гостинице в Отару – ворота закроют и никого не пустят. Впрочем, наш народ отнесся к этому иронически, а опоздавшие после 23 часов потом всегда спокойно лазали через забор.

Итак, нас выпустили на японскую землю. К причалу тут же подогнали микроавтобусы, в кои забились почти все участники нашего круиза и уехали на местные рынки и в магазины. Я же отправилась в город.

Прежде всего, меня сразу поразили две вещи. Во-первых, необыкновенная жара. На Сахалине в момент нашего отъезда было около 20 градусов, а в Отару (всего в 400 километрах к югу!), как потом выяснилось, наблюдались все 38 в тени, а воздух был настолько влажным, что уже через несколько минут одежда становилась тоже влажной. Казалось, микрокапли влаги парили в воздухе, даже дышать было непросто. А во-вторых, меня покорил асфальт – ровный и темный-темный с расчерченными клетками для стоянки машин и с этими самыми машинами, строго стоявшими в клетках и никогда, ни в коем случае не заезжавшими колесами на белые линии-границы.

Сначала я решила поменять деньги, но обменник на моем пути все никак не попадался, и постепенно я пришла в центр города, к каналу Отару – его главной достопримечательности. Канал был очень красивым, со старинными газовыми фонарями и ажурными мостиками. С одной стороны вдоль него шла набережная – местный Арбат, по ней гулял народ, стояли столики с сувенирами, японские умельцы на глазах у публики рисовали и вырезали на стекле картины, тут же играли музыканты. Один такой исполнял японские мелодии на странном инструменте. Доска со струнами находилась на длинной ножке, а инструмент назывался хаммадаришима. Здесь же базировались рикши, катавшие туристов. Этот транспорт в японском исполнении представлял собой черную кибитку на двоих с полукруглой крышей и оглоблями с «впряженным» в них товарищем на велосипеде, но чаще без него. С другой стороны канала, прямо у воды, стояли старинные склады, превращенные теперь в магазины и ресторанчики с видом на набережную.

Отару сразу показался мне очень симпатичным и уютным городом, достаточно большим, но зеленым и каким-то жизнерадостным — светлым, чистым и прозрачным. Он располагался среди невысоких гор-сопок, но в сравнении с сахалинскими городами здесь было больше транспорта, а движение – левостороннее. Улицы были чистыми и аккуратными, с отелями, ресторанами и с гирляндами розовых фонариков между домами, дома новыми и блестящими. Среди них преобладали отнюдь не многоэтажки, а двух-трехэтажные уютные коттеджи, окруженные низенькими деревцами-бансаями и клумбами с цветущими бегониями, розами и подсолнухами. Эти коттеджи из-за недостатка земли стояли очень плотно друг к другу, почти соприкасались стенами, но при этом не выглядели безобразно прилепленными друг к другу, а сохраняли свои шарм и очарование. И ни одного брошенного пакета нигде, ни одной бумажки, обертки, ни одного бомжа или кого-то, кто может испортить всю эту красоту!

В центре Отару я обнаружила еще одну достопримечательность – улицу со старинными японскими одноэтажными домами и складами, так же, как и у канала, превращенными теперь в магазины и рестораны. На складах, где раньше хранился рис для производства саке, который привозили из Китая (оказывается, на Хоккайдо свой никогда не рос), сейчас кое-где все еще встречались рельсы для вагонеток. А еще, что интересно, на всех архитектурных памятниках в Отару специально для туристов обязательно висели таблички на японском, английском и русских языках, рассказывавшие об их истории. Так, на перекрестке Мерхен, куда выходила улица со складами, стояли невысокие, примерно в два человеческих роста, старые паровые часы – гордость Отару. Их давным-давно привезли из Канады, как они ходили, было непонятно, и из них все время валил пар. Время часы показывали неправильное, но исторически так сложилось, что до правильного времени их никто никогда не подводил. В ровный час пар из часов шел сильнее, и начинала играть флейта…

Время стало приближаться к обеду, но обменные пункты мне так и не попадались. В конце концов, я зашла в первый попавшийся отель и спросила на рецепции, как мне быть. Молодой японец мне популярно объяснил, что деньги они не меняют, и мне надо идти в банк. С этими словами он достал схему города и нарисовал, где банк находится.
Японский банк оказался оригинальным. Едва я открыла дверь, как сразу попала в огромный зал, заставленный, словно школьными партами, столами, за которыми без всяких перегородок сидели за компьютерами и работали служащие. Немного оторопев, я спросила у первой попавшейся девушки, где можно поменять деньги? Она указала на сидевшего в конце зала мужчину, а он уже вовсю улыбался и махал мне рукой. Мужчина усадил меня за стол напротив себя, взял доллары, попросил мой паспорт, куда-то с ним сходил, вернулся, принес мне анкету и попросил ее заполнить: фамилия, имя, отчество, адрес проживания в Отару, откуда приехала. Потом он опять унес паспорт, снял с него ксерокопию и, наконец, вернулся с подносом. На подносе лежали паспорт, иены и чек, с помощью которого он мне подробно объяснил, сколько денег и по какому курсу я получу. Вся процедура заняла не меньше восьми минут. С перепуга я забыла на столе схему Отару, служащий догнал меня у дверей, извинился и вручил уже практически потерянное добро…

31. В ПОИСКАХ ГОРЯЧИХ ИСТОЧНИКОВ

После обеда я решила съездить к термальным источникам, которые располагались в горах, где-то на окраине Отару. Туда от автобусной станции ходил рейсовый автобус. Автостанцию я нашла быстро, она находилась в центре города, неподалеку от железнодорожного вокзала. Кстати, от автостанции по основным, находившимся в центре, достопримечательностям Отару отправлялись специальные туристические автобусы. Они были сделаны под старину, покрашены в красно-зеленый цвет и, когда прибывали к очередной достопримечательности, всегда ждали туристов, пока те ее осмотрят.

В информационном бюро автостанции мне доходчиво объяснили, что ехать надо до района Асаригава Онсен, а билет покупать в автобусе, который пойдет через пятьдесят минут, и подарили расписание.

Автобус пошел не просто минута в минуту, а секунда в секунду, и потом, каким бы транспортом в Японии я не пользовалась, он всегда отправлялся с безупречной точностью. В этом автобусе были мягкие откидывавшиеся кресла, а над каждым креслом работал индивидуальный кондиционер. Рядом с кондиционерами имелись лампочки. Доехавшие до нужного места пассажиры нажимали на них, лампочки загорались, водитель останавливал автобус и их высаживал. Кстати, все водители автобусов в Японии носили форму. Представляла она собой белую рубашку, темные брюки, белые перчатки и обязательно кепи, несмотря на жару.

Как только я вошла в автобус, оказалось, что сразу платить за проезд не нужно. Над водителем горело табло с указанием стоимости поездки. Эта стоимость по мере движения росла. Через какое-то время рядом загоралась другая сумма в иенах – ее должны были заплатить те, кто сел в автобус во второй зоне, потом третья и т.д. Ехала я около получаса, и за это время у меня набежало 300 иен. Когда же я дала водителю тысячу, он указал мне на странный агрегат рядом с ним. Агрегат оказался кассой, совмещенной с разменным аппаратом. Под чутким руководством водителя я кинула в него свою тысячу и тут же получила взамен горсть монет. Из них водитель отобрал 300 иен и бросил в другую щель аппарата. Так, состоялась плата за проезд!

Местность Асаригава Онсен оказалась очень живописной, с поросшими лесом горами и небольшими гостиницами и пригородными коттеджами. Я вышла из автобуса и начала поиски горячих источников. Первым делом, я опросила персонал находившегося неподалеку отеля. Но, видимо, с английским у персонала, как и у меня, было не очень здорово, и меня не поняли. Прояснить ситуацию попытались дежурившие рядом полицейские, которые тут же направили меня в место, совпадавшее по карте с местом расположения источников. Но, похоже, найти их была не судьба. По факту там стояли частные владения, и чьи-то частные собаки меня злобно облаяли. Правда, я успела познакомиться с японским огородничеством. Огороды японцы разводили так же, как и мы, и сажали на них разные овощи, начиная с капусты и помидоров и заканчивая кукурузой и чем-то экзотическим лопухастым. Но в отличие от нас они их абсолютно не огораживали, и получалось, что огурцы, помидоры и прочая зелень росла, как трава, на возделанной около дома земле. Честно говоря, смотрелось очень необычно!

В дальнейшем в поиске источников мне попыталось помочь практически пол-Японии. Один мужичок с располагавшейся в здешних краях лыжной станции даже схему нарисовал. Но все было напрасно. С моей картой и с его схемой совпадало все. Нашлись и корты для гольфа, и маленькая речка, и гостиницы с указанными названиями. Не было только горячих источников, вместо которых всегда вырисовывались чьи-то частные владения! В результате я сдалась и отправилась назад к автобусной остановке.

По дороге неожиданно возникли ручеек и тропинка, ведшая вдоль него в лес. Все было похоже на то, что и ручей и тропа здесь были не случайно, а, точнее, представляли собой не естественные объекты природы, а специально устроенные предприимчивыми любителями экологического отдыха японцами. Вскоре тропинка раздвоилась, потом раздвоилась еще несколько раз, и я попала в странное место – на пересечениях многочисленных троп стояли маленькие скульптурные композиции и лежали камни, а сами тропы с двух сторон украшали зажженные свечи. Неподалеку была гостиница, во дворе которой японцы что-то активно отмечали. И все у них было продумано: хочешь – пей, а не хочешь – иди гулять в лесок!..

В Отару я вернулась поздно и в завершение вечера решила погулять по городу. У канала снимали японское кино, и я минут десять наблюдала, как в свете прожекторов японская девушка глубокомысленно смотрела на воду. «Топиться» девушка не стала, и я удалилась.

А потом я попала в фирменные магазины. Дело в том, что Отару славился изделиями из цветного стекла и музыкальными шкатулками. И именно это было тем самым, что везли из него туристы в качестве сувениров. Местные стеклянные изделия были абсолютно разными: повсюду в витринах стояли звери, цветы, посуда, картины-витражи, брелоки и прочие мелочи. Но окончательно я прониклась специализированными магазинами шкатулок. Один такой я обнаружила у паровых часов, а второй неподалеку от городского канала. По сути, они являли собой настоящие музеи. В них в нескольких залах выставлялись и продавались не только шкатулки, но и всякие музыкальные вещи: игрушки, книжки, часы и даже простые механизмы. Вокруг, словно в сказке, играла музыка, исходившая как будто от этих самых шкатулок и игрушек, все двигалось, крутилось, пело и выглядело так замечательно и проникновенно, что я не смогла удержаться и обогатилась двумя шкатулками и желтым стеклянным цыпленком для пополнения моей коллекции!

32. ЯПОНСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ КОШКА

О том, что японцы – народ своеобразный, нам рассказывали еще в школе. Так что, будучи в Японии, я попыталась выявить нюансы этой их своеобразности.

Могу заметить сразу – к туристам японцы относились почтительно. Тем не менее, с английским языком у них было не всегда просто, хотя некоторые из них его все-таки понимали, а на вокзалах и станциях обычно стояли специальные туристическо-информационные будки, в которых сидели англо-говорящие японцы и без умственных усилий на челах активно выдавали информацию. Ко мне японцы тоже относились почтительно. Впрочем, со мной у них получалось оригинально. С «руссо туристо» я у них почему-то не ассоциировалась, а ассоциировалась с «туристо американо». Так что, когда в конце беседы они у меня спрашивали, откуда я прибыла в их страну оригами, а я отвечала, что из России, в их глазах запоздало появлялись тревога и настороженность. По словам моих круизных попутчиц, к российским туристам японцы относились не всегда по-доброму. Оказалось, что не зря на нашем корабле развесили объявления, гласившие, что воровству – бой! Наши «облико морале» воровством в японских магазинах частенько промышляли, а японцы со своим гордым самурайским духом, несмотря на камеры слежения, молча им это позволяли, грустно отворачиваясь в сторону. На доверии здесь было построено все. Как-то, к примеру, в одном магазине у Кати в корзину не поместились все ее покупки. Не оплатив их, она вышла, чтобы взять тележку, которая стояла где-то поодаль. Японцы про тележку не знали, как она выходила, видели, но даже бровью не повели, что встревожились!

Конечно, отношением к жизни японцы от нас заметно отличались. Но поначалу я, начитавшись про строгости их законов, аскетизм, гордость и суровость, сильно удивлялась — они абсолютно не производили впечатления замкнутых и понурых людей, постоянно улыбались и при необходимости всегда кидались на помощь. Как-то раз я долго вертела не поддававшуюся крышку бутылки с минералкой и, измучившись, сунула ее в руки первому попавшемуся японцу: «Хэлп ми, плиз!». Что такое «хэлп», японец понял не сразу, зато секундой позже сказал: «О!» — открыл бутылку и радостно протянул ее мне обратно. Мелочь, конечно… Но японцы старались помочь именно всегда. Даже, когда не знали, как!
К примеру, у меня часто возникали ситуации, когда надо было найти какую-то достопримечательность. Стоило мне обратиться к японцу в любом магазине или на улице, он тут же радостно улыбался, а дальше или сразу показывал, где она находилась, или же вникал в то, что я хочу, потом долго молчал и думал, затем извинялся и просил меня обождать секунду, уходил, минуты две занимался своими делами, возвращался и продолжал глубокомысленно думать дальше до тех самых пор, пока я его не благодарила за страдания и не удалялась сама. В первое время я не могла понять, почему бы японцам сразу не сказать, что они не могут помочь (я только с третьего раза сообразила, что, раз японец «просил обождать», это значит, что он помочь не может, и его надо отпустить с миром)? Но оказалось, что отказ в помощи гостю – это грубейшее нарушение их этикета, сравнимое у нас по грубости разве что с визитом на официальный банкет в шортах и шлепанцах.

Нередко у меня создавалось впечатление, что культура поведения японцев сродни нашей армейской культуре, в том смысле, что и там и там приветствуются чистота и порядок, но все это делается не из высокого понятия эстетизма, а из расчета полезности, по определенным правилам и с чьего-то указания свыше. К примеру, у любого входа в японский дом я всегда наблюдала одну и ту же картину – композиционно стоявшие в горшочках маленькие деревца бансаи, практически одного и того же вида, практически в одной и той же композиции. Каждое утро японцы выносили их на улицу и красиво выстраивали, каждый вечер заносили обратно в дома. Понятное дело, в суровой городской экологии бансай – дерево нужное… У всех виденных мною японцев были абсолютно одинаковые по форме мобильные телефоны: большие, не меньше 20 сантиметров в длину, со встроенными видеокамерами. Понятное дело, в высоко развитой стране такие мобильники – вещь необходимая… Все японцы скрупулезно соблюдали правила дорожного движения. На красный свет светофора никто никогда не ходил и не ездил, даже, когда в радиусе двух километров не было ни одного транспортного средства. Понятное дело, правила на то и правила, чтобы их соблюдать… Впрочем, за переход дороги в неположенном месте японские правоохранительные органы нарушителей строго карали, отбирая сразу по 10 тысяч иен. Также организовано у японцев было с режимом дня. Светало у них летом в четыре часа утра, через пару часов они уже начинали работать, а в 9-10 вечера все словно вымирало вокруг – едва только темнело, японцы укладывались спать.
Становиться японцев такими, как они есть, их учат с детства. Несколько раз в Отару мне приходилось сталкиваться с местными школьницами. Они ходили в обязательной форме – синих юбках, белых блузках с синими же воротничками, сшитыми по типу морских, синих гольфах и черных ботинках. Учились школьники в течение всего года, состоявшего из трех семестров, разделенных каникулами по 25 дней. Летом была та же канитель. Но даже в каникулы японские дети не расслаблялись. Им задавали кучу домашних заданий, включая ведение дневника наблюдений, куда они должны были заносить ежедневные погодные сводки. Некоторые, правда, филонили и перед началом очередного семестра просто-напросто звонили в местный метеоцентр.

Впрочем, выражать свои чувства и получать от жизни удовольствия японцы тоже научились. Так, свои чувства они постоянно выражали… кошкам. Этих серых, белых, полосатых животных в Отару и других японских городах всегда ходила тьма тьмущая. Мало того, их всяческие изображения красовались буквально на каждом шагу. Но была у японцев и кошка самая любимая — национальная – белая с красным бантом на ухе и черными глазами. Звали ее Китти. Мордашка Китти украшала здесь практически все предметы быта и интерьера. Она встречалась на брелоках, салфетках, посуде, полотенцах, блокнотах, тетрадях, в виде скульптурок, наклеек и т.д. и т.п. Как-то в Саппоро я купила сумочку с ее изображением, так каждый пятый японец, увидев ее у меня, радостно взвизгивал и кричал: «О! Китти!», и чуть ли не кидался ко мне с объятиями!

Что же касается удовольствий, то получать их, прежде всего, японцы могли в магазинах. Там было продумано все до мелочей. В каждом отделе играла музыка, соответствовавшая продаваемым товарам, а найти в них можно было буквально все! Но больше всего меня поразили их продовольственные магазины, являвшие собой, как правило, небольшие павильончики. Японцы, как известно, — любители сырых морепродуктов, так вот, эти самые морепродукты в виде рыб, креветок, крабов, улиток и прочей живности плавали там в огромных аквариумах. А покупатели лишь указывали специально обученному человеку, кого им выловить и «завернуть». Кстати, к завертыванию у японцев всегда было особое отношение. Какую бы мелочь (съедобную или несъедобную) не брали покупатели, кроме длительного процесса упаковывания в фирменную бумажку, они всегда получали в придачу еще фирменный пакетик.

Перед магазинами хозяева свои товары обычно выставляли на улицу. Это касалась и тех же морепродуктов. В таком случае на улице стояли витрины с тарелками и с красиво разложенными в них икрой, кальмарами, суши и прочей вкусностью, а рядом возлежали ценники. Но облик рынка от такой картины, надо сказать, не создавался.

С ценами в Японии оказался тоже полный порядок. Неоднократно наслышанная о ее дороговизне, я, надо сказать, была несколько удивлена. Конечно, меня сразу просветили, как на самом деле несчастно живут японцы. Как им, бедненьким, приходится ютиться в квартирах, и только очень богатые могут позволить себе арендовать загородные коттеджи, которых в пригородах Отару и Саппоро я обнаружила неимоверное множество, и которые так, по аренде, они и передают друг другу из поколения в поколение!..

На деле, по ценам все выходило гораздо проще. Например, одноместные номера во вполне приличных отелях в Асаригава Онсен стоили от 30 до 40 долларов. Те самые блюда икры, крабов и креветок в витринах у входов в магазины – до 25 долларов. Напитки в автоматах на улицах (я, к примеру, обнаружила там напиток из гречки, но больше прониклась японским зеленым чаем, который пили только холодным — у него был оригинальный запах, но приятный вкус, и он здорово тонизировал) – полтора-два доллара. А окончательно меня впечатлила сеть магазинов «стоиенников» — вот, где был исключительный рай для любителей халявы! Правда, до самой халявы, дело там пока не доходило, но каждая вещь в «стоиенниках» стоила по сто иен, а продавалось в них практически все! Полотенца, посуда, подносы, сувениры, белье, канцтовары и прочее-прочее – всего за 25 рублей! Вот вам и дорогущая страна Япония!
Как я уже говорила, кормили нас вполне успешно на борту «Марины Цветаевой». Но мой пытливый ум, терзавшийся мыслью по максимуму познать иноземную культуру, в том числе и кулинарную, и, не слушая внутреннего голоса, трендевшего, что на теплоходе «все уплочено», периодически проникался идеей посещения местных ресторанов. В результате я побывала в двух. Один из них, правда, мало чем напоминал что-то японское и с гастрономической точки зрения представлял собой обычный «шведский стол» из европейских блюд. Зато второй оказался вполне японским. Надо сказать, что ресторанчики и в Отару и в Саппоро почти всегда имели одинаковый внешний облик. Двери в них были распахнуты настежь, а вход прикрывали три короткие шторки красного или белого цвета с крупными иероглифами. В один из таких ресторанчиков в Саппоро я и попала. Ресторанчик был небольшим, в десять столиков на 6-8 человек каждый, и, по сути, являл собой что-то сродни нашим «Елкам-палкам». Исключением было то, что все блюда, кроме супов, в нем подавались сырыми, а посередине столов стояли жаровни, на которых их можно было при желании готовить.

Дегустацию я начала с местного супа-лапши, потому как выяснилось, что Саппоро на всю Японию славился как раз этим кушаньем. Готовилась суповая лапша из гречневой муки под названием соба, заливалась ароматным бульоном с приправой и креветками, в который по вкусу добавлялись ревень, грибы и лук. В принципе, мне понравилось, но, пока я ела, все никак не могла отделаться от ощущения, что японская лапша уж больно «доширак» напоминала! Потом я опробовала много разных суши. От наших они отличались малым количеством риса и большим того, что лежало сверху. А сверху были разная рыба, креветки и даже омлет. Разумеется, все, кроме омлета (который по вкусу оказался ужасен), было сырым и несоленым. И если к сырому я хоть как-то уже начала привыкать, то поедать несоленое для меня было сущей проблемой. В общем, суши наряду с сушими (тонко нарезанными и приправленными соевым соусом ломтиками рыбы или мяса) мною оказались непонятыми. Впрочем, надо сказать, я и дома никогда не была от них в восторге! А в завершении моего знакомства с японской кулинарией выступил собственноручно мной приготовленный на жаровне шашлык из синих и белых осьминогов. Не могу похвастаться, что в этом я сильно преуспела, но шашлык после лапши занял у меня по вкусовым ощущениям достойное второе место! Правда, случилось это, скорее всего, из-за того, что он все-таки жареным был, хотя опять же несоленым!

Короче говоря, с японской кухней я не сроднилась и сделала для себя единственный вывод: на такой еде долго не протянешь! Впрочем, для самих японцев вывод мой был явно ошибочным. Они тянули! Средняя продолжительность жизни их мужчин сейчас достигала 78 лет, женщин – 83! Конечно, дело было не только в их рационе, а, скорее, в общем образе жизни, привитом с раннего детства, в соблюдении тех самых полезных норм и правил, о которых я уже говорила… Сложно сказать, как оно им было в глубине души с этими самыми правилами? Уютно или нет? Но уж, по крайней мере, привычно…

33. МНЕ СВЕРХУ ВИДНО ВСЕ! ТЫ ТАК И ЗНАЙ…

На следующее утро после гуляний по Отару и поисков термальных источников у меня образовалась первая из организованных экскурсий по Хоккайдо. Показывать нам в этот раз собирались достопримечательности Саппоро.
После завтрака я покинула свои корабельные апартаменты и вышла на причал, где должен был ждать автобус. Автобус ждал, а рядом с ним ждала посадки толпа жаждавших поехать на экскурсию. Запускать внутрь автобуса нас стали в добрых старосоветских традициях – перегородив вход и по списку громко выкрикивая фамилии. Моя фамилия, к счастью, оказалась в начале списка, и я удачно заняла понравившееся мне местечко. Хуже было тем, чьи фамилии начинались с букв в конце алфавита. Им мест вообще не хватило и пришлось садиться в проход на откидные сиденья. Впрочем, автобус был неплохим, с кондиционером, хрустальными светильниками у окон, а у тех самых откидных сидений были вполне приличные спинки.

Нашего гида, доброжелательную японку в серой панамке, звали Наташа-сан. Точнее, даже не так. Наташей звали ее подругу из Москвы, чье имя она успешно позаимствовала. Японское имя Наташи-сан, по ее словам, русским человеком было трудно воспроизводимо, поэтому открывать его она нам не стала, лишь поведав, что в переводе с японского оно означает «одинокую ветку дерева, растущего в деревне». О, как!
От Отару Саппоро находился недалеко. До него мы доехали примерно за час. Вообще-то, Отару и Саппоро, в котором теперь жило около двух миллионов человек, уже давно представляли собой практически единый слившийся и разделенный рекой город. Саппоро появился на свет в 1869 году. Тогда его начали строить, видимо, сразу по образу и подобию американских городов. Теперь же это был самый настоящий город будущего из стекла, зеркал и бетона, с множеством разноформенных (кубических, округлых, пирамидальных) и разноцветных, расписанных иероглифами, небоскребов, с широкими улицами, с засаженными цветами клумбами на площадях и с жаром, поднимавшимся от асфальта — повсеместного ярко-серого раскаленного асфальта. Струйки жара, такие же, какие можно увидеть, глядя на пространство над пламенем костра, здесь были видны даже из автобуса, но особенно они впечатляли, если смотреть из тени небоскребов на пешеходную часть улиц. В таком случае они поднимались чуть ли не до самых крон высаженных вдоль тротуара деревьев, а фигурки людей, шедших вдали, словно извивались и плыли в этом мареве.
С первого взгляда меня потрясло в Саппоро неимоверное количество велосипедов. Быть может, вести спортивный образ жизни здешние японцы решили с 1972 года, когда в Саппоро проводили Олимпиаду, а, может, они всегда предпочитали именно этот вид транспорта из-за любви к искусству, но велосипеды тут встречались повсюду. На них ездили японцы так же часто, как на автомобилях, они стояли на специальных стоянках возле магазинов, привязанные к специальным же парапетам. В общем, их было необъяснимо очень много, хотя, с другой стороны, они вполне понятно не портили местную экологию.

Самой важной достопримечательностью Саппоро считалась телебашня на проспекте Одори. Проспект Одори же, в свою очередь, был самым главным городским авеню в 150 метров шириной, в полтора километра длиной и, по сути, являл собой бульвар с красивыми клумбами, газонами, деревьями, фонтанами, лавочками и композициями керамических гномиков. На лавочках обычно отдыхали японские пенсионеры, кушали креветок и запивали их местным пивом. Телебашня стояла где-то посередине проспекта. В высоту она достигала 198 метров, построили ее в 1950-е годы, а внешне она немного напоминала Эйфелеву, правда, оранжево-зеленого цвета.

Взобраться на башню до самой верхушки нам не позволили. Конечной точкой для нас стала высота в 147 метров, да и туда мы поднимались на двух лифтах с остановкой на первом уровне, где располагались магазинчики с едой и сувенирами. Наверху был тоже сувенирный магазин, а главное – обзорная площадка, откуда открывался вид на весь Саппоро с его небоскребами, выглядевшими теперь, как спичечные коробки на ладони. Желавшим за определенную мзду предлагалось посмотреть в цифровой бинокль. В этом случае, на его большом экране появлялось увеличенное изображение всего того, что простилалось внизу, а за спиной «желавшего» выстраивалась целая компания халявщиков, жаждавшая, в свою очередь, увидать всю ту же красоту бесплатно! В общем, было здорово, как это всегда бывает при обозрении городов с высоты птичьего полета!..

А следующим пунктом нашей программы в Саппоро стало посещение синтоизского храма. Дело в том, что основными религиями в Японии считаются синтоизм и буддизм. Но, если с буддизмом все обычно бывает более-менее понятно, то в японском исполнении, где он переплетался с синтоизмом, становилось непонятным ничего. В общем, синтоизская религия заключалась в обожествлении умерших предков и природы, когда горы, реки, леса, поля, деревья и даже природные явления, типа молний, дождей и всего прочего, становились божествами. Впрочем, ими становились не все подряд деревья в лесу, а объекты особо избранные, которые в таком случае украшались белыми ленточками. Короче говоря, язычество. Но до кучи японцы еще все осложнили, решив жить и по синтоизским и по буддистским законам. Точнее, по синтоизскому обряду они входили в мир, то есть рождались, а по буддистскому – хоронили своих усопших. Вся же остальная жизнь японцев складывалась по конфуцианским законам. В общем, я предупреждала — без ста грамм не разберешься!

Синтоизский храм, в который мы приехали, располагался в парке (по совместительству, ботаническом саду) и состоял из двух частей: ажурного забора, к коему предстояло подниматься по ступенькам, и непосредственно самого храма под косой крышей за этим забором. У забора стоял памятник самурайского вида японцу, якобы построившему этот храм и считавшемуся прародителем Саппоровского народа. А рядом с ним находился большой и длинный умывальник с множеством ковшиков. По синтоизскому обряду прежде, чем войти в храм, полагалось помыть руки и прополоскать рот. В заборе были сделаны обширные ворота, с двумя боковыми калитками. Входить нужно было через эти калитки, а выходить из ворот.

За забором был дворик. Перед храмом стоял жертвенник – длинный зарешеченный ящик. Наташа-сан нам быстренько объяснила, как по-умному нужно молиться японским богам, чтобы те прониклись. В общем, в жертвенник кидалась монетка, потом просящему надо было два раза поклониться, а затем два раза на уровне груди хлопнуть в ладоши. После этого боги выходили на контакт, и у них можно было просить все, что заблагорассудится, в том числе и по-русски.
Пока же мы общались с богами, в храме шла служба. Вообще, что там творилось, вполне было видно со стороны жертвенника. Обстановка внутри храма была схожа с обстановкой в католическом соборе – в нем точно так же стояли лавочки для верующих. А впереди, где обычно бывает алтарь, здесь находилось небольшое возвышение, на котором что-то вещал японец в богатом национальном костюме. Чуть позже японца сменила японка в кимоно и с веером. В это время сидевших на лавочках прихожан (или, как они зовутся у японцев?) было всего несколько человек…
В храмовом же дворике жизнь кипела гораздо активней. Тут продавались сувениры и дощечки для желаний, вокруг которых суетились толпы иностранного и японского народа. На дощечках предлагалось писать свои желания и, по синтоизскому обычаю, для скорейшей «сбычи» вешать их здесь же на специальных столбиках. Еще продавались предсказания, которые надо было саморучно доставать из огромных барабанов. Что интересно, опять же по синтоизским законам, если предсказание попадалось плохое, его можно было (чтоб не сбылось) оставить на территории храма, повесив на другой специальный столбик. Хорошее же следовало забрать с собой. Воодушевившись, я вытащила предсказание и встала в очередь за переводом к Наташе-сан. Когда очередь дошла, и Наташа-сан изучила мои иероглифы, она вдруг радостно всплеснула руками и закричала: «Да у вас самая лучшая комбинация из всего барабана! Это самый прекрасный вариант, какой может быть! Означает много-много счастья!». Я, конечно, порадовалась вместе с ней и стала ждать счастья! До сих пор пока жду… Впрочем, когда я выходила с территории храма, то прошла опять через калитку, а не через главные ворота, как полагалось. Так что, может, японские боги на меня разгневались за это? Прошу у них прощения в таком случае и уповаю на милосердие. Это ж я не от неверия, а от забывчивости от девичьей!.. Эх!
В завершении знакомства с синтоизмом нас сводили в бесплатную прихрамовую чайную, где я впервые вкусила японского зеленого чая и с того самого момента прониклась им до конца дней своих.

Продолжение следует…

Только для www.tours.ru Перепечатка только с разрешения автора

Рыбка-остров, островитяне и их соседи — часть 1
Рыбка-остров, островитяне и их соседи — часть 2
Рыбка-остров, островитяне и их соседи — часть 3
Рыбка-остров, островитяне и их соседи — часть 4
Рыбка-остров, островитяне и их соседи — часть 6
Рыбка-остров, островитяне и их соседи — часть 7

Комментарий автора:
…Японцы, как известно, — любители сырых морепродуктов, так вот, эти самые морепродукты в виде рыб, креветок, крабов, улиток и прочей живности плавали там в огромных аквариумах. А покупатели лишь указывали специально обученному человеку, кого им выловить и «завернуть»…