Выше гор только далай-лама

Вам когда-нибудь приходилось ездить в спальных автобусах? Мне тоже нет, пока я не решил отправиться в Шимлу. Автобус, обнаруженный мною на станции, был именно таким. Каждому пассажиру полагалось спальное место, отделенное от салона яркими желтыми занавесками. Хочешь – спи, хочешь – читай книгу. Просто сказка какая-то. Вокруг автобуса собралась немаленькая толпа, желающих покинуть Дели. Добрая половина из них – европейцы. Причем, далеко не у каждого был билет. Безбилетники надеялись договориться с шофером, но тот был непреклонен. Небритый толстячок с сигаретой в зубах, он чувствовал себя полным хозяином положения.

Проверив мой билет, шофер указал на одну из полок. Я туда мог поместиться, а вот мой большой рюкзак – нет. Оказалось, что это не проблема. Всего за десять рупий рюкзак можно было спрятать в багажный отсек.

«С ним ничего не случится?» — волновался я.
«Нет, сэр», — отвечал шофер, деловито укладывая мое имущество на чьи-то дорожные сумки.

Моим соседом был пожилой шотландец, по его словам, сбежавший в Индию от жены.

«Пусть поживет некоторое время без меня», — говорил он, счастливо улыбаясь. Что они там не поделили между собой, я так и не понял.

Оказалось, шотландец хорошо знал Беларусь. Во-первых, потому что его жена была большой поклонницей спортивной гимнастики, а белорусские гимнастки известны далеко за пределами нашей страны. Во-вторых, лет десять назад он путешествовал по Европе на велосипеде, посещал Литву, Беларусь и Украину.

«Ну, и как впечатления?» — поинтересовался я.
«Хорошо», — просто ответил шотландец.

Больше всего ему понравился город Солигорск. Он все время вспоминал белые соляные отвалы на горизонте и добродушных людей, угощавших его горькой зубровкой. На поясе у него висела фляга со скотчем, который он тут же налил в два маленьких стаканчика и предложил разделить с ним радость потребления. Я согласился. Заодно угостил нашим «Климовичским». Шотландец с удовольствием выпил бальзам и сказал: «У вас очень разнообразная водка, есть горькая и сладкая!».

Мы заняли свои полки, и автобус тронулся в дорогу. Ничего интересного в пути не приключилось. Разве что мы пару раз останавливались – девочки направо, мальчики налево. Я все ждал, когда же мы будем проезжать «игрушечную» железную дорогу, но так ничего в темноте и не увидел. Зато познакомился с англоязычными путеводителями, купленными шотландцем в Дели. Из них я почерпнул то, что свое название Шимла берет от имени одного из воплощений великой богини Парвати. Когда-то очень давно сюда приходили паломники из других горных местностей, чтобы предаться медитации на фоне девственной природы Гималаев, и больше ничего интересного здесь не происходило. Но вот англичане завоевали Индию и решили основать на месте горного поселка самый настоящий английский город. Они не поклонялись богине Парвати и не занимались медитацией. Просто климат Шимлы идеально подходил для ненавидящих летнюю жару европейцев. В 1864 – 1839 годах Шимла служила летней резиденцией вице-короля Индии. Напомню, что зимой он жил в далекой Калькутте! Каждый год через всю северную часть страны тянулся длинный караван, состоявший из чиновников, солдат, их женщин и детей. В горной местности караван пересаживался на носилки, и местные жители на собственных плечах тащили вице-короля и его свиту по узким лесным тропам в город. М-де, поистине тяжелым было бремя белого человека! Позже построили железную дорогу. Теперь по ней катают туристов.

Рано утром автобус прибыл на автостанцию. Почти сразу к нему подбежало десятка два таксистов, предлагавших завезти в «самый дешевый отель». Мне их цены отнюдь дешевыми не казались, и я отошел в сторонку, на ходу напяливая поверх майки рубашку, — здесь, в отличие от Дели, было прохладно. Пожилой шотландец присоединился ко мне. Он был уверен, что у меня есть план действий, и, между прочим, не ошибся. План у меня был, причем очень даже простой. Из его же собственного путеводителя я выписал пару адресов гостевых домов с подходящими ценами. Шотландец закурил, а я принялся жевать пан-масалу. Благо, рядом стояла урна – было куда сплевывать.
В тот день многим таксистам повезло. Уставшие с дороги туристы особо не торговались и соглашались ехать в любой отель, лишь бы там имелись в наличии туалет и ванна. Когда на станции народу поубавилось, один из таксистов-аутсайдеров, не разжившихся уставшим клиентом, наконец, обратил на нас свое драгоценное внимание и спросил:

«Вам нужна гостиница?»
«Нам нужно такси», — ответил я и вручил шоферу адреса.
Тот немного подумал и сказал:
«Это по пути в Машобру. Я знаю другие отели в самой Машобре».
«Не надо нам другие отели, и вообще не надо нам в эту Машобру! – вмешался шотландец. – Нам бы гостевой дом в Шимле за двести-триста рупий на брата!»
Шофер опять подумал и опять сказал:
«Пятьдесят».
«Что пятьдесят?»
«За пятьдесят рупий отвезу вас в хороший и недорогой дом!»
Мы согласились.

Место нашего назначения находилось относительно недалеко. Обычный индийский дом с пристройкой на четыре маленькие комнатки с общим туалетом и душем. В этих комнатках и полагалось жить гостям, то есть нам. Хозяин радушно поприветствовал таксиста, а заодно извинился перед нами за отсутствие горячей воды. Эксперимент с краником показал, что воды нет совсем. Ни горячей, ни холодной. Хозяин опять извинился и пообещал принести воду в ведре. Нам это, понятное дело, не сильно нравилось. Однако таксист уверял, что такое происходит во всей Шимле. Я честно признался шотландцу, что не верю данному утверждению. Но жадность победила. Сто двадцать рупий за комнату показались просто смешной ценой. Нормальные гостиницы в Шимле дорогие.

Я выбрал комнату подальше от туалета. На всякий случай. Проблемы с водой могли породить проблемы с неприятными запахами. Хозяин взял предоплату и вскоре принес мне прямо в комнату пластиковое ведро с кипятком. Пришлось подождать, прежде чем вода хоть немного остынет. На этом услуги владельца гостевого дома не закончились. Стоило мне выйти из ванной, как шотландец обрадовал новостью о том, что нам предстоит бесплатный завтрак. Жена хозяина принесла поднос с двумя плоскими лепешками и глиняными мисками с густым овощным супом. Нам также предлагались нарезанные ломтиками помидоры и огурцы, приправленные прямо на глазах лимонным соком и перцем. Женщина пояснила, что в следующий раз подадут что-нибудь вкуснее, но уже за деньги. Бесплатно – это для того, чтобы мы могли оценить домашнюю кухню и в дальнейшем обедали только здесь. Грамотный подход, надо сказать. Суп с лепешками нам действительно понравился.

Шотландец отправился спать, а я решил побродить по Шимле. Интересных исторических памятников здесь нет. Народ приезжает в горы, чтобы немного отдохнуть от жаркой равнины и покурить. Да-да, покурить. Но не обычные сигареты, а марихуану, которую в Гималаях называют просто «хаш». Вообще-то наркотики в Индии запрещены. Но в Дели часто кто-нибудь предлагает марихуану или гашиш. Делают это тихо, с оглядкой. В Шимле никто никого не боится. Похоже, что торговля «веселыми травами» приносит больше прибыли, чем гостиницы и рестораны вместе взятые. Пока я добрался до центральной Молл-стрит, меня окликнули раз десять, предлагая «дешево», потому что дальше будет «очень дорого».

Молл-стрит оказалась приятным местечком. Чисто, есть урны. Улица пешеходная. Даже велорикш не видно. Все куда-то идут. Я тоже пошел. Куда-то. Вопреки мнению путеводителя, местная архитектура совсем не напоминала ту, что распространена в приморских городках Южной Англии. Никаким Плимутом здесь не пахло. Здания построены не в английском, но и не в индийском стиле. Что-то от Европы, что-то от Азии. Это делает Шимлу неповторимым городом. Вице-короли давно не приезжают на лето в Гималаи. Зато в Шимле имеется президентская резиденция и очень много домов богатых индийцев. Город оживляют туристы из разных стран. На Молл-стрит можно услышать немецкую, французскую, скандинавскую и итальянскую речь.

Улица привела к рынку. Слово «базар» в Индии встречается чаще, чем у нас. Просто потому, что базаров здесь очень много, и они за них отвечают сами. Пока я пялился на разноцветные женские шали и мужские кашемировые шарфы, кто-то хлопнул меня по плечу и радостно произнес: «Привет!» Это был тот рыжеволосый парень-ирландец, что так вежливо позаботился о моем кошельке на Мейн-Базаре в Дели. Он тут же пожаловался на то, что я проигнорировал его приглашение зайти вечерком в бар, где он ждал меня с двумя девушками.

«Они здесь, в Шимле, — подмигнул мне парень. – Поедешь с нами в Дхармасалу?»

Если бы он промолчал на счет девушек, я бы все равно согласился. Дхармасала – маленький городок в Гималаях, известный во всем мире благодаря далай-ламе Лобсану Тенцзин-Гьятсо, поселившемуся в нем после бегства в 1959 году из Тибета. Славу Дхармасалы можно сравнить разве что со славой французского города Авиньона, где какое-то время жили римские папы. Только Авиньон давно уже покинут понтификами, а Дхармасала все еще является центром ламаизма.

Ирландец был обрадован моему согласию. Мне, впрочем, вменялось в обязанность оплатить часть расходов за аренду такси. Сумма оказалась небольшой. Все-таки четыре пассажира – это больше, чем один. Мы познакомились. Парня звали Брайаном. Он жил где-то на севере Ирландии, совсем недалеко от Ольстера. Пока мы шли по Молл-стрит в обратную сторону, Брайан кратко рассказал о том, как добирался до Индии через Таиланд и Непал. Я только мог позавидовать его мобильности. На Индии он останавливаться не собирался. Брайана манили Шри-Ланка и Малайзия.

Наш путь был недолгим. Пройдя сотню шагов по центральной улице, мы свернули куда-то в сторону, спустились вниз и, наконец, увидели белую «Тату». Рядом с машиной скучал молодой индиец. Он, собственно, был шофером. Обещанные ирландцем девушки появились минут через пятнадцать. Они тащили набитые до отказа полиэтиленовые пакеты с хлебом, водой и фруктами. Пока Брайан гулял по Шимле и ловил зазевавшихся белорусских туристов, его напарницы обеспечивали свою маленькую экспедицию всем необходимым.

Девушкам было лет по двадцать пять, и, по их собственному признанию, до поездки в Индию они не были знакомы. Одну звали Одрин, вторую – Эйли. Одрин была маленькой, но крепко сбитой брюнеткой с большими розовыми губами от подбородка до носа. Она все время облизывала эти самые губы. Если бы я позже не видел, сколько она ест фруктов, то счел бы, что девушка страдает от нехватки витаминов. Эйли, наоборот, отличалась высоким ростом и полнотой. Она говорила резким гортанным голосом и громко смеялась каждой случайной шутке. Знакомство было кратким. Брайан просто сказал, что я еду вместе с ними, и девушки, задав обычные в таких случаях вопросы, кто я и откуда, похлопали меня в знак дружбы по плечу. Неожиданно выяснилось, что такси отправляется в Дхармасалу прямо сейчас. Я, естественно, попросил заехать за моими вещами.

«Зачем? – удивился Брайан. – Через два дня ты вернешься».

Со мной был маленький рюкзак с самым необходимым, поэтому я согласился. Уже по дороге выяснилось, что кое-что важное я все-таки оставил в Шимле. Мой фотоаппарат. И совершенно напрасно, потому что дорога в Дхармасалу и сама Дхармасала стоили того, чтобы запечатлеть их на память! «Тата» выехала из Шимлы примерно в полдень. Я устроился между девушками на заднем сидении. Очень удобно. То есть поначалу было удобно. Потом оказалось, что я весьма и весьма стеснен в движениях. Стало довольно жарко. Между тем, одно из окон совсем не открывалось. Ирландки достали игральные карты, и мои колени превратились в столик для покера. Брайан, изменивший своим соотечественницам ради места около шофера, был в более выгодном положении.
Дорога петляла между лесистых склонов. Иногда где-то внизу открывались узкие зеленые долины. Среди многочисленных деревьев можно было различить белые домики. То ли жилища горцев, то ли убежища туристов. Разобрать издалека трудно. Мы проехали мимо горной реки. Несмотря на сезон дождей, воды в ней было мало. На камнях, вдоль русла сидели люди и смотрели на бегущую воду.

«Это представители секты речников», — сказал я Брайану.
Брайан в ответ важно кивнул, словно сказанное было правдой.

Мы несколько раз останавливались у придорожных ресторанчиков, но вовсе не для того, чтобы поесть. Судя по всему, у нашего шофера здесь жила куча друзей и родственников. С каждым надо было обменяться новостями, что-то передать или, наоборот, забрать. Эйли из-за этого все время нервничала. Остальные же преисполнились каким-то удивительно пофигистским настроением, и не обращали на капризы толстушки внимания. Машина выехала в долину Куллу, действительно прекрасное место. Зелень садов и горы на горизонте создавали неповторимый пейзаж. Честное слово, именно таким я раньше представлял себе рай. Шофер свернул с трассы и, немного проехав по пыльной проселочной дороге, остановился около длинного кирпичного здания с вывеской «Шармас».

«Приехали», — сказал он.

Я удивленно посмотрел на ирландцев. Эйли объяснила, что здание – это отель, и мы здесь проведем ночь. Завтра, с утра пораньше наше такси отправится в Дхармасалу. Теперь же можно немного отдохнуть.

«Ничего себе прикол, — подумал я. – С таким же успехом я мог бы переночевать в Шимле».

Увидев кислую мину на моем лице, Брайан торжественно объявил, что для меня ночлег будет бесплатным. Я очень оценил его щедрость, когда обнаружил, что оплата осуществляется не за место, а за комнату, и мы будем ночевать все вместе на двухъярусных кроватях. Туалет и ванная присутствовали, но находились в таком плачевном состоянии, что девушки невольно вскрикнули, когда обнаружили на полу тонны две сырой грязи. Вместо унитаза – огромная дырка. Вместо умывальника – резиновый шланг.

«Славное местечко, — весело сказал я. – Слава богу, что платил за него не я».

Девушки с ненавистью посмотрели на Брайана. Тот что-то лопотал в ответ невразумительное. Пришлось ему помочь. Я пошел к администратору и попросил убрать грязь. Тот достал из-под стойки тряпку и пластиковый таз и лично занялся уборкой. Конфликт между ирландцами был улажен до того, как успел вспыхнуть. Не хватало нам только ссор в путешествии!

Вечер выдался длинным. Девушки визжали в ванной. Наверное, обливали друг друга холодной водой из шланга. Брайан курил сигарету за сигаретой, глядя в раскрытое окно. Я разжился у Одрин книгой Дугласа Адамса и, лежа на кровати, открывал для себя удивительные стороны автостопа по галактике. К нам в комнату без стука вошел человек. Обычный мужик-индиец, похожий на нашего цыгана. Он громко поздоровался и предложил посетить местную школу.

«Вы учитель?» — спросил Брайан.
«Нет, сэр, я – местный библиотекарь», — ответил вошедший.
«Что же мы будем делать в школе?»
«Смотреть шоу».

Делать все равно было нечего, и мы с Брайаном согласились. Чтобы добраться до школы, надо было пройти через небольшую деревеньку. Всего двадцать-тридцать каменных домиков, одинаково выкрашенных в белый цвет. Крыши покрыты листовым железом. М-де, а наши-то крестьяне до сих пор пользуются обычным шифером. Почти везде двери и окна были оставлены нараспашку, так что мы имели хорошую возможность заглянуть внутрь. Ничего особенного. Мебели в индийских домах совсем мало. Кое-где видны шкафы типа наших старых кухонных буфетов. Прихожая – она же кухня с закопченными стенами.

Странное дело, но в индийских городах полным-полно бродячих коров. В деревне мы не встретили ни одной. Даже коровьих лепешек не было видно. Коров, конечно, здесь держали, но они, по словам библиотекаря, паслись в стороне от человеческого жилья. Зато по улице гуляли куры. Кур было так много, что я уж решил, будто местные жители решили обеспечить куриными мясом и яйцами половину Индии. Брайан достал фотоаппарат и щелкнул парочку цыплят. Он собирался сделать фотографию одного из домов (причем, выбрал самый-самый бедный), но библиотекарь попросил не снимать без разрешения хозяев. Хозяев там не было. Кто хочешь, приходи – что хочешь, бери. Как все-таки сельская Индия отличается от городской! В Дели или Агре даже представить трудно, что можно оставлять открытый дом без присмотра.

Школа стояла на краю деревни и представляла собой небольшое фанерное строение, больше похожее на разросшийся ящик для отправки почтовых посылок. В нем было всего одно окно. Зато крыша, опять же, крытая железной кровлей. Внутри стояли парты в четыре ряда. Ученики из разных классов занимались в одном помещении. Сюда приходили учиться дети из всех окрестных селений. Подобно когда-то нашим школьникам, они украшали стены своего учебного заведения сами. Повсюду были развешаны вырезанные из цветной бумаги слоники и олени. В углу устроили что-то вроде конкурса «Я рисую мир». Юных индийцев интересовало то же, что и наших детей. На рисунках можно было обнаружить оранжевую полукруглую землю, яркое желтое солнце и фигурки людей. Отдельно висел портрет Махатмы Ганди.

Нас ждали. Учительница в ярком желтом сари и несколько учеников. Учительница тут же решила узнать, откуда мы родом. Брайан ответил, что он из Ирландии, и учительница радостно закивала. Дети про Ирландию, похоже, слышали впервые. Тут настала моя очередь, и я назвал свою страну. Беларусь!

«Это где?» — спросил библиотекарь.
«В Европе, рядом с Россией», — ответил я.

Дети бросились к карте мира на стене, но никакой Беларуси там не нашли. Я тоже не нашел, потому что карта была старой, и на месте Беларуси, России, Украины, Казахстана и прочих новых государств находился один большой почему-то зеленого цвета Советский Союз. Индия, кстати, была разноцветной и по размерам больше СССР и Китая вместе взятых. Я объяснил ситуацию и ткнул пальцем в то место на карте, где должен был находиться Минск.

«Так вы, сэр, из России!» — воскликнула учительница.
Библиотекарь пожал мне руку и сказал:
«Добро пожаловать в Индию, сэр!»

Я улыбнулся. Брайану никаких таких «добро пожаловать» не говорили.

Мы вышли во двор. Учительница включила магнитофон, заиграла традиционная музыка, и дети нам спели пару-тройку песен. Одна из девочек даже немного подтанцовывала. На этом шоу закончилось. Учительница вынесла книгу, наполовину заполненную индийскими письменами. Лишь в одном месте мы нашли запись на английском. Из нее стало понятно, что от нас требуют пожертвований. Предыдущие жертвователи оставили двадцать пять рупий. Я сделал запись по-белорусски и отдал пятнадцать. Брайан долго копался в карманах, но ничего меньше сотни не нашел. Пришлось отдать. Учительница очень обрадовалась, а библиотекарь схватил Брайана за локоть и потащил смотреть свою библиотеку. Наверное, тоже рассчитывал на ирландские деньги. Я же остался пообщаться со школьниками. Они говорили непонятно, и учительница переводила с очень плохого английского на просто плохой, но более-менее понятный. Я, например, долго не мог сообразить, что такое «тесхер», пока, наконец, не дошло, что речь шла о самой учительнице.

Вопросы у детей были недетские. Их интересовало, есть ли у меня жена, дети, сколько денег я зарабатываю в год. По ходу дела оказалось, что индийским школьникам приходится учиться даже летом. У них есть каникулы зимой, но индийские каникулы непродолжительные. Я с гордостью сообщил, что наши дети учатся намного меньше. Учительнице это очень понравилось, особенно, когда она узнала, что во время каникул учителя продолжают получать зарплату.

Меня проводили до самой гостиницы. Учительница немного рассказала об истории деревни. Когда-то она была очень большой, но потом часть жителей отселилась в другое место. Долина Куллу перенаселена. Земли на всех не хватает. Народ уезжает в Шимлу, Манали, Дели, но проблема безземелья остается. Вот они и переселилась на север.

«Куда на север? – удивился я. – Там же горы!»
«Там тоже земля, — спокойно ответила учительница, — но здесь земля лучше».

Мы шли по тропинке через яблоневый сад, и я думал, что земля здесь действительно лучше. Вон, какие яблоки здоровенные растут! Учительница пожаловалась на одиночество. Ей под тридцать, но она не замужем. Достойных женихов в деревне нет. Я не решился подробно расспрашивать о личной жизни. Она и без того была слишком откровенной.

Брайан вернулся в отель с широкой улыбкой на лице. Библиотекарь пытался продать ему за сто рупий книгу. Брайан ее не купил.

«Книга была интересной?» — спросил я.
«Что-то про обработку металлов».

Очевидно, в маленькой библиотеке других ненужных книг просто не было.

Вечер прошел скучновато. Ирландцы играли в карты. Я читал местную англоязычную газету. Потом нашел в рюкзаке пан-масалу и научил Эйли ее жевать. Девушка долго отплевывалась в ванной. Одрин ей очень сочувствовала. Да и как не посочувствовать, когда у подруги слюна стала кроваво-красной?

Утром прошел мелкий дождик. Шофер долго не приезжал, а, когда приехал, на часах перевалило за одиннадцать. Я даже успел сходить в сад и набрать яблок. Разрешения ни у кого не спрашивал. Местные жители меня видели, но не остановили. Большое спасибо им за это! Яблоки оказались очень вкусными. Намного вкуснее наших.

Мы проехали через относительно большой город и покинули долину Куллу. Дорога вновь пошла по горам. Иногда сквозь дымку тумана проступали очертания северных заснеженных вершин. Или не заснеженных, а просто белых. В тумане было не разобрать. Но выглядело все потрясающе красиво. Девушки бросили карты и уставились в окно. В один прекрасный момент «Тата» остановилась у придорожного ресторанчика. Здесь мы купили воду, кое-что из еды. Когда возвращались к машине, Одрин немного отстала. Я повернулся и с удивлением обнаружил, что она покупает пан-масалу. Вот так-то! Дурной пример заразителен.

В Дхармасалу приехали вечером. Я вылез из такси и с удивлением осмотрелся. Горы вот они – рядом. Местность, на которой стоит город, холмистая, однако вовсе не горная. Вокруг ходят индийцы. Над козырьками многочисленных лавок висят рекламные плакаты индийских товаров. Несмотря на поздний час, чувствуется оживление. А где же буддистские монастыри? Где тибетцы? Где долгожданный Авиньон ламаизма? Может, мы не туда попали?

Оказалось, что не все так просто. Дхармасала делится на две части. Есть просто Дхармасала – индийский городок или даже поселок в долине Кангра. Долина змеится длинной лентой между двумя горными хребтами. Один из этих хребтов низкий (по гималайским меркам, конечно). Второй, наоборот, просто огромный, с белыми вершинами. Сама долина очень живописна, благодаря террасированным холмам. В дневное время здесь есть, где осмотреться. Так вот, эта самая Дхармасала – обычное индийское селение. Но есть другая, так называемая Верхняя Дхармасала (в действительности, их там целых две!), где живет далай-лама и его буддистские монахи. Расстояние между двумя Дхармасалами всего каких-то десять километров, а вот разница – огромная пропасть. Но об этом я узнал утром, когда попал в Верхнюю Дхармасалу. Сейчас же мы выбрали маленький отель в нижней части селения. Брайан и Одрин неожиданно пожелали спать в одиночных номерах. Мы с Эйли стыдливо помялись и сняли комнату на двоих. Стандартные условия. Разве что кондиционера не было, но мы в нем особо и не нуждались. Единственное, что меня смутило – общая постель и полное отсутствие простыней и одеял. Жизнь расставила все точки над «ё» очень просто. Эйли пожелала спать на полу, на собственном пеноковрике. Мне оставалось барствовать на широкой кровати. Было как-то неловко, но ирландка утверждала, что так для нее даже лучше. Она и дома спит на полу. Я сделал вид, что поверил. Некоторое время мы лежали в темноте и разговаривали. Эйли рассказала о своем женихе, который учится в Оксфорде и не любит путешествовать. Я рассказал о своей поездке в Монголию. Рассказчик из меня получился никудышный. Эйли заснула прежде, чем я довел рассказ до середины… Тогда мы и подумать не могли, какие приключения нас ждут завтра!

Утро началось весьма обычно. Мы проснулись очень рано. Приняли по очереди душ, заказали завтрак и даже распили бутылочку пива, купленную ирландкой в Шимле. Эйли отправилась будить Одрин и неожиданно обнаружила, что в ее комнату вселяется совсем другой человек. Брайана тоже не было на месте. Менеджер объяснил, что пока мы там завтракали и пили пиво, наши товарищи собрали вещи и благополучно покинули отель. Поняв, что нас бросили, Эйли надула губы. Я посоветовал не сильно расстраиваться.

«Со мной всегда так, — вдруг сказала девушка. – Вот мой парень меня тоже бросил».
«Это, который учится в Оксфорде?» — спросил я.

Эйли ничего не ответила, но посмотрела на меня так, что сразу стало ясно – врала она вчера вечером, нагло и бессовестно врала.

Менеджер предложил нанять гида.

«Сэр, — сказал он мне. – Сегодня большой праздник. Много народа. У вас могут возникнуть большие неприятности, если вы будете без гида».

Я отказался. Но Эйли вдруг согласилась и заплатила, не торгуясь, тысячу рупий за день. В ней проснулась щедрая душа. Еще сто пятьдесят рупий она пожертвовала таксисту, который должен был доставить нас в Верхнюю Дхармасалу. Мои попытки отдать половину из этой суммы увенчались полным провалом. «Заплатишь вечером за ужин», — отмахнулась ирландка.

Пришел гид, паренек лет двадцати, ростом метр с кепкой, и предложил купить по паре ароматических палочек «от Саи Бабы». Палочки нам не были нужны. Он рассказал, что живет в каком-то местном ашраме и ведет почти аскетический образ жизни. Глядя на его новенькие джинсы и яркую рубашку в цветочек, я очень даже усомнился в этих словах. Эйли напомнила, сколько заплатила за услуги, но парень торжественно сообщил, что все деньги получит ашрам. Он никаким образом к ним не причастен. Пока мы ждали такси, гид всячески рекламировал свое заведение. По его словам, спать в общей спальне на двухъярусных кроватях и питаться чисто вегетарианской пищей, намного интересней, чем жить в гостинице и есть то, что приготовлено в ресторане. Учитывая, что цены в их ашраме не сильно отличались от гостиничных, я только и мог, что пожелать ему и его гуру больших успехов в нелегком духовном бизнесе.

Подъехал микроавтобус. Это было обещанное такси. Шофер оказался веселым чернявым парнем с жидкими прямыми волосами и узким разрезом глаз. Я даже спросил, не тибетец ли он. Парень засмеялся и ответил, что он родом из местных горцев. Некоторые горцы действительно похожи на тибетцев, другие – на индийцев. Они говорят на диалекте тибетского языка, занимаются скотоводством, исповедуют буддизм, но тибетцами себя не считают. Гид что-то попытался сказать по этому поводу, но таксист его грубо перебил. По дороге в Верхнюю Дхармасалу он ни на минуту не замолкал. Нас он почти ни о чем не спрашивал, просто рассказывал про город, в который мы попали.

Дхармасала издавна считалась священным местом. Его почитали как буддисты, так и индуисты. В восемнадцатом веке она даже была столицей маленького королевства. Правил им король Сансарчанд, личность насколько историческая, настолько и легендарная. Известный рассказ Киплинга о двух друзьях, перемахнувших через Памир и попытавшихся воссоздать империю Александра Македонского, был взят из жизни, то есть из Дхармасалы. Сюда действительно как-то забрели европейцы-авантюристы, желавшие завоевать побольше земель и стать их правителями. В колониальную эпоху в Кангре размещалась станция, то есть полувоенное английское поселение. В нем работало несколько исследователей, занимавшихся изучением тибетского языка и религии.

«Вы случайно не из Венгрии? – поинтересовался шофер. – А то у нас после Первой Мировой войны жил венгр, который искал прародину своих предков».

Мы были просто поражены его энциклопедизмом.

«Нет, — покачал я головой. – Мы не венгры. Мы из Боснии».
«Босния? Это где-то рядом с Мексикой? Очень далеко от Индии!»

Эйли захихикала. Шофер тоже рассмеялся. Гид посмотрел на нас круглыми глазами. Венгрия и Босния были для него также далеки, как Земля от Марса.

Таксист продолжил свой рассказ. Он сразу же перескочил на конец пятидесятых годов, когда в Дхармасалу прибыл далай-лама. Вначале он жил в нижней части города, потом перебрался наверх. Окрестности ему очень напоминали родную Лхасу. Вслед за своим светским и духовным правителем в Индию потянулись многочисленные тибетские беженцы. Личность Лобсана Тенцзин-Гьятсо привлекала и привлекает людей из разных стран мира. В Дхармасалу приезжают руководители многих стран мира, бизнесмены и известные деятели культуры. Наш шофер клялся и божился, что собственными глазами видел Стивена Сигала. Сигал принял буддизм и посетил Дхармасалу для личной аудиенции у далай-ламы. О Стивене Сигале я слышал много разных слухов. В Монголии, например, утверждают, что он наполовину или на треть монгол. В Японии считают, что он член тайного японского братства. Может быть, все так и есть. Я вот не видел Стивена Сигала, и не особенно расстраиваюсь по этому поводу.

«А что сегодня за праздник?» — спросила Эйли.

Шофер и гид удивленно переглянулись.

«День рождения далай-ламы, — ответил горец. – Разве вы приехали сюда не специально?»

Вот так удача! Теперь мы сможем поздравить далай-ламу. Как в таких случаях говорит один мой хороший знакомый: «Посидим в гостях, выпьем». Одна беда – подарка с собой не захватили! Я поделился своими соображениями с народом. Эйли и шофер громко рассмеялись.

«Вряд ли далай-лама вас просто так примет. Он очень занятый человек. К нему приезжают из разных стран мира. Даже из России!» — сказал таксист.

Мысли о том, чтобы направиться к его святейшеству в гости, нас сразу же оставили, как только мы попали в Верхнюю Дхармасалу. Мак-Леодгандж – так называется ее главная часть – был переполнен людьми. Индийцы, европейцы, азиаты. Кажется, их было несколько тысяч. Туда-сюда сновали буддистские монахи. Прямо на земле устроились многочисленные нищие. У многих не было рук, ног и других частей тела. Гид проводил нас к одному из монастырей. Монахи громким голосом нараспев читали мантры. Я три раза крутанул молитвенный барабан. Чтобы зайти внутрь, понадобилось снять обувь. Гид решил наконец-то отработать свои деньги и что-то нам показать. Делал он это очень оригинально. Тыкал пальцем в ту или иную вещь и говорил: «Вот портрет далай-ламы. Вот старинные тибетские книги-свитки. Вот изображение бодхисатвы. Вот опять портрет далай-ламы. И напротив еще один портрет». Такое ощущение, что он держал нас за полных дебилов. Если бы мы чего-то и не знали, то могли это прочитать. Монахи позаботились о туристах и развесили по всему помещению надписи на английском. Я пожертвовал в копилку монастыря немного рупий.

Выйдя из помещения, Эйли пожелала немедленно идти к резиденции далай-ламы. Так и сделали. Парень рванул вперед, так что мы еле поспевали за ним. Дорога то поднималась вверх, то опускалась вниз. Тащить за спиной рюкзаки было неудобно. Мы вконец запыхались. Хорошая вышла тренировка для жителей равнинных стран! Народу ближе к резиденции собралось немало, но никто не толкался. Все было очень чинно. Я с удовольствием оглядывался и прислушивался к речам окружающих. В толпе были представители англо-говорящих стран, немцы, французы, скандинавы, а вот русский язык я нигде не слышал. Все ждали появления далай-ламы.

Мы тоже остановились. Сняли рюкзаки. Было жарко. Гид сбегал куда-то вперед и вернулся с известием о том, что пока далай-ламу ждать рано, и мы зашли в тибетский ресторанчик. М-де, цены здесь были несколько выше среднеиндийских. Заказали тибетскую лапшу и чай. Есть совершенно не хотелось, но, когда делать нечего, только и остается, что жевать. Лапша оказалась ничего себе. В том смысле, что никаких впечатлений не оставила. С чаем получилось интересней. Я заранее предупредил, что буду пить «черный» чай, а Эйли никого ни о чем не предупреждала. В общем, ей принесли тибетский чай, заправленный молоком и маслом. Рецепт тот же, что и у «цая» в Монголии. Только тибетский чай почему-то получается густым. Ирландка очень старалась, но с трудом осилила пол чашки. Мы немного поболтали о погоде и молодежной моде. Гид, поначалу отказавшийся составить нам компанию за столом, очевидно проголодался. Он покинул свое место у входа и подсел к нам. К счастью, рекламой ашрама он больше не занимался. Просто допил чай из кружки Эйли, заел его купленными мною чипсами и в конце предложил пойти к водопаду, который по его словам, находился неподалеку. Владелец ресторана согласился за символическую плату взять на хранение большой рюкзак и сверток с палаткой Эйли. Я этому очень обрадовался, потому что до сих пор носил рюкзак ирландки на своей спине.

Мы вышли на улицу и только успели сделать несколько шагов, как к нам подошел монах и поинтересовался, не хотим ли мы зайти в его монастырь. Почему бы и нет, решил я. Против этого живо выступил наш гид, так как монастырь находился в совсем противоположной стороне. После минутной дискуссии было решено, что Эйли идет с гидом к водопаду, а я с монахом – в монастырь. Через два часа мы должны были вновь встретиться. Я махнул девушке на прощание рукой, совсем не догадываясь, что вижу ее в последний раз.

Монах оказался парнем любопытным. Его интересовало все: откуда я приехал, как давно в Индии, есть ли у меня на родине семья, любим ли мы с Эйли друг друга и тому подобное и так далее. Попытка объяснить монаху на пальцах, где находится Беларусь, была неудачной, и я назвал в качестве своей родины Финляндию. О Финляндии он ничего не слышал. Так же, как не слышал о Боснии, Люксембурге и Албании. Пришлось прекратить заниматься придумыванием места жительства и просто сказать: «Я из Европы».

«О, Европа – хорошая страна, — оживился монах. – Я думал, что вы из Британии, а вы, значит, из Европы!»

Я широко улыбнулся. Великобритания – не Европа? Жаль, что его не слышали мои друзья из Франции и Германии. Они, несомненно, оценили бы эту шутку. В конце нашей непродолжительной прогулки монах польстился на рупии «сколько не жалко». Объяснять ему, что мне всегда денег жалко, однозначно не стоило. Получив свои пятнадцать рупий, он подозвал мальчика, игравшего со сверстниками около дороги, и что-то коротко ему сказал. Мальчик все понял и завел меня внутрь монастыря, где я благополучно провел положенные два часа, слушая буддистские мантры.

Вернувшись в ресторан, я обнаружил, что вещи Эйли на месте, а ее самой еще нет. Правильным решением было идти к резиденции далай-ламы без напарницы, как я и поступил. Количество паломников и просто желающих поздравить главу ламаистской церкви заметно выросло. Я смешался с группой индийцев и стал ждать. Далай-лама не долго испытывал наше терпение. Вскоре раздался дружный «ох!», и по рядам прокатилось, вот, мол, вышел из ворот. Я поднялся на цыпочки и действительно увидел процессию монахов, а за ней – несколько дюжих мужичков (охранников, надо полагать). Мои соседи решили, что иностранный гость имеет право увидеть больше. Кто-то подтолкнул меня вперед, кто-то расступился. К моменту, когда далай-лама приблизился к нашей группе, я уже очутился в первых рядах. Лобсан Тенцзин-Гьятсо на мгновение остановился, что-то спросил, ему ответили, и пошел дальше. Вот и все! Теперь можно сломя голову нестись домой, чтобы где-нибудь на центральной площади Минска громко закричать: «Братцы! Я далай-ламу видел!»

Немного постояв среди паломников, я неуклюже выбрался из толпы и вновь направился к ресторану. По дороге мне попался невысокий тибетец в оранжево-красной одежде монаха, мирно сплевывающий пережеванную пан-масалу. Я подошел и поинтересовался, разве можно монахам жевать бетель? Тибетец пожал плечами и на хорошем английском ответил:

«Дома нельзя, а здесь можно».
«А где ж твой дом?»
Я ожидал услышать все, что угодно, но только не это:
«Я из Бутана».
«Из Бутана???!!!» — тут, как выразился классик, и сел старик.

Бутан или Драк-Ял – маленькая, но очень закрытая страна в Гималаях. В век, когда космические корабли бороздят просторы вселенной, там почти единовластно правит король, потомок славных воителей, нападавших в древние времена на индийские территории, а потом остановивших английскую экспансию с помощью пушек из гиппопотамовой кожи. Бутанцы все еще верят, что их страна появилась в результате падения на землю огромного дракона. Им удалось сохранить прежний образ жизни, отказавшись от привычных нам продуктов цивилизации. Европейцев к себе они не пускают. Лишь небольшое количество избранных счастливчиков, в основном из немецко-говорящих стран, могут приехать поработать в качестве каких-нибудь очень нужных специалистов. Одна швейцарская фирма за кругленькую сумму раз в год отправляет в Бутан чартер с туристами. Именно благодаря туристам в прессе иногда появляются фотографии средневековых крепостей-дзонгов и коротенькие рассказы о жизни пастухов-яководов или крестьян, не познавших вкус «Сникерса» и «Баунти». Известному французскому путешественнику Мишелю Песселю однажды удалось попасть в страну инкогнито. Об этом он написал целую книгу. И, хотя это было довольно давно, на нее до сих пор ссылаются все исследователи Гималаев. О степени закрытости Бутана свидетельствует то, что даже в справочниках ООН нет какой-либо точной информации о населении и валовом внутреннем продукте (об остальном и мечтать нечего!). Ходят слухи, что на границе с Индией, есть несколько открытых для посещения селений. Индийцы туда ездят торговать. Европейцев тоже впускают, но всего на несколько часов.

Я с интересом смотрел на невысокого худощавого бутанца, а он с таким же интересом смотрел на меня. Так вот мы пялились друг на друга минут десять. Паузу прервал бутанец:

«А ты откуда?»
«Из Беларуси».
«Из Минска?»
«Из Минска».
«Как там у вас?»
«Хорошо. А у вас?»
«Хорошо».

Более глупого диалога не придумаешь. Но что мы могли друг другу сказать, представители совершенно разных культур? Я даже не сразу осознал, что этот потрясающий парень, живущий на другом конце света, что-то знал о Беларуси. Если присовокупить к этому великолепное владение английским, стоит признать, что в стране, огороженной от всего мира, школьные учителя не зря получают за свои труды зарплату. Я попытался сравнить Бутан с какой-нибудь другой страной, но ничего, кроме небольшого индийского штата Сикким, в голову не приходило. Сикким находится рядом с Бутаном. Те же горы, те же люди.

«А у вас все как в Сиккиме?» — спросил я.
«Нет, — ответил бутанец, — все совсем по-другому. Язык только общий. Даже вера разная».

Бутанцы, как и тибетцы, следуют традиции так называемой «алмазной колесницы». Но кое-какие отличия имеются. По словам моего собеседника, им ближе буддистские школы, распространенные в Бирме и Таиланде (вот бы не подумал!). Они не подчиняются далай-ламе и вообще смотрят на него без всякой симпатии. Бутанец, встреченный мною, приехал в Дхармасалу из чистого любопытства. Как и я, он был обычным туристом, а не паломником.

Разговаривая, мы неспешно шагали в сторону Нижней Дхармасалы. Увлекшись беседой, я и сам не заметил, как протопал все десять километров, и даже не успел устать. Очнулся только тогда, когда бутанец спросил: «Едешь в Дели?» Я удивленно захлопал глазами. Оказывается, с автостанции до Шимлы ехал джип. На нем собирался уезжать мой знакомый. Из Шимлы его путь лежал в Дели. Естественно, он решил, что я направляюсь туда же. Немного подумав, я решил, что Эйли без меня не пропадет, и согласился.

Мы погрузились в небольшой грузовичок, сразу человек шесть или семь. Все пассажиры – индийцы, два бутанца и я. Второй бутанец был пожилым монахом и по-английски не говорил. Всю дорогу мы проболтали с молодым бутанцем. Я подарил ему десяток открыток с церквями и костелами Беларуси, и он при каждой остановке вылезал из грузовичка, чтобы посмотреть на них, при этом радостно цокал языком и повторял: «Хорошо, очень хорошо». В конце концов, он осторожно попросил еще несколько открыток с видом Минска. Пришлось подарить. Старый бутанец, сидевший все время смирно, тоже заинтересовался открытками. Ему особенно понравилось здание железнодорожного вокзала в Минске.

Гималайская дорога – настоящий серпантин. В такси это как-то не чувствуешь, а вот в джипе – даже очень. Впервые в жизни я понял, что такое «укачивает». Неприятное чувство. Мне стало жалко своих знакомых, страдающих этой болезнью даже на наших проселочных дорогах. Где-то на пол пути в грузовичок подсела женщина-мусульманка с двумя детьми. Детям хоть бы хны, а вот их мама была вынуждена сесть около заднего борта, чтобы время от времени наклоняться и опорожнять желудок. Остальных пассажиров самочувствие молодой мамаши совершенно не интересовало. Они подсаживались к заднему борту исключительно для того, чтобы выплюнуть пан-масалу или посмотреть вслед убегающему шоссе. Раза три или четыре мы останавливались около заправок или просто придорожных кафе. Водитель мыл машину, а мы перекусывали. Старый бутанец пожаловался на плохую воду и острую пищу. Я успел привыкнуть к индийским специям и только пожал плечами.

В Шимлу мы приехали глубокой ночью. Прощание с бутанцами оказалось коротким. Просто пожали друг другу руки. Я еще раз напомнил, что их страна закрыта для меня, но никаких приглашений в ответ не получил. В городе было абсолютно темно. Редкие фонари скорее играли роль маяков, чем действительно освещали дорогу. Сам не знаю, каким чудом я нашел дом, в котором несколько дней назад снял комнату. Удивительное дело, около своего номера в плетеном кресле сидел мой знакомый пожилой шотландец.

«Ты где был?» — спросил он вместо приветствия.
«Встретил двух горячих девчонок и очень неплохо развлекся», — честно ответил я.

Шотландец понимающе кивнул и протянул мне бутылку. Я хлебнул и тут же закашлялся. Нет, друзья, это был вовсе не скотч, а что-то гораздо крепче, с острым запахом сивухи. Неужели старый черт разжился местным самогоном?

«Если хочешь, отдам свой билет на завтрашний автобус в Дели, — сказал шотландец. – Я пока остаюсь здесь».

Говорят, что шотландцы – очень скупой народ. Не верьте! Все это враки злокозненных англичан. Мой сосед не только бесплатно отдал билет, но, как потом оказалось, оплатил мой номер. Утром, когда я заявился к хозяину дома, тот только развел руками: «За все уплачено, сэр!»

Единственная правда, которую говорят о шотландцах – это то, что они много пьют и быстро трезвеют. Старик бухал пол ночи, а утром появился трезвый, как стеклышко. Он не только не хотел слышать о возврате денег, но даже помог поднести вещи на автостанцию. Когда я уже садился в автобус, он тронул меня за плечо и весело спросил:

«А девчонки были хоть ничего?»
«Ирландки», — ответил я.
«Ох, уж эти ирландки!» — воскликнул шотландец и оглушительно рассмеялся.

Страна туманов

На этот раз в Дели я задержался совсем ненадолго. Автобус высадил меня недалеко от Коннот-плейс, и я пешком направился в государственное туристическое агентство. Час был вечерний – в тропиках смеркается рано. Агентство оказалось закрытым. Сидевший около входа молодой человек, лениво посмотрел в мою сторону и спросил:

«Сэр, я могу вам чем-то помочь?»
«Вряд ли», — ответил я.
«Куда вы хотите ехать?»
«В Наиниталь».
«Нет ничего проще, — сказал парень. – Поезжайте на автостанцию и купите билет. Утром будете на месте».

Я почесал затылок. Совет был очень дельным. Но Дели – город большой. Автостанций там много. Составители туристических карт о них обычно забывают. Молодой человек написал мне на бумаге название станции и посоветовал городской автобус, отправлявшийся туда.

Автобусную остановку я нашел быстро, а вот с самим автобусом вышла проблема. Дело в том, что номера на муниципальном транспорте пишутся местными буквами, так что пришлось здорово помучить окружающих, спрашивая, мой это автобус или нет. В конце концов, нашелся сердобольный дяденька, согласившийся помочь. Он постоял рядом, пока автобус не подъехал к остановке, а потом убедился, чтобы кондуктор не обманул меня с ценой за проезд. Я занял место около какой-то девицы, которая при первой же возможности упорхнула в другую часть салона. Вообще народ вел себя не слишком дружелюбно.

Автостанция находилась на окраине города, так что ехал я долго, а, когда добрался до места назначения, старик-диспетчер обрадовал меня новостью, о том, что автобус на Наиниталь уехал час назад. Следующий будет утром. Билет можно будет купить у кондуктора. Возвращаться обратно не хотелось, и я подыскал себе уютное местечко под козырьком здания станции, где и собрался провести ночь в обнимку с рюкзаком. Мимо проходили люди и с любопытством посматривали на сидящего на земле европейца. Пару раз подходили добровольные помощники, но быстро исчезали, как только понимали, что до утра они меня не сдвинут с места. Часов в одиннадцать вечера движение прекратилось, и на свет божий появился уже знакомый старик-диспетчер.

«Сэр, что вы здесь делаете?»
«Жду автобуса», — спокойно ответил я.

Старик куда-то ушел, потом вернулся и пригласил зайти внутрь. Начал накрапывать мелкий дождик, и отказываться не имело смысла.

Старик ютился в маленькой комнатке с зарешеченным окном. Он собирался перекусить и достал завернутый в газету пакет с домашней выпечки самосами и термос с чаем. Я нашел розетку, набрал в кружку воду и с помощью кипятильника приготовил кофе. Старик тут же отложил свой термос в сторону. Кофе в Индии можно купить в любом магазине или заказать в ресторане, но для бедных индийцев этот напиток кажется слишком дорогим. Старик никак не мог отказаться от угощения. Я нашел в рюкзаке банку с мясными консервами. Этой нехитрой снедью мы и перекусили. В конце ужина мой добродетель облизал ложку, к которой прилипли кусочки жира, и поинтересовался, а что собственно мы ели.

«Оленину», — ответил я.
«Оленину?» — диспетчер очень удивился.

Конечно, консервов с оленьим мясом у меня отродясь не было. Но как сказать индийцу правду, когда на этикетке красовалась надпись «Говядина по-деревенски»? К счастью, читать по-русски он не умел.

Автобус, пришедший с утра пораньше, был рассчитан на местных пассажиров, но никак не на туристов. Узкие кресла, отсутствие багажного отделения и задняя дверь, закрывающаяся на щеколду. Кондуктор предложил сесть на переднее место рядом с шофером. Теоретически, оно было очень удобным, так как позволяло поставить перед собой рюкзак. Практически, там уже стоял деревянный ящик, так что я минут десять выделывал различные акробатические упражнения, пытаясь пристроить ноги. Пришлось оставить рюкзак на месте, а самому пересесть на другое место. Кондуктор сделал вид, что ничего не заметил.

Рядом со мной устроился самый настоящий негр в белоснежной «паджаме». Другие пассажиры смотрели на него с нескрываемым любопытством. Я и сам удивился, откуда в Индии негры? Моего соседа звали Ахмед, и он ехал из родного города Даман на побережье Аравийского моря к сестре в Морадабад. Ахмед рассказал, что является сидхом. Нет, не тем самым мстительным торговцем из «Звездных войн» Джорджа Лукаса, а обычным афроиндийцем. Вначале арабские, а потом и европейские торговцы ввозили в Индию рабов из Африки. Особенно преуспели португальцы. В середине девятнадцатого века в их колониях негры составляли до двадцати процентов населения. После отмены рабства потомки африканцев остались жить на новой родине. Многие приняли христианство или ислам. Индусов среди сидхов нет, потому что индуизм причисляет выходцев из Черного Континента к неприкасаемым, а неприкасаемыми быть никто не хочет.

Ахмед работал школьным учителем и зарабатывал так много, что на поездку к сестре собирал деньги целых два года. Я не упустил возможность расспросить о Дамане. Эта бывшая португальская колония практически никак не представлена в путеводителях. Ахмед очень оживился, когда рассказывал о своем родном городе. По его словам, там есть удивительные по красоте пляжи, рощи кокосовых пальм и очень дешевые гостиницы.

«Неужели у вас лучше, чем в Гоа?» — спросил я.
«Не знаю, — признался сидх, — в Гоа я не был».

Недалеко от Дамана есть еще одна португальская колония – остров Дью. Туда прилетают зимовать цапли. Туристов в Дамане и Дью немного. Главным образом, любители выпить – там открытая продажа алкоголя. Непопулярность вышеназванных курортов объясняется удаленностью от путей сообщения. Поезда туда не ходят, и самолеты не летают. Тем не менее, Ахмед подробно рассказал, как проще всего можно добраться до Дамана из Дели.

«Только знаешь, приезжай к нам в сухой сезон. Сейчас дожди. Не отдохнешь», — добавил он.

Некоторое время автобус ехал по широкой ровной дороге. Водитель развлекался тем, что слушал кассетный магнитофон. Музыка гремела на всю катушку. Иногда магнитофон зажевывал пленку, и из динамиков неслась полная абракадабра. Водитель доставал кассету и начинал ей молотить о руль. Странное дело, это помогало, и абракадабра на некоторое время сменялась обычным пением. Трасса здесь была оживленной. На обочинах дорог то и дело встречались импровизированные рынки, кафе и даже гостиницы. Около одного из рынков мы остановились. Здесь торговали исключительно вещами, плетенными из ротанга – корзинами, креслами, диванами и даже журнальными столами. Один из пассажиров купил корзину, и мы отправились дальше.

За окном мелькали затопленные рисовые поля. В какой-то момент они слились в огромное озеро, а затем превратились в широкую реку с быстрым течением.

«Что это?» — спросил я у Ахмеда.
«Ганг!» — торжественно ответил он.

Великая река несла свои желтые воды на юго-восток. Называя Ганг великим, я нисколько не преувеличиваю. Он гораздо шире Дуная и, может быть, Волги, и это притом, что я видел Ганг почти в самом начале его течения. Оставалось только догадываться, каков он в районе Калькутты. Наверное, не река, а плавучее море!

Мы ехали через Уттар-Прадеш, самый населенный штат Индии. Перенаселенность действительно бросалась в глаза. Поля были совсем крошечными, а деревни наползали одна на другую. Тем не менее, ничто не свидетельствовало о нищете местных жителей.

Ахмед давал довольно интересные комментарии:

«Видишь холмики вдали? Это компостные кучи. Они дают удобрение и газ, которым зимой отапливают дома. А вон те домики – ремонтные мастерские. Крестьяне покупают один трактор на деревню и эксплуатируют его вместе».

Деревни были похожи одна на другую. Кирпичные двухэтажные дома с окнами без стекол. Маленькие сельские храмы со свастиками и оранжевыми флажками. Попадались и мусульманские селения. Та же архитектура, только вместо индуистских храмов – мечети. Иногда, вместо мечетей – просто навесы с минаретами.

Мы проезжали и через города, останавливаясь на вокзалах. День выдался жарким, и пассажиры спешили покинуть автобус, чтобы купить воды или сока. Я обычно находил какую-нибудь тень и прятался там. Через три-четыре минуты вокруг меня собирались прохожие. Иностранцы приезжают сюда не часто, так что местное население стремилось посмотреть на одного из них поближе. В то же время, никто нагло не приставал, не пытался что-нибудь продать или завести в магазин. Кондуктор расхаживал вокруг автобуса и выкрикивал название Наиниталя. Желающих ехать с нами было немного. В Морадобаде половина пассажиров сошла. Ахмед тоже попрощался и дал свой адрес с просьбой написать и рассказать о впечатлениях.

Широкая дорога закончилась. Водителю автобуса приходилось лавировать между повозками, запряженными буйволами, и странными телегами, снабженными моторами. Иногда нервы у этого человека не выдерживали, и он врубал гудок. Да-да, самый настоящий гудок. Автобус ревел, словно пароход. Возницы только успевали затыкать уши. Несколько раз видел автомобильные аварии. К счастью, без летальных исходов. Однажды не повезло и нам. Ближе к вечеру, когда уставшие пассажиры начали дремать, автобус резко затормозил. Раздался звук удара. Водитель сбил корову. Все тут же высыпали наружу, чтобы посмотреть на результат столкновения. Автобус лишился фар, а корова – жизни. Никто не запричитал и не ударился в панику по поводу смерти священного животного. Шофера и кондуктора больше интересовало состояние автобуса. На корову они даже не взглянули. Мужчины-пассажиры что-то живо обсудили, а потом оттащили труп на обочину.

Километров через пять автобус свернул к небольшому терминалу.
«Стоим пол часа», — предупредил шофер.

Пол часа, так пол часа. Рядом с терминалом находилось некое подобие столовой. Все очень дешево. Бесплатная питьевая вода. Пассажиры выстроились в очередь, чтобы перекусить. Система обслуживания напоминает советскую, только еще более непритязательная. Вначале надо посмотреть, что в столовой сегодня дают и по чем. Никаких меню не существует. Потом выбить в кассе чек, и ходить с ним вдоль прилавка. Повара наливают в вашу чашку суп, в тарелку – кипяченое молоко (именно так, а не иначе!), накладывают самосы и еще какие-то круглые пончики. Можно раскошелиться на вареные яйца или творог в острой подливе. Мясных блюд нет. Едят стоя. Вместо ложки и вилки пользуются руками. Вся посуда из пальмовых листьев. Рядом пасется пара горбатых коров, которые тут же съедают выброшенные чашки и тарелки. Благодаря коровам-санитаркам вокруг терминала царят чистота и порядок. Я тоже пристроился в очередь, чтобы попробовать местную пищу. Повара с любопытством наблюдали за тем, как я ем. Когда с пончиками и супом было покончено, они радостно закивали. Ко мне подошла женщина в темном сари и угостила кипяченым молоком. Так сказать, бесплатный презент от фирмы.

Мы ехали дальше. Наконец-то начались горы, поросшие сосновым лесом. Рядом с дорогой возвышались фруктовые деревья. Судя по всему, их здесь посадили из чисто декоративных соображений. На земле валялись опавшие груши и сливы. Никто их не собирал, кроме обезьян. Рискуя жизнью, они перебегали дорогу перед самым автобусом. На этот раз водитель проявил предельное внимание.

Чем выше серпантин дороги поднимается в горы, тем прекрасней открывающиеся виды. Над небольшими долинами тают хлопья тумана. На самом деле, это никакой не туман, а кучевые облака. Странная жизнь у людей, обитающих тут. Поднял руку и достал ладонью до облака. Подпрыгнул и оказался над облаками. Вот про кого надо детские мультфильмы снимать! Все-таки есть что-то захватывающее в самом факте жизни в горах.

На часах шесть вечера. Туман и начинающиеся сгущаться сумерки не позволяют рассмотреть впереди по курсу город. Автобус взъезжает на горную кручу, а потом несется куда-то вниз уже по городским улицам. Стена тумана неожиданно исчезает, и я от неожиданности ахаю. Внизу раскинулся овал живописного озера. Белые коробочки зданий ползут от воды куда-то вверх, на самые вершины горных хребтов. Почти везде горят огни. Картина, способная свести с ума любого художника-сюрреалиста. Это и есть Наиниталь. Не зря я сюда так долго ехал.

На крошечной автостанции нас уже ждет добрый десяток зазывал. Каждый предлагает на выбор два-три отеля. Доставка до места назначения на машине совершенно бесплатная. Я выхожу из автобуса последним, но иностранца успевают рассмотреть в окно. Меня ждут. Никто не кричит, никто никуда не тащит. Зазывалы подходят по одному и показывают фотографии номеров. Кому-то приходит в голову сообщить, что комната обязательно будет с видом на озеро. Позже я узнал, что в Наинитале вообще нет гостиниц, предлагающих номера без данного вида. Но тогда это было единственное, что меня откровенно подкупило. Все остальное – цена, наличие ванны, спутникового телевидения и ресторана – у всех были одинаковы. Меня сажают в микроавтобус, и спустя всего три минуты я оказываюсь в своем номере. Никаких чаевых. Все предельно вежливо и мило.

«Сэр, — спрашивает администратор, — сколько дней вы предполагаете у нас прожить?»
«Никак не меньше недели», — отвечаю я, и, по всему видно, администратор очень рад. Он просто лопается от счастья.

Я заказал чашку кофе, выпил и почти сразу же завалился спать. Все-таки последний раз я спал всего несколько часов в Шимле.

Только утром мне принесли полотенца и простыни. В соседнем номере супруги-индийцы выясняли отношения. Слышимость почти стопроцентная. Горячей воды нет. Ее обещают вечером. В Дели можно обойтись и холодной. Но здесь и так как-то прохладно. Одеял тоже нет. Администратор предложил воспользоваться покрывалом. Порадовал вид с балкона на озеро. Рядом росла раскидистая ель с какими-то странными длинными иголками. При желании можно было протянуть руку и дотронуться до ветки.

Наиниталь мне понравился. Очень понравился. Здесь было потрясающе красиво и уютно. Пожалуй, это единственный город в Индии, где никто никого не пытается разводить или приставать с предложениями что-то купить или куда-то зайти. Все гималайские курорты отличаются некой особой прелестью, но у Наиниталя имеется своя специфика.

У жителей стран с однообразным пейзажем всегда есть повод пофантазировать, что-то преувеличить или преуменьшить. Например, в равнинной Беларуси любой более-менее уважаемый холм называется горой. В Гималаях, наоборот, любая гора ниже четырех тысяч метров – это холм. Поэтому горы Кумаон, среди которых раскинулся Наиниталь, на картах обозначены как холмы. Самый высокий из окрестных холмиков Наина-пик достигает отметки 2 610 метров над уровнем моря. Другой холмик Чайна-пик совсем чуть-чуть уступает первому. Можете себе представить прогулку между двумя такими холмами. Вроде бы все друг от друга недалеко, но пока дойдешь от усталости язык положишь на плечо.

Подобно большинству других гималайских городов, Наиниталь обязан своим рождением англичанам, прятавшимся в горах от тропической жары равнин. В 1841 году купец по фамилии Бэррон, большой любитель пострелять в индийскую фауну, обнаружил чудесную долину, большую часть которой занимало прелестное озеро с зеленой водой. Никакого населения здесь не было. Только обезьяны оглашали окрестные леса своим криком. Жители соседних долин со страхом рассказывали о чудовище, якобы обитавшем в озере. Бэррон в эти сказки не верил и застолбил здесь участок под поселение. Денег у него, судя по всему, было не меряно, так как изначально строительство и рекламу он оплачивал из собственного кармана. Наиниталь быстро рос. Новые поселенцы освоили сразу два самых удаленных берега Моллиталь и Толлиталь, между которыми вдоль северной части озера была проложена дорога, нынешняя Молл-стрит. Это единственная ровная улица в Наинитале, по которой ездят велорикши. Во всех остальных местах приходится передвигаться на своих двух или ловить такси.

В наследство от английского колониального господства нынешним наинитальцам досталась пара-другая зданий, в том числе католический собор, освященный в 1906 году архиепископом Агры. Здесь также есть методистская и пресвитерианская церкви. Но верующих-христиан немного. Католический собор находился всего в сотне метров от моей гостиницы, так что я любил захаживать туда по дороге в город. На службах обычно присутствовало три человека. Священник, сторож и я. Пару раз заходили туристы-индийцы.

В городе есть несколько индуистских храмов. Почти все они посвящены богине Наине. Меня ни в один из них не пустили дальше порога, а с порога, как вы догадываетесь, многое не рассмотришь. Когда я жаловался на брахманов другим наинитальцам, они возмущались. Как можно не пустить человека в храм, если это божье место? Но жрецы смотрели сквозь пальцы на проникновение туда туристов-мусульман и сикхов, а мне отвечали одно и то же: «Сюда ходят только индийцы».

Все население Наиниталя условно можно разделить на местное и приезжее. Местное – это коренные жители Уттаранчала, потомки крестьян-горцев. Внешне они напоминают южных европейцев, болгар или итальянцев. Есть типажи, достойные аборигенов французской Аквитании, высокие, чернявые, с бледной кожей и длинными носами. Они торгуют фруктами и другими продуктами питания, сдают в аренду участки земли или содержат маленькие закусочные, по площади чуть больше нашего туалета (зашел внутрь, обернулся вокруг своей оси и вышел). Уттараанчальцы всегда очень приветливы, любознательны и смешливы. Переведенные мною на английский язык анекдоты, пользовались среди них большой популярностью.

Большинство наинитальцев – приезжие или их потомки. Благодаря близости перенаселенного Уттар-Прадеша проблем с мигрантами нет. Скорее, наоборот. В основном, это индусы. Много сикхов и мусульман. Мечетей и сикских храмов в Наинитале не видно, так что представителей этих религиозных меньшинств можно назвать обделенными. В отличие от индусов, они более коммуникабельны. Я как-то близко сошелся с двумя братьями-мусульманами, владельцами местной строительной компании. Одного звали Мухтар, а второго – Шарик. Братья с собачьими именами очень интересовались жизнью за пределами Индии. Мухтар оказался любителем путешествий. Он пару раз ездил в отпуск в Непал и Бангладеш. Непал понравился больше всего, но свою жизнь Мухтар хотел бы и дальше устраивать в Наинитале. «Тут есть перспективы», — говорил он, но что это за перспективы, я так и не понял.

Примерно десять процентов жителей города составляют тибетцы. Внешне они очень отличаются от тибетцев, живущих в Дхармасале, главным образом некоторыми европеоидными чертами. Над озером, на склонах северного хребта тибетцы построили монастырь «гом-па». Рядом находится что-то вроде образовательного центра, маленькое одноэтажное здание с аудиторией, оснащенной лингофоннами и цифровым графопроектором. Несмотря на то, что тибетцы – беженцы, с обычными беженцами, людьми чаще всего обездоленными, они имеют мало общего. Благодаря щедрой международной помощи и собственной смекалке, они преодолели проблемы, связанные с бедностью и неустроенностью. Местные тибетцы – это монахи, владельцы магазинов, сувенирных лавок, учителя, врачи и крупные бизнесмены. Многие имеют высшее образование. В Наинитале есть Тибетский рынок, самое дорогое место в городе, где нет ни одного продавца-тибетца. Тибетцы держат лавки, а вот продавцами там работают индийцы. Десятилетия, проведенные за пределами родины, изменили образ жизни выходцев из самого высокого в мире нагорья. Тибетские женщины одеваются как индийки, носят яркие сари, любят золотые и серебряные украшения. На улицах Наиниталя часто встречаются симпатичные полукровки – результат любовной страсти мужчин-тибетцев и местных пассий. К межэтническим и межрелигиозным бракам наинитальцы относятся скорее положительно, чем отрицательно.

Единственным представителем европейской диаспоры является пенсионер-немец. Он живет в Наинитале вот уже десять лет, тренируя местную футбольную команду. Я наткнулся на пенсионера-футболиста совершенно случайно во время своей первой прогулки, когда в поисках интернет-кафе забрел к зданию муниципалитета. Немец очень обрадовался и пригласил зайти в бар, чтобы хлебнуть кружку-другую индийского пива. Он рассказал, что в молодые годы играл в сборной ГДР, много раз бывал в Советском Союзе, в том числе и в Минске. В Индии ему жить нравится. Зарплату здесь платят очень и очень скромную, зато маленькая по европейским меркам пенсия кажется просто сказочным состоянием. Шутки шутками, но старик – вдовец. Среди горожан он числится солидным женихом. Время от времени к нему приходят соседи, предлагая посвататься к той или иной местной красотке. Немец пока жениться не собирается, но кто знает, что там произойдет в будущем?

В Наинитале нет промышленности, и это хорошо. Иначе, над долиной, зажатой со всех сторон горами, стоял бы удушливый смог. Дома обогреваются с помощью электричества. Автомобилей немного. Бензин в Индии дорогой, и почти все владельцы автотранспорта предпочитают газовые двигатели. На единственной в городе бензоколонке дизельное топливо не пользуется спросом. По сравнению с Дели, Наиниталь – цитадель чистоты и порядка. На улицах много урн. Выброшенные на асфальт бумажки и целлофановые пакеты тут же подбирают нанятые муниципалитетом рабочие-ассенизаторы. На здании главного полицейского управления висит плакат на двух языках: «Полиция Наиниталя – ваш друг и помощник». Но самих полицейских я видел редко. Иногда по Молл-стрит прогуливалась парочка офицеров, нежно держащих друг друга за руки. Я поначалу принял их за представителей сексуального меньшинства. Однако оказалось, что в Индии так принято подчеркивать дружеские отношения, ничего больше. Офицеры были вооружены бамбуковыми палками, вели себя приветливо, отдавали честь проезжающим мимо на рикшах дамам и любившему пешеходные прогулки туристу из Беларуси.

Нищих нет или почти нет. В центре города крутится небольшая группа детей-тамилов, которую возглавляет девочка лет семи от роду. Она здесь самая старшая по возрасту и, похоже, самая искушенная в делах попрошайничества. Девочка умеет изображать калеку, выгибая спину, словно больной-паралитик, пускать слюни и вообще вести себя крайне отвратительно. Тайнами своего мастерства она делится с младшими братишками, учит их правильно стоять на коленях или притворяться калеками. Но даже ее, искушенную в профессии попрошайки, иногда подводит детская непосредственность. Однажды проходя мимо тамилов, я дал ее брату монетку в пять рупий. «Ого!» — воскликнула девочка и побежала за мной. С английским у нее был явный напряг. Поэтому она все время повторяла:

«Сэр, как ваши дела? Сэр, как ваши дела?»

Я только улыбался и шел дальше, не обращая внимания на протянутую ладошку. Девочка поняла, что одной фразы явно недостаточно и стала выуживать из памяти все ей известные слова:

«Сэр, отличное утро! Сэр, сегодня вторник! Сэр, вы здесь впервые? Сэр, я вас люблю!»

Вот это «я вас люблю» меня и сломало. Отсмеявшись, я полез в карман, но ни одной индийской монетки не обнаружил. Зато было немного российской мелочи. Девочка согласилась взять рубль и гордо вернулась к братьям. Всем своим видом она показывала: учитесь работать, малявки! В дальнейшем, увидев меня издалека, мальчики-тамилы неслись в мою сторону сломя голову, чтобы признаться в любви и получить в подарок монетку или банан. Этот безобидный рэкет иногда поощрялся белорусскими леденцами или местным пряным печеньем. Причем конфеты им нравились больше.

Но дети-тамилы не всегда попрошайничали. Иногда они зарабатывали на хлеб насущный, торгуя нехитрыми сувенирами – рисовыми зернами со свастикой, запаянными в обычную капельницу, или сторожили тюки с товаром на рынке. Постепенно мы стали друзьями. В день своего отъезда я угостил их мороженым. Дети подарили мне на память одно из своих рисовых зерен, и это был самый ценный подарок, который я получил во время своего путешествия.

Город живет благодаря туризму. Летом здесь целый месяц лежит снег, берега озера покрываются тонкой корочкой льда, и любители зимнего отдыха едут в Наиниталь со всей Индии, чтобы покататься на лыжах или просто полюбоваться на белые склоны гор. Говорят, что зимой приезжает много европейцев. Бывают туристы из США и Австралии. Летом с иностранцами напряг. Мне так и не посчастливилось встретить хотя бы одного. Лишь однажды на автостанцию пришел транзитный автобус со шведами. Они провели в Наинитале всего пару часов и уехали дальше в Алмору. Зато много туристов из Дели, Калькутты, Варанаси и даже Бомбея. Индийцы приезжают в Наиниталь, чтобы расслабиться. В большинстве случаев они просто гуляют вокруг озера, кутаясь в теплые кофты и свитера. Днем, когда воздух прогревается до двадцати пяти градусов, смотреть на эти «шерстяные» процессии очень прикольно.

С развлечениями на индийском курорте напряг. Дискотек и клубов нет. Есть какой-то танцзал, где по утрам собираются любители дыхательной гимнастики. Главное развлечение – катание на лодке по озеру. Иногда это безобидное занятие превращается в настоящий экстрим. Время от времени озеро обволакивают клубы тумана. Причем это происходит очень быстро. Секунда-другая, и вот уже вокруг тебя только молочная пустота. Даже собственных рук не видно. Опытные лодочники бросают весла и ждут, когда туман рассеется. Лодки постепенно дрейфуют по озеру, пока не начинают сталкиваться друг с другом. Иногда переворачиваются. Индийцы хорошо плавают, поэтому жертв не бывает.

Второе популярное развлечение – конные прогулки по горам. В центре города тусуются коневожатые, предлагая проехаться на лошади вокруг Наиниталя. У каждого фотоальбом. Кроме пейзажей, которые вам предстоит увидеть, на фотографиях изображены счастливчики, не преминувшие воспользоваться их предложением, в том числе какая-то ужасно знаменитая болливудская звезда. Естественно, каждый утверждает, что это именно он катал ее на коне. Если в их словах имеется хоть чуточка правды, звезде приходилось раз десять на день садится на лошадь, а потом с нее слазить, чтобы залезть на следующую. На реальную прогулку у бедняги просто не хватило бы времени!

Один из тусовщиков как-то пристроился ко мне и доверительно сообщил:
«Сэр, вы совершенно правы, когда отказываетесь от конных прогулок».
Я с удивлением посмотрел на него. Вроде бы я пока ни от чего не отказывался.
«Сэр, — продолжал этот потрясающий тип, — местные лошади маленькие. Ездить на них неинтересно. Вот у меня есть большой конь. Давайте завтра встретимся в одиннадцать часов утра и поедем к Чайна-пик. Меня зовут Мази, и я лучший гид в окрестностях. Обещаю, вы не пожалеете».
Ну, раз обещает, надо соглашаться! Но назавтра в одиннадцать часов его на месте не было. Зато другие «лучшие гиды в окрестностях» наперебой обещали, что я не пожалею, если поеду именно с ними.
«Нетушки, — отвечал я. – У меня был договор с Мази».
Мужчина, внешне цыган цыганом, отвел меня в сторонку и шепотом заявил:
«Сэр, Мази серьезно заболел, поэтому не смог прийти. Я его брат, и вы должны теперь ехать со мной».
Вчера Мази выглядел здоровее не бывает.
«Странно, — сказал я. – У Мази нет братьев».
«Да, — кивнул «цыган», — родных нет. Я – двоюродный».

Родственничек неудавшегося гида поймал такси, и мы поехали к конеферме. Ехать пришлось недолго. Таксист потребовал платы за транспортировку не только меня, но и «цыгана». Тот гордо отмахнулся и попросил не обращать на таксиста внимания. Мне привели засиженную мухами лошадку с грустными лиловыми глазами.

«Это Джонни-бой, — представил «цыган». – Он лучший скакун в Наинитале!»

Джонни-бой доверительно потянулся к моей руке и понюхал пустую ладонь. «Цыган» очень удивился, обнаружив, что я без посторонней помощи могу приладить седло. Конь вел себя смирно, пока я не попытался вскочить на него. Шарахнувшись в сторону, Джонни-бой тут же замер и с укором посмотрел в мою сторону.

«Ты чего это? – говорил он всем своим видом. – Такой солидный дядька, а все туда же – скачешь бедной лошади на спину!»

Вторая попытка оказалась более удачной.

«Цыган» пошел вперед. Конь засеменил вслед по горной дороге. Некоторое время он шагал ровно, пока дорога не стала слишком каменистой. Джонни-бой все время пытался остановиться или пройти в опасной близости от края тропы. Тут уж не до осмотра достопримечательностей. Приходилось следить за дорогой. С трудом, мы въехали на гору. Джонни дико заржал.

«Шабаш, — ласково произнес мой гид и повернулся ко мне: — Сэр, говорите ему это слово всякий раз, когда он начинает ржать, иначе дальше конь не пойдет».

Через час прогулки Джонни-бой так устал, что ржал не переставая. Я гладил его по холке и повторял этот загадочный «шабаш». Не очень-то и помогало. На всякий случай, я проверил ремни и крепления. «Цыган» прокомментировал это так:

«Я вижу, вы опытный наездник».

Был бы опытным, знал бы, что делать.

Мы немного отдохнули, сидя на мягкой траве. Джонни-бой недовольно отошел в сторону. Вместо того, чтобы, как всякий нормальный конь, заняться поеданием растительности, он облюбовал край обрыва и, похоже, медитировал, глядя на лесные массивы внизу.

«Может, он не здоров?» — спросил я «цыгана».
«Ну, что вы! – воскликнул гид. – Джонни-бой думает, что мы будем спускаться, и теперь присматривает хорошую дорогу».
На Чайна-пик мы так и не попали. Прогулка закончилась около Сноуи-Вью, небольшой площадки в горах, откуда по идее можно видеть заснеженные вершины Большого Гималайского хребта. Я заплатил «цыгану», и он ускакал, посоветовав воспользоваться на обратном пути канатной дорогой. Она находилась совсем недалеко. Рядом располагался небольшой рынок, где можно было перекусить и пострелять в тире по воздушным шарикам. Пока я стоял на Сноуи-вью, пытаясь разглядеть сквозь туман хоть одну снежную вершину, со стороны рынка пришла группа молодых туристов. Один из них панибратски хлопнул меня по плечу и спросил:
«Датчанин?»
«Белорус», — буркнул я.
«Белорус? Это твое имя?»
«Нет, национальность».
«И где же твоя страна находится?»
«В бывшем Советском Союзе».
Молодые люди переглянулись.
«Правда? – удивленно сказал тот, что хлопнул меня по плечу. – Ты выглядишь как настоящий советский человек. Очень сильный».

Я даже не улыбнулся. «Упитанный» и «сильный» в Индии почти синонимы.

На рынке мне повстречался пожилой торговец из местных горцев. Никаких товаров, кроме двух цветных халатов и странной высокой шапки, у него не было. Торговец ходил по рынку, оставив лавку под присмотром соседа, и не знал, чем заняться. Мое появление показалось ему важным событием. Он попросил вместе сфотографироваться, а потом предложил за небольшое вознаграждение проводить меня к старой губернаторской резиденции. По дороге он рассказал о жизни горцев. В старые времена они вели очень независимый образ жизни. Кое-где практиковалась полиандрия. Одна женщина могла брать замуж нескольких мужчин, обычно родных братьев. Дед этого торговца женился, когда ему не было и пятнадцати, и как раз попал в такую семью. Жена была старше младшего мужа лет на двадцать. Парень прожил с ней и старшими братьями пять лет, а потом бежал с любимой девушкой из родной деревни. Губернатор Наиниталя дал ему работу и кров, но старая жена еще долго доставала беглецов, требуя у губернатора вернуть бывшего мужа или хотя бы заплатить за него выкуп. Теперь подобные трагедии в принципе невозможны. В Уттаранчале полиандрия запрещена законом. В других индийских штатах она практикуется, хотя многомужество – это уже большая редкость.

Резиденция оказалась маленьким, частично перестроенным зданием. Никакого исторического интереса оно не представляло. Мы немного посидели на лавочке у крыльца. Торговец жевал печенье и дискуссировал со мной о христианстве.

«Вот, ты кто? Католик? Значит, веришь в папу римского? Как можно верить в человека?» — говорил он.
С ближайшей елки на землю вдруг спустилась обезьяна и осторожно приблизилась к нам. Торговец протянул ей печенье и, как ни в чем не бывало, продолжил спор. Обезьяна пристроилась рядом и стала внимательно слушать, что ж там так горячо обсуждают два человека.
«Вы с ней знакомы?» — спросил я у торговца.
Тот недоуменно посмотрел на меня.
«С кем? С обезьяной? Она же даже разговаривать не умеет!»

М-де, странная эта страна Индия. Медитирующие лошади, обезьяны-любители религиозных дискуссий. Кто мне поверит, когда я буду рассказывать об этом дома?

Кстати, с наинитальскими обезьянами у меня вышла довольно забавная история. Однажды, принимая в гостинице душ, я услышал, что в комнате кто-то хозяйничает без моего ведома. Накинув полотенце, я выскочил из ванной и обнаружил здоровенного самца макаки-резуса. Очевидно, он попал в номер через открытое окно. Теперь зверюга сидела на журнальном столике и скалила на меня зубы. Поняв, что я нападать не собираюсь, самец деловито перевернул тарелку с фруктами и печеньем, а потом схватил флакон с туалетной водой. Зря он это сделал. В Индии с нормальной мужской парфюмерией напряг. Одеколон или жидкость для бритья купить можно, но запах у них будет очень специфический. В общем, терять привезенное из Беларуси добро я не хотел, а потому, скрутив полотенце в жгут, начал наступление. Обезьян не растерялся, ловко открутил пробку и одним махом осушил флакон до дна, потом прыгнул на подоконник и был таков! Я быстро оделся и побежал к администратору. Тот вооружился длинной металлической палкой и поспешил в мой номер. Дверь я естественно закрыть забыл, и теперь пьяный макак пытался вновь проникнуть внутрь комнаты. Длинная палка не произвела на него соответствующего впечатления. Он встал в боевую стойку и показал зубы. Я ничего не понимал. Только что испугался полотенца, а теперь вот готов драться с палкой. Неужели так быстро подействовал одеколон? Ответ нашелся сам собой. На близстоящей елке за самцом наблюдала его пассия и еще пяток молодых макак. Пьяный обезьян не хотел в их присутствии сдаваться без боя. К счастью, обошлось без кровопролития.

Вечером в нашей гостинице появился новый лохматый житель – афганская овчарка, натасканная гонять обезьян. О славном боевом прошлом собаки говорили шрамы на морде, порванные уши и выбитый глаз. Несмотря на это, псина оказалась добрым и ласковым существом. Лаяла она исключительно на обезьян, пытавшихся ночью пробраться на балкон и повторить подвиг самца-алкоголика. Хозяин собаки, парень лет двадцати, рассказал, что мать этого афгана погибла в борьбе с резусами. У макак хватило мозгов натаскать на дерево камней, заманить под него собаку, а потом забросать ее до смерти. Вот такие они скверные существа, ближайшие родственники человека.

Третьим и, похоже, последним развлечением в Наинитале является зоопарк. На нескольких гектарах земли расположены вольеры с тиграми, оленями и различными нелетающими птицами. Все животные местные. Гордость зоопарка – здоровенный гималайский мишка. Был когда-то уссурийский или, как написано в каталоге, «сибирский» тигр, однако потом гость из далекой тайги заболел, его отвезли в Дели на лечение, где тигра прикарманил делийский зоопарк. Наинитальцы надеются на его возвращение.

Когда-то в окрестных лесах водилось много всякой живности. Даже сейчас местные жители находят в горах старые тигриные тропы. Наиниталь – родина знаменитого охотника Джима Корбетта. Он прославился благодаря тиграм и леопардам-людоедам, которых умел убивать из ружья одним выстрелом. Крестьяне боготворили Корбетта. Все-таки он спас не одну человеческую жизнь! Примерно в середине прошлого века охотник переквалифицировался в защитника природы и занялся спасением животных от людей. Странное дело, в Наинитале есть памятники Ганди и еще какому-то политическому деятелю Индии, а вот память о британце Джиме Корбетте никак не увековечена. Зато в Уттаранчале имеется замечательный национальный парк имени Джима Корбетта, и из Наиниталя туда отправляют туристические группы. Я не мог не воспользоваться такой возможностью, и в один прекрасный день купил билет на микроавтобус, направлявшийся в Корбетт-парк.

Вместе со мной туда ехало четверо женщин откуда-то из Бенгалии. Одна из них пыталась говорить со мной по-немецки и очень удивилась, когда поняла, что немецкого я не знаю. Как потом выяснилось, она была моей коллегой, преподавала историю в провинциальном колледже. Мы разговорились (уже по-английски), и бенгалка пересела поближе. Ее подругам это явно не понравилось. Они всю дорогу осуждающе косились на нас. В конце концов, женщина не выдержала и вернулась на прежнее место. В Корбетт-парке нас ждал одинокий реенджер (лесник по-нашему). Он сидел на раскладном стуле на обочине дороги и жевал длиннющую соломину. За спиной реенджера висело ружье, рассчитанное скорее на слонов, чем на дичь помельче. Когда наша маленькая компания вылезла из микроавтобуса, этот бравый джентльмен тут же предложил мне свой стул, а женщин заставил построиться в ряд. Прям, как в армии. Хорошо, что еще не устроил перекличку. Нас ожидал инструктаж. В Корбетт-парке довольно строгие правила поведения. Например, нельзя пользоваться сотовыми телефонами, плеерами и другими электроприборами. Нельзя громко разговаривать, кричать и жевать жвачку или пан-масалу. Нельзя собирать цветы, ломать кустарники и ветки деревьев. Ничто не должно нарушить хрупкое природное равновесие. Женщины по этому поводу отпустили пару шуток.

«Это не смешно, — строго сказал реенджер. – Здесь хозяева – звери и птицы. Люди – только гости».

Корбетт-парк занимает площадь, на которой вполне могло бы уместиться такое маленькое европейское государство, как Люксембург. Некоторые туристы приезжают сюда на неделю, а то и на две, переезжают с места на место и, таким образом, знакомятся с самыми разнообразными природными ландшафтами от горных лесов до низменных джунглей. У них есть возможность увидеть собственными глазами оленей, диких кабанов и мускусных крокодилов. Наша экскурсия была рассчитана всего на несколько часов. Главная изюминка – поездка через джунгли на слонах, а потом наблюдение за животными со смотровой вышки. Пока мы шли по тропинке через лес к слонам, реенджер спросил, есть ли в моей стране какие-нибудь национальные парки. Я рассказал о Березинском заповеднике и Беловежской пуще. Индийский лесник был очень впечатлен, когда узнал, что в Беларуси сохранились остатки древней мезолитической тайги и все еще можно встретить настоящих зубров. Я скромно промолчал о том, что на этих самых зубров у нас разрешают охотиться любителям трофеев из Германии и других богатеньких стран. В Индии за убийство даже больного горала можно загреметь в тюрьму на пять лет.

Слонов было двое: один большой и один маленький. Большой оказался парнем с немереным опытом вождения, и на него посадили женскую команду. Мне и реенджеру пришлось устраиваться на молодой слонихе. Я имел несчастье угостить слониху шоколадкой, так реенджер меня за это чуть не убил. Оказывается, слоны не только в стихах Корнея Чуковского любят шоколад. Но есть его им нельзя – начинается несварение желудка. Наша слониха где-то на пол пути совершенно распукалась. Всякий раз, когда сзади слышалось тихое «п-ф-ф», лесник качал головой и укоризненно смотрел на меня. Мне было совершенно неловко. Тоже мне отравитель слонов нашелся!

Индийский лес произвел странное впечатление. Он не такой уж и густой и не то, чтобы очень экзотический. Здесь растут с виду вполне обычные елки и сосны, попадаются деревья с белой корой и мелкими листочками (ни дать, ни взять наши березы!). Реенджер несколько раз обращал мое внимание на оленьи тропы и даже на заячьи следы. На счет следов я сделал вид, что поверил, потому что рассмотреть их со спины слона было невозможно. Зато я совершенно самостоятельно обнаружил маму и ребенка обезьян, сидевших на елке. Я как-то всю жизнь наивно полагал, что обезьяны обитают на пальмах. Но в горах Кумаон пальмы не растут, поэтому здесь макакам приходится приспосабливаться к хвойным деревьям.

«А что они едят?» — поинтересовался я.
«Все», — кратко ответил реенджер.
«И шишки тоже?»
«Чем шишки хуже всего остального?»

М-де, надо бы подсказать местной кондитерской индустрии на счет конфет «Макака на севере». Можно экспортировать в страны бывшего Советского Союза.

Смотровая вышка находилась на широкой поляне, отделенной от остального леса колючей проволокой. Рядом предприимчивый торговец открыл лавочку, где продавал чипсы, воду и различные напитки. Поскольку никаких дорог вокруг не было, все это добро ему доставляли через лес носильщики. Реенджер одолжил мне свой бинокль. Пока я рассматривал в него кроны деревьев, голубую ленту реки и горы вдали, одна из женщин-бенгалок дико заорала:

«Тигр! Смотрите, тигр!»

Я вздрогнул. Неужели через колючую проволоку на поляну прорвался свирепый хищник-людоед? К счастью, женщина догадалась ткнуть пальчиком в сторону леса, и я расслабился. Где-то далеко мелькало рыжее пятнышко. Даже в бинокль ничего особенного не рассмотришь.

«Да, тигр! – весело подтвердил наш сопровождающий. – Идет к реке».
«С таким же успехом это может быть олень или дикий кабан», — заметил я.
«Это тигр, — повторил реенджер. – Вы, сэр, не видели тигров, поэтому говорите всякую ерунду».
«То есть, как это не видел?» — возмутился я.
Женщина, гордая оттого, что сама обнаружила что-то ценное, с пафосом сообщила:
«Тигры живут только в Индии и еще в Ассаме!»
Ну, вот. Спорь с ними после этого.

Рассказывая о развлечениях и национальном парке, все-таки стоит уточнить – я писал книгу, а, значит, мог отвлекаться от данного процесса лишь периодически. Где-то дней через пять после приезда в Наиниталь я столкнулся с нехваткой информации. Кое что можно было отыскать в международной компьютерной сети. Благо, с интернетом в Индии проблем до сих пор не возникало. Но на этот раз интернет сильно помочь не мог, и я отправился в поход по книжным магазинам. Книжных магазинов в Наинитале два. В первом продают всякую всячину, но в основном – школьную литературу и беллетристику. Индия – просто рай для англоязычного читателя. Книги здесь стоят порой в десятки раз дешевле, чем в США или Великобритании. Единственная проблема – найти что-то действительно стоящее. «Код да Винчи» занимает сразу два ряда. Что-то более серьезное, как правило, лежит в стороне, иногда в стопках. Похоже, в этих стопках даже продавцы не сильно ориентируются…

Второй книжный магазин находился всего в сотнях двух метров от первого. Покупателей здесь почти не было. Пара подростков крутилась около секции с компакт-дисками. Продавец, мужчина средних лет в очень и очень даже приличном костюме, читал книгу и, казалось, не обращал на меня внимания. Только, когда я приблизился к секции исторической литературы, он отвлекся и спросил:

«Сэр, я могу вам помочь? Кажется, вас интересует что-то серьезное?»
Мужчина говорил по-английски очень правильно, немного мягко и красиво.
«У вас университетское образование?» — удивленно проговорил я.
Продавец улыбнулся и ответил:
«Да, я закончил философский факультет в Дели».
«И теперь работаете простым продавцом?»
«Я – хозяин этого магазина».

Мы представились друг другу и пожали руки. Узнав, что я из Беларуси, индиец-философ поинтересовался, правда ли, что у нас есть деревня Достоево, откуда родом все Достоевские.

«Правда», — и я подарил ему открытку с видом на Достоево.

Мужчина был несказанно счастлив. Оказывается, книга, которую он держал в руках, как раз принадлежала творчеству известного русского писателя. Ну, а про Достоево он узнал из предисловия.

Нужных мне книг в его магазине не было. Продавец не растерялся и отвел меня в библиотеку, находившуюся прямо через дорогу. Каждый день я сотню раз проходил мимо этого здания и не обращал на него никакого внимания. Обслуживать меня библиотекарь поначалу отказался, но книжник-философ и тут помог. После пятиминутной дискуссии с библиотекарем было решено, что я внесу залог и смогу пользоваться библиотекой столько, сколько захочу. Так и поступили. Я гордо возвращался в свой отель со стопкой литературы по истории средневековой Индии. Книги я, конечно, потом вернул и получил залог обратно.

В Наинитале я провел двенадцать дней, вместо запланированной недели. Уезжать не хотелось, но надо было спешить в Дели, чтобы подтвердить свой обратный билет.

Индийский Элемент. Часть 1
Индийский Элемент. Часть 2
Индийский Элемент. Часть 4

Комментарий автора:
Иногда по Молл-стрит прогуливалась парочка офицеров, нежно держащих друг друга за руки. Я поначалу принял их за представителей сексуального меньшинства. Однако оказалось, что в Индии так принято подчеркивать дружеские отношения, ничего больше. Офицеры были вооружены бамбуковыми палками, вели себя приветливо, отдавали честь проезжающим мимо на рикшах дамам и любившему пешеходные прогулки туристу из Беларуси.