Ах, Гумберт Гумберт! Я сделала себе подарок и побывала в Тайланде.

Вот где бы нам,

вот поле там

для необъятногу разгулу.

Вернулась 31 го декабря.

Вышла из самолета со словами — надо же как Тайланд перекосило за последние 9 часов.

А уезжать ой как не хотелось.

Гумберт — это то, как мы себе рай представляем.

Кароче-

позвонил мне мой дружок Боря в среду, говорит: есть спец предложение — за 399 долларов Патая + Банкок на 2 недели, поехали!

В пятницу мы вылетели.

В общем рассказываю все по порядку.

Когда летела, мечтала о секс туризме, конечно же,

Представляла себе маленьких проституток обоего полу, цепляющихся к моим гениталиям прям на улице,

заглядывают в глаза и вызывают мультиоргазмы каждую минуту.

От сладких искушений-предвкушений кружилась голова.

В первый же день увидела, как я буду выглядеть со стороны.

Там полно старых европейцев-пенсионеров (немцев, шведов в основном), уставших от правильной жизни, побросавших белых жен, выросших детей и остатки недвижимости и недобитых ветеранов вьетнамской войны, не вернувшихся на родину- доживают свой век в этом земном раю.

Бредут, ведомые маленькой путанкой или путаненком, подволакивая полиортритные ноги.

Причем, те самые, которые тянут их за палец или ладонь — улыбаются только тогда, когда клиент на них смотрит.

Остальное время — обреченно- неприязненный взгляд, конечно же.

Увиденное, сквозь призму моей комсомольской юности, вызвало у меня приступ рвоты.

Но это только первые несколько дней.

Потом стало понятно, что — да

есть такая форма существования.

При все, при том тайцы полны чувства собственного достоинства.

Коммерческий секс для них — ни в коем случае не порок и никакой не грех.

Просто работа, которую они делают очень хорошо, как никто другой.

У них толстые вкусные губы и теплая кожа, от которой очень трудно оторваться.

При этом они — буддисты — фанатики.

В буддизме, кстати, запретов нет и понятия греха тоже — каждый ответит за то, что произвел. Все это понимают, все верят в карму.

Если ты, не дай Бог, повернешься пятками к Будде или укажешь пальцем на святыню или, уж, совсем страшное дело — наступишь невзначай на купюру с изображением короля (король — почти святой, его изображение в каждом доме, на каждом доме, на каждом столбе и во всех возможных местах)- тебя ждет пять лет тюрьмы.

Я не шучу, Гумберт — и они, похоже, тоже.

Тайские тюрьмы считаются самыми страшными в мире.

Там вышку получить — что два пальца об асфальт.

Двух девок из нашей группы избили, ограбили как-то ночью,

пятерых поймали, на следующий день суд, одному — смертная казнь, четверым — что-то лет по 20.

Такие законы. Поэтому там все достаточно законопослушны и не шумны.

К величайшей моей патриотической радости — в Паттайе — это курортный город, где мы провели 10 дней -уже почти все говорят по-русски.

Меню — по-русски,

описание на ценниках — по-русски,

на десерт — Алла Борисовна.

В Банкоке — там мы провели 3 дня — пока что по-английски, но можно понять — я думаю, наши там не задерживаются — очень пыльно, шумно, жарко, пробки, цэо — раскаленный, пахнущий непонятными запахами город.

Огромные небоскребы вытаптывают лачуги — жилища,

и, сквозь эти противоречия пробиваются блестющие золотом храмы, пагоды, монастыри. Дворец короля ваще не реальный.

Там золото, изумруды, всякие восточные ценности такого рода натыканы по всему городу и опоясаны невероятным количеством фривеев и хайвеев.

Банкок город — не контрастов, а, скорей, противоречий.

И для них это всего лишь данность.

Не смотря на достаточно низкий уровень жизни — зарплаты от 200 до 400 долларов,

там нет нищих и бомжей.

В Паттайе, вообще, ни разу не видели,

в Банкоке — по закону мегаполиса — всего несколько человек, и то, мне сказали, что у них тоже есть какая-то разновидность цыган.

Не работают только те, кто не хочет.

Обеспеченные королем пенсии, калекам и немощным — место в богодельне при монастырях.

Необычайная любовь к королю — Раме 9, и к самим себе.

Мы все — всегда чужаки.

Таец тайца не обидит и всегда будет на его стороне в любых разборках. Это касается и полиции (не в случае преступлений, конечно, или каких нарушений, рушащих бизнес всей страны) — это потрясающе.

Все-таки, что значит — когда дружба с головой — нет противоречий в теле.

Отношение именно к русским немного другое, чем к остальным белым. Они нас распознают сразу, и лица их меняются с радостно -дружелюбных на непроницаемо-вежливые. Мы, все же, грубоваты для них.

Кричим, ругаемся.

Они настолько тихие сами, что любой крик воспринимают очень болезненно или спешат на помощь, думая, что что-то случилось.

Повсеместно — массажные салоны.

Это основной бизнес после ресторанного.

Рестораном можно назвать любую телегу, торгующую какой-нибудь едой.

Их там на метр — сорок штук.

Мы в них (на них) и питались. Очень, в принципе, вкусно.

Не шло только сильно перченое и фрукты — мне как-то не очень, кроме известных уже.

Ну и кузнечиков и личинок всяких жареных я так и не решилась попробовать.

А массаж — то что мы называем тайский.

Там совершенно нормально во время массажа схватить массажиста за… то что нравится, и это все плавно перейдет в секс (они произносят «се» — дальше не позволяют этнические особенности).

Я наблюдала наших русских

два парня — этакие хозяева жизни- в массажном салоне спустились из приватных комнат, со словами: эту, эту, эту и эту.

Дали денег, им завернули массажисток, и все довольные пошли прожигать жизнь дальше.

Очень прикольно.

Известно, что самые популярные среди продаваемых жен — филлипинки.

Тайки — лучше, но они очень любят свою страну, короля, семью, Будду — вообще все свое — поэтому особенно не экспортируются.

А по-хорошему, они гораздо лучше.

И, кстати, по прошествии нескольких дней я научилась распозновать пары — перманентные (белый и тайка или таец) и пары сезонные — это кого на недельку сняли.

У замужних за белыми таек лица счастливые и умиротворенные, в отличие от временных — те достаточно равнодушны к своим клиентам, и, уж, конечно, ни о какой любви там речи не идет.

Но отмассируют — на всю жизнь запомнишь.

Хумберт, путевка стоила всего 400 долларов на две недели,

накоплю еще — обязательно поеду — жениться.

Кстати, философия их близка мне, как никакая другая.

Они не живут для работы или карьеры, их не парит зарабатывание больших денег, ни лишние потуги и нервные движения в этом направлении,

главное — мир в душе.

Рассуждают примерно так: вы — белые — работаете всю жизнь, для того, чтобы в старости иметь возможность дожить тихо где-нить на берегу, созерцая и умиротворяясь.

У нас это все есть прям сейчас, и мы не хотим это терять или откладывать на старость.

Море — сиамский залив — часть тихого океана — особого впечатления на меня не произвело.

Средиземное или Красное — не в пример лучше.

Природа — джунгли,

мы ездили на двухневный тур — по речке Квай (помнишь кино такое есть),

катались на слонах, жили в бунгало — прям на реке, при керосинках.

Там нет ни электричества, ни радио, ни телефонов, только канализация и водопровод — это обязательно, дабы не засорять реку, на которой живут.

Развлечения — кроме секса — качание в гамаке из стеблей лилий.

В этот момент я реально ощутила приступ счастья.

При этом, уровень сервиса — мы со своим газом, электричеством, нефтью и другими благами цивилизации — даже рядом не сидели.

Все очень от людей зависит.

Там работают моны.

Моны — это такая нация — похожая на тайцев, китацев, бирманцев и прочих индокитайцев, но со своей отдельной культурой и традициями. Они не хотят ни с кем из них смешиваться. У них нет государства, они разбросаны по всей юго-восточной азии, даже говорят есть поселения в австралии.

Никто их никогда не пересчитывал и никто не знает, сколько их и где.

Они красят лица белой глиной — шифруются от злых духов,

Они хотят свое государство, им никто, конечно, не выделяет земли. Денег, чтобы, как евреи, кусок чьей-нибудь территории купить, у них, понятно, нету.

Живут, из-за этой своей гордости, без паспортов и без прав, но, говорят, что у них какие-то специальные условия — король тайланда им предложил — что все здорово очень.

Национальные костюмы у мущщин и уженщин — юбки, и только юбки.

Тихие, милые, очень смышленые.

Мы шли по мостику, навстречу — пара молодых японцев и сопровождающий их юный мон.

У японцев абсолютно пластмассовые глаза, как у всех неживых цивилизациий — америкозов, немцев и прочих. Мон, следующий за ними, выгодно отличался живым пронзительным взглядом.

Интересные очень танцы — нам показывали культурную программу. Чуть-чуть от китайцев, чуть-чуть от индусов, но, в общем, ни на что не похожи.

А в Паттайе, в тайской столовке, мы познакомились с американцем, и я

я лишний раз убедилась что с этими мне не по пути.

Он оказалася американским шпиеном, хоть и назвался преподавателем истории в школе морских пехотинцев, но в звании подполковника. Он дал мне визитку и долго оправдывался, почему там написано «капитан», а не подполковник. Типа шифруется. За голову убитого американского подполковника по 200 тыщ платят (правда, не уточнил кто и где), а капитан у них — что-то вроде нашего сержанта — за него мало дают.

Родом из Нью Йорка. Сейчас живет в Неваде, в Рино — там есть такой город, недалеко от Калифорнии. В Тайланде, по его словам, в сороковой раз, по службе.

Так вот уже через пять минут разговора из него посыпалось — сколько что стоит и где: школы, мед. обслуживание, уровень жизни, еда, страховки, вырастить детей, недвижимость,

сколько он платит налогов,

как много денег уходит на нелегальных иммгрантов (его, как налогоплательщика это не может не волновать).

В общем, все то, что несется из всех американцев поголовно и всех американских телевизоров.

Вернее, наоборот —

сначала из телевизоров, а потом уже из поголовья.

Мама родная! Я не знала, как сбежать, в первый раз пожалела о своем «хорошем английском».

Ладно, Бог с ним.

Про него я тебе рассказала в связи с поездкой на речку Квай.

Он очень возмущался, что в фильме голливуд переврал факты,

и что все эти зверства производили там не американцы, а англичане. Мне ему хотелось заорать: Ты посмотри, гад, что вы в югославии и ираке натворили, и это не 50 лет назад — о чем уже многие не помнят и не знают, а прям сегодня.

Сдержалась, как и в первый раз, когда он сказал, что принимал посильное участие в оранжевой революции в Киеве.

В общем, ушел живым на этот раз.

В следующий я не промахнусь, Гумберт.

Англичане тоже хороши.

Мы в Банкоке забрались на Золотую гору, не зная ничего о ней, просто увидели указатель и пошли.

А потом уже я прочла брошюру.

Оказалось, что там хранятся святые мощи самого Сидхартхи Гуатамы.

Их англичане сперли в Индии и подарили (подозреваю — продали) Тайланду.

Добрые, видишь какие.

Тайцы, как и большинство носителей буддизма не морочатся, чтобы что-либо пересчитать или быть в чем-то конкретными.

Например, население Банкока оценивается в что- то от 7 до 20 миллионов.

При этом посчитано это было как-то американцами со спутника, помножено на площадь и расстояние, в общем, получилось, как получилось.

Там нет названий улиц и номеров домов.

62 или около того провинции никак между собой не поделены и плавно переходят одна в другую.

Мост — самый длинный в мире.

Мы, естественно, спросили — насколько длинный.

Ответ: никто не знает.

Вопрос: а замерить?

Ответ: а зачем?

Главное, верить в то, что он самый длинный.

С речки мы возвращались «своим ходом».

На нас надели спасательные жилеты и побросали в воду,

без всяких лодок, плотов и спровождения.

Так и плыли мы сами по себе, километров 5, несомые течением,

но это было так здорово!

Эхо от джунглей, изредка кельи — пещеры, в них медитирующие монахи в оранжевом,

птицы самых необычайных мастей и раскрасок.

Знаешь, иногда приятно вот так побыть частью природы, подвластной стихии, хоть, и не лучшей ее частью.

А на обратном пути из Канчанабури — это местность, где река Квай протекает- в автобусе нам показали Гайдая.

Бриллиантовую руку, Иван Василича и операцию ы, ехали то мы за счастьем аж 450 км.

Я наблюдала, как старшая часть нашей советской группы, опережая актеров, цитировала каждую фразу и ржала, как одна большая лошадь.

Ну, хоть что то нас объединяет.

Молодежь, конечно, думала, что это кто-то собрал все фразы и сделал из них фильм.

Еще раз посожалели о дурацкой иммиграции Краморова.

Потерять такую высоту, такую звездность.

Любимец абсолютно всей страны,

что он там нашел — снимался, говорят, но кто узнал его там?

А здесь — каждое слово, движение — шедевр.

Жалко, конечно, что всего две недели.

Хотелось бы…

Ах, Гумберт,

просто хотелось бы…