Хотелось бы красного словца ради погрешить против истины и назвать этот край местом, куда не ступала нога человека. Но все же, малочисленные местные жители проложили тут какие-то тропы, районная администрация худо-бедно поддерживает в малоприемлемом состоянии грунтовые дороги, да российские военные моряки и украинские пограничники тут иногда бывают. Не так давно украинские вооруженные силы в этом регионе были представлены и войсками ПВО, но закончилось это попаданием ракеты в пассажирский лайнер, и с тех пор слово «Опук» ассоциируется с полигоном, откуда была выпущена злополучная ракета.

На самом деле, полигон расположен на соседнем мысе Чауда, там же находится российская военная база, а на самом Опуке расположен заповедник, который, впрочем, практически не охраняется. При этом заповедник – самое интересное место на всем побережье от Керчи до Феодосии, да и в южной части Керченского полуострова тоже. И потому – в багажник положены два горных велосипеда, среди которых уместилась пара рюкзаков, и мы с братом двинули туда, где расположен крымский «край света».

Заветы аборигенов

Остановились в частном пансионате в с. Заветное, что в 30 км южнее Керчи. Хотя были последние июльские дни, у хозяев мы были первыми (и единственными) отдыхающими в сезоне. Пансионат, конечно, громко сказано: просто жилой дом после сносного ремонта. Но хозяева делали все для того, чтобы отдых наш прошел как можно лучше, возможно, потому, что только первый год занимаются этим бизнесом, и обычное для Крыма жлобство квартиросдавателей их не затронуло (так что если кто заинтересуется – пишите на мыло, дам координаты). Само село располагает пансионатом, заполняемость которого в разгар сезона составляла от силы 30%. Пансионат продается за $60 тыс., но это одни строения без земли, так что хочется посмотреть на дурака, который все это купит.

К берегу Керченского залива спускается балка, по ней и существует ход на пляж, пансионат также имеет две лестницы для любителей цивильного спуска к воде.

Сам пляж довольно дик, и вода мутновата, но живности в ней – хоть отбавляй. Керченский пролив представляет собой гигантский коридор, по которому рыба мигрирует из Азовского моря в Черное и обратно. Кубанский берег отчетливо виден, на рейде постоянно стоят пограничники и с десяток рыболовецких суден, причем независимо от времени суток. Оттого задуманный перфоманс встречи рассвета из волн Керченского пролива не удался (по идее, наблюдать подобное в Крыму можно еще на Арабатской стрелке или в районе Фороса).

Само Заветное – место чрезвычайно скучное, никаких развлечений тут нет, но это с лихвой компенсируется смекалкой аборигенов. Ровно в шесть утра село будил вопль клаксона – издавал его мчащийся по бетонной дороге Заветного автомагазин, собиравший попутно молоко у местных жителей. Если кому-то и удавалось после этого уснуть, то ненадолго: ровно через полчаса просыпался расположенный тут детский казачий лагерь. Происходило это следующим образом, дежурный палил в небо из винтовки трижды, сопровождая стрельбу истошным криком «подъем!» Своеобразию детского отдыха я так и не устал поражаться за все пять подъемов, произведенных в унисон с казачьим лагерем. Но, несмотря на это, если планировать подобное путешествие вновь – в качестве базового места все равно бы выбрал Заветное.

Пустыня у моря

Язык прилип к нёбу настолько, что, кажется, его уже ничем не отодрать. Ноги отказываются крутить педали, и каждый раз для сего простого движения нужно напрягаться, посылая мозгу сигнал: еще одно движение, простое как шаг, в такт биению сердца. Но все равно вращение педалей замедляется, сердцебиение, возможно, тоже. Это путь назад, в Заветное. По послеполуденному солнцепеку с катастрофически быстро заканчивающимися запасами воды. Вокруг – поросшая низкой травой пустыня, где кроме саранчи и степных воробьев никого. В такие минуты проклинаешь, что любовь к природе больше чем к самому себе. Да и увиденное убедило в правильности слов аборигенов: на Опук можно отправляться на авто.

Грунтовая дорога разветвляется сразу после легко преодоленного спуска (который назад и вылился в столь утомительный подъем), указатель рекомендует ехать налево к селу Яковенково, который породил даже один пансионат – «Голубой залив». От Керчи далеко, само село представляет, скорее, пародию на цивилизацию. Однако все это компенсируется морем неимоверной чистоты. От Заветного до Яковенково – 20 км, потом мы проехали еще километров 5-7 на запад по грунтовке вдоль моря. Море отделено пустыней, которая возвышается над берегом метров на 40. Дыхания морской свежести даже не чувствуется, пока не спустишься к воде. Где-то через 5 км от Яковенково и начинается сам заповедник. У самой границы заповедника какие-то местные жители ловят рыбу. На вопрос «как клёв» резко бросают: рыбы нет. Но дорогу в заповедник показывают, в начале лета жители Яковенково там даже косят траву – заповедник называется!

Представляет он собой поднявшийся с морского дна атолл, хотя его высота не превышает 150 м над уровнем моря, посреди пустыни Опук смотрится довольно величественной горой. Километрах в 5 в море виднеются две скалы, были бы ласты – можно было сплавать.

Через саму гору проходит дорога, в меловых камнях, которым сложена большая часть бывшего атолла, встречаются змеиные норы. Само название «Опук» в переводе с крымско-татарского означает «удод», но они тут вряд ли водятся, главная достопримечательность заповедника – колония розового скворца.

Но я бы еще назвал и море. Берег покрыт песком светло-коричневого цвета, повсеместно полное отсутствие продуктов человеческой жизнедеятельности, лишь в большом количестве встречаются чайки и бакланы. Вода по чистоте сравниться с той, которую наливают в бассейны 5-звездочных отелей. После сложного велопути море кажется чем-то сродни райских молочных рек. Метрах в 50 замечаем у самого берега в воде что-то черное и слишком большое для баклана. Подбегаем – дельфин! Молодая особь, сантиметров 80 в длину, – протяни руку и потрогай. Но дельфин явно не собирался выбрасываться на берег и взывать к нашей помощи: он перевернулся на спину, «поддев» загнанную к берегу рыбу, а потом ловко схватил ее и, издав водный фонтан, скрылся в море.

Вокруг – ни души.

На обратном пути поинтересовались в «Голубом заливе» вопросами размещения (на будущее, как сказать), но работники пансионата молчали как партизаны. Может, оно и к лучшему, с наплывом массового туриста места эти утратят колорит.

Ну вот и самые длинные 25 км в моей жизни позади, указатель возвещает, что мы доплелись обратно до Заветного. Язык отлипается от неба путем поглощения залпом 1-литровой бутылки пива «Крым» — все, дальше только на машине.

Вражьи горы

На следующий день мы наметили посещение двух мест, где на Керченском полуострове наблюдается вулканическая деятельность. Булганакские грязевые вулканы, что чуть северо-западнее Керчи, в районе села Бондаренково, нас не впечатлили. Есть, конечно, одно колоритное место, представляющее собой высохшее грязевое озеро. В годы Великой Отечественной в нем погряз немецкий танк, пожелавший срезать путь, да и сейчас ходить по нему опасно.

А вот вулкан Джау-Тепе (по-татарски – «вражья гора») нас поразил. Где-то на 60 километре шоссе Керчь-Феодосия нужно свернуть на юг, и далее по грунтовке ехать к селу Вулкановка. Места эти абсолютно безжизненные, кое-где встречаются соленые озерца – остатки древних рек, бурно текших в киммерийские времена от Азовского моря к Черному.

Едем по грунтовке, поднимая за собой столбы пыли высотой с 2-этажный дом, Вулкановка возникает как мираж на горизонте. Село на две улицы кажется абсолютно вымершим, солнце светит беспощадно, сама мысль об отключении кондиционера в машине кажется кощунственной. Вдруг замечаем на дороге девушку – наверное, если бы высадившиеся на Марсе космонавты вдруг обнаружили бы там аборигена, они бы испытали чувства, похожие на наши. Кажется, что жить за пределами космической станции в этом крае нельзя. У девушки спрашиваем дорогу к Джау-Тепе – она подробно рассказывает, украинский акцент слышен довольно отчетливо, в южной части Керченского полуострова все села сплошь украинские – татары, видимо, в столь экстремальных условиях селиться не желают.

Вот и гора. Сейчас вулкан спит, но в 1944 году его извержение стерло с лица земли Яковенково. Ныне на вершине даже есть кое-какие растения, сам кратер представляет собой спекшуюся грязь с элементами гранитной породы. Кусок фиолетового гранита с Джау-Тепе теперь лежит у меня на рабочем столе.

Когда заехал на мойку в Керчи – мойщик искренне поражался, где я столько песка на бампере успел набрать. Эх, чудной человек!

Город у моря

Сама Керчь постепенно меняет имидж. Она все меньше хочет быть городом-героем и все больше городом-курортом. Но как-то не получается. Туристов мало, на улицах редко вообще встретишь мужчин, и создается впечатление, что тут рядом должен быть некий параллельный мир, в котором все будет иначе.

Впрочем, городу, которому 2 500 лет и негоже как-то стремиться к туристическому веку. Богатство древней столицы Боспорского царства Пантикапея из земли переместилось в музеи, в том числе и местный, а условия существования великой столицы исчезли вместе с высохшими реками Керченского полуострова. С вершины горы Митридат открывается простор двух морей и кубанский берег. При этом все происходящее у подножия – гудящие портовые краны, снующие по Тузлинской косе самосвалы, активно заполняемые туристической мишурой улицы Керчи – все это кажется мышиной возней. Город вбирает все исторические эпохи, поглощая их и встраивая в себя. И древнегреческий склеп Деметры, и церковь Иоанна Предтечи византийской эпохи, и турецкую крепость Ени-кале. Также растворяться в нем и порт, и пешеходные улицы, и дико выглядящие тут южнобережные кипарисы. Потому что край света – вот он, за керченской спиной. И лишь кузнечикам да чайкам по силам покорить эти пустынные просторы.