Глава 5. НЕ НУЖЕН ВАМ БЕРЕГ АФГАНСКИЙ

Когда я, наконец, оказался в Горном Бадахшане, сам собой стал вопрос о том, чтобы посмотреть и на земли, лежащие по другую сторону Пянджа. Тем более, что в Хороге располагалось консульство Афганистана. Но, к сожалению, визит в него оказался для меня безрезультатным. Даже несмотря на присутствие уроженца Афганистана Вахиба, говорящего о том, что в Файзабад я направляюсь вместе с ним, работники консульства были настроены весьма враждебно по отношению к гражданам Казахстана, объясняя это аналогичным отношением казахстанских дипломатов в Кабуле к афганцам. Ставка консульского сбора, без всяких вразумительных причин, была завышена в два раза, с меня также требовалось предоставить письмо от какой-то туристической организации, выдаваемое, как я полагаю, тоже не безвозмездно.

Надо сказать, что мы попали в Горный Бадахшан, и так уже довольно «похудевшими» в финансовом смысле, так как при милицейском досмотре в Бишкеке из моего кошелька загадочным образом пропала часть денег. Поэтому, платить в несколько раз больше, чем полагается, да еще и ради всего лишь двух-трех дней в Афганистане, стало казаться несколько нелогичным. Так вот, по вине казахстанских и афганских дипломатов, а также бишкекских ментов, двери Афганистана оказались для меня закрытыми. А это очень трудно выносить, особенно когда едешь вдоль Пянджа, чья ширина в некоторых местах не превышает пяти-шести метров, и понимаешь, что совсем близко идет какая-то совсем другая жизнь, и живут совершенно другие люди.

Несмотря на тот факт, что народы, живущие по обе стороны Пянджа, являются очень родственными (ведь река, по вине большой политики, просто разделила княжества Шугнан, Рушан и Вахан на части), за те сто с лишним лет, что прошли с момента разделения, судьбы их развивались совершенно разными путями. И несмотря на то, что моих собственных впечатлений об Афганистане мне будет не доставать, рассказов о той стороне Пянджа я наслушался предостаточно, и в данной главе я сделаю попытку суммировать их и рассказать о том, что же все-таки из этого разделения получилось.

Сделав экскурс в историю, мы узнаем, что Памирские княжества Шугнан, Рушан и Вахан существовали еще со средних веков. К девятнадцатому веку все они попали в вассальную зависимость к Бухарскому ханству, над которым, в свою очередь, был установлен в 1868 году протекторат Российской империи. Границы княжеств не было строго определенными, тем более в таком клокочущем страстями регионе, да еще и в соседстве с афганским эмиром Абдуррахман-ханом, который прославился своей особой нелюбовью по отношению к «неверным» (а большинство населения Бадахшана как раз подпадало под это определение) и очень часто показывал её на деле, организовывая кровожадные нападения.

Участники «Большой игры» в Центральной Азии — Российская и Британская империи рассматривали в XIX веке Памир в качестве особо стратегического региона. Одной из причин повышенного внимания к региону со стороны англичан являлся предположительный план военного похода российских войск через горы Памира в британскую Индию. Обе стороны делали попытки закрепиться на Памире, и в то время эти места просто кишмя кишели географами, этнографами, разнообразными путешественниками и учеными и, конечно же, военными, но у всех у них была одна главная задача — разведывательная, потому как никто не осмеливался предпринять решительные действия. Порывы военных с обеих сторон сдерживали дипломаты и политики, опасавшиеся слишком открытой конфронтации.

В конце концов, Российская и Британская империи пришли к обоюдовыгодному решению, которое было закреплено рядом межгосударственных договоров и окончательно оформлено в 1896 году. В соответствии с договором, граница между зонами влияния устанавливалась по реке Пяндж, а Ваханский коридор (полоска левого берега) передавалась афганскому эмиру. Таким образом, обе державы получили буферную зону между своими владениями, дабы не искушать судьбу и избавить себя от возможных пограничных конфликтов. Естественно, что интересы местных народов тут учитывались в последнюю очередь, значение имели лишь интересы обеих империй, да очевидная простота в разграничении владений по естественному водному рубежу. Так, земли бадахшанских княжеств оказались разделенными по географическому принципу, без учета этнического деления. Граница между современным Таджикистаном и Афганистаном по сей день проходит большей частью по той самой, установленной договором, линии. И по сей день, существует два Бадахшана — таджикский и афганский.

Сложно сказать, каких последствий для современного Горного Бадахшана у этого разделения было больше — положительных или отрицательных. Да, родственников во многих случаях стала разделять граница, порушились многолетние родовые связи, пришли в упадок какие-то сферы местной экономики. Но, с другой стороны, в афганской части Бадахшана до сих пор отсутствуют асфальтовые дороги, подавляющее большинство населения живет в условиях, весьма близких к средневековым, а уж по поводу спокойствия на земле Афганистана долгое время речи и вообще не шло. Да и российские войска, пришедшие на Памир в конце XIX века, буквально спасли бадахшанцев от террора афганского эмира, именно поэтому местное население до сих пор с таким теплом относится к русским. И в целом, переход в российское подданство всегда воспринимался здесь, как единственно правильное решение, без попыток представить данную страницу своей истории в качестве колонизации.

В левобережье рек Пяндж и Памир проживают не только родственные таджикским памирцам народы, но также и кыргызы, попавшие туда (речь идет о Ваханском коридоре) в тридцатых годах прошлого века. Тогда, спасаясь от советской власти, лидер памирских кыргызов, Рахманкул-хан откочевал с подчиненными ему людьми на так называемый Малый или Афганский Памир. В течение довольно продолжительного времени жизнь кыргызов, поселившихся в афганской части Памира, была относительно благополучной, а Рахманкул-хану афганским монархом был даже присвоен титул «Защитник Памира». Однако, те кыргызы, которые остались в Ваханском коридоре до наших дней, это всего лишь остатки подчиненных Рахманкулу родов, не пожелавшие покинуть пастбища в конце семидесятых годов, когда основная часть народа, испуганная революцией в Афганистане, пустилась в долгие скитания и, в конце концов, обрела родину в Турции. Кыргызы, живущие в таджикской части Памира и бывающие по каким-то делам в Афганистане, отзываются о жизни афганских кыргызов очень отрицательно, говоря, что на той стороне реки все еще средневековье. Долгая изоляция не способствует соответствующему развитию людей, которые до сих пор не получают нормального медицинского обслуживания и хотя бы примитивного образования, а также почти поголовно употребляют наркотики. Однако, мало кто из них хочет оставлять ставшие родными им пастбища Малого Памира, предпочитая неизвестности жизнь в изоляции и нищете.

Наркотики и Афганистан уже долгое время вызывают в умах людей взаимные ассоциации. И отнюдь, не зря: многие говорят, что Хорог развивается не только благодаря деятельности международных организаций. Близость к Афганистану делает Горный Бадахшан первым перевалочным пунктом в торговле героином. Отсюда он начинает растекаться по Кыргызстану, Казахстану и России, а потом и еще дальше. Не могу сказать, что здесь присутствует отрицательное отношение к торговле наркотиками. Да, наркоманы — это плохо, это отбросы общества и почти единственные люди в Бадахшане, которые способны поднять руку на чужую вещь, но торговля — это другое, это бизнес, который позволяет выжить и прокормить семью в тех совсем нелегких экономических условиях, в которых в настоящее время находится Горный Бадахшан.

По причине столь буйного развития наркоторговли, левобережье Пянджа не столь сильно поддерживается международными гуманитарными организациями, как это имеет место в таджикской части Горного Бадахшана. Но, в целом, афганская провинция Бадахшан уже долгие годы является относительно спокойным местом. В годы войны с движением «Талибан», в столице Бадахшана, городе Файзабаде располагалась временная ставка правительства Северного Альянса, руководимого легендарным Ахмад-Шахом Масудом. И эта, самая северная из афганских провинций, так никогда и не была занята талибами.

После нескольких дней в долине Пянджа у нас создалось впечатление, что граница между Таджикистаном и Афганистаном в наши дни отнюдь на «на замке». Местные говорят, что ситуация пока что сдерживается тем фактором, что у афганцев своих проблем хватает и на правый берег Пянджа их не особо тянет. Говорят, что раньше, до ухода из Таджикистана российских войск, пограничные патрули и заставы были широко распространены в Ваханской долине. Теперь же, за несколько дней пребывания, мы наткнулись на патруль всего лишь дважды, причем в первый раз, пограничники сделали вид, что не замечают нас, развернувшись лицами к Пянджу, а второй раз проверили документы, когда мы сидели возле магазина в Шитхарве, и очевидно, по причине того, что им просто нечего было делать. И хотя я ратую за отсутствие границ и барьеров, препятствующих общению между людьми, по-моему, это не тот случай.

Глава 6. ДОМОЙ

Возвращение из Горного Бадахшана домой в Казахстан хоть и проходило по той же самой дороге, что и поездка туда, было связано с большими потерями нервов и денег. И к концу поездки я уже начал довольно осторожно и подозрительно относиться к людям, предлагающим свою помощь за вознаграждение.

Простившись в Мургабе с нашим другом Туратом, который приютил нас у себя дома и на обратном пути, мы нашли на базаре машину, вскоре отправляющуюся в Ош. И в районе полудня мы уже тряслись в УАЗике, едущем по Памирскому тракту в районе озера Каракуль. За те несколько недель, что прошли с нашего приезда, дорогу успело здорово потрепать дождем, снегом, селями и обвалами, и теперь во многих местах имелись значительных размеров промоины.

Миновав пограничные кордоны, мы спустились в обширную Алайскую долину. А после Сарыташа начался подъем на перевал Талдык, который уже не представлялся мне таким ужасным местом, как в прошлом году (что, конечно, естественно, так как в этот раз мы поднимались на перевал в солнечную погоду и днем, а не во время снежной бури и по темноте). Я, не переставая, крутил головой и вглядывался в лица камазистов, в надежде увидеть дядю Женю, который помог нам в прошлом году, вывезя нас с другом с пограничного Иркештама, и сейчас, наверное тоже крутил баранку где-нибудь неподалеку.

По причине острой нехватки денег мы с Леной планировали заночевать где-нибудь на окраине Оша в палатке, но когда мы поделились этими мыслями с водителем, он сказал, что можно поселиться в дешевой гостинице, куда как раз и направлялись двое из наших попутчиков. Честно скажу, данная новость нас очень успокоила, и оставшуюся дорогу до Оша у меня больше не болела голова из-за мыслей о том, где и как мы будем ставить палатку в полной темноте.

Переночевав в Оше в гостинице при Алайбазе за просто смехотворные деньги (меньше 1 доллара за человека), ранним утром мы выдвинулись в центр города для осмотра, если не главной, то уж точной одной из самых важных достопримечательностей Оша — самого большого в Средней Азии (если верить слухам) базара. Сулейман-гора (на самом деле, важнейшая достопримечательность Оша) в третий раз осталась для нас недосягаемой высотой по причине выпитого и съеденного в одной из кафешек по соседству с базаром. Конечно, Ош — это весьма приятный город для транзита, но очень надеюсь, что когда-нибудь смогу побыть здесь и подольше.

Пиво, выпитое в ошском кафе, стало последним положительным впечатлением от Кыргызстана. Происходившее далее нельзя не вспоминать без злости

Я уже не буду особенно останавливаться на критике кыргызской милиции, которая по своей коррумпированности и любви к взяткам уже давно переплюнула печально известную узбекскую. В этот раз всё было точно так же, как и в прошлом году. Почти узаконенные дорожные поборы преследуют любую автомашину идущую по кыргызским дорогам, и 20 сомов в качестве подарка милиционеру — это уже просто неоспоримое правило. Только появлялись всякие интересные мысли о том, что провезти через всю страну грузовик с арбузами по стоимости будет примерно также, как если в этот самый грузовик загрузить автоматов Калашникова. Ведь за паршивые 20 сомов у водителя есть железная гарантия того, что милиционер не будет осматривать его груз. Ненависти к кыргызской милиции мне прибавило и недавнее происшествие в Бишкеке, когда из моего кошелька, словно по волшебству, пропала во время милицейского досмотра, часть денег. Как мне рассказали в Мургабе, это стало настолько обычной практикой, что никто уже даже и не удивляется, воспринимая такие пропажи как естественную норму убыли. Но если «служители правопорядка» на просторах СНГ редко радуют своей порядочностью, и к этому уже можно было бы давно привыкнуть, то столкнуться с воровством со стороны водителей-дальнобойщиков было как-то в диковинку.

Я должен был сразу насторожиться, когда в Оше нам предложили доехать до Бишкека в кабине грузовика за деньги. И в самом деле, ни один нормальный дальнобойщик не возьмет с путешественника денег, ведь обычно это одни из самых душевных людей на земле, которые придут на помощь путешественнику даже тогда, когда он сам об этом не просит. Но мы согласились на предложение поехать за немного меньшие деньги, чем повсеместно предлагалось. Было лишь одно условие: около часа одному из нас нужно будет полежать сверху, пока не пройдут милицейские посты, на которых один из водителей периодически выходил, чтобы отдать полагающуюся взятку. Честно говоря, меня однозначно нервирует ехать куда-то, когда я не вижу, куда меня везут. Я привык знать направление своего движения по земному шару, и считаю это очень важным. Поэтому, последовавшая через некоторое время новость о том, что в кабине мы поедем вчетвером, а не втроем, как было обещано, меня очень разозлила. Только вот ругаться и высаживаться было уже поздно. Теперь, на приличном расстоянии от Оша найти машину до Бишкека было бы намного труднее. Скрипя зубами, мы решили не горячиться, потому как добраться побыстрее до дома было намного важнее, чем идти на принцип. Ночью мы остановились в каком-то придорожном кафе. Денег в карманах не хватило для того, чтобы расплатиться, и Лена пошла в машину, чтобы достать денег из сумки. Водилы сидели внутри и прекрасно видели, откуда она доставала наши кровные. Они очень сильно торопились в Бишкек и поэтому сильно торопили нас. Лена забежала в кафе, чтобы отдать денег, а сумка осталась лежать в машине. Очевидно, именно тогда два этих ублюдка вытащили из сумки 400 сомов, которые, на тот момент представляли для нас весьма большую сумму. Только вот обнаружили мы эту пропажу уже в Казахстане. Больше всего раздражал тот факт, что и отомстить толком этим нелюдям никак не получится+

В принципе, удивляться было нечему. Кыргызы, живущие в Кыргызстане (для себя я понял, что они и гостеприимнейшие кыргызы с Памира — это чуть ли не два совершенно разных народа), в очередной раз подтвердили свою говнистость (пытаясь долго подобрать другое слово, я так и не смог найти полностью выражающий мое отношение к этим людям, интеллигентный эквивалент, поэтому оставил первоначальный вариант).

Так вот и получилось, что одним из самых главных выводов данного путешествия стало нежелание когда-либо еще попасть в Бишкек и Кыргызстан вообще. Не хочу голословно обвинять всех и сразу, но тенденция, обнаружившаяся в ходе поездки, заставляет думать о том, что следующий мой раз в Бишкеке, если и состоится, то будет исключительно «на танке». Уже после завершения путешествия я прочитал в Интернете о дальнейших похождениях норвежского велосипедиста Хермана, встреча с которых произошла у нас в Алматы. Я даже не удивился, когда узнал, что в Кыргызстане у него своровали фотоаппарат и были многочисленные проблемы с милицией.

В то же время мне ужасно захотелось продолжить мое исследование этого «узла противоречий» в самом центре Азии. И в будущем, надеюсь, у меня получится попасть в афганскую часть Ваханской долины, преодолеть перевал Барогиль и добраться до легендарного пакистанского Читрала. Ну а Горный Бадахшан и населяющий его народ я буду всегда вспоминать с огромной благодарностью, надеясь стать их гостем еще раз.

Приехав в Алматы и попав на вокзал, мы опять наткнулись на толпу «помогаек», которые предлагали купить билеты до Караганды по цене, превышающей номинал как минимум в два раза. Ясное дело, что в кассах билетов не было. И еще яснее был тот факт, что их не было благодаря прямо-таки организованной преступной деятельности кассиров, их руководства, помогаек и прочего люда, включая самых высоких должностных лиц железной дороги, пытающихся создать вам проблемы на ровном месте и решить их тут же, но за ваши деньги. Ненависть просто захлестнула меня, и я прямым текстом рассказал одному из «помощников» все, что я думаю об их деятельности. К счастью, автобусные перевозки пока что не подвержены подобным спекуляциям, поэтому в тот же вечер мы смогли выехать из Алматы в Караганду.

А еще я понял, что автостоп (хоть платный, хоть бесплатный) как способ передвижения — это не для меня. И в дальнейшем, я планирую пользоваться либо регулярными маршрутами за строго определенные деньги либо бесплатным транспортом моих друзей. Но больше всего я буду любить, как и раньше, независимые перемещения по свету силой собственных мышц, хоть пешком, хоть на велосипеде. Ведь главное в путешествии — это чувство неограниченной свободы. И именно для того, чтобы чувствовать себя свободным, я продолжаю свои странствия по просторам земного шара.

Виталий Шуптар, 2007.

По эту сторону Пянджа — 1

По эту сторону Пянджа — 2

По эту сторону Пянджа — 3

По эту сторону Пянджа — 4