Год 2006, Адриатика. Капитан и его команда.

Действо в шести главах, не считая двух прологов и одного эпилога.

Действующие лица и исполнители:

Капитан, он же Кэп – это, собственно, я.

Помощник – ну, он и есть помощник, поскольку хоть чуть-чуть чего-то знает про яхты.

Бурундук – Эрик, эсквайр, Канада. Как и каким образом он стал бурундуком – в тексте.

Мотя (Маша), Ира (Ириша), Наташка (просто Наташка) – женская часть экипажа.

Рассказывают по очереди почти все, но литературная обработка и цензура – естественно, за Кэпом.

Итак:

Пролог, где-то середина июня 2006 года, Москва – Дубровник, рассказывает Кэп

«Чертов Лёня! Да и остальные не лучше!» — именно такая мысль посетила меня первой, после того как сработал будильник. На столике возле телевизора стояла пустая бутылка из-под выигранного коньяка, телефон на тумбочке надрывался, пытаясь меня разбудить, а я думал – «И нафига ж я выпил его один? С другой стороны – не тащить же с собой.» Потом, резко потянувшись, поднял и опустил трубку, чтоб телефон-будильник наконец заткнулся. «Ах да, мне ж на самолет!»….

Дьюти-фри в Домодедово – просто блеск. Я опять попал на акцию «Кто купит два литра Джонни, тому третий даем бесплатно». Купил бы и четыре, да тащить тяжело….

Самолет взвыл и, хоть и с задержкой на полчаса, тяжело плюхнулся на полосу аэропорта Тиват. Малоопытные туристы медленно шли от трапа, крутя по сторонам головами, а я развил спринтнерскую скорость, ибо знал – черногорцы ни в жисть не откроют третью кабинку паспортного контроля за полным её неимением даже для Ил-96. А тут каких-то 180 человек с Боинга….

Должен сказать, что свежеприобретенная независимость весьма благотворно подействовала на Монтенегро – теперь российским туристам для въезда в эту страну не нужен даже ваучер.

Вот она, моя «Дарья», качается у городского пирса Тивата, метрах в 500 от аэропорта. Скорее бросить вещи, сгонять до магазина и расстаться, наконец, с этой надоевшей земной твердью!…

Сменный экипаж встретил хозяина свежепойманными мидиями и мальвазией. Через каких-то двадцать минут я издал довольное «Ух!» и откинулся на кожаные подушки в кокпите. «Сейчас за островок, на якорь, отоспаться, а завтра с утречка – на Дубровник. Ветерок бы…» лениво перебирал приходящие в голову мысли мой мозг. Ритм Адриатики властно вступал в свои права, мысли замедлялись и время уже не казалось быстротекущим и всемогущим господином….

Черт, в одиночку пришвартоваться при отвальном ветерке к таможенному пирсу Герцег-Нови было бы проблемно – хорошо, что Олег ссудил мне двух «рабов» до Цавтата. Ребята неумелые, но старательные – когда начинаю на них орать, быстро начинают делать то, что нужно (обычно). Ленивый пограничник лениво проверяет паспорта и судовые документы и лениво замирает, думая, судя по глазам, о своей мамаше. «Эй! Друг! Паспорта!…» — «Сейчас придет начальник и штамп поставит – он у нас один» (так и не понял – штамп или начальник)…

Хорватия, Цавтат, таможенный причал, 30 миль от Герцег-Нови. Очень приятная девушка в полицейской форме с улыбкой во все 32 зуба собирает паспорта и через 3 минуты возвращает их с въездным штампом. Чем хорошо входить по морю в Хорватию – не требуют ни визы, ни ваучера, ни чего либо еще. И вопросов не задают….

Цавтатский харбор-мастер широко раскрывает объятия – «Опять к нам? Добро дошли!» Споро выписывает бумаги, так же споро забирает денежки за разрешение на плавание в территориальных водах и еще быстрее шлепает штамп на кру-лист. «Один идешь? Далеко? До Дубровника? Ну, удачи!» Собственно, со старым Зораном никогда не бывает вопросов – а вот если сидит его молодой сменщик, то может и прицепиться – пойдет, например, пересчитывать огнетушители…

10 миль до Дубровника пройдены за полтора часа. Тут уже просто швартоваться и в одиночку – на пирсе всегда есть матрос, который поможет. Так оно и произошло – яхта успокоилась, растянутая на двух швартовых и муринге, пока можно отдохнуть: завтра нужно отдать в починку парус и дождаться механиков для замены подтекающего сальника гребного вала. Да, еще завтра вечером прибывает девушка из Чикаги…

Парус забрали, сальник заменили. Побродил по марине, но основное время провел в бассейне. Все-таки время тут идет не по тем законам, что в больших пыльных суетливых городах – оно имеет ярко выраженный вкус йода, соли и молодого вина…

Звонок. «Я тут. Куда мне ехать? А то злые таксисты на меня смотрят!!!» — «Они не злые. Садись в такси и скажи – АЦИ марина» — «А доллары они возьмут?» — «Доллары и я возьму – ты мне их только дай!». Через полчаса из внезапно упавшей южной темноты материализуется такси и оттуда раздается радостный вопль – «Я не потеряла ни одного чемодана!» Таксист с нехорошей улыбкой выгружает означенные чемоданы из багажника, я с дурными предчувствиями пробую их на вес. «Ё-ё-ё-ё!»…

Наташкины глаза расширяются за пределы глазниц «Я по этой доске не пойду!» «Дать одеяло и подушку на пирс?» «Сволочь!» Куда ты денешься, когда чемоданы уже на яхте? Рано или поздно придется пройти и по сходне. Все-таки море очень сильно настраивает на философский лад – я с невозмутимым видом наблюдаю за попытками девушки сохранить равновесие на узком трапике. Наконец, ей это удается…

«Добре ютро, како си? В смысле – как спалось?» «I’m fine… В смысле – нормально. Даже хорошо. А где можно покурить?» «Гы! На пирсе!» «Это опять по сходне?? Сволочь!!!»…

«Пей давай!» «Я же не пью!» «А что тут пить? Я всего литр заказал» «Ой, какое вино вкусное! А когда ребята прилетают?» «Эрик – часа через три, а остальные – попозже.» «А может нам съездить за ними?». «А кто за рулем?» «Своо-о-олочь!!!!!»…

Звонок. «Эта… куда мне ехать?» «АЦИ марина, ресторан «Базен», направо, у бассейна…» «А таксист знает?» «Таксист все знает»…

Дубровник. Наташка не поехала – осталась осваиваться со сходней (заодно я ей поручил дождаться парус из ремонта). Человек из Канады ходит, открыв рот и беспрерывно щелкая фотоаппаратом. «Однако, пора бы познакомиться и с местной кухней». Мой любимый ресторанчик – ах, какие запахи несутся из кухни! «Ты сколько вина заказал?» «Да всего литр» «На двоих??» «Что, мало? Ничего, потом еще принесут» «Я же не пью!» Гм, почему-то этот диалог вызывает у меня настойчивое дежа вю. Но…

Оказалось – пьет. Просто прибедняется по американской привычке. Ничего, мы эту дурь из вас, американцев, выбьем. Немае политкорректности у нас на борту, мы даже слова такого не знаем…

«А вот тут Мотя плясала на столе» «Опа! Достопримечательность! Сейчас я её щелкну!» «Да погоди ты! Давай лучше сядем, джаз послушаем, коктейльчик тяпнем» «Эта…» «Чего-о-о-о?!» «Все-все, уже пью!»…

Звонок. «Макс, куда нам ехать?» «Не понял?? С вами же Ира?» «Ну, как бы тебе сказать… Они с Мотей выпили два литра виски…» «Ясно. АЦИ марина. Эрик, вставай – поедем встречать»…

Еще один пролог. Тот же период, 3000 км восточнее. Рассказывает Помощник.

— Взлет разрешен!

— Режим взлетный, держать РУД!

— Скорость растет!

— Режим взлетный, параметры в норме, РУД держу!

Застучали стыки бетонных плит, быстрее, быстрее…

— Сто шестьдесят! Сто восемьдесят! Двести! Двести двадцать! Двести

сорок! Рубеж!

— Продолжаем взлет!

— Двести шестьдесят! Двести семьдесят! Подъем!

Машина энергично задирает нос и плотно ложится на поток. Тишина под полом. Только глухо грохочут раскрученные колеса передней ноги.

— Безопасная! Десять метров!

— Шасси убрать!

— Пятьдесят метров!

— Фары выключить, убрать!

— Шасси убираются, – грохот и стук замков. – Шасси убраны!

— Фары убраны! Высота сто двадцать, скорость триста тридцать!

— Закрылки пятнадцать!

— Убираю пятнадцать!

— Закрылки ноль!

— Закрылки убираются синхронно, стабилизатор перекладывается

правильно, предкрылки убираются! Механизация убрана!

— Режим номинал!

— Круг установлен! Разворот на курс 200! Показания авиагоризонтов

одинаковые!

— Внуково-круг, взлет, правым.

— Высота перехода!

— Установить давление 760!

— Автопилот включен!

— Заданная 7000.

— Набираю 7000.(*)

…»Прошу внимания, уважаемые пассажиры. Командир корабля и экипаж приветствуют вас на борту самолета Ту-154 компании «Газпромавиа», следующего рейсом Москва-Тиват. Прослушайте, пожалуйста, информацию о…»

На третьем ряду второго салона медленно начала откручиваться пробка на бутылке «Гленливета» 15-летней выдержки…

…»аварийные выходы расположены в начале…»

Ух, хорошо…Отпуск начался…

«…при необходимости аварийный жилет можно надуть через…»

— Ну чего? За начало отпуска? И-и – поехали!

…Павелецкий вокзал, за шесть часов до этого.

— Моть, кофе будешь?

— Буду. Без сахара.

— Будьте любезны, два кофе без сахара.

— У меня нэт стаканэ. Идытэ в сосэдний киоск, пыросыть стаканэ. Там пыросыть.

Иду.

— Будьте любезны, два пустых стаканчика.

— Чэтыре рубель.

Возвращаюсь.

— Вот стаканчики, будьте любезны, два кофе без сахара.

— А я закривайу черэз дэсят минут.

— Налейте два кофе без сахара и закрывайте.

— Ви успээтэ випыт кофэ?

— То у вас нет стаканов, теперь вы не хотите наливать кофе. Мы – успеем за десять минут.

— И нэчего ругатсэ, я работайу. Вот, наливайу.

— Вот и хорошо. Без сахара, я же сказал БЕЗ САХАРА, бл@ть!!!!!!!

Совок на вокзалах неистребим.

Час спустя.

— Ну и где она, Моть? Вроде электричка из Домодедова подошла.

— Как увидим самый большой и тяжелый пакет с книжками – это точно она.

— Оооой! Прииивет! Как долетела? Ну что – в камеру?

— ????

В Москве дождь. Мелкий, противный, моросящий. Идем по Маросейке за билетами на самолет. Тучи цепляют крыши домов. Где-то впереди – чувство, что солнца скоро будет много…очень много…

Москва, полдень, три фигуры, истекая потом, выходят на Юго-Западной и пытаются запихать шмотки в маршрутку.

— Кто-нибудь посчитал, сколько у нас сумок?

— А зачем? Все равно там половина – Наташкины сувениры. Если одна-другая пропадет – никто и не заметит.

Внуково.

— Аффициа-ант! Еще три кофе по-ирла..нд..дн..ски! Ирик, з-звони Максу, как там погода!

— Оооой… Глянь-ка…инопланетяне…

За окном медленно маячат фигуры в ярко-желтых, до самых пяток, резиновых плащах. В струях дождя – точно, инопланетяне.

— Слушай, пойдем на рейс, а? Сейчас регистрация начнется, а то как бы в дьютике не затоптали…

— Ну чего, сколько берем? Шесть или восемь?

— Ну…по два литра на нос, так шесть, плюс с собой в дорогу, пообедать…

— Ой, шампанское, мне Максим про него говорил… «Крюк» называется. Сколько-сколько?!?

— Кофе будем?

— Нет, я хочу инструкцию к фотоаппарату прочитать, а то потом времени не будет. Толстая какая…может, выдрать страницы на русском, а остальное – выбросить?

— Будьте любезны, выложите металлические предметы в лоток, разуйтесь, снимите верхнюю одежду. Простите, а Тиват – это где?

— А чтоб я знал. Да и какая разница?

— ???

— Вам рыбу, мясо?

— Рыбу! И мясо! И льда – принесите пару стаканов льда, пожалуйста!

А за иллюминатором – ослепительно белые облака, освещенные солнцем…

— Пасспорт контроль!

Шлеп! Шлеп! Черногорский пограничник бодро шлепает печати в первые попавшиеся чистые страницы, практически не глядя на физиономии туристов.

— Мотя! Паспорт давай!

— Э-э-э…гаааспадин паграни…есть он у меня тут…вот…где-то…тут вот…я пойду, а?

— Мотя!!! Вот же он!

— Кто? Пограничник?

— Паспорт, ёшкин свет!!!

Ну, здравствуй, Черногория…

Глава первая. Тот же период, Дубровник – Корчула, рассказывает Кэп.

Дикий, жуткий, переходящий в ультразвук визг двух глоток почти синхронно раздался в тишине южной ночи в фьорде, где расположилась марина ACI-Дубровник. В испуге прижали уши к голове кошки, заскулили собаки, заткнулись и беспокойно закрутили головами немцы и прочие яхтсмены в ресторане, рефлекторно дернулся рукой к пистолету попивавший кофе полисмен, затрепетала листва деревьев, где-то вдалеке разбилось стекло и мощным гудком отозвался лайнер милях в пяти в море, приняв звук за сигнал туманного горна…

… «Нет, не-е-ет, только не холодной!!! Ма-а-акс!!! А-а-а-а!!!» «Ничего, терпи, надо же из вас виски как-то выбивать….» — «А-а-а!!! Наташка, сволочь!!! Я тебя убью!!!» «Мотька, молчи!!! Как виски жрать, так она не орала!» — примерно такие фразы мог бы услышать тот, кто, не убоявшись сверхъестественных звуков, решился зайти-таки в душевые марины. Конечно, если бы он еще и русский понимал, то мог бы подумать, что производится страшная китайская пытка с целью отобрать у несчастных женщин последнюю бутылку виски – однако все объяснялось куда прозаичнее…

В марине мы оказались быстро – от Старого Дубровника такси едет минут 10. Однако восзле рецепшена никого не было видно, а на борту Наташка спокойно читала книжку. Увидев капитана, она попыталась встать по стойке «смирно» и отрапортовала о привезении «двумя симпатичными хорватами с усами» (с) паруса. Парус лежал в непромокаемом мешке на баке, но в темноте ставить его не хотелось. Однако, а где же те, кто звонил? «Наташка, пойдешь встречать?» «По сходне? Сволочь!! Пойду!»…

… Звонок. «Вы где?» «Мы тут. А вы где?» «А мы тут!» Исчерпывающе. Нет, вон бежит мужик, знакомый по Черногории «Новица?» «Да!» «Где?..» «Сейчас подъеду!» Убегает. Фырчание двигателя – микроавтобус медленно подкатывает к душевой. Из открывшейся двери несет виски. Интересно, сумел бы Новица с таким духом в салоне проехать 120 километров по России? Почему-то думается, что вряд ли. Далее из открывшейся двери появляются две девушки в прекрасном настроении – и причина этого настроения выясняется при первых же поцелуях: от аромата виски начинаешь балдеть, словно от валерьянки. Концентрация молекул виски в окружающем воздухе возрастает в геометрической прогрессии…

Наташка – как доктор, и я – как капитан, принимаем волевое решение – контрастный душ! Ибо двое из троих приехавших чувствуют себя просто отлично – но нас волнует больше не настоящее самочувствие, а утрешнее. А контрастный душ – прекрасное средство, народное. А если очень контрастный – то и похмелья не будет.

Когда мы ведем девушек после душа на яхту (мимо ресторана) притихшие немцы, разобравшись, наконец, то так орал, начинают бешено аплодировать. Сзади, пыхтя, Димка с Эриком на тележке из супермаркета везут груз – три спортивных сумки и четыре тюка с сувенирами для Наташки. Девчонки пытаются продефилировать мимо немцев модельным шагом, но кэп в лице меня и медицина в лице Наташки жестко пресекают подобные поползновения. Ибо – нефиг! Немцам…

… Кто-то всю ночь шлындрил по яхте, разыскивая то предметы гардероба, то багаж, то авиабилеты, то ключи от питерской квартиры. Узнаю кто – убью!!! Если лениво не станет…

«Экипаж, в натуре! Выход – в 10.00! Кого не будет на борту – тот сам виноват! Вот сейчас геную подымем – и вперед! Кто там еще спит?!! Ах, канадец? Ну-ну…». Поскрипывая, фал тяжело наматывается на лебедку, генуя – парус тяжелый. «Матрос поднимает большую часть паруса руками, пока ему не станет слишком тяжело» © Н-да, ему, похоже, уже тяжело. Ну, ничего – совместный труд для моей пользы облагораживает. Хочешь идти под парусом – работай лебедкой.

«Эрик, пошел на муринг!» «…??? За что???» «Нет, ё-ё-ё, ты берешь вон ту веревку, снимаешь стопор и ждешь, пока я велю её утопить!» «Как «утопить»??» «Ё-ё-ё… в воду бросить!» «Так она ж утонет!» «Не зли меня!» «Есть, сэр!»…

Зафырчал дизель. На лицах экипажа отразилось то, о чем они все думали: И: «Ну, наконец-то! В море охота!» Н: «Когда же меня укачает? Я зря, что ли, пила таблетки от укачки?» Д: «Даст порулить или нет?» М: «Виски охота. Куда они заныкали ключи от квартиры?» Э: «Веревка же утонет. Как доставать-то?». Своего выражения лица я не видел, но, судя по тому, как все стали вдруг преданно смотреть мне в лицо, что-то на нем написано все-таки было. «Кормовые – отдать!» Швартовые концы упали в воду и, словно сами собой, стали быстро выползать на палубу, укладываясь в мокрые кольца. «Муринг – топи! Топи, №;%;%, я сказал!!!» Чуть задевая кранцами соседние яхты, «Дарья» медленно стала отходить от пирса. Ветер ударил в правую скулу, с силой разворачивая в сторону берега. Ах ты! Реверс… Теснота в марине – а 48-футовый “Feeling” требует довольно-таки много места для маневра. Пришлось выходить кормой.

За брекватером начинает покачивать. Но нам еще нужно зайти на заправку – заправка в устье реки, течение да еще и ветер – приходится попотеть. Тут необходимы слаженные действия экипажа – а откуда им взяться? После первой неудачной попытки швартуюсь правым бортом – экипаж глядит виновато. Ничего, научатся. Или… Ладно, может быть, научатся – так будет лучше для них.

Проходим под мостом – три огромных лайнера загораживают выход в море, выгружая туристов. Проскальзываем под носом у того, что справа – нам идти между островами, начинает покачивать, Наташка начинает испуганно прислушиваться к желудку. Остальные вроде как пока больше прислушиваются к иным ощущениям. Придется экипаж расшевелить. «Поднять наверх ром, вино и виски!» Команда выполняется без задержки. «Команде разрешается…»

15 миль от Дубровника. 15 миль до Корчулы. Заливчик. Остров. «Команда имеет время купаться». На термометре – 24 градуса. Ласковая вода Адриатики принимает в свои объятия пропыленных и помятых путешественников, смывая суету и заботы больших городов и щедро давая ощущение мира и покоя….

То же место, то же время. Рассказывает Помощник.

Москва, 9.00, едальня «Рахат-Лукум» в Климентовском переулке.

Бульк-бульк-бульк

-Ну, за отп…

Дзиииииииииииииинь – трель мобильного звонка. На проводе Дубровник. Ирина подносит трубку к уху.

— Аллоооооо…

в динамик трубки:- бла-бла-бла

Ириша: — Виииски..

Тиват, 17.00 того же дня.

«ФВ-Транспортер», управляемый мужиком с экзотическим на русский слух именем «Новица», загруженный сумками, мешками книг и пакетом постельного белья, бодро бежит по направлению к черногорско-хорватской границе. На сиденье, рядом с водителем – его дочь, 14-летняя Маша.

— М-маша, ду ю спик инглиш?

— Нет, я говорю по-русски (а действительно, неплохо говорит) и по-французски.

— М-маша, ай вонт ту…ту…как там будет, вместе выпить?

— Ириша, зачем английский, когда она русский понимает?

— Ф-фсе равно! Я, как женщина с высокой самооценкой…. М-маша! Ду ю вонт…

— Ирик, повтори еще раз! Ядло…ердл…

— Мотя! Ядрлица «Дарья»!

— Ядрол…дрвл… Ирик, я тебя люблю! Ялдр…м-м-мать! Дмрл…Абырвалг! Тьфу! Где там остатки Баллантайнса?

— Маша, ду ю вонт…

— Ира, прекрати, она ж не говорит по-английски!

— Тогда ты, Маша, ду ю вонт…

— ДА!!!

Микроавтобус весело катил к границе…. Скука хорватского пограничника быстро сменилась улыбкой и весельем, когда ему сообщили из форточки «Транспортера» последние новости из жизни летчегов, как правильно звучит по-хорватски слово «яхта», какая у него тут чудесная страна и прочие подробности флоры и фауны. До Дубровника оставалось часа два езды… Подробности двух часов езды не разглашаются:)

Вот и марина. Опьяняющий запах цветов. Радостные, родные, хотя несколько и скривившиеся лица комитета по встрече. Пока одна, разумная, треть женской половины экипажа полоскала в душе оставшиеся две трети (женской половины) под вопли «Ой, холодная!!», «Оставьте меня тут жить!» «Ялдр-р-р…м-мать! – елдр…тьфу!»…вторая половина экипажа (после доставки чего-то уж ставших сильно тяжелыми сумок и пакетов на судно) собралась в бассейне с целью рассчитать курс корабля на завтра. Порешили (вернее выслушали решение) – а пойдем, куда глаза глядят, в направлении Корчулы, а там – как оно сложится…

Утро. После легкого опохмела капитан объявил на судне сухой закон до особого распоряжения и после отдачи муринга и швартовов (вышесказанное уже описано г-ном капитаном ранее) принялся выкручивать пируэты вокруг причала с соляркой. Из сдержанного, сквозь зубы, потока слов капитана стало ясно, что в этом тихом омуте некие черти организовали некое течение, и поэтому «Дарья», как особо маневренный пароход, направляемый умелой рукой, со свистом и матом притерлась к бензоколонке задом сбоку. Как бы то ни было, топливо удалось взять. Еще пара пируэтов – и мы развернулись форштевнем по направлению к морю и кэп врубил полный ход.

Особое распоряжение насчет огненной воды капитан обещал объявить после выхода на оперативный простор побережья Адриатики, а точнее – «Когда пройдем воооон тот туристенбот, тогда надо швепсом разбавить немного». Слово капитана – закон; ему разбавили. Остальным – по желанию.

Где-то через час, когда солнце стало совсем уж припекать, а точка, обозначавшая наше местоположение на GPS-дисплее, застыла где-то на полпути между Дубровником и Корчулой, корабль был заведен в живописную бухточку с целью купания экипажа в соленой хорватской воде. В общем, Мертвое море (это там, где арабцы с еврейцами гоняют друг друга по пустыне) может расслабиться – чтобы утонуть в Адриатике, надо сильно постараться… Народ, решивши слегка закусить, вступил в спор по поводу того, что именно следует закусывать. Вытащивши половину бара на столик в кокпите, приступили к дегустации, чтобы решить, какая посуда освободится первой. Неподалеку от судна кинул якорь катерок со странного вида водолазом, который, под видом разведки морского дна, не иначе, занимался выловом контрабанды. Или ежей.

Вот, наконец, показалось, что повеял легкий ветерок… Пора было ставить паруса, ибо только под парусом можно прочувствовать истинную суть мореплавания. Хлестко прозвучали слова команды, напряглись мощные мускулы канадского матроса…и, жалобно крякнув, с тупым хлопком разорвалась вдребезги пополам закрутка грота, которую этот матрос выбирал со всей недюжинной силищей.

Капитан помрачнел.

Он, вообще-то добрый человек, вероятно, приговаривал про себя матрос из Канады, опасливо поглядывая в сторону задумавшегося капитана; и женщины его любят…и не зря на судне есть дизель… Ветер тем временем совершенно стих и вода под косым светом заходящего солнца напоминала масло.

Так, под дизелем, мы и вошли в марину Корчулы.

Капитан опять показал недюжинное мастерство, ловко, и практически не ругаясь (экипаж, измученный «нарзаном», а точнее, «швепсом», к тому времени уже научился отличать бегучий такелаж от стоячего) поставил корабль транцем к пирсу. Подсоединено электричество, принята вода; экипаж торжественно ступил на корчуланскую землю и направился в душ.

Вечером, на набережной, состоялся торжественный ужин в честь первого перехода. Потом – осмотр ночных достопримечательностей и, после прогулки по ночным тихим улочкам и спонтанно сделанной фотосессии, наконец, здоровый крепкий сон – до утра. Сквозь сон было слышно, как кто-то с яростью кидался чемоданами и сумками в переборки; потом, когда чемоданы закончились, все стихло…

Утро наступило неожиданно. Также неожиданно для капитана стало ясно, что выходной на Корчуле – святое дело даже для торговли судовыми принадлежностями. И, в связи с надвигающимся первым матчем ЧМ с участием хорватской сборной, в половине магазинов объявлена предматчевая готовность, и они закрыты. Открыты только те магазины, кои торгуют вечными ценностями…

(Корчула, винарня, утро воскресенья

— Молим, пять литров црна вина и пять литров бъла вина.

— Добре вино, добре.

— Оно и видно. Хвала лепо.

Корчула, та же винарня, утро понедельника

— Молим, еще пять литров црна вина и пять литров бъла вина

— Добре вино. Что – раз-два и нету?

— Не-а. Раз – и нету. Наливай давай. Хвала лепо.)

Красивый городок на красивом острове. Так приятно на тенистой зеленой набережной сидеть и тянуть холодное пиво, наблюдая за морем. По набережной то и дело проносились пацанята в красно-клетчатых футбольных майках. После начала матча официанты перестали считать количество выпитых кружек с пивом. Город замер.

…Я сейчас уже и не помню исход матча, да это и неважно. Важно – что ощущение отпуска так и продолжалось до самого вечера, где в замечательном ресторане были и салаты, и устрицы и лобстеры под холодное белое вино, и танцы на набережной под звуки саксофона с одной из яхт..

А утром капитану таки продали снасть, пошедшую на закрутку грота. И, благословя остров и город сей, «Дарья» торжественно пошла за новыми впечатлениями и приключениями…

Глава вторая. Почти то же время, Корчула и к норду от Корчулы. Рассказывает Кэп.

… — Господа, молим не ржать так громко! – примерно такую фразу произнес служитель марины в два часа ночи с воскресенья на понедельник, стоя на пирсе напротив яхты. «Да, йес, тщ-щ-щ…» согласно закивали головами шесть человек, но у пяти из них смех все равно пробивался сквозь прикрытые ладошками губы. «Отбой» — едва успел выговорить я, прежде чем снова заржать. Не ржал только один человек из экипажа, глубоко задумавшись над новыми реалиями взаимоотношений животного и человеческого мира…

… В общем, до Корчулы мы дошли сравнительно спокойно, если не считать того, что одухотворенный ромом канадский матрос порвал грота-шкот. Также выяснилось, что новый шкот до понедельника купить просто не представляется возможным, поэтому экипаж с милостивого соизволения капитана отдал должное великолепным корчуланским винам (и белому, и красному). День прошел, в общем, довольно интересно, если не считать того, что кое-кто (не будем говорить, кто) вдохновился маечкой на официантке в ресторанчике и решил её снять во что бы то ни стало (маечку, а не официантку).

Однако, соединенными усилиями удалось отговорить – послали человека искать маечку в сувенирных лавочках. А между тем Наташка искала по всему Старому городу «бусики», изводя продавцов рассказами о том, какие ей нужны «бусики» и сколько подобных «бусиков» лежит у нее дома, но, тем не менее, не изъявляла желания их покупать (на лицах продавцов приветливые улыбки быстро сменялись безнадежными гримасами). В общем, ходили так, пока кэп волевым решением не возмутился и не потребовал обеда.

На веранде с видом на живописнейший Корчуланский пролив кушали пиццу и разглядывали местные достопримечательности. Женская часть экипажа решила сходить в гости и вообще оттянуться и полностью отдалась новым ощущениям. Затем пошли погулять и нашли канадского матроса, внимательно разглядывающего огромный экран телевизора. На вопрос, зачем н это делает, вразумительного ответа так и не получили. Еще менее вразумительный ответ он дал на вопрос – сколько пива он выпил. Да, пиво – вещь коварная, и все дальнейшие события произошли именно из-за злоупотребления этим великолепным пенным напитком…

… Вторая бутыль вина показывала дно, а вечерняя прохлада придала бодрости утомленныму устрицами и лобстерами (лабстерами (с) некоторые) экипажу. Потихоньку от политических и социальных анекдотов перешли к неприличным и не совсем понятным.

— Знаете, почему слоны лягушек любят трахать?

— Почему??

— А лягушки в конце так смешно лопаются…

Пьяный смех. Гы-гы-гы. Глоток вина. Закуска. И мечтательные слова:

— А я все-таки больше люблю бурундучков…

Истерика…. Еще истерика… Кем-то брошенное сквозь спазмы в челюстях слово «бурундучки»… Еще истерика минут на 40 – аж в боку заболело. И – пораженный взгляд виновника, который явно начал понимать, что именно он сказал и вспоминать старинную мудрость, которую так гениально выразил поэт — «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…»

Да, а шкот утром в понедельник я таки купил. Провести его – дело 5 минут. И, огибая мыс с древним 1000-летним городом, в котором, по преданиям, родился Марко Поло, направляемая твердой «рукой» автопилота, яхта легла на курс норд-норд-ост – впрочем, только до острова Хвар…

… «Макс, а ты не видел верх от красного купальника?» «Нафига он тебе? Не видел, может – в каюте?» «Нет, там нету…»

… «Ребяты, а вы не видели мою розовую кофточку?» «Слышь, Наташка, а нафига она тебе в море?» «Так мы скоро придем ведь куда-нибудь?» «С чего бы? Никуда мы не пойдем» «Ка-а-ак??» «Шутка…»

… «Нет, я все-таки пойду поищу кофточку» «Если будешь там грохотать сильно – за борт выкину» «Я плавать умею» «Ну-ну. Хотя… тут всего миль 15, добултыхаешься как-нибудь».

15 минут поисков с изредка доносящимися изнутри яхты попискиваниями.

«О! Нашла! Ириш, и верх от твоего купальника там же!» «Где?» «В каюте у Эрика!» «Что-о-о-о?!!!» «Ах ты, твою м-мать……!!!!» «А моего фотика там нету?» «Я не виноват!!!» «А кто виноват?! Бурундуки?!!!» Опустим же завесу милосердия над последовавшей сценой….

…. «Ох, что бы такого сделать плохого? О! Давай-ка бурундуку ногти накрасим!» «А он не проснется?» «А мы аккуратненько»

Врбоска. Небольшая нынче рыбацкая деревушка с маленькой мариной. Два года назад мы стояли в ней чуть ли не в единственном числе, а тут, погляди-ка… Батюшки! Яхт прямо навалом, как сельдей в бочке. И паразит в красной майке пихает нас прямо к заправке. На мое справедливое, хотя и немного матерное, замечание, он заявляет, что заправка, один черт, работать сегодня не будет, поэтому и солярой не будет пахнуть. Логично.

«Кто мне накрасил ногти?!!!» Наташка!!…» «А я при чем?» «А ты подзуживала наверняка!!!» Лак лихорадочно счищается трясущимися руками.

Идем гулять. Тенистые улочки выводят на гору, где стоят два старинных собора – но шорты и короткие юбки напрочь перекрывают нам вход в них. Одна Наташка пытается заглянуть внутрь – но её изгоняют в связи с отсутствием головного убора (официальная версия). Упоминание 6-го флота не очень действует на священника – похоже, что он считает этот флот выдумкой. Что ж, довольствуемся внешними красотами архитектуры.

Обед (он же ужин). Повеяло чем-то знакомым.. Еловник. На русском нету – и бог с ним. Однако предприимчивая жительница Чикаги тут же предлагает хозяину за «скромное» вознаграждение перевести данный еловник на русский. Хозяин задумывается, потом, несомненно, вспоминает, что количество рейсов из России в Хорватию в этом году увеличилось втрое, и соглашается (кстати, термин «скромное» он воспринял всерьез). И пока нормальный экипаж кушал и пил, некто из Чикаги лихорадочно вспоминала русские слова, в чем ей дружно помогали все окружающие, изобретая новые названия блюд. Хозяин, глядя честнейшими глазами, принес счет, в котором скромно стояла скидка ценой в один венский шницель…

… Вечер. Невысокая каменная оградка. Пепельница. Сигарета. Пятилитровая бутыль корчуланского (вино на донышке). Стакан. Наташка. Книга (вверх ногами). Звезды. Вечность….

… «И чего ты тут делаешь?» «Ах… Курю» «Ага. А кто говорил, что не пьет?» «А кто пьет? Что тут вообще пить? Вина-то на донышке!» «Ах, на донышке? А было полбутыли!» «Так это полчаса назад было…»

Бол. Мыс на острове Брач. Курорт с (если верить лоции) песочком. Под хорошим ветерком закладываем оверштаг и на всех парусах идем к стоящим на якорях яхтам. Целюсь прямо между двумя катерами, чтобы, заложив красивую дугу, бросить якорь в полукабельтове от правого. «Рифы на грот!» Бурундук резво начинает крутить лебедку. «Мля-а-а-а!!!» Поздно – стопор с грота-шкота он не снял и закрутка грота с тихим звоном лопается. «Ах ты!» — ветер гонит яхту прямо на берег – приходится закладывать поворот с наполненным гротом. Резко качнувшись, «Дарья» в клочьях пены выпрямляется, проскочив на скорости мимо катеров с засуетившимися командами – и встает в точно назначенном месте против ветра. «На баке! Якорь на 20 метров!» Лязгает цепь. «Геную убрать!» — скидываю шкоты с лебедок, бурундук лихорадочно натягивает шкотовые перчатки с кевларовыми ладошками, Ира пытается вставить ручку в лебедку… «Да убери ты эту ручку на х…! Руками тяни – легко сейчас пойдет!» Генуя быстро накручивается на штаг. «Теперь грот. Тяни» Эрик выбирает порванную снасть и грот медленно исчезает внутри мачты. «Якорь держит, сэр!» Встали.

«Ну что, разбор полетов проведем?!» «Может, на надо?» «Надо!» (Далее следует непереводимая игра слов с использованием специализированных идиоматических выражений) «Ясно?!» «Да…» «Можно купаться» «А?…» «А вот этого – только тем, кто хорошо себя вел!» «А я вообще себя хорошо вела – я внизу сидела и чуть не уписалась, когда ты катера обходил!» «Ладно, всем можно – но понемногу!»…

…ВЗРЫВ раздался – кубарем лечу вниз, наступаю на осколок, взвыв, первому же попавшемуся на пути затылку отвешиваю оплеуху (несильную, для порядка). Это кто-то (не будем говорить – кто) пытался приготовить хачапури. Но внутри плиты осталась миска для салата – и при нагреве бабахнула. Из духовки сыплется стеклянное крошево…

Милна. Весьма приятное местечко – но марину я выбираю не городскую, а недалеко – в маленькой бухточке с чистой водой. Яхт и тут много, но нам достается очень даже неплохое местечко прямо напротив душевых. Казалось. ничего не предвещало утренних неприятностей…

… «Где вы шлялись три часа?!» «В магазин ходили…» Да мы вас два часа назад встретили в городе – и давно уже на борту, а вы где шлялись??!!!!» «Да мы просто кофейку попили…» «Кофейку???!!! Ах ты!!! А чем это от вас разит так??!!!!» «И вина маленько….» «Пахать, нафиг! Палубу драить! И вообще!!!» «Макс, ну не ори так на них…» «А ты чего заступаешься? Это они так ведут себя из-за того, что вы в Ирак вошли!!! Миротворцы чикагские!!!» «Ап…»

…Сменив гнев на милость, разрешаю купаться – маленькая бухточка на северной оконечности Брача затенена растущими на склонах соснами, но выйти на берег можно только в одном месте – и там-то ежик подстерегает первую жертву. Мотина ласта проткнута насквозь, пятка немеет – приходится выдать в качестве лекарства универсальную жидкость из квадратной бутылки с красной этикеткой. Остальные ждущими глазами провожают каждый глоток пострадавшей. Ну что я, зверь, что ли – разрешаю снять стресс. Стресс понемногу снимается…

То же время, недалеко от Врбоски. Рассказывает Бурундук.

S/v Daria, накренившись градусов на 35 на левый борт и вздымая снопы соленых брызг резво рассекала неровную поверхность лазурного моря… Полностью разрифленный стаксель сыто надулся под устойчивым ветерком. Грот, профессионально выставленный под единствено верным углом – замер, создавая нужное разрежение… Сколько-сколько?!… 8 узлов?!!… Fucking nice, baby!!!!..

Обтерев в очередной раз харю от соленых брызг я потянулся было за фотоаппаратом, но рука инстинктивно отдернулась от неожиданого Капитанского вопля – «Харош болтаться!… Один – на бак!… Второй – на шкоты!… Девки – не путаться!… Меняем галс и выходим под ветер на якорную стоянку!!!»

Матрос, как обладающий приобретенным еще в юношестве опытом, ломанулся на бак…. Юнга же….. Так… Тихо…. Эти шкоты он уже упоминал.. И по-моему – не раз!… Что ж это за фигня такая?!…. Опс, не надо пыло допивать последний стакан… Явно Мотя туда вискаря перелила – заботливая ты моя… О!… куда он руками машет?… Точно! – это же эти разноцветные веревки, эти fucking шкоты!!!.. Б-б-б!.. Да их же здесь туева хуча!!!… А?!.. Серо-зеленый?… Кто –я серо-зеленый?!.. Да сам ты!…А… Шкот?!… Так бы и сказал, сэр!…

Прямо по курсу, в паре кабельтовых, на траверсе живописного пляжа на якорях мерно покачивались пять или шесть яхт разного калибра. Их экипажи расслабленно наслаждались морской релаксацией, некоторые приветственно махали в нашу сторону.

— Шевелись!… Заходим между 33-х футовиком и пятидесятником – я там в прошлый раз стоял – отличное место!..

Интересно – а с кем это он сейчас разговаривал?..

— Ну чего ждешь, бурундук – выбирай геную, б-б-б… бурундук!!!…

Тихо…. Что-то вчера с бурундуками было такое?… Почему они вдруг стали так важны?… И причем здесь Генуя – он же, вроде, говорил, что в Италию в этот раз не пойдем?..

Какой-то новый настораживающий звук оборвал вялый ток нейронов в недрах моего серого вещества. Он доносился с передка… т.е тьфу ты! – с бака!… Я поднял голову – припаркованные яхты почему-то оказались гораздо ближе… И люди на них почему-то активно высыпали на палубу, и почему-то двигались как-то озабоченно, а у одного в руках почему-то даже был длинный багор!.. Чё, малОй – в пиратиков поиграть захотелось, что ли?… Гыыыы!…. Кстати – а что там Кэп трепался про тормоза на яхтах?… Вернее – про их отсутствие?…

Хлопающий звук же исходил от полощущегося как трусы на ветру стакселя, а ветер доносил с бака неразборчивые вопли скачущего в непонятно-преломляющейся последовательности Матроса… С чего это Ира вдруг так взволновалась?…

А-а-а – хорошо, что я сидел!.. А то точно бы за борт свалился – прямо над ухом грохнул рев Капитана – «Х@#$и сидишь!!!!!! ВЫБИРАЙ ШКОТ НА@#$%!!!!!!!!!!»

Bloody Hell!… Интересно – кто мне ляпнул, что я еду отдыхать?…

Слушай – туговато что-то идет этот fucking шкот!… Но зато он мне придал устойчивости, когда над ухом опять заревело: «Да ты ж, б-б-б… бурундук, его со стопора сначала сними, @#$%&%$#@!!!!»

Матрос продолжал танцевать на баке брейк-данс, и даже довольно громко что-то подпевал.

Во! – так бы сразу и сказал – идет как по маслу. Щас я покажу этим штатским – как бушует море!…

Daria, которая шла прямиком в левый борт того, что Кэп назвал 33-х футовиком, вдруг резко выпрямилась и, совершив поворот на 90 градусов чуть ли не на месте, вдруг устремилась в просвет между парой ближайших посудин, по палубам которых нервно носились отдыхающие. Публика на пляже тоже возбудилась – многие стали подтягиваться поближе к воде, занимая выгодные для наблюдения позиции, некоторые прильнули к биноклям и фотооптике.

Стаксель перестал шлепать, как спущенный воздушный шарик – само собой, это ж я его так героически зарифил!… А вот грот мотнулся – и резко переложил гик на противоположный борт, чем ввел еле увернувшегося Матроса в эйфорию беспрерывного выплескивания старорусских идиом и эвфемизмов, послушать которые мне было не дано – буквально в метре продолжал реветь белугой Капитан…

Интересно – а как резво-то Ириша со всеми этими прибамбасами управляется?!…Стыдно, уважаемый – девушка тебя, как салагу переловчила!.. А еще собирался в детстве моряком – а, нет – я же летчиком собирался….

Daria снова развернулась – на этот раз медленнее, оба паруса были почти полностью зарифлены — и уже вальяжно и с достоинством прошла между оставшимися припаркованными посудинами, народ на которых двигался уже спокойнее, а некоторые даже похлопали в ладоши, правда вяло и недолго…

Дикий Наташкин вопль из носовый каюты. Да это же просто якорь отдали, глупая!… Гы! – наверно классно в носовой цепь резонирует!…

Медленный дрейф… Встали?… Точно – встали!… Все таки скорость – это класс!.. Но иногда неподвижность – просто награда!…

О! – Мотя откуда-то возникла! – А я про нее уже и забыл… Надо будет выпытать – что ж там с этими бурундучками-то?…..

Что?… Купаться?…Щас – разгон наберу!…. Дай посидеть, сатрап – вишь колени дрожат?…

Взгляд упал на батарею пустой тары… Это мы все вот только что недавно выпили?!!… BLя — а куда весь хмель подевался-то?!… Ладно, не я первый – не я последний…

И опять почти то же время и почти то же место. Рассказывает Помощник.

С креном в тридцать градусов, сверкая парусами и рассыпая бриллианты брызг, яхта скользила по волнам Адриатики. Профессиональный русскоязычный экипаж, не выпуская из рук самое ценное, слегка разбавленное швепсом, млел от свежего ветра, простора и свободы. Под развевающимися флагами разных стран бодро раздавалось, исполняемое мужественным хором «Go down, Moses, let my people go», почему-то с припевом из «Хава Нагилы» на мотив «Боже, Царя храни». Интернациональное пение распугивало чаек, рыб и попадающиеся по пути чартерные яхты с нудистами.

Ближе к обеду капитан обвел стальным взором горизонт, и, увидев симпатичную бухточку, твердой рукой направил корабль на якорную стоянку. То, что в бухточке болтались еще пара-тройка посудин под разными флагами, не остановило решимость тормознуться и отдохнуть. «Дарья» на полном ходу влетела в бухту и, заложив циркуляцию в полуметре от шаланды под чешским флагом, экипаж которой, выскочив на палубу, хором думал «Пронеси, Мать-Богородица», лихо отдала якорь. Тишину бухты нарушил громкий «бултых» падающих в море разгоряченных тел экипажа.

— Так, суп готов! Кто будет суп?

— ВСЕ!! (хором) Наливай! И суп тоже наливай!

— А я хачапури напеку! Девочки, вы себе таки не представляете, какие я умею печь хачапури! Ты, Мотя, три сыр, ты, Ира, готовь тесто, а я сейчас буду печь хачапури! Зажгите кто-нибудь духовку, я буду печь хачапури! Мааакс! Ну зажгите кто-нибудь плиту в конце концов! Вы себе не представляете, какие вкусные хачапури я буду печь!

(Крааа-аак! Хабах! С тупым стуком на пайолы летят осколки закаленного стекла. Из духовки достается то, что, по идее, было когда-то «пирожками по-грузински»)

— Мааакс! Оно разбииилось!!!

— ЧТО РАЗБИЛОСЬ??

— Какие-то бурундуки оставили в духовке стеклянное блюдо а оно разбиииилось!!!!

— (Успокоенно наливая стакан) – Ну так возьмите пылесос и приберите!

— А хачапуууури?

— А хачапури сюда давайте!

….

После обеда, купания и легкого послеобеденного сна, корабль взял курс на Милну. По пути капитан давал уроки мастерства тем, кто ни разу в жизни не управлялся с парусами; впрочем, ветер стих, и «Дарья» опять пошла полным ходом на дизеле, рассекая волны форштевнем.

Швартовались в Милне. Марина находится далеко от собственно города, шли пешком более 10 минут, что для моряка уже – расстояние. Несмотря на пешедральные прогулки, насладились вполне прекрасным ужином (Мотя, как всегда более чем тщательно изучала меню, официанты, преданно заглядывая ей в глаза слушали – «рыбу сварить, и ни капли масла, и большую тарелку шпината» – и делали вид, что все-все понимали).

По дороге на судно девчонок утянуло в попавшуюся по пути дискотеку. Мы, было, уже приготовились либо нырять внутрь душного танц-холла, как вдруг они показались назад с жутко разочарованным видом. «Там никто не танцует», — пояснили – «там все сидят по углам и курят». Таак… Облом-с…

Наступило утро. Капитану, кроме порванного накануне грота-шкота (которому с трудом нашли замену на Корчуле) не давали покоя слегка поломанные пластмассовые вентиляционные решетки и разбитый вдребезги блок. Наташка решила заняться с утра бытовыми проблемами и быстро нашла самую дорогую в Хорватии прачечную, по 10 баксов за сеанс связи со стиральной машинкой; а потом экипаж разбрелся по неотложным судовым делам – закупка и перетаскивание на судно провизии (женская половина); решение стратегических вопросов и поиск магазина с судовыми принадлежностями (мужская половина), закупка запасов жидкости на борт (так же мужская половина). Под храп канадской части экипажа, матросы и капитан покинули судно.

Длииииинная набережная Милны. Узкая. Симпатичные домики под пальмами и – ослепляющее солнце. По набережной – несколько баров, а уже на входе в собственно город – даже начинается некое подобие автомобильного движения. Подавляющее большинство машин – дизельные, в основном маленькие, но иногда встречаются и истинные ценности.

— НУ ГДЕ ОНИ ХОДЯТ?!? Еще пятнадцать минут – и я снимаюсь к чертовой матери!

— Да придут, подождем еще, ну, в магазины зашли, туда-сюда!

— Убью, блин, вот точно – засели где-нибудь кофе пить! А, к черту, снимаюсь, лучше подойду в гавани к причальной стенке – пусть на борт на ходу сигают!

— Макс, Наташка не сможет «сигануть». Все, что угодно, но «сигануть» – это будет уже слишком даже для нее. Кроме того, на это вся Милна сбежится смотреть… Смеяться ж будут…

— Пусть смеются! Ну все! Ну — будут палубу драить отсюда и до обеда!

….на краю марины показалась женская часть экипажа с сумками и масляными (не иначе от кофе) глазами. Под жгущим насквозь взглядом капитана они прошмыгнули внутрь…

— Отдать швартовы! Отдать муринг!

— Муринг чист, утонул!

— Выходим!

Следующей точкой на карте, куда направлялась «Дарья», был довольно большой (по хорватским понятиям) город Сплит…

Год 2006. Адриатика. Часть вторая