Покхара – Джомсом – Иклебатти – Кагбени.

Ранний подъем. Холодный душ помогает проснуться окончательно. Сегодня мы впервые в своей жизни идем в горы. Ужасно волнительно. На улице темнотища, отель спит. Собираем рюкзаки, такси в аэропорт, заказанное накануне через владельца отеля, отсутствует. Приходиться будить овчарок и просить позвать хозяина.

Аэропорт. Попивая кофе на крыше, ожидаем регистрации, наблюдаем за взлетом малюсеньких самолетиков, заснеженные вершины гор наливаются розовым, а нам не вериться, что через какой-то час мы будем в этих самых горах. В рюкзаках долго ковыряется представитель аэропорта, чего он там ищет, остается непонятым. Я где-то читала, что в район заповедника Аннапурны нельзя провозить пластиковые пакеты, а у Наташки все вещи в пакетах, но нарекания этот факт не вызывает.

Самолет малюсенький, пассажиров встречает симпатичная стюардесса, выдает бируши и сосательные конфетки. Самолетик разбегается по летному полю, легко отрывается от земли, совершает разворот и летит в сторону гор, невысоко, почти над землей. Дверь в кабину пилота открыта настежь весь полет и можно наблюдать, как он там рулит. А вокруг, насколько хватает глаз, горы. Ущипните меня, кажется, все это происходит не со мной!

Мягкая посадка. И вот мы в Джомсоме. Выходим на летное поле, залитое ярким солнечным светом, чистый холодный воздух врывается в легкие, голова слегка кружиться, переполняют эмоции. Пожалуй, лучший момент во всем путешествии. Предвкушение чего-то нового, удивительного, неизведанного и прекрасного. Чувствую, что горы сейчас могу свернуть. Да что там горы! Дайте мне точку опоры, и я поверну землю! Эйфория полная. Вот что делает с человеком гипервентиляция легких.

Легкий морозец, пробравшийся под одежду, возвращает в реальность. Бежим в здание аэропорта, забираем рюкзаки, утепляемся. Натягиваем флиски, куртки, шапки, варежки. Возимся с телескопическими палками, надеваем рюкзаки и выходим в мир.

Желающих подзаработать, не наблюдаем, все приличные люди гидов и портеров привезли с собой, жители городка занимаются своими делами, на нас ноль внимания. Ну и ладно. Где наша не пропадала? Рюкзаки весят всего ничего, по шесть килограммов, мы бодры, веселы, шагаем по солнечной стороне улицы, глазеем по сторонам, указатель какой-нибудь ищем, нам в Кагбени надо. Вот только палка ужасно мешается с непривычки.

Останавливаюсь уточнить, у мужчины праздного вида, в правильном ли направлении мы движемся. Все правильно, говорит, а не нужен ли вам портер? Почему бы и нет? Одет он подходяще, красные штаны и бейсболка с Че Геварой прекрасно гармонируют с нашими кумачовыми куртками. Этакая группа в полосатых купальниках. Знакомимся. Нашего попутчика на ближайшие семь дней зовут Суртиватертама. Мы несколько не готовы к такому обороту событий, весь день друг у друга переспрашиваем, как же все-таки зовут нашего сопровождающего и, к концу дня, Сурти, замучившись видимо, постоянно представляться, сжалился над нами и разрешил называть себя сокращенно.

Цена вопроса тоже оказалась приемлемой – пятьсот непальских рупий в день. Я по инерции пыталась торговаться, но Сурти был кремень, сказал, что это норма, а его проживание и питание ничего нам не будут стоить.

Мы подождали, пока Сурти заберет свои вещи, свяжет все три рюкзака вместе, отметили пермиты в полицейском участке, и пошли в направлении Кагбени.

Миновав Джомсом, перейдя через небольшой подвесной мостик речушку, вышли в долину Кали Гандаки. Река в этом месте практически пересохла, разбилась на множество ручьев, через которые местные жители соорудили временные переправы из камней. Горы, простор, небо, воздух – аж дух захватывает. Красотища! Без рюкзака идти приятнее, еще бы палку куда-нибудь пристроить, уж здорово она мешается, когда фотографируешь.

Как долго нам идти мы не знали, у Сурти узнать не удалось, он плохо говорит по-английски и немного боится нас, что ли, а на карте были указаны только высоты над уровнем моря. Ну и ладно. Дорогу осилит идущий. Пришлось приноровиться шагать по камням, сначала я обо все встречные камни запиналась, что весьма чувствительно в кроссовках, под ноги не смотрела, смотрела по сторонам, но основательно отбив ноги сменила тактику. Короткий переход, остановка, осматриваюсь по сторонам, фотографирую и по новой.

Небольшой подъем, дорога, дом на обочине, группа людей во дворе дома разговаривает с немецкими туристами. Сурти остановился и шепотом сказал, что здесь мы должны платить деньги за пребывание в данном районе. Сто рупий в день, семь дней, нас трое. Мы абсолютно не въезжаем, зачем еще раз платить, если пермиты уже куплены, а Сурти не может ничего внятно объяснить, твердит одно – надо платить. Пошли разбираться. Подождали, пока немцы расплатятся и уйдут, напоследок сфотографировавшись с красивым парнем с белозубой улыбкой. И даже рот-фронт нас ни на что не надоумил. Присаживаемся на лавочку к обладателю потрясающих зубов, пытаемся ситуацию прояснить. Рассматриваем билеты, типографским способом отпечатанные. Наташка обращает внимание на надпись вверху билета – дотация на революцию. И тут до меня доходит – мы встретили маоистов! Здорово придумали товарищи, обирают буржуев и строят лучшее будущее. Спрашиваю парня, чтобы рассеять последние сомнения: «Ты маоист?» Он подтверждает. Во, думаю, здорово, и говорю ему: «Я русский коммунист, дай мне денег на новую русскую революцию». И, в подтверждение своих слов, обращаю его внимание на преобладающий цвет в одежде нашей группы. Мы ведь с красным знаменем цвета одного. Он смеется, но денег не дает. А собрал уже достаточно. Ну, нет, так нет. Встаем и уходим. Замечаю косой взгляд отдельно стоящего товарища. Останавливаюсь и строгим голосом спрашиваю: «Маоист?», получив утвердительный ответ, сообщаю: «Я коммунист», крепко жму руку растерявшемуся последователю Мао и иду дальше.

Как только мы отошли на безопасное расстояние, Сурти стал радоваться как ребенок и с восхищением повторять: «Как ты ему сказала! Я коммунист! Дай мне денег!» Контакт с Сурти наконец-то налажен, лед растоплен, он принялся с удовольствием позировать на камеру, все зажатость и отстраненность как будто испарилась. Похоже, мы нашли общий язык.

Остановились перекусить в маленькой деревушке Иклебатти. Попили чайку, покурили, мы с Наташкой заказали спринг-роллы, Сурти отобедал дал-батом. Очень странное совмещение продуктов: гора риса, политая чечевичной похлебкой и, чтобы еда не казалась совсем пресной, острый маринованный редис. Я, конечно, попробовала, но чтобы это есть… Нужна сильная мотивация.

Послеобеденный путь был недолог, часа полтора — два шли против ветра, который разгулялся не на шутку. Обильно смазанное кремом от загара лицо покрылось коркой из песка. Солнечные очки не спасали глаза от пыли, мы закупорились, как могли и, уткнувшись под ноги, добрели до Кагбени.

Кагбени произвел радостное впечатление. Ботас, то бишь ветер по-непальски, наконец-то отстал, потерялся в переулках деревеньки, встречные жители были улыбчивы и доброжелательны, мы бодро шагали по узенькой улочке и, последовав рекомендации Сурти, разместились в отеле «Mustang Gateway». Самое смешное, что дорогой Наталья и Сурти позировали около громадного валуна с письменами, на котором белым по черному было начертано, что если вы хотите иметь хороший ночлег и стол, ни в коем случае не останавливайтесь в заведениях рекомендованных вам гидом или портером. Но прочитали эту надпись мы уже дома, когда разглядывали снимки.

Побросали рюкзаки, и пошли гулять по деревне. Кстати у Сурти оказалось очень странное представление о чистоте и гигиене. Нам за неделю так не удалось отучить его кидать грязные, пыльные рюкзаки на чистую простыню. На наши протесты он внимания не обращал и совершенно искренне недоумевал, зачем мы каждый раз кидаемся к кровати и убираем белье.

Деревня была волшебной. Узенькие улочки. Ручейки, мостики. Смешные кудрявые телятки, дружелюбные, симпатичные собаки. Сурти гулял с нами, заводил в дома и дворы – быт демонстрировал, на какие-то крыши – удачные виды показывал, в гомпу привел, с ламой договорился для нас гомпу открыть. За некоторое вспоможение для детской школы. Ламой строгий мужчина оказался, ходил за нами, в помещении фотографировать запретил, но потом почему-то передумал, все разрешил и ушел. Этим мы и воспользовались. И вот тут-то и выяснилась тайная страсть Сурти к фотографии в любых ее проявлениях. Мало того, что он безумно любил позировать, надевал темные очки, вставал в молитвенной позе перед Буддой, бил в барабаны, трубил в трубы, но и являлся счастливым обладателем мыльницы, в которой к величайшему его сожалению закончилась пленка. Пришлось идти в магазин и пленку покупать. Не наступать же на горло песне.

В одном переулке мы обнаружили огромного глиняного истукана с деревянным фаллосом. Мужское достоинство было до блеска отполировано. Разузнать, что данная скульптура символизирует, кем воздвигнута и в честь какого события нам, к большому сожалению, не удалось. Опрашиваемые смущались, хихикали и убегали. Но не уходить же просто так. Приняли посильное участие в полировке особо выдающейся части изваяния.

Забрели в местный музей, посмотрели традиционные одежды, предметы быта, фотографии жителей Мустанга, разузнали цены на посещение данного региона, способы проникновения, поговорили со стариками, греющимися в лучах заходящего солнца, понаблюдали за сопливыми карапузами, разгуливающими по краю пропасти и, вернулись в отель замерзшие как цуцики. Ботас, однако.

Раздобыв в отеле полотенца, отправились по очереди играть в Карбышева. На улице лужицы покрылись корочкой льда, отапливать помещения в данной точке земного шара не принято — топливо дефицит. Вода из горячего крана течет холодная, но, открыв другой кран, понимаешь, что тебя не обманули, пообещав теплую воду, потому что в другом кране она просто ледяная. Делаешь большой глоток джина и, зажмурившись, ныряешь под душ. Вода бодрит, настроение лучше некуда, спускаемся на первый этаж, в обеденный зал, перекусить.

Нам как всегда повезло с компанией. В отеле остановились трое молодых непальцев и девушка японка, невеста одного из них. Навин, один из наших новых знакомых, блистал в обеденном зале, минуту не мог спокойно усидеть на стуле, шутил, заразительно смеялся. Его очень заинтересовали наши возможности по части поедания неудобоваримых на его взгляд продуктов, и он беспрестанно носился на кухню, принося все новые мисочки, тарелочки с острыми соусами, маринованными овощами и перцем чили. Сам все пробовал, хватался за горло, строил уморительные гримасы, кричал и пил воду. Его стараниями в этот вечер мы перепробовали все сорта локального алкоголя, и ушли спать здорово навеселе.

Кагбени – Муктинатх.

Утреннее самочувствие оставляло желать лучшего. Сказалась вчерашняя дегустация. За завтраком встретили ужасно энергичного Навина с компанией. Узнав, что мы в горах впервые, живем обычно где-то на уровне моря и идем в Муктинатх, ребята стали настаивать, чтобы мы непременно наелись чеснока. Сбегали на кухню, принесли пару головок и даже почистили. За завтраком! С похмелья! Нет, это уже слишком! Поняв, что чеснок в свой утренний рацион мы включать не собираемся категорически, стали перечислять нам признаки горной болезни. Хорошее начало дня, ничего не скажешь. В довершение всего хозяйка отеля на прощание с торжественным видом повязала нам на шею шарфы и пожелала удачи. Типа, она вам понадобится. Как на фронт провожают, ей богу.

Мы покинули деревню, зябко ежась от утренней прохлады, и полезли козьей тропой в гору. Согрелись моментально, впору раздеваться, сердце бьется в горле, питьевая вода заканчивается, двадцать лет курения настойчиво напоминают о себе. Какого же хрена мы премся в этот чертов Муктинатх? Чего мы там забыли? Да еще с перепоя!

Взобравшись на относительно ровный участок, валимся на камни. Немного отдышавшись и осмотревшись, замечаем достаточно пологий подъем из Кагбени, спрашиваем Сурти: «А чего мы там не пошли? Чего лезли, где Макар телят не гонял?» Здесь ближе, говорит и чеснок чистит. Наваждение какое-то. Выдал нам по дольке чеснока, сказал, что надо его сосать, как конфету. И вот чудо! С чесноком за щекой жизнь кажется значительно веселее. Особенно на привалах. Привязываем на кару, жутко колючий куст украшенный разными тряпочками, свои шарфы и идем дальше.

Места вокруг неописуемо красивые. Навстречу попадаются бодрые туристы, радостно здороваются, вид же бредущих в Муктинатх личностей оптимизма не внушает. Мы тоже бредем, переставляя ноги и прислушиваясь к себе: а не началась ли болезнь горная? Лишний раз камеру достать ломает, снимок сделать рука не поднимается, но мы себя пересиливаем, этапы пути запечатлеваем.

В голову лезет сцена из «Брата 2», где Сергей Бодров младший взбирается на небоскреб, читая детский стишок. Стишок в памяти восстановить не удается. Ничего, народная мудрость тоже сойдет. «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет», — карабкаясь в гору, повторяю я. Так не долго и уверовать в собственное слабоумие, тем более что лезем в гору мы напрямик, цепляясь за колючки, дороги не про нас.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Мы добрались. Время в пути – шесть часов. Высота над уровнем моря – 3800м. Горная болезнь не наблюдается, но силы на исходе и я совершенно не понимаю, зачем тащиться в какой-то определенный отель, меня вполне устраивает тот, около которого я сижу. И если разобраться, то и лавочка эта меня устаивает более чем. И вообще я очень непритязательна. Но у Сурти везде свои люди, Наташка с ним заодно, силы не равны, приходиться отрывать задницу и тащить ее на крышу Муктинатх отеля.

Падаю на кровать без сил с одним лишь желанием, чем-нибудь укрыться и заснуть. Но не тут то было. За одеялами надо идти. Наташка снимает короткий репортаж, после чего тоже валится на кровать. А Сурти, понятное дело, бежит на кухню, там тепло, там дают еду. Обещает раздобыть для нас одеяла. Никуда мы сегодня больше не пойдем.

Отлежавшись чуток и сделав внушительный глоток джина, слезаем с крыши перекусить. Даже жевать категорически лень, беру себе протертый супчик из томатов. В цветочном горшке на окошке спит котенок, унюхав запах чая с молоком и специями, просыпается, лезет на стол, пьет с нами чай из блюдечка.

Находим хозяина отеля, берем одеяла и полотенца для душа. Душ общий, совмещенный с туалетом, слив работает плохо, а тапочек для душа мы конечно не взяли. Да и кому в голову придет с тапочками для душа по горам мотаться? Ну да ладно. На такой высоте никакая зараза не выживет. Горячая вода нагревается газовой колонкой и, регулируя вентиль на газовом баллоне можно контролировать температуру воды. А поскольку вся эта система откровенно кустарно смонтирована и держится буквально на соплях, то приходится постоянно отделываться от мысли, что еще чуть-чуть прибавишь газа и взлетишь на воздух со всей этой хлипкой конструкцией. Наташке повезло чуть больше, когда она мылась, отключили свет.

Сурти принес нам еще пару одеял, ночи нынче холодные и мы завалились спать. А среди ночи я проснулась, вышла на улицу, подняла голову и замерла. Таких звезд я не видела нигде.

Муктинатх – Джаркот – Джомсом.

Поднялись рано, надо наверстывать упущенное. По царски позавтракали. Не в том смысле, что очень вкусно, а просто дорого очень. В Муктинатхе примерно одних денег стоит литровая бутылка воды и ночлег. Чего уж говорить об омлете с картошкой. Напились чаю с котом и пошли осматривать храмовый комплекс Муктинатх.

Опять лезли в гору, но на удивление мышцы не болят, как будто вчера и не было подъема на пределе сил. Около входа в комплекс стали звонить в колокол, сообщать богам о нашем визите. Буддистские и индуистские храмы здесь расположены рядом, так что я немного попутала, зашла к индуистам и давай фотографировать. Тетка сначала на меня неодобрительно смотрела, поджимая губы, потом сказала, что этого делать нельзя. Я ее спрашиваю: «Почему нельзя? Это ж Будда». Тут она на меня как на дуру посмотрела и говорит: «Нет, это Вишну. И вообще, идите отсюда». Неувязочка вышла. Пришлось извиняться и ждать Сурти снаружи. Но я успела сфотографировать своего любимого Ганешу. А еще я напилась воды около этого храма.

Но самое интересное, что, возвратившись домой, я случайным образом узнала о том, чего не смогла найти в нашем путеводителе. Оказывается три тысячи лет назад в Муктинатх пришли индуисты и, увидев сто восемь источников бьющих из скалы, поняли, что это место бога Вишну. А потом в Муктинатх пришли буддисты и увидели незатухающий огонь, который горел сам по себе среди камней. И они поняли, что это место очищения. А потом буддисты с индуистами обнаружили странные камни с окаменелыми раковинами внутри и решили что это символ солнца. В общем, и буддисты, и индуисты построили в этом месте кто храм, кто монастырь, а вода этих источников снимает все грехи предыдущей жизни. Вот этой-то воды я и напилась ни сном, ни духом не ведая о преданьях старины глубокой. А Наташка только руки помыла. Великая вещь интуиция.

Поскольку мы подарили Сурти пленку для фотоаппарата, он незамедлительно начал свой хадж по святым местам и все этапы пути тщательно фиксировал. Фотографировался коленопреклоненно, крутил молитвенные барабаны, позировал на фоне храмов, а на одном даже на крышу залез и Наташку подбил.

По пути в отель мы, естественно, не смогли пропустить деревенскую гомпу. Сурти как всегда где-то нашел ламу, который нам показал потрясающе искусные росписи на стенах, рассказал, что выполнены они местными художниками, позволил постучать в бубны, и сфотографировал всю нашу честную компанию на фоне гомпы, а на прощание повязал каждому на шею по красному шнурку и благословил.

Забрав в отеле рюкзаки, мы отправились в городок Джаркот. Идти под гору было легко и весело, душа пела, хотелось расправить крылья и полететь, мы радостно здоровались со всеми встречными, искренне желали удачи идущим вверх, много фотографировали и конечно, добравшись до городка, посетили монастырь, где залезли на крышу, что бы сфотографироваться на фоне Муктинатха. Ради этого снимка мне пришлось устроить сеанс самогипноза, что бы все-таки заставить себя подойти к краю крыши. Я ужасно боюсь высоты, она меня затягивает, манит, голова кружится, адреналин будоражит кровь, я покрываюсь холодным потом, цепенею и не могу заставить себя даже шаг сделать. Причем горы и пропасти меня не смущают, я боюсь исключительно балконов, крыш и, может быть, подвесных мостов, которых впереди великое множество. Но ведь для того мы в горы и пришли, чтобы чего-нибудь переломить в себе. Или чего-нибудь переломать.

Слезла на землю ужасно собой довольная. Глупо конечно, и улыбка на фотографии, скорее на гримасу похожа, но для меня это настоящий подвиг. Настроение поднялось, захотелось петь, и я запела. Сначала негромко мурлыкала под нос, потом погромче, ко мне присоединилась Наташка и мы распевали песенки из «Бременских музыкантов» от всей души, а Сурти заметно отстал. Не по вкусу ему наше пение пришлось. Погряз в своей пентатонике и нашего искусства оценить не может. Предвкушая возможную встречу с маоистами, стали орать революционные песни, но на середине «Варшавянки» застряли и спели гимн пионеров, чем основательно перепугали Сурти.

Хотели узнать у Сурти, попадется ли нам по пути в Джомсом кара, куст, увешанный тряпочками, но добились от него лишь подробного описания нашего маршрута на ближайшие пять дней. Знаем, знаем. Мы уже привыкли расстояния днями пути мерить, но сейчас не об этом. Опять спрашиваем: «Кара еще по пути будет?», в ответ слышим о том, сколько часов сегодня мы будем в пути. Бесполезно. Пришлось делать крюк к кусту, на который вязали шарфы после подъема из Кагбени. Дело в том, что, собираясь в поездку, мы взяли с собой личные вещи родственников, друзей и сослуживцев, чтобы оставить их на крыше мира, в Гималаях, для сбычи мечт. Подходим к кусту, начинаем развешивать на жутко колючие ветки платочки, шнурочки, носочки, шарфики, заколки и даже клипсы. Сурти сокрушается: «Ай-яй-яй. Такие хорошие вещи…» А кара наша как новогодняя елка стала – красавица.

Посмотрели сверху на Кагбени, пообещали обязательно сюда вернуться и пошли долиной Кали Гандаки по направлению в Джомсом. Дорогой Наташка собирала красивые камушки и радостно бегала их показывать Сурти, который с каждым камнем становился все мрачней и мрачней. Тащить-то, в конечном счете, ему, понимать надо.

В Джомсом вошли затемно, заселились в отель «Mountain View» с еле теплой горячей водой, но нам уже плевать. Спуск оказался не так уж прост, ноги гудят, я хожу как гусыня, так мне проще передвигаться. Наталья сходила за яблочным бренди, глотнули, помылись и завалились спать.

Джомсом – Марфа – Тукче – Ларджинг.

Спозаранку собрались, зашли в Интернет-кафе, списались с друзьями, знакомыми и бодрым шагом направились в Марфу, яблочную столицу Непала, пополнять запасы алкоголя на местной винокурне. В Марфу вошли с помпой, под барабанную дробь. Встречали, правда, не нас, а делегацию японцев, но пока те строились и маршировали на месте, часть почестей досталась нам.

В дальнейшем, куда бы мы в Марфе не пошли, повсюду натыкались на японскую делегацию. Пьем ли мы чай с печеньем, японцы строгой колонной маршируют мимо, идем ли в монастырь, японцы уже там сидят, с монахами беседуют и яблоки едят. Японцы, по-моему, подумали, что мы из вредности за ними повсюду таскаемся. Мы даже стали себя неловко чувствовать, поскольку сами того не желая, отвлекали внимание принимающей стороны от японцев. Монахи интересовались, откуда мы, куда идем, кормили яблоками, спрашивали, не близнецы ли мы. Японцы нервничали. Рассудив здраво и решив, что японская делегация вряд ли посетит винокурню с утра пораньше, мы сократили пребывание в деревне до минимума, забрали в кафе свои рюкзаки и пошли пробовать яблочный самогон.

Деревня осталась позади, мы шли вдоль большого яблоневого сада, Сурти всю дорогу удивлялся тому, что Марфа — русское имя и так зовут Натальину кошку. А у них, в Непале, вообще всех кошек Сурри называют. Никакого полета мысли.

Навстречу нам попадались мужчины с огромными корзинами за спиной. Корзины до краев наполнены бутылками с бренди, и страшно подумать, сколько они весят. И вообще как можно ходить по горам с такой ношей? Сурти с нами явно повезло, наши рюкзаки просто недоразумение какое-то перед этакой корзиной.

Мы вошли в ворота винокурни, прошли через сад и зашли в здание. Хотели спросить разрешения, а может быть и экскурсовода какого-нибудь заполучить. Но никого подходящего не обнаружили. Все были заняты работой и на нас не обращали ни малейшего внимания. Короче, заходи, кто хочешь, бери, что можешь. Экскурсию провел Сурти, ранее в этом месте не бывавший и не обладающий обширными познаниями в самогоноварении. Но было забавно. Сурти лез на различные части гигантского самогонного аппарата, благосклонно разрешал американцам, упавшим к нам на хвост, себя фотографировать, и был очень доволен повышенным вниманием к своей скромной персоне. Маньяк фотографии.

В завершении экскурсии мы попали в разливочный цех. Из чана зачерпнули половник готовой продукции, разлили по стаканам и попробовали. Эх! Хорошо! Купили пару бутылок бренди. Одну вручили Сурти, как поощрительный приз, и под парами двинули в Тукче.

Окружающий ландшафт заметно изменился, появились хвойные леса, заросли можжевельников. Дорогой я собирала семена клематисов и стелющихся кустарников, вернусь домой, займусь интродукцией, а Наталья развлекалась. Показывала Сурти крупные камни с выбитыми текстами мантр и делала вид, что хочет взять с собой. Сурти корчил недовольные гримасы. Оба были страшно довольны и веселились всю дорогу.

В Тукче перекусили жареным рисом. Сурти отличился – заказал себе какое-то блюдо, готовившееся полтора часа и своим видом напоминавшее густой клейстер с присадками. Я не удержалась и попробовала. Ужас! Странные у него пищевые пристрастия, все-таки. Сколько раз мы предлагали, что-нибудь удобоваримое заказать, столько раз он выбирал весьма странную пищу.

В Ларджинг вошли вечером. Солнце уже спускалось за Даулгири, гора довлела надо всем, нависала, закрывала солнце, с каждой минутой становилось все холоднее, казалось, что огромный ледопад, спускающийся с Даулгири, вымораживает все вокруг. Мы прибавили шагу, прошли по центральной улице и остановились в лодже на краю деревни.

Нас радушно встретила хозяйка, проводила на второй этаж, показала комнату. Сначала мы были слегка смущены скромностью убранства нашей обители. Узенькая маленькая комнатка была похожа на келью. Грубо оштукатуренные беленые стены, малюсенькое окошечко, два узеньких топчана. Но в тоже время комната была удивительно светлой, дышалось в ней легко. Стоило это удовольствие всего восемьдесят рупий. Мой личный рекорд проживания – полтора доллара на двоих. Отказаться было не возможно. К тому же на втором этаже не было постояльцев, и в нашем распоряжении был просторный холл. Дочь хозяйки принесла нам чай и пообещала горячую воду.

Мы расположились в холе, пили чай, писали путевые заметки, курили. Позже к нам присоединился Сурти. Попросил дать немного денег в счет гонорара. Сказал, что хочет купить яблок, в этой деревне лучшая цена, дальше будет только дороже. Ну почему не дать, подумали мы, если ему хочется таскать по горам яблоки, в конце концов, это его дело. Надо сказать, что с недавних пор мы с Наташкой стали ловить себя на мысли, что Сурти ужасно напоминает нам нашего папу. Ситуация с яблоками это только подтверждала. Вполне в его духе таскаться по горам с мешком яблок, купленным по бросовой цене.

Мы приняли горячий душ, забрали у Сурти свою бутылку бренди из Марфы, перелили бренди в пластиковую бутылку из-под джина и легли спать. Сны снились чудесные.

Ларджинг – Калопани – Лете – Газа.

Утром Сурти приволок огромный мешок яблок и стал с довольным видом запихивать в рюкзак, расспрашивая, как нам спалось, не замерзли ли, поинтересовался, не надо ли запаковать наш бренди обратно. Заметив на полу пустую бутылку из-под бренди, всплеснул руками и уставился на нас. Мы глаза скромно потупили и сказали, что спалось отлично, а от холода прекрасно спасает глоток бренди.

Всю дорогу до Калопани Сурти поражался нашим способностям по части выпивки, мы лишь скромно улыбались в ответ, и боролся с яблоками, которые спокойно лежать не желали, то и дело переваливались на одну сторону, вынуждая делать частые остановки и переупаковываться.

А меня, впереди, за поворотом дороги, ждал мой первый серьезный подвесной мост над Кали Гандаки. Подобную штуковину я видела по дороге в Кагбени и внутренне дрожала, что придется его преодолевать. И вот момент настал. Длиннющий мост состоял из каких-то жутких железных планочек, с боковинами, затянутыми, местами прорванной, сеткой рабица, абсолютно прозрачный и равнодушный. Но я пришла в горы совершить подвиг, и я его совершу, чего бы мне это не стоило. Перед мостом сфотографировалась на память в дурацкой позе «ой, боюсь, боюсь» и шагнула в бездну.

Самое ужасное, что подвига не получилось. Уже на середине моста я поняла, что трепет отсутствует напрочь и, чтобы подогреть кровь, решилась посмотреть вниз, на бушующую реку. Блин!!! Не страшно! Вот черт. А я так долго думала об этих мостах, дома, перед поездкой, всем уши прожужжала, это была моя идея фикс, готовилась переступить через себя, побороть страх, убить дракона, а в итоге… Мост как мост. Я была разочарована. Подвига не получилось.

Сурти заметно нервничал из-за яблок и, когда мы захотели остановиться выпить чаю, тоном, не терпящим возражений, сказал: «Не сейчас. Позже». Ничего себе заявочки! Я, естественно, взбунтовалась и встала как вкопанная. И тут, мне показалось, что кто-то напевает песню Doors «My Wild Love». Прислушалась. Так и есть. Этого не может быть!

Пел молодой мужчина, без слов, только мелодию. Но, боже, как похоже! А вдруг? Стойте, подождите… А если задуматься, если на минуточку вообразить, что вся эта сансара – нирвана и вправду существует? Может быть, мятежный дух Мориссона нашел себе пристанище? А почему нет? Теперь он хозяин кафе, отец двоих детей, его жизнь трудна, но он счастлив. И лишь иногда, например, в полнолуние, его душа мечется, и в голове рождаются странные песни. Мы, как зачарованные, свернули на голос, в кафе, а Сурти, ничего не подозревая, пошел дальше. Хозяин кафе перестал петь и дурман рассеялся. Мы выпили у «Мориссона» чаю, съели по куску кекса, чтобы поддержать его бизнес, сфотографировали детей и пошли догонять Сурти.

При виде его расстроенного лица мне стало ужасно стыдно. Он думал, что нас потерял и растерялся, не знал что делать. Такое чувство, что ребенка обидели. Свинство форменное. Мы завели Сурти в кафе, выпили с ним чаю, угостили сигареткой, покурили. Сурти расслабился, и мы двинули в путь.

Народа на треке становилось все больше. Мы постоянно встречали пожилого японца в сопровождении гида и портера, узнавая их издалека по огромному чемодану с аптекой. А сегодня мы шли в одном темпе с китайцем из Сингапура, портер которого накануне фотографировал нас, по просьбе Сурти, в зарослях можжевельника. Джордж, так звали сингапурца, первым заметил, что в Калопани к нам с Наташкой пристала собака.

Взялась неизвестно откуда и сопровождала через всю деревню, даже зашла с нами в полицейский участок, где улеглась на пол, ожидая пока мы, уладим формальности и зарегистрируем пермиты. Джорджа собака игнорировала, полицейских тоже. Опытным путем мы установили, что пса интересует более всего Наталья, а Джордж не к месту сказал, что это собака как-то связана с нами и дал ей имя – Destiny. И все бы ничего, но наша Судьба была на трех ногах, правая задняя лапа была сломана, и при ходьбе собака на нее не становилась.

Деревня кончилась, а собака и не думала отставать. Мы начали серьезно опасаться, что она заблудится, потеряется, устанет. Дали ей конфету и велели оставаться. Собака легла на землю и долго-долго смотрела нам вслед. Сердце разрывалось и очень хотелось плакать. Такое чувство, что мы оставляли часть себя.

Но пес был коварен и изобретателен, прикрывшись японцем и его аптечным чемоданом, он преследовал нас, оставаясь незамеченным. Джордж был явно заинтригован, когда Судьба нас настигла, вышла из тени и последовала за нами, как ни в чем не бывало. Да, Джорджу хорошо, у него, как у истинного буддиста, философский взгляд на мир, а нам каково? Всю дорогу мы рассуждали, чего делать с собакой, забрать с собой в Индию, потом в Россию, вылечить ногу или вести обратно в Мустанг. Когда мы останавливались, пес валился со стоном на обочину дороги, когда мы продолжали движение, пес вставал и прыгал за нами. На трех лапах он преодолевал с нами горные кручи, пересекал бурные реки. И очень хотелось сесть на землю и застрелиться, что бы только не видеть всего этого.

Ближе к Газе пес стал выделываться, забегать вперед, картинно срезать путь, с довольной мордой поджидать нас за поворотом, и в нас закралась робкая надежда. Может быть, он не с нами идет, может ему просто в Газу надо. А мы ему за компанию нужны, чтоб не скучно было.

В Газе мы зашли в гестхауз, предложенный Сурти, пес улегся снаружи, тяжело вздыхая. Заказали выпивку, и пошли осматривать номера. Мы были не в адеквате, все наши мысли были только о том — кормить собаку или не кормить. Не кормить свинство, а накормишь и она от тебя уже не отстанет. Видимо поэтому волосатые пятнистые простыни нас не вдохновили. К тому же в душе напрочь отсутствовали стекла, в окна нещадно дуло. И при этом хозяин запрашивал несусветную цену в триста рупий. Торговаться мы не хотели, лишь указали на недостатки, пояснив, что запрашиваемая сумма неприемлема и уселись пить бренди. И думу думать. Кормить, иль не кормить? Вот в чем вопрос.

В гестхаузе тем временем развернулась бурная деятельность. Окна начали стеклить. Что ж, будем считать, что Джорджу повезло, как раз он здесь остановился. Но простыни-то чище не стали. Мы, выпивая, поболтали с Джорджем. Я, правда, быстро сбежала, потому что он постоянно ко мне принюхивался, чем смущал ужасно. Духи ему мои, видите ли, понравились. Одичал совсем в походе по святым местам. Вышла на улицу собаку посмотреть. А собаки след простыл. Спрашиваю людей: «Где моя собака?». Они отвечают: «Собака ушла обратно в Мустанг». Вот и все. Так просто, взяла и ушла. Вот собака!

И лишь потом знающие люди разъяснили, что собака в этих краях мистическое животное. Нет ни одной гомпы, в которой не было бы изображения собаки, она спутник Будды и предвестник. И если собака, вот так с бухты-барахты, привязывается, а потом уходит, есть над чем задуматься. И мы бы с радостью задумались. Но вот вопрос – над чем?

Короче, пока мы задумывались, чего бы это значило, Сурти изрядно принял на грудь, расслабился, и ему стало лень куда-нибудь тащиться. Поняв, что мы опять уперлись рогом в землю и не хотим ночевать за страшные деньги на грязных простынях, просто перенес багаж в соседний гестхауз с гордым названием National. Здесь было чисто и опрятно, аппетиты хозяев были скромнее, а повар — просто душка и весельчак. Мы прогулялись по деревне и окрестностям, поужинали в компании уже знакомого нам японца и группы хиповатых американцев, посетили душ и улеглись спать.

Ночь была ужасной. Ветер завывал страшно, дверь душа беспрестанно хлопала, и снились сны. Мне снилось, что я веду собаку в Мустанг, а Наташке — моя собака Дуся, которую она спасает от цунами.

Газа – Татопани.

Проснулись рано, петухи разбудили. Вышла покурить в галерею, опоясывающую здание, полюбоваться на рассвет, где была застигнута персоналом гестхауза. Спросонья долго не могла понять чего им от меня надо. Оказалось, что я курила рядом с газовым баллоном, спрятанным под одеялами. Персонал «Националя» всерьез опасался, как бы моими стараниями преждевременно не вознестись на небеса. Да… Как день начнется, так его и проведешь.

Мы спустились в район субтропиков, стало жарко, влажно, вокруг росли гигантские папоротники, с гор бежали веселые ручейки, Сурти по-прежнему крайне раздражали яблоки, и он принял решение их съесть. С нашей посильной помощью.

Остановились перекусить в придорожном кафе. Пока ждали заказ, к нам подошел злобный мальчик всем своим видом демонстрирующий «понаехали здесь…» и отобрал соус чили. Мы даже не нашлись что сказать.

Путь наш лежал по пересеченной местности, мы постоянно то карабкались вверх, то прыгали по камням вниз. И все бы ничего, если бы не нескончаемые караваны ослов, которые существенно тормозили передвижение. Было страшно смотреть как ослики, нагруженные поклажей, снуют над обрывом, подгоняемые погонщиками. А если при этом они еще идут на тебя! Такое чувство, что один неверный шаг, твой или осла, неважно, и поминай, как звали. Продукты жизнедеятельности этих милых созданий тоже не вызывали особого оптимизма.

Кали Гандаки из мутного ручейка превратилась в полноводную реку. С гор текли водопады, появились заросли бамбуков, мандариновые сады. Сурти абстрагировался от недоеденных яблок и принялся уничтожать мандарины. Слава богу, впрок запасаться не стал. Туристы на треке подозрительно долго не попадались. А где-то недалеко громыхали взрывы. Спрашиваем Сурти: «Чего это за звуки такие? Обвал что ли?» Нет, говорит, все под контролем, непали бам. Ну ладно, бам так бам.

Пересекая очередной подвесной мост, где-то на середине, поняли, что значит все под контролем. Мост был изрядно покорежен, висел на честном слове, зиял дырами, боковины как ветром сдуло.

Дальше — больше. Идем вдоль скалы и вдруг видим — все, дороги больше нет. Куча взорванной породы медленно оползает вниз. А внизу, метрах в десяти, бушует река. Рабочие, расчищающие завал, очень веселятся при виде нас. Оно и понятно. Бесплатное шоу. Лезем по горе, цепляемся за жиденькие кустики, порода влажная, плывет из-под ног. А внизу наша постоянная спутница ревет — Кали Гандаки.

Дорогой, то по чему мы идем, назвать уже язык не поворачивается. То встречаем серьезных дяденек, колупающихся в скале и закладывающих заряды, то упираемся в очередной обвал, другими дяденьками устроенный. Просто зона военных действий, честное слово. И ни одного тебе предупреждающего знака, типа — сюда не ходи, камень башка упадет. Буддисты. Какой с них спрос?

Спрашиваем у Сурти: «А другой дороги, что ли нет?». Есть говорит, но эта короче. Короче, как в песне поется, мы шли под грохот канонады, мы смерти смотрели в лицо.

В Тотопани вошли затемно, грязные как черти. Наше появление в отеле ознаменовалось немой сценой, уж очень эффектно мы выглядели. Почувствовали себя персонажами из фильма «Возвращение живых мертвецов». Да, глоток алкоголя и душ нам сейчас не повредят.

Вселялись без света. Перебои с электричеством обычное дело и я уже насобачилась степень чистоты принесенных полотенец определять по нюху. В данном конкретном случае, полотенцами, не то чтобы вытираться, в комнате держать было крайне небезопасно. Пришлось распаковывать свои, надеясь, что к утру, ветерок, дующий с реки, их просушит. Привели себя в божеский вид и спустились к обществу.

А в ресторане — знакомые все люди. Джордж и японец со свитой. От них и узнали, что все нормальные туристы каким-то образом получили информацию о взрывных работах и шли другой дорогой. Вспомнили вчерашнюю собаку. Может, об этом она нас хотела предупредить? А кто, интересно, предупредил других?

Подтянулся Сурти, посещавший купальни. Душевно посидели. Слушали музыку, приобщали новых друзей к русской культуре. Особенно всем понравился Гребенщиков. Сурти выпил четыре стаканчика бренди и ушел спать изрядно навеселе. Мне надоели дурацкие намеки японского гида, одеяла, видите ли, в его номере нет, и он боится замерзнуть, и я тоже смоталась. А Наташка еще долго вводила в культуру Джорджа.

Татопани – Бени.

Завтракали по-королевски: яичница, жареная картошка, бекон. За завтраком сфотографировались на память с сингапурцем. Здесь наши пути расходятся, Джордж идет в базовый лагерь Аннапурны, а мы возвращаемся в Покхару. Сурти нигде не видно и наш вопрос: «Где же наш портер?» вызывает у присутствующих приступ смеха. Свидетели, видимо, наших вчерашних посиделок. Народ, тем временем, стал сбиваться в группы, устраивать переклички и дружными колоннами уходить по направлению к Горепани. Ужас. Хорошо, что нам не туда.

Сурти не заставил себя долго ждать, вернулся освеженный, опять купаться ходил. Взяли рюкзаки, сделали крюк взглянуть на купальни. Река в этом месте удивительно красива, а купальни – ничего особенного. Два бетонных бассейна, от которых идет пар. И куча народу, несмотря на то, что все ушли в Горепани.

Карта наша и очерки бывалых путешественников, прочитанные в Интернете, свидетельствовали о том, что путь предстоит хоть и не близкий, но и не сложный. Вдоль реки, по практически ровной местности, в предгорьях Гималаев. На это мы и настраивались. Но не тут то было.

Выйдя из Татопани, мы увидели огромный валун с надписью Бени и стрелкой указывающей в противоположную сторону от той, куда нас вел Сурти. Указали Сурти на некоторое несоответствие. В ответ услышали, что-то про неправильную дорогу. Долго еще, карабкаясь в гору, пытались понять, что он этим хотел сказать. И действительно ли мы идем в Бени. Ведь на карте никаких подъемов нет. В ответ нечто невразумительное. Ситуацию прояснил военный, красивый, здоровенный. Непали бам. Дорогу строят, все взорвали. А где, спрашивается, он вчера был?

И вот, вместо того чтобы наслаждаться предгорьями, мы опять лезем в гору, в бешеном темпе, стараясь, чтобы преследующие нас ослы не догнали. И сломя голову с этой горы несемся, наперегонки с местными жителями, которые тоже не испытывают большого восторга от встречи с караваном ослов на узеньком карнизе над пропастью. Что там Муктинатх, детские шалости. Здесь жарко, влажно, скользко и ослы повсюду. Я прокляла всех и вся, вспотела как мышь под метлой, колени начали скрипеть уже после первой горки, а впереди, насколько хватало глаз, ничего похожего на дорогу. Один лишь бег с препятствиями. В пору позавидовать ушедшим в Горепани.

Другая часть пути далась не легче. Горки кончились. Шли мы по скучной дороге, по абсолютно ровной местности, палимые солнцем, а мимо, обдавая облаком пыли, проезжали автобусы, джипы, трактора и мотоциклисты. Монотонность происходящего убивала. Дышать выхлопными газами вперемешку с пылью после чистого горного воздуха казалось невыносимым.

Поскольку было очень скучно, я обратилась к небу и сказала: «Хоть бы обезьян каких-нибудь нам послали», поворачиваем за выступ скалы и на тебе. Несколько обезьян сидят на камне. Не, говорю, обезьяны это не серьезно. Вот бы змеюку какую-нибудь увидеть. Минут через пять, Наташка, идущая первой, возвращается и говорит: «Впереди на дороге змея. Осторожно». Ничего себе! Расчехляю фотоаппарат. А Сурти, маньяк фотографирования, уже очечки свои темные цепляет и на змею прет, ничего не замечая. Кричим ему: «Осторожно, змея, нага», реакции ноль, он либо этих слов не знает, либо опять буддиста из себя корчит. Приходится объяснять языком жестов. По нашей, не совсем уместной случаю, жестикуляции Сурти наконец понимает, что что-то здесь не так. Оглядывается и начинает кричать. Змея, типа, опасно. Дошло, наконец. Под бдительным присмотром со стороны Сурти устраиваю фото-сессию змеюке.

А до Бени мы не дошли. Сколько километров сказать трудно, привыкли дорогу мерить днями и часами пути. Так вот, ровно за час до окончания мероприятия под названием трекинг, нам категорически надоело дышать всякой гадостью, за двести рупий мы наняли допотопный драндулет до Бени, куда благополучно и прибыли.

Бени нас красотами не поразил и, не смотря на вечер и отсутствие автобусов, мы все-таки решили непременно сегодня добраться до Покхары. Сурти не возражал. Автобус в его деревню уходил из Покхары, а доехать бесплатно и с комфортом ему было более чем приятно. Долго торговались с таксистом, сговорились на две тысячи рупий и, прихватив попутчицу, молодую девушку с кучей баулов, приезжавшую на каникулы к родителям, поехали.

Ехали в темноте, по узкой дороге, часть которой была безнадежно испорчена ремонтными работами. Когда из-за поворота показывался грузовик — жались к обочине. Или пятились задом. Иногда за окном мелькали огоньки и Сурти нам говорил мимо какого населенного пункта мы сейчас проезжаем. Потом водитель врубил кассету с музыкой, «Непали сан», — сказал Сурти и стал подпевать, а я заснула. Проснулась в Покхаре.

Огни города, люди в цивильных одежках, «Йети» отель. Как картинки из прошлой жизни. Выгружаемся из такси. Такое чувство, что прошло не семь дней, а целая жизнь. Вот наше приключение и завершилось. Грустно-то как!

А потом была встреча с хозяином отеля. Нас вселили в ту же комнату, из которой мы уходили в горы. Мы заплатили Сурти, дали ему хорошие чаевые и кучу подарков, выпили вместе бренди и попрощались. Сурти ушел, и нам опять стало невыразимо грустно. За эту неделю он нам стал совсем родным, и даже начал понимать по-русски, почти также как по-английски. Чтобы не раскисать, мы еще глотнули бренди.

Стоит ли говорить, что снились нам этой ночью горы.

Дели – Катманду – Покхара, ноябрь 2007 года.