1. ПЯТЬ ЧАСОВ ПО ЯРОСЛАВСКОМУ ТРАКТУ

Гидрометцентр, уже неделю твердивший о мощных дождевых тучах, капитально обложивших всю центральную полосу России, наконец-то, предрек солнечные выходные. «Удивительное рядом!» — подумала я накануне в пятницу, разглядывая хмурые небеса. А в субботу около шести утра я уже спешила к автовокзалу у метро «Щелковская», дабы отправиться в город Ростов.

Недавний вояж в Переславль-Залесский показал мне, что безночевочные поездки выходного дня тоже могут иметь свою прелесть и превратиться в забавные путешествия. В этот раз составить мне компанию решила моя знакомая Лена.

До Ростова было чуть больше двухсот километров, то есть около четырех часов езды по Ярославскому шоссе, с учетом закупоривания его пробками из вездесущих дачников. Собственно, почему я выбрала именно Ростов, я толком и сама не знала. Пожалуй, главным поводом посетить егойные красоты послужило то, что городом он был знатным, славным, да, и вообще, в прошлом продвинутым – как-никак центральным городом северо-восточной Руси! В общем, вооружившись фотоаппаратами и распечаткой о ростовских достопримечательностях аж на 36 листах мелким шрифтом, мы отправились в путь.

К моему удивлению до Переславля-Залесского, расположенного на полпути до Ростова, мы домчались меньше, чем за два часа. И я, искусив Лену вкусным описанием пирожков, продаваемых в тамошнем буфете при автостанции, уже выходила из автобуса, чтобы проследовать в оный, как наш водитель вдруг громогласно заявил, что стоять в Переславле мы будем не пятнадцать положенных минут, а целый час. «С чего это вдруг?» — удивились мы. Все оказалось просто: ехали мы так лихо, что умудрились не только проскочить мимо Сергиева Посада, в котором по расписанию была остановка, но которая была не нужна никому из пассажиров, но еще и обогнать автобус, вышедший из Москвы на час раньше нашего. Теперь же наш автобус был обязан отправиться в путь точно по расписанию, для чего и отстаивался в Переславле этот час.

Прибалдев немного от такого расклада, я предложила Лене съездить в старую часть Переславля-Залесского и осмотреть тамошнюю Красную площадь. Лена в Переславле была впервые, и, как мне показалось, с интересом полазила по его крепостным валам, сфотографировала старинный Спасо-Преображенский собор, церковь Александра Невского и другие храмы. Потом мы вместе прогулялись по берегу Трубежа, осмотрели огромное количество кувшинок в воде, склонившиеся ивы и неизменных рыбаков с удочками. А когда опять оказались на автостанции, то до отправления нашего автобуса оставалось не больше десяти минут, и мы, наконец-то, подкрепившись пирожками, снова отправились в путь.

Еще через два часа мы все ж таки прибыли в Ростов, пробыв в дороге, тем самым, целых пять часов. Вот так двести километров пути преодолеваются нашими рейсовыми автобусами!

2. КРЕМЛЕВСКОЕ ЖИТИЕ

Ростов с первого взгляда нас, честно говоря, поразил. От вокзала к центру города мы шли пешком. Ростовские улицы, казалось, выглядели по-обычному мило и провинциально, как это часто бывает в небольших российских городках. Пятиэтажные «хрущевки», утопающие в зелени старых лип и берез, битый асфальт тротуара с заплатками нового, бесчисленное количество галок вместо привычных московских голубей и ворон, босая ребятня, играющая в мяч на пыльной траве, обшарпанный памятник Ленину у такого же древнего и обшарпанного казенного здания, приветственный транспарант-растяжка через всю улицу, зазывающий гостей в Ростов Великий – в город «Золотого кольца» и признак скоро наступающей осени – аллея низкорослых рябин, сплошь усыпанных гроздьями оранжевых уже спелых ягод.

Но что это? То там, то здесь нам вдруг стали встречаться черные сгоревшие остовы зданий. Вот это, похоже, бывший магазин «Продукты», с еще сохранившейся буквой «Ы» на обгоревшей вывеске, а это – видимо, чей-то жилой дом с провалившейся крышей… Рядом уже стоит бульдозер, расчищена огромная площадка под новое строительство. Осталось только снести обгоревший остов и все – можно приступать к созиданию чего-то крутого многоэтажно-великого… Да, знакомая картина! Вот так вот, «вдруг» горят в центре Москвы на самой дорогой земле старые дома с жильцами-бунтарями, не желающими переезжать на задворки столицы — в Бутово, Митино, Марьино, а на их месте потом вырастают мощные уродливые офисы, хозяева которых зато неизменно и ежемесячно платят в казну немалые суммы. Неужто и до Ростова добралась чья-то рука?..

Так, дошли мы с Леной до самого центра Ростова Великого. Перед нами за красно- и белокаменными торговыми рядами, построенными еще в купеческие времена, а теперь сплошь увешенными современными вывесками, открылась панорама куполов Ростовского Кремля.

Когда Ростов сформировался, как город на берегу чудеснейшего озера Неро, толком уже никто не помнит. В «Повести временных лет» в записи, датированной 862 годом, о нем пишут, как уже о давно существовавшим. А в 988 году, с принятием на Руси христианства здесь была основана епископия. С 11 века Ростов стал самым большим городом в северо-восточной Руси, которую теперь принято считать основой современной России, а в 12 веке, в том числе, для защиты Ростова от всяких злостных вражин было решено построить… Москву. А потом город начал терять свое политическое величие, но отнюдь не религиозное. Он был разгромлен татаро-монголами, сожжен и разграблен польско-литовскими интервентами, взят в опричнину при Иване Грозном, но всегда оставался крупным религиозным центром. В 14 веке ростовские архиереи получили сан архиепископов, а в 16-ом – митрополитов. Ростовская митрополия стала одной из самых богатых на Руси, а Ростовский Кремль воздвигли как раз, как архиерейскую резиденцию.

Жили архиереи в Кремле, надо сказать, не плохо. Кремль в ту пору делился на три зоны – архиерейский двор, где они собственно трапезничали и почивали в палатах белокаменных, там же было несколько прекрасивейших церквей, соборную площадь с огромнейший пятиглавым Успенским собором и митрополичий сад. Эти зоны отделялись друг от друга крепостными бело-розовыми стенами, да и сам Кремль был обнесен ими же. Впрочем, стены были возведены только в 17 веке. В ту пору его решили обустроить по примеру самой, что ни наесть, настоящей крепости и даже снабдили башни и стены разнообразными бойницами, правда, исключительно для красоты, а вовсе не для обороны.

Мы с Леной осмотрели в первую очередь соборную площадь. Кроме Успенского собора, здесь была удивительнейшая звонница с полностью сохранившимся набором из 15 колоколов, в том числе тяжеловесов. К примеру, отлитый более трех веков назад колокол «Лебедь» весил 500 пудов, «Полиелейный» — тысячу, а «Сысой» аж две тысячи пудов. Для последнего даже соорудили специальное место на звоннице, потому как просто так он туда не помещался. В общем, стоило бы туда подняться.

А пока Лена фотографировала всю эту красоту, я успела забежать в Успенский собор. Внешне он производил величественное впечатление, а внутри показался мне еще огромнее. Собор был действующим, но работающим не постоянно. Сейчас его открыл для какой-то группы дядечка, хранивший ключи, и, пока туристы рассматривали все тамошние фрески, дядечка мне рассказал, что служба здесь бывает пока что лишь по вечерам, да и то не каждый день. Успенский собор только начали реставрировать. Действительно, все его стены и небеса сейчас были в лесах, а фрески потертыми от времени и давно не обновленными. Но работы здесь начались, и это радовало.

3. ВЫПИВКА С ФИНИФТЬЮ

В Кремле мы заметили одну весьма интересную вещь – заведовали им две абсолютно разные организации: соборная площадь вместе с Успенским собором и звонницей ныне принадлежала Русской православной церкви, а архиерейский двор с множеством тамошних выставок и музеев – государственному музею-заповеднику «Ростовский Кремль». От владений одного хозяина к владениям другого через крепостную стену вел довольно широкий лаз-тоннель, с двух сторон от которого бабульки торговали со столиков сувенирами, пирожками, а самые ушлые даже солеными грибами и малосольными огурцами из бочек. Это меня позабавило, уж больно картина смахивала на ту, что нередко видишь на границе двух каких-нибудь сопредельных «независимых» государств, где у таможенных кордонов как раз и выстраиваются торговцы, дабы скрасить житие топающих через границу путешественников, подчас тормозимых этими самыми таможенниками.

В Кремле туристов-путешественников никто, конечно же, не тормозил, но лично нам пришлось пробежаться по тоннелю несколько раз, потому что сразу оказалось сообразить сложно, кто за какие достопримечательности там отвечает и какие билеты у кого нужно покупать.

Музей-заповедник местом был весьма примечательным, открыли его в 1883 году, как музей церковных древностей, ростовские купцы-краеведы Титов и Шляков, и в то время он пользовался большим вниманием и финансовой поддержкой даже со стороны царя-батюшки и семейства его, не говоря уж об обществе в целом.

Со временем музей разросся, и теперь в нем была целая куча всяких преинтереснейших выставок. Но сначала мы с Леной решили прогуляться по крепостным стенам, которые тоже, как оказалось, принадлежали музею-заповеднику, а не РПЦ.

Эти стены славились не только своей историчностью, но еще и культурностью: на них снимали эпизоды из «Иван Васильевич меняет профессию», и нам, не скрою, было довольно-таки приятно тоже по ним пройтись. К тому же оттуда открывался отличнейший вид на весь архиерейский двор с прудиком посередке, символизировавшим озеро райского сада. В общем, только сфотографировав всю красоту и напредставляв себя вдоволь Марфами Васильевнами, мы спустились вниз и пошли осматривать выставки, коих осилили аж целых пять.

Из всяких музейных древностей мы ознакомились с собранием старинных икон, картин, мебели, посуды, фарфора и фаянса, как нашего, так и заграничного, колокольчиков и еще много чего ценного. Но больше всего мне понравились две выставки – ростовской финифти и русских напитков.

Как оказалось, ростовская финифть – живопись по эмали эмалевыми же красками – процветала тут с середины 18 века. А разрисовывали таким образом, в первую очередь, вовсе не украшения разные, как я всю жизнь думала, а иконы.

Финифть в Россию пришла из Византии, и с греческого это слово переводится, как «светлый, блестящий камень». А технология самой росписи, как выяснилось, – дело отнюдь непростое. По правилам, эмаль сначала в несколько слоев наносится на выпуклую медную пластинку. Все это затем обжигается при температуре 800 градусов, благодаря чему эмаль намертво приклеивается к металлу. После этого эмалевую поверхность начинают разрисовывать огнеупорными красками, сперва — тугоплавкими, затем – легкоплавкими, что учитывается при каждом следующем обжиге. В общем, чтобы сделать красивый многоцветный рисунок, пластинку обжигают 4-7 раз. Зато получается все очень живописно.

На выставке мы с Леной осмотрели старинные и современные изделия из финифти – иконы, картины с изображениями всяческих жизненных событий, шкатулки и украшения. А заодно ознакомились и с порошковыми, хранящимися в мензурках красками, которые раньше использовали для росписи. Большинство из них были природными – растительными или минеральными.

Еще больше меня поразила выставка русских напитков. Я даже пошутила с музейной работницей, предложив ей разнообразить выставку дегустацией этих самых напитков! А то, понимаешь, слюнки-то текут! Кроме всякой чайной и кофейной посуды, рюмок, фужеров, пивных и квасных кадок, водочных бутылок, здесь были коробочки с чаем и кофе, как новые, так и старинные, разные винные марки, приспособления для пития меда и водки и прочие радости жизни. А еще очень интересно рассказывалось об истории русского питейного дела.

Оказалось, что издревле на Руси, в принципе, пили, что не попадя – пиво, квас, мед, чай, кофе, цикорий, вино, а, вот, водку, было время, даже не слишком жаловали. И Россия стала единственной в мире страной, где среди крестьян возникло движение трезвенников, а местные чиновники доносили своим вышестоящим благородным отцам: «Крестьяне бунтуют, не хотят пить водку!». Случилось это в середине прошлого века, а началось с того, что крестьяне прознали, что повсюду русского мужика считают заядлым пьяницей, и возмутились. Откуда только, такое высоконравственное мышление у них развилось, спрашивается? От коммунизма?

Зато хмельной мед российский народ пил всегда, а издревле – аж вместо вина и водки. Он считался напитком очень благородным, и им потчевались даже государи великие, знатные бояре и богатые купцы, у которых были собственные медоварни. Напиток сей готовился путем сбраживания меда и всяческих добавок и мог быть очень разнообразным: черемуховым, малиновым, вишневым, гвоздичным, — и бесподобным, разумеется!

А еще я неожиданно для себя разоблачила цикорий. До сих пор-то я думала, что являл он собой нечто экзотическое, типа корицы. А экзотическим у него оказалось лишь название, точнее, оно было немецким. Само же это растение на Руси знали давным-давно. Внешне цикорий был похож на василек, с такими же голубыми цветочками, и до появления кофе из него готовили отдаленно напоминавший кофейный напиток с добавлением пережаренных зерен овса и желудей. А после он еще очень долго пользовался успехом у небогатых российских дам, кофе которым было не по карману – у чиновниц, унтер-офицерских вдов, свах и прочих, употреблявших его с завидной регулярностью.

4. УШЛИ В МОНАСТЫРЬ. В МУЖСКОЙ

…Кроме Кремля, в Ростове Великом и его окрестностях, мы с Леной обнаружили еще много всяких монастырей и прочих религиозных достопримечательностей. Например, в одном из ближайших сел, в Поречье-Рыбном, до сих пор стояла самая высокая в России колокольня – аж в 94 метра! Строили ее по-хитрому. В конце 18 века не допускалось, чтоб какая-нибудь провинциальная колокольня превышала размерами колокольню Ивана Великого в Московском Кремле. Поэтому сооружать ее начали в яме, а перед приездом приемной комиссии первый ярус колокольни засыпали землей, и получилось, что будто бы стоит она на этаком холмике. Комиссия лукавства пореченских селян не заподозрила, вымерила колокольню, убедилась, что она ниже московской, и со спокойным сердцем отбыла. А местные жители ее тут же откопали и гордятся этим до сих пор!

Мы же с Леной через митрополичий сад вышли из Кремля и оказались на берегу озера Неро. В наших умах бродила мысль покататься на кораблике по озеру. Но на пристани стояла единственная «Заря», и нам объяснили, что ближайший ее рейс будет только через несколько часов. Мы решили не тратить времени на ожидание и сходить покамест в расположенный на окраине города Спасо-Яковлевский монастырь.

По грунтовой дороге мы пошли вдоль озера. То и дело нам попадались лодочники, приглашавшие нас отведать только что выловленной и уже закопченной на мангале рыбешки или за умеренную плату прокатить до монастыря и обратно, но мы были непреклонны. Вскоре дорога сузилась и свернула с берега к частным деревенским домам. С обеих сторон нас теперь окружала сочная высокая трава с кустами чертополоха и пижмы, пьянившей своим пряным запахом, а через палисадники свешивались ветви яблонь с уже почти зрелыми яблоками.

Наконец, мы снова вышли на грунтовую дорогу и буквально через несколько десятков метров оказались у стен монастыря.

Спасо-Яковлевский монастырь построили в 14 веке, но процветать он начал только в конце 17-ого, когда митрополитом сюда прибыл Дмитрий Ростовский. Товарищем он был весьма умным и деятельным и, кроме того, что поднял монастырь, еще открыл в Ростове училище, да и сам занялся писательской работой, кою общество вполне оценило. После смерти он был причислен к лику святых, а еще почти через 50 лет произошло обретение его мощей. И в честь этого события крепость Темерницкую на юге России переименовали в Ростовскую, а населенный пункт рядом с ней – в город Ростов-на-Дону! Так что, своим названием столица Ростовской области обязана Ростову области Ярославской! О, как!

…Спасо-Яковлевский монастырь был мужским и действующим, и нам с Леной сидевший у ворот послушник выдал по юбке и косынке и пропустил внутрь.

Прежде всего, в монастыре меня поразило неимоверное количество цветов. Казалось, что мы попали в какой-то благоухающий сад – на клумбах тут цвели бархатцы, астры и хризантемы, а сразу за клумбами на площади перед главным собором был яблоневый сад с красными яблоками и усыпанным розовыми цветами шиповником. В цветнике утопала и ажурная деревянная часовня-беседка, где из земли бил святой источник.

Мы вошли в главный храм, осмотрели фрески на стенах. Храм был действующим, но еще не отреставрированным, и фрески в нем — такими же старинными и потертыми временем, как в Успенском соборе в Кремле. А потом мы поднялись на одну из монастырских крепостных башен, откуда открывался живописнейший вид на озеро Неро, которое теперь рассекали моторные лодки.

5. ВОКРУГ ОСТРОВА

Впрочем, надежду порассекать озеро Неро на теплоходике мы тоже не оставили. Пока мы были в монастыре, прошли те самые несколько часов до отхода очередного прогулочного рейса, и мы снова пришли на пристань. «Заря» стояла на прежнем месте, только теперь была полна различными туристами, тоже желавшими покататься по озеру. Мы заняли последние два места в корабельном салоне, и вскоре теплоход отошел от берега.

Наша прогулка была сдобрена экскурсией, которую проводила сидевшая перед туристами девушка с микрофоном. Она-то и рассказала нам, почему в Неро такая мутная вода. Раньше в Ростове все масленицы проводились с немыслимым количеством народа. Празднество было таким пышным и разгульным, что считалось третьим по размаху во всей России, и на него съезжались толпы людей из разных губерний. А постоялые дворы в Ростове находились неподалеку от озера. В общем, не найдя ничего лучше и не мудрствуя лукаво, конский помет, дабы не хранить, в ту пору очень активно сбрасывали в озеро. На дне он перегнивал, смешивался с грунтом и превращался в ил. В общем, из-за ила теперь в озере и вода была такой мутной.

Маршрут теплоходика лежал вокруг ближайшего острова. Этот остров теперь был сильно заболочен, густо порос осокой, и на него, по словам девушки-экскурсоводши, сложно было ступить, не замочив ног. Но еще тридцать лет назад, когда он звался Городским, здесь было принято справлять свадьбы. Сюда из Ростова приплывали на лодках и катерах молодожены, а каждую субботу играл городской оркестр, и музыка лилась над озером, поражавшим всех дивной акустикой.

От острова с нашего теплохода открылся прекраснейший вид на окрестности: на бело-розовые стены Кремля, на купола храмов Спасо-Яковлевского монастыря, на колокольню в Поречье-Рыбном, казавшуюся отсюда не больше огрызка карандаша, на Богоявленский Авраамиев монастырь на другой стороне города…

А монастырь этот, как оказалось, был легендарным. Он был построен еще в 13 веке для… борьбы с идолопоклонством. И именно здесь с незапамятных времен хранился жезл, врученный учеником Иисуса Христа Иоанном Авраамию, который этим жезлом одного из идолов и сокрушил. Позже Иван Грозный, когда шел брать Казань, заехал в Ростов и взял этот жезл с собой. Казань, как известно, пала… Правда, где теперь тот жезл, науке тоже не известно.

Сейчас от Богоявленского Авраамиева монастыря осталось лишь несколько храмов, даже стен у монастыря нынче нет. Но он снова действующий, а, ежели так, то, возможно, вскоре Русская православная церковь и выделит средства на его восстановление…

6. ЧУТЬ ЛИ НЕ «ПО-НАУЧНОМУ»

Близился вечер и время отправления последнего автобуса в Москву. К автовокзалу мы шли пешком, нам то и дело попадались свадебные кортежи, запряженные лошадьми, и Лена фотографировала их. В один из таких разов, пока я ждала ее, к нам вдруг подошел некий, едва вязавший лыко юноша и обратился ко мне:

«Девушка, do you speak English?»

Я же, похихикав, решила «поддержать беседу»:

«Yes, I do».

«Да? – обрадовался юноша, потом почесал «репу» и добавил. — Что-то я русский язык спьяну забыл…»

«Зато английский вспомнил!» — «похвалила» я.

«Ой, а вы по-русски говорите? Вы не иностранка?» — юноша в прямом смысле выпучил глаза. Тут уже засмеялись мы все втроем. Все же начал развиваться среди иностранцев самостоятельный туризм в России, раз и юноше не в диковинку видеть их здесь, а это не может не радовать!

…Автобус в Москву был проходящим из Костромы, и билеты на него продавали по его прибытию. За нами в кассу выстроилась небольшая очередь, и мы с Леной успешно сыграли роль «старожил» — кассирша почему-то не желала общаться с пассажирами, и на их вопросы приходилось отвечать нам. Зато от них же мы узнали, что электричкой в Москву уже не добраться, они на сегодня закончились, а при желании можно лишь ночным поездом в вагоне СВ за тысячу с чем-то рублей. Впрочем, меня вероятность остаться без билета на автобус абсолютно не волновала. Точнее, такой вероятности я просто не допускала – на этом же автобусе два месяца назад я возвращалась из Переславля-Залесского, куда он прибыл полупустым. О, как же я в этот раз ошиблась!

Да-да, наш автобус оказался заполненным битком, и как только стало известно, что в нем нет ни одного свободного места, все несостоявшиеся пассажиры толпой ринулись к его дверям выведывать у водителя, как им быть. Ринулись и мы с Леной.

«Все уедете, — сказал водитель, — только, стоя». А потом добавил: «До Переславля, там многие выйдут!».

«Лен, помнишь, несколько дней назад я говорила, что меня все больше и больше тянет на автостоп? Может, теперь — это знак судьбы?» — смеялась я. А моя мужественная попутчица, как мне показалось, уже сейчас была реально на него готова – да, на автостоп поздним вечером, который даже при лучшем раскладе ближе к Москве перетек бы в самую настоящую ночь. Увы, я смалодушничала и уговорила Лену ехать на автобусе.

Мы заняли лучшие «стояче-сидячие» места и уселись на автобусные ступеньки на подстеленную кофту. В дверное стекло нам были видны лишь верхушки мелькавших крон деревьев, а в глаза било закатное солнце. Но зато это были еще один день и еще один вечер, которые можно будет вспомнить, как не самые скучные в жизни!

Только для www.tours.ru Использование материала только с разрешения автора.