Что такое Папуа? Не будет ошибкой назвать так залив Кораллового моря, или, может быть, даже сам остров Новая Гвинея, поскольку именно Папуа (с ударением на второй слог), то есть «курчавый», назвал остров дон Хорге де Менесес, первым из европейцев высадившийся на нем в 1526 году. Но отсюда возникает словарная ассоциация «Папуа-Новая гвинея» и, соответственно, некоторая путаница. Нам часто задают вопрос: «Почему это Тайный Меридиан едет в Папуа, принадлежащую Индонезии, а не в Папуа-Новую Гвинею?» Попробую ответить (также смотрите наш сайт www.exotravel.ru).
Итак, весь остров Новая Гвинея разделен на 2 части, восточную и западную. В Восточной части (куда мы НЕ ездим) располагается государство Папуа-Новая Гвинея или кратко ПНГ. Мы ездим в Западную часть острова Новая Гвинея (это 22% территории Индонезии), где находится наша любимая провинция Папуа, самая большая в Индонезии.
История колониального освоения восточной части острова довольно богата, и в настоящее время ПНГ гораздо более экономически развита, чем ее западный сосед. За свое относительное благополучие ПНГ платит усилением нагрузки на природные экосистемы. По данным Географического факультета МГУ, более половины территории государства Папуа-Новая Гвинея, увы, уже подвержено современным антропогенным изменениям. А вот запад острова Новая Гвинея остается пока девственно чистым (лишь десятая часть изменена не более чем на 10% ). Вот, взгляните на карту, и сразу станет понятно, почему наш объект слева, а не справа от вертикальной границы, разделяющей остров Новую Гвинею.
К тому же Папуа — это очень и очень малонаселенный регион. Если численность населения ПНГ составляет 6 млн. человек, то в обеих провинциях Индонезийской Новой Гвинеи (Папуа и Папуа Барат) – лишь 2,6 млн. Плотность населения здесь составляет менее 5,5 человек на квадратный километр (как на Сахалине, Мурманской области или в Западной Сибири), причем надо помнить, что эти данные усредненные – четверть населения живет в небольших городах на побережье, еще четверть – в Балиеме и долинах других больших рек. Здесь сохранились и вовсе необитаемые районы, как массив Foja, имеющие огромное значение для поддержания биоразнообразия Новой Гвинеи, составляющего, в свою очередь, 17% всего мирового биоразнообразия (доля всей России, к примеру, в 2 раза меньше).
К сожалению, слабая освоенность территории Папуа, столь радующая сердце эколога, отражается весьма неблагоприятно на ее социальных показателях. Папуа – это действительно дикая страна, во всех смыслах. Сравните сами: продолжительность жизни (у женщин) в ПНГ – 68 лет, а в Папуа – лишь 50,3 года. Более 20% населения провинции Папуа недоедают, причем питание большей половины детей до 5 лет оценивается, как недостаточное (данные IChNGO). Наконец, именно здесь кое-где до сих пор сохранилась практика ритуального каннибализма, а уж отрубание пальца каменным орудием как дань уважения умершему родственнику – дело и вовсе обычное (картинка ниже — это рука моего проводника Амеуса из племени Лани).
Но все-таки «дикость» Папуа — это еще не причина, чтобы угрохать больше 4 тысяч долларов на поездку. Мало ли диких мест на Земле? Мало ли тропиков, кишащих жизнью?
Часто «яфи», как называют здесь выходцев с Явы, презрительно смотрят на папуасов, а уж мы, европейцы, чего греха таить, и вовсе едем сюда, как в зоопарк. При этом забывается, что долина Балием с ее 100-тысячным населением, никогда не видевшим белых и не знавшим железа, была открыта для европейской цивилизации лишь в 1938 году, и первое, что испытали первооткрыватели – шок от превосходно развитого и очень своеобразного сельского хозяйства, гармонирующего с природой, позволяющего жить ПОЛНОСТЬЮ автономно от внешнего мира.
Именно это я и хотел бы здесь обсудить. Начну с предположения, хотя вполне скандального: не исключено, что в Папуа первые формы оседлого земледелия появились не просто раньше, чем в любых других частях мира, а раньше на тысячи лет!
Считается, что в силу различных причин, объединяемых термином «неолитическая революция», около десяти тысяч лет до н.э., в конце ледникового периода, настоящее земледелие появляется во многих регионах мира. В частности, в Южной Мексике культура раннего специализированного собирательства датируется XII тыс. л. до н. э. , в Иерихоне – IX тыс. лет до н.э. Подчеркну, что речь идет о переходных к настоящему земледелию формах. Так, мезолитические натуфийцы Палестины и Иордании (X — IX тысячелетия до н. э.), которые были оседлыми рыболовами и охотниками, с помощью кремневых жатвенных ножей регулярно собирали урожай дикорастущих злаковых — эммера и ячменя, — а возможно, и сами делали посевы. Сейчас принято считать, что ранние земледельческие культуры возникли примерно в одно и то же время и на азиатском континенте, и в Африке, и в Центральной Америке, и в Юго-Восточной Азии, и даже в Центральной Европе.
Свидетельства ранней деятельности человека в Новой Гвинее датируются, как минимум, цифрой 28 000 лет до н. э. Речь идет, в первую очередь, о Kosipe – местности на территории современной ПНГ, около 100 км. севернее Порта Морсби. Уайт очень аккуратно комментирует эту находку, и мы последуем этому хорошему примеру. Вероятно, люди использовали эту местность для сбора плодов панданусов, причем они оставили артефакты — массивные каменные ножи, назначение которых все еще не известно. Далее, в главе, посвященной началу освоения человеком Папуа, Geoffrey S Hope (The Ecology of Papua. P 2. Singapore: Periplus, 2007) интригует нас еще более ранними находками, например, на холме Sipulah (долина Балием), датируемыми 33 000 до н. э. И уж находки Hope и Tulip (1994) в районе озера Сентани, датируемые 11,2 тыс. лет до нашей эры автор уже без сомнения называет «свидетельством раннего сельского хозяйства».
Те, кто был в Папуа, помнят, что представляет собой культура панданусов: одинаково часто используются и те растения, которые растут в лесу, и те, которые подсажены возле дома. И те, и другие никогда не срубаются, лес вокруг них расчищен. Папуас часто не делает различий между собирательством и земледелием – эта грань в значительной степени стерта. Летом 2009 г. нам довелось быть участниками веселой прогулки по горному лесу с ватагой мальчишек, которые, наслаждаясь диковинным зрелищем белых людей, одновременно занимались непрерывным собирательством, в частности, на любимом панданусе был изловлен кольцехвостый поссум. Я купил его у мальчишек за доллар и, к их удивлению, отпустил.
Кроме панданусов люди издавна использовали подобным же образом и различные ароидные (класс однодольные), в частности, Colocásia esculénta, а также массу других растений этого семейства, объединяемых ныне под названием таро. Кроме того, использовались также плоды различных буков родов Notofagus и Castanopsis.
Одна из наиболее распространенных и доступных культур для жителей низменных равнин, в первую очередь, Юга – это саговая пальма, сердцевина которой содержит крахмал. Вещь, на мой вкус, отвратительная, но папуасы любят. А куда деваться?
Возникает два вопроса. Первый – почему папуасы начали заниматься ранним земледелием, или, более осторожно, «специализированным собирательством», явно раньше других народов? Второй – почему они застыли на этом этапе? (правда, слово «застыли» здесь не особо подходит, так как за последние 4 тысячи лет папуасы освоили и гораздо более совершенную технику устойчивого земледелия, и новые культуры).
Чтобы ответить на первый вопрос, обратим внимание на важное обстоятельство. В любых других частях мира, где человек научился возделывать землю, присутствовали плацентарные млекопитающие, в Новой Гвинее их не было вплоть до появления австронезийцев (2 тыс. лет до нашей эры). Причиной этого является глубокая, палеотектонической природы, островная изоляция Нотогеи, как называют биогеографы Австралию, Новую Гвинею и Новую Зеландию с островами Океании, это особое царство живой природы. 30 тыс.лет назад объектом охоты здесь были вымершие ныне сумчатые дипротодонты, такие, как Maokopia ronaldii (по выражению К. Еськова «кролики размером с носорога»), а также гигантские кенгуру Protemnodon hopeii. Ископаемые останки этих животных описаны в долине Балиема. Дефицит настоящих хищников восполнялся питонами и большими хищными птицами – весьма несовершенными регуляторами, поэтому и маммальное разнообразие было небольшим, а сами они были весьма примитивны (только сумчатые и клоачные). Уничтожить гигантских кенгуру, а вслед за ними – и древесных валлаби, было делом нехитрым. Таким образом, первое и главное отличие Новой Гвинеи (и Австралии) от других земледельческих областей – ограниченность ресурсов для охоты.
Огневые палы, которые сопровождали охоту, приводили в дальнейшем к появлению зарослей грубого злака Imperata. Этот злак очень трудно вытеснить, особенно, если он вырос на бедных железисто-магнезиальных почвах, которыми как раз изобилует Папуа. Остается только одно – опять сжечь эту злаковую пустошь. Конечно, сама природа подсказывает, что на удобренной золой земле гораздо проще прорастить панданус или таро, нежели идти собирать его в лесу. К тому же, сюда сами придут мелкие животные, которых можно съесть.
Добавлю также, что в плейстоцене климат Новой Гвинеи был суше, чем сейчас, но условия увлажнения были стабильными благодаря теплому западно-тихоокеанскому течению, наличию широтного хребта Маоке с его теплыми и влажными предгорьями и длинными долинами. Все это также стимулировало земледелие.
Второй вопрос – почему папуасы остались в каменном веке? Ответ на него аналогичен – из-за островной изоляции. Новая Гвинея вместе с Австралией, с которой она была соединена сухопутным Торресовым мостом в течение всего плейстоцена, не имела контактов с внешним миром вплоть до появления совершенной техники мореплавания у австронезийцев, позволяющей преодолеть большие проливы. Пришельцы с Молуккских островов привезли с собой новые сельскохозяйственные культуры и животных, например, свиней, собак, а также сладкий картофель ямс (к картошке отношения не имеет, сем. Dioscoreaceae из однодольных). Появились и новые методы земледелия, в частности, террасирование и подсадка азотфиксатора казуарины, как это видно на фотографии. Но островная изоляция продолжилась вплоть до появления голландцев (они привезли батат, маниок, миссионеров и кроликов). Впрочем, в 2009 г. мы ночевали здесь в деревнях, не видавших белого человека.
На фоне этих грандиозных вещей ответ на вопрос, почему «Тайный Меридиан» едет именно сюда, даже не интересно обсуждать. Понятно, что все наши программы спланированы так, чтобы ухватить за хвост остатки уходящего мира, ибо его скоро не станет (это относится не только к папуасам, но и к каренам Северного Таиланда, и к чинам Бирмы, и к эквадорским кечуа, и к хадзам Танзании). Это наша древняя история, это возможность увидеть со стороны самих себя, еще не испорченных благами цивилизации. Это возможность подумать о будущем. Мы-то успели. А вы можете опоздать.

Дмитрий Черняховский
www.exotravel.ru