С 18 по 21 августа 2003 года ходили по горам. Идти должны были через перевал Чандеркани в деревню Малану, потом на Багри-гору, где лежат вечные снега. Об этом и том, что такое трекинг с местным охотником эти путевые заметки.

18.08.2003

Встретиться с проводником Гаутамом и двумя носильщиками-непальцами мы должны были в 12 часов дня в деревеньке Румсу, что находится в полутора часах ходу от Нагара. Поскольку туда есть дорога решили поспасть подольше и доехать в Румсу на машине. В полдень погода была прекрасная: солнце и небольшая облачность, благодаря чему не было жарко. Встретились в Румсу с проводником и пошли по дороге, ведущей вверх мимо деревенских яблоневых садов. Через час, когда мы вошли в лес, начался дождь, быстро перешедший в ливень, пришлось остановиться, поскольку лило так, что почву просто вымывало из под ног. Мы шли по тропам, протоптанным местными между деревьев, дороги вскоре не стало видно, ее размыло, идти стало почти не возможно — ноги проскальзывали на размокшей глине. Иногда шли по устьям ручьев, выложенных камнями, прямо по воде. Часам к 5 лес кончился и мы вышли на холмы, поросшие низкой густой травой без цветов, изредка попадались деревья. Нормальной дороги так и не было, только тропки, заметные по вытоптанной траве. Дождь поутих, превратившись в морось.

К 6 вечера стало смеркаться и дойдя до ближайшего человечьего становища, наш проводник Гаутам дал команду ставить палатки прямо в поле, то есть на склоне холма. Палаток было 2 — Гаутамова с непали (так здесь зовут непальцев) и наша. Палатка у нас была двуспальная и двуслойная. На пол непали положили 2 туристических коврика и пару шерстяных одеял, еще по одному одеялу каждому что бы укрываться.

В пределах видимости было жилье местных пастухов — тенты из пластика, натянутые на деревянные колья. Вокруг паслись коровы. А метрах в 30 от палаток бежал ручеек, из которого и бралась вода для приготовления пищи. Носильщики-непальцы готовли еду, а мы сидели втроем в палатке, жгли свечку и пытались согреться. Часа через 2, когда было уже совсем темно, нас накормили рисом с кислой травкой типа щавеля и какими-то острыми специями, что есть было затруднительно. Ужин завершал на 23 наполненный железный стаканчик чая с лимоном. Слава Богу, мы запаслись шоколадом и крекерами. Добавку еды получить было можно, но не хотелось, с дополнительным чаем было сложнее, его мы ждали минут 30-40. Гаутам сказал, что отсюда до перевала 2 — 3 часа ходьбы.

19.08.2003

Сменили мокрую одежду на влажную, от ручья тянуло сыростью, изо рта шел пар. Ночью мерзли, даже привалившись друг к другу и одев на себя все, что было относительно сухим. Часа в 3 ночи рядом рычал медведь. Непали нас разбудили около 7 часов утра. Пока приготовили еду, собрали палатки прошло часа 3. Вокруг нас был один сплошной туман, шел мелкий дождь и не было видно ничего. Спустились с холма на лесную дорогу, ее размыло совсем, ноги проскальзывали, а вокруг росли высокие травы, цветы, одуванчики и земляника — мелкая, но очень сладкая. Это в августе-то! Прошли мимо алтаря из сложенных на возвышении камней, чей алтарь никто не знал, но вокруг него все было усыпано свежими и увядшими лесными цветами. Потом снова вышли на лысые холмы и шли по скользкой мокрой траве. Через час дождь усилился и превратился в проливной ливень. Непали с Гаутамом шли впереди, за ними Дима, потом Вова, я отстала, шла почти интуитивно, периодически аукая. Вокруг дождь и туман, и никаких красот Гималаев. Из ощущений осталось только холодная мокрая одежда, вода льющая на голову как из душа, хлюпающая под ногами и в кроссовках, и ничего кроме желания дойти хоть куда ни будь.

К часу дня добрели до местечка Чаклани — 2 тентов из пластика на каменном основании с печами внутри. Там живет семья местных жителей в 2 мальчиками-подростками, продают воду, сигареты, батарейки, берут путников на ночлег, тем и живут. К этому времени мы промокли просто до нитки, с меня вода стекала струями, вещи в рюкзаке, несмотря на то, что они были дополнительно обернуты в полиэтилен, тоже пришлось выжимать. Местные жители сказали нам, что в этих местах в августе дожди идут ежедневно.

Тут-то мы и сообразили, что экипировка наша совершенно не подходит для походов в горы, и наверное идти на Багри нам совсем не стоит, поскольку мы вымерзли уже там, где даже снега нет. Надо сказать, что ни Вова, ни я в настоящих горах до этого никогда не были, Дима был на Медео, но всего 1 день, без ночевки и с возможностью воспользоваться подъемником. И, конечно, никто из нас не представлял, что такое идти в дикие горные районы в компании охотника.

Кроме того, ходить по горам оказалось не таким уж легким занятием: через час ходьбы лично у меня начиналось сердцебиение, сбивалось дыхание, в голове мутилось, уже не говоря о чисто физической усталости, а в нашем случае еще и недоедании и недосыпании. Решили дойти до Маланы и возвращаться, тем более, что погодные условия для путешествия были не подходящими. Видимо сказывался и темп, Азат говорил нас, что по горам надо ходить медленно, но Гаутам все время спешил. Сказали Гаутаму о нашем решении, приведя его в дурное расположение духа, мы договорились, что платим ему за каждый день в пути.

Мы разместились в палатке с печкой-буржуйкой и хозяйскими детьми, Гаутам вместе с непали и хозяевами в другой, где на полу было место для костра. Печка много тепла не давала, в палатке в метре от нее было так же холодно и влажно, как и на улице. Разделись до маек, сушили одежду на себе, куртки и одежду из рюкзака повесили на трубу буржуйки. Но это было почти раем, первый раз за 1 дня тепло, рядом был огонь, нас напоили чаем, причем на сей раз мы достали свои большие кружки и напились час вдоволь. У нас была бутылка рома, который мы добавляли в чай и это помогло нам прийти в себя. Потом пекли в печке картошку, ели салат из огурцов-помидоров, помытых в воде из ручья, но о санитарии уже даже не думалось.

Гаутам сообщил, что отсюда до Чандеркани час-два пути, но там очень холодно и привал организовать не где, что бы поставить палатки надо спускаться, а спуск очень опасен когда идет дождь и есть угроза камнепада, поэтому пережидаем дождь и здесь остаемся ночевать.

Пришел европеец, с которого текла вода. Он шел из Маланы, нес чарес, так здесь зовут местный гашиш высокого качества. Он деловито сел, вылил воду из ботинок, набил сигарету гашишем, после чего рассказал, что вышел из Маланы вчера в хорошую погоду, на той стороне перевала днем тоже начался дождь. Ему пришлось подниматься по колено в воде и ночевать на лежанке в ветвях дерева, которую ему соорудил его проводник. Подтвердил, что из-за дождей начались камнепады и идти вниз очень опасно. Вчера Вовка бросил мокрую майку с Шивой в рюкзак, сегодня вспомнили о ней, и подумали, что не хорошо так обращаться с Богом. Подумали, что если Богу, особенно местному, в том числе его изображению, не комфортно, то людям тоже не может быть тепло и сухо. В общем Вовка надел ее, что б просушить, местные заулыбались и закивали. Часам к 6 вечера Шива стал высыхать и дождь стал утихать, через час майка высохла совсем — небо расчистилось и мы смогли сходить погулять по окрестностям.

Окрестности оказались чрезвычайно живописными. Оказалось что палатка стоит на довольно крутом холме, разрезанном на двое дорогой, которую мы видимо потеряли в тумане. Над палаткой холм покрыт травой, за ним видны другие такие же зеленые холмы, с вершины холма, метрах в 20 от нас протекала крохотная речушка. За дорогой, т.е. вниз по холму, рос целый лес из деревьев, похожих на огромные брусничные кусты с жесткими лоснящимися листьями, непосредственно под палаткой была настоящая березовая рощица. Кто-то из местных жителей сказал, что березы здесь священные деревья, и их очень любил Рабиндранат Тагор. За лесом была другая гора, за которой в какой то момент я увидела блестящие ледники. На склонах вдоль дороги, частично выстланной камнями, цвели лютики, одуванчики, что-то похожее на медуницу, иван-чай, и какие-то еще мне не известные цветы.

Хозяева, готовясь к ночевке в палатке с буржуйкой, набросали в нее дров, и весь имевшийся мусор, в том числе и полиэтилен. Спать в палатке с треснутой трубой совершенно не хотелось, могли просто задохнуться. К тому же жители приценивались в нашим вещам. Сказали Гаутаму, что ночевать будем в своей палатке, а поскольку Гаутам и непали ночевали в общей нам обломилось еще 2 одеяла. Одежда снова отсырела, мы промерзи до костей, а учитывая то, что спали на несколько наклонной плоскости головой вниз, было совсем плохо. Гаутам и хозяева до полуночи слушали радио, пели и пили.

20.08.2003

В 6 часов утра нас разбудило стадо быков, спустившихся с холма, точнее один здоровенный бык чесал о стойку палатки рог и выражал свое недоумение этой конструкцией. Светило солнце, облака в лощине слева под нами ритмично, хотя и медленно покачивались, поднимались и опускались, и были похожи на море. Потом непали стали рубить дрова, готовить еду, включив радио, так что сон кончился. Гаутам, правда, проснулся только после того как мы стали звать его по имени часов в 8. А вокруг нас, по всему холму и по соседнему бродили коровы. Видела 2 собакообразных существ см. 40 высотой с рыжей шерстью и коротким черным хвостом, они вышли из нижнего леса, медленно прошли, крутя головами, через стадо и скрылись на вершине.

Дорога за ночь просохла и идти было почти легко. Сначала дорога петляла то вверх, то вниз по ущелью, потом мы вошли в лес, где березки перемежались деревьями с брусничными листьями, а под ними росли цветы. После начались холмы с низкой, почти газонной травкой и пестрыми цветами, потом деревья и цветы пропали, все вокруг было устлано мхами разных видов и разбросанными повсюду камнями белого и серого цвета, здесь уже не было ни дороги, ни тропы, зато паслись коровы и лошади. На перевал Чандеркани вела крутая горная тропа, усыпанная камнями. Погода здесь меняется мгновенно, то жарило солнце, то вдруг налетал ледяной ветер, то небо заволакивало облаками, а окрестности туманом, в общем раздевались и одевались мы несколько раз за час.

В полдень мы взошли на Чандеркани. Перевал был в дымке, дорогу было видно метров на 5-10 вперед, а обрывы иногда и вовсе не было видно. Очень странно, но здешние туманы, точнее говоря — это облака, наплывают даже без ветра. Сначала в воздухе появляются мельчайшие капли влаги, видимые на солнце и ощущаемые кожей как крохотные холодные прикосновения, а через 2-3 минуты облака сгущаются, становятся похожими на серый дым, и через 10 минут окрестностей просто нет. Странный это перевал, я всегда считала (по Крыму), что перевалы находятся в точке между горами, в низине, этот же напротив самая высокая точка по сравнению с окрестными горами.

Чандеркани место в народе популярное: мы встретили здесь целую толпу человек в 100 местных жителей, которые стояли, сидели, бродили небольшими группами. В центре перевала расположено God place, где живет дух этого перевала — светлый камень в человеческий рост, окруженный камнями поменьше, а по периметру в 2-3 метра он огорожен плоскими булыжниками, сюда люди приносят цветы. Здесь же пасутся коровьи стада. Видимость была плохая, облака рассеивались только на несколько минут. Над головами метрах в 20-30 парили орлы с размахом крыльев метра в 2-2,5. Иногда за облаками проступали горы со снежными пиками. Через перевал петляет относительно хорошая дорога, с одной стороны которой гора с огромными камнями, с другой почти отвесные заросшие обрывы, все покрыто пестрым цветочным ковром. Ущелья внизу тоже все в цветах, поэтому цвета они разного от зеленого до сиреневого. Длина перевала около 1 км., высота 3.660 метров. Энергетика у Чандеркани просто потрясающая! Состояние такое, как будто ты не имеешь веса, ни одной мысли в голове, сплошной щенячий восторг.

Стали спускаться, огибая гору слева. Причем спуск — это только название общего направления движения, на самом деле идем то вверх, то вниз, в зависимости от рельефа, поэтому когда идешь не очень понимаешь спускаешься ты или поднимаешься. Шли по тропкам, которые иногда просто кончались, приходилось пробираться прислонившись к скале по краю обрыва, и держась друг за друга. На тропах конский и лошадиный навоз — как там проходят такие крупные животные? Наконец вышли на крохотное плато, с которого видно ущелье, внизу течет Malana Nala, под нами сама деревушка Малана. Напротив гора, разрезанная рекой с водопадами. Из ущелья иногда вылезали небольшие рукотворные, по словам проводника, горки из камней, туда люди приходят, т.е. залезают, медитировать.

Гаутам сказал нам, что спуск с Малане очень сложный, хуже, чем дорога, по которой мы только что шли, и поэтому мы пойдем другим путем — сначала легкой дорогой налево в местечко Нагруни, которое совсем близко, а потом постепенно спустимся вдоль реки к Малане. Я помнила карту местности, но с собой ее не было, а ребята предпочти согласиться с предложенным маршрутом. И опять — вверх, вниз, вверх, вниз… Через некоторое время Гаутам объявил очередной привал поскольку непали очень устали. Хлебнули мы водички, приобретенной в Чаклани, сначала неприятно поразил ее вкус, потом при осмотре бутылки обнаружили на дне бурую взвесь — водица явно была не фабричной расфасовки, хотя и запечатана. Во избежание заражения пришлось допить остатки джина. В мутных мозгах наступило прояснение, но окрестности стали плавать.

Наши носильщики непальцы были среднего роста, лет 20-25 может быть, точнее сказать не могу, имен их тоже не знаю, поскольку по-английски они не говорили вообще. Они собственно выполняли всю тяжелую работу: носили палатки, одеяла, коврики, запас еды и керосинку, они же палатки ставили, ходили по воду и готовили еду. Гаутам только руководил. Груз они таскали в мешке на спине, а ремень от мешка надевали на лоб. Непали ходили очень быстро, вниз почти бегали. Если они поскальзывались, то в отличие от нас не пытались устоять и удержать равновесие, а наклонялись вперед и бежали по инерции дальше, до ближайшего подъема.

Сегодня я наконец наконец научилась ходить, не очень уставая. Идти надо вперевалку, немного отклоняясь вправо и влево на каждом шаге, и широко, тогда тело движется по инерции, правда это возможно только на подъемах. И дышать тоже нужно в такт шагам, редко, шаг правой — вдох, следующий наг правой — выдох.

Пока Гаутам и непали одевали рюкзаки, я рванула вперед и обнаружила развилку: направо шла вниз утоптанная земляная тропа, налево горизонтальная, усыпанная здоровенными камнями. Мне больше понравилась правая и я стала спускаться, а Вова с Димой остались ждать Гаутама. Но меня вернули — Гаутам объявил, что правая дорога ведет совсем не туда, куда нам надо, т.е. вокруг горы, и вообще она лошадиная и очень опасная, и мы пойдем влево.

Это показалось мне очень сомнительным, но молодцы сказали, что спорить мы не будем и пойдем за проводником, который к этому времени уже порядочно удалился. Пошли. Дорога шла по краю горы и была труднопроходимой, везде валялись бульники в метр-полтора высотой, которые нельзя было обойти, и приходилось на них влезать, а потом слезать. Через некоторое время мы почувствовали, что дорога ведет совсем не вниз, и в сторону, прямо противоположную Малане.

Часам к 4.30 мы вышли к долине, покрытой розовыми цветами и травами высотой по пояс, а то и по грудь. Насекомые просто гудели вокруг. Особенно впечатлили черно-желтые, толстые и лохматые то ли шмели, то ли оводы см. 3 длиной с жалом или хоботком такой же длины, носились они с ужасающей скоростью и жужжаньем. Мы с Вовкой немного отстали от остальных и когда догнали остальных Гаутам уже дал команду ставить палатки прям в траве у обрыва. На вопросы почему мы остановились в такое раннее время Гаутам отделался пространными и непонятными заверениями. Попросили его развести костер, он ответил, что дров здесь нет и завалился спать. Теперь для всех стало очевидно, что Гаутам тянет время и будет таскать нас по горам пока ему не надоест.

Так мы оказались в Нагруни, долине цветов. Место очень красивое — вокруг все в цветах типа нашего львиного зева или бальзамина, только крупных, розовых и высоких — около метра, но какое-то тревожное. У Димы разболелась голова и он уполз в палатку, а мы с Вовой пошли вниз по тропе которой мы пришли, исследовать окрестности на предмет поиска путей бегства. Первое, на что мы наткнулись метрах в 10 от палаток, было костровище не понятного назначения прямо на тропе и следы лап какого-то зверя типа собаки в ладонь размером. Слева от тропы была гора. Дальше — стойбище примерно 10Х10 метров с еще одним большим костровищем, огромными белыми камнями и 2 плоскими, сложенными друг на друга, плитами 3Х3 и в метр высотой, находившимися в центре. Место было отгорожено от тропы стволом большого дерева, вырванного с корнем. В 4 углах стойбища в землю были воткнуты деревянные колья см.10 в диаметре. Камни были явно не местные, не понятно кем и зачем сюда принесенные. Все это было очень похоже на ритуальное сооружение, точнее на жертвенник.

Дальше тропка шла через небольшое ущелье с речкой, точнее несколькими ручьями и болотцем, посередине. Слева была гора, поросшая лесом, справа обрыв, с шумящей внизу рекой. Тропа потом сворачивала вправо вниз и дальше вела в лес. В лесу напоролись на следы глубиной см. 5-7 с когтями см. 3-4. Выбраться мы уже не успевали. Стало темнеть, солнце в горах садится очень быстро, темнеет минут за 20-30, и мы вернулись к палаткам. Энергетика у места была странная, если не сказать страшная, меня стало трясти, Вовка тоже что-то почувствовал, не сказал, правда, но глаза из орбит вылезли. Я нашла плоский камушек, нарвала цветов и залезла в палатку медитировать, ребята пошли общаться с проводником.

Непали сделали на ужин традиционный рис и дал с чем-то острым, совершенно несъедобно. Шоколад уже кончился, орехи почти тоже, мы доедали последние крекеры. За эти три дня мы почти не спали из-за холода и сырости, порастянули ноги и вымотались. У меня от постоянных спусков и подъемов кружилась голова и стала идти носом кровь. Гаутам постоянно говорил, что идти надо быстрее, а то не успеем засветло, потом оказывалось, что времени предостаточно, в результате мы не могли даже осматриваться по сторонам. Перемещение в таком темпе на отдых явно не походило. Ребята сказали, что я заболела и пообещали Гаутаму награду, если завтра мы окажемся в Нагаре, он пообещал.

У палаток было очень влажно, дров в округе не было, сушняк был только в лесу и на соседней горе, но оттуда его было тяжело волочь. Пришлось нам натаскать полуобгоревших стволов из окрестных костровищ, и выдернуть пару стволов на стойбище. Гаутам, когда узнал где мы взяли дерево, сразу посерел, но костер развел, поливая сырое дерево керосином.

Вечером, греясь у костра, спросили Гаутама что за место, он ответил, что сюда люди приезжают поохотится, но говорил как-то не уверенно, похоже было, что придумывает на ходу. Рассказал, что здесь раньше было здание какого-то природоохранного ведомства, кажется лесного, но деятельность его заглохла сама собой, еще бы, места-то труднодоступные. Правда останков здания мы не видели. Рассказал, что здесь водятся черные гималайские медведи, тигры, шакалы и много всякого зверья. Охотятся местные зверушки в основном по ночам, и в том числе на людей. Ноги сначала болели, теперь они уже онемели и просто перестали слушаться.

21.08.2003

В 7 утра непали врубили радио с традиционными развеселыми песнями и принялись за приготовления завтрака. Состояние у нас всех, кажется, было полуобморочное, ночью из-за холода не могли заснуть, утром не могли согреться на солнце во всей имеющейся одежде, все было сырым. Непали снова изготовили рис с далом, на который уже даже смотреть не хотелось, но они больше ничего не умели делать, пришлось ограничиться чаем с лимоном. Прогулялась по тропе метров на 15 вверх — пошла кровь из носа. Говорят, что горная болезнь начинается на 2.500 метрах, мы были явно выше. Гаутам соорудил мне местный оздоровительный коктейль: ледяная вода, сок лимона, сахар и соль. В голове почти сразу получшело, правда водица была сырой, из соседнего ручейка… хотя это уже не имело значения.

В 10.30 наконец взяли курс на Малану и начали спускаться, вошли в лес. На вопрос о виденных нами вчера и показанных сегодня следах с когтями Гаутам сказал, что это медведь, крупный, килограммов 200-250. Через полчаса тропа кончилась, лезли через бурелом и сползали по устью речки под углом градусов 45. К 12 вышли из лесу в поля марихуаны, местечко звалось Рингтанг и представляло собой деревушку в 10 обычных гималайских 2-х этажных домов, разбросанных на приличном расстоянии друг от друга (метров 200-300) по горе. Магазина здесь не было, а у нас кончилась питьевая вода. Гаутам сказал, что полиция борется с наркодельцами разыскавая и выкашивая конопляные поля, но в эти места трудно добраться, поэтому местные жители совершенно спокойно ее выращивают. На сколько я поняла этим они и живут, потому, что больше тут делать нечего, они, впрочем, и не делают.

Тропка через деревню поросла травой, а местами была просто заболочена или шла по ручью; шла она серпантином, но угол наклона все равно был такой, что приходилось держаться за траву что б не слететь с этой тропы вниз. Мы с Димой были в кроссовках и несколько раз навернулись все таки. У Вовки были ботинки на каучуковой рифленой подошве, у Гаутама — сандалии, подбитые гвоздями, но даже у них ноги проскальзывали.

Мы с Вовкой замыкали шествие, я останавливалась фотографировать поэтому мы поотстали. На одном из поворотов Вовка, шедший впереди меня, оглянулся, шагнул с тропы в траву на склоне, и с совершенно дикими глазами закричал: «Иди сюда, не поворачивайся!». Я спросила, не заметив ничего подозрительного: «В чем дело?». Вова ответил: «Медведь!». Не могу сказать, что это меня напугало, Гаутам вчера говорил, что здешние медведи не нападают на женщин и людей без оружия и посохов, но рожа у Вовы была настолько перекошена, что… в общем страх передается и через секунду я шагнула за ним вслед, а он схватил меня за ворот куртки и рванул вниз. Мы перескочили через пару бугров, пробежали N метров по мокрой траве, он поскользнулся и дальше мы летели кувырком друг через друга.

Полет был ни с чем не сравним, описать его словами нельзя… На излете Вова, еще в воздухе, приземлился задницей мне на голову, просто повезло, что удар пришелся по скользящей. Последнее, что я помню это удар задницей по лбу, голову отбросило на землю, удар затылком и большой глоток теплого и соленого, что было дальше я уже не фиксировала. Окончательно пришла в себя уже лежа на туристическом коврике и поливаема водой из бутылки. Оказалось, что мы скатились прямо к ногам нашей компании, перепрыгнув и пролетев 4 витка серпантина, примерно 60-80 метров.

Вова рассказал, что пока я крутила башкой в поисках натуры, он услышал негромкий рык и, оглянувшись, увидел черного квадратного зверька с круглыми ушами 40-50 см. высотой на кривых лапах, катившегося нам наперерез по склону, прямо сверху. Вспомнив Гаутамовы рассказы про то, что маленькие медведи совершенно безобидны сами по себе, но обычно их сопровождает мама, которая агрессивней самцов, Вова решил рвать когти. Кто-то из нашей компании тоже слышал рык, и все напряглись. Похоже, что медвежонок и сам испугался, и повернул от нас подальше, вскоре на противоположном от нас верхнем конце деревни остервенело залаяли собаки. И видимо медведи все-таки выходят днем, потому, что Гаутам сообщил про «балу» местной жительнице, стоявшей на балконе дома, мимо которого мы потом проходили.

И опять изматывающий спуск, точнее уже сползание по расщелинам и устьям ручьев в реке. Зато теперь Гаутам уже вел меня за руку, так что возможность случайно нырнуть в пропасть снизилась, идти правда легче не стало. Потом вдоль реки, правда, уже по утоптанной глиняной дороге, хотя и заваленной камнями, между вертикально скалой и пропастью, поросшей травой. Иногда проходили места, где скалы вообще нависали над нами, с риском в любой момент получить камушком по голове.

Места здесь странные: склоны гор покрыты лесом, горы практически везде отвесные плюс-минус несколько градусов в каждую сторону, и деревья торчат прямо из пропасти, так, что можно схватиться за ветку. Местные жители лазают по ветвям деревьев, собирая траву для заготовки на зиму на разных уровнях горы, выглядит очень необычно — пропасть, а над ней на ветке дерева сидит женщина и косит серпом травку.

Внизу несется с ужасным грохотом Malana Nala, берущая начало в речках, стекающих с гималайских ледников. Река сама по себе не большая, в самом широком месте, где мы были не больше 100 метров, но течение стремительное, и ее вибрация чувствуется даже на значительной высоте. По пути видели несколько «трасс» метров по 5-10 шириной, проложенных ливнями и камнепадами: огромные деревья сломаны и вывернуты с корнем, в земле колея как после взрыва или гигантского экскаватора, и беспорядочно валяющиеся куски горной породы размером метра по 2-3, жуткое зрелище, надо сказать. Но пейзажи и вообще атмосфера вокруг — великолепные! Хочется сесть и сидеть, и даже не нужно шевелиться. Величье и покой Гималаев, которые можно увидеть, услышать, почувствовать кожей и нутром. Это правда не с нашим проводником… Гаутам гнал нас вперед.

Горы вокруг слоистые из камня с вкраплениями слюды и метала, на солнце все это переливается и искрится золотом и серебром. Много ручьев, точнее маленьких от 50 см. до 3 метров шириной водопадиков с ледяной водой. Небо прояснело и сзади нас поджаривало солнце. Мучительно хотелось пить, но можно было только умыться и намочить косынку. От ходьбы с напряжения пот течет постоянно, от обезвоживания стало мутиться в голове. И снова подъем…

Часам к 3 дня вышли на поворот, с которого была видна деревня Малана — гора, с рассыпанными по ней аккуратными разноцветными домиками. Малана находится на высоте около 2.600 метров, нам предстояло пройти еще около километра, но в гору. Остановились передохнуть. Нас догнала местная девочка, тащившая охапку травы. Чтобы она смогла пройти нам всем пришлось встать с одной стороны дороги. Жители Маланы не могут касаться белых, даже через предметы, проходить мимо чужеземцев им тоже нельзя, этим они оскверняют себя.

По рассказам, слышанным мной в прошлом году, в Малане живут остатки воинов армии Александра Македонского, т.е. по идее чистокровные греки. Собственно этой легендой и объяснялся наш интерес в этой деревушке, мы думали увидеть здесь остатки античной культуры или симбиоз с местной, но увы. На греков аборигены, имхо, не очень похожи, по большей части это обычные индийцы гималайского типа, правда мы видели здесь и шатенов и светло-русых людей со светлой, почти как у нас, кожей, но такие встречаются и в Дели.

В 4 часа вошли в деревню. Впечатление — клоака! Улицы буквально завалены кучами бытового мусора, вперемешку с камнями, через деревню протекают маленькие речки, представляющие собой сточные канавы, вода коричневая, мимо проплывают обертки и очистки. Такой грязи мы не видели нигде, даже в Дели, даже в густонаселенном Варанаси. Улицы крутые, т.е. видимо это не специальные улицы, а протоптанные горные дороги, узкие и скользкие, только вместо обочины по краям улиц сточные ямы или помойки. Прикасаться ни к чему нельзя, включая доски, валяющиеся на улице и часто перегораживающие ее.

Жители смотрят враждебно, с нами не поздоровался ни один человек, к чему мы уже привыкли в Индии, и демонстративно шарахаются. Ощущение неприкасаемости, создаваемое местным населением, жутко и давит на психику. На фоне всеобщей грязи, совершенно непонятно почему, белых считают нечистыми и сторонятся. Не дай Бог иметь такую карму, чтоб родиться в Малане!

Я отстала, пока шли к гестхаусу, и топала одна по мокрой дороге шириной в метр. Я шла в гору с рюкзаком естественно, навстречу мне налегке шли 4 женщины. Встретились мы на узком перешейке, по которому пройти может только 1 человек (слева камни в метр высотой, справа ров). У меня за спиной было метров 5-7 узкой дороги, за ними метрах в 2 была плоская площадка, от которой дорога расширялась. Они не отступили назад, не сказали мне ни слова, они стали рычать и шипеть, махать на меня руками, а старуха замахнулась на меня посохом, да так злобно, что я потеряла равновесие и упала на четвереньки прямо в коричневую жижу. Из-за тяжелого рюкзака и скользкой дороги мои попытки встать, успехом не увенчались, я барахталась и соскальзывала в сторону рва в метр глубиной.

Короче говоря, ситуация была отчаянная, благодаря чему я забыла об уважении к традициям аборигенов и огласила окрестности «воем разъяренного марала в брачный период», обращенного к моим спутником, присовокупив к нему все мои познания русского мата, выразив свое отношение к местным законам гостеприимства. Видимо мат и помог отогнать злющих теток вверх, на площадку! Кто-то из ребят, услышав меня, вернулся, и пройдя вплотную мимо местных жительниц, поднял меня за рюкзак.

Плохой гестхаус, по словам нашего проводника, был внизу деревни, но в нем было холодно, хороший, где тепло, располагался над деревней, точнее их оказалось 3. Горячей воды и вообще душа не было ни в одном. При подходе, метрах в 10 от гестхаусов, сразу увидела туалет, обычный сельский одноместный туалет из почерневшего дерева. Мы зашли в первый же «хороший» гестхаус: на первом этаже — харчевня, на полу около ступенек стоит грязная посуда. На 2 этаже — комнаты для гостей: 3 двери и веранда со столиками. За столиками сидели и курили 3 мирно беседующих израильтян.

Крыша дома обычная, двускатная, только вот стена с дверями, отгораживающая комнаты от веранды, была высотой со стену здания, а над ней, непосредственно под крышей зияла пустота, в которую были видны стропила. По дороге зашли в магазин, т.е. в сам магазин нас не пустили, жестами показав, что нужно остановиться. Цена на все в 2 раза выше, чем fix-price, указанный на этикетках. Деньги надо класть на землю, покупки продавец тоже бросил на землю, я бездомным собакам так еду не бросаю… Зато мы наконец напились воды, наверное по литру каждый, сразу и залпом, от чего сразу получшело.

Население днем тусуется на улицах: спят, болтают, просто стоят, работающих людей увидеть не довелось. Видимо население живет за счет чареса и кроме торговли ничем не занимается. Вокруг Маланы многочисленные конопляные поля, в самой деревне, впрочем тоже. Говорят, что именно здесь делают по специальной технологии славящийся на всю округу особо чистый чарес. В деревне и на подступах к ней довольно много белых, большинство встреченных нами были жители Израиля, но есть и европейцы, короче говоря, здесь живут «наши» наркоманы.

Местный храм представляет собой 2 этажный деревянный сарай с резным балконом, фасад завешан рогами животных и одеждой, Гаутам сказал, что таким образом аборигены одежду освящают. На дверях изображен лик солнца с символами по периметру, лежащего на правой щеке. Что это означает и каковы религиозные верования Маланы проводник не знал. На улицах относительно мало коров, а вот местные собаки меня поразили — они лаяли на нас, видимо отношение жителей передавалось и им.

Мужчины ходят здесь в брюках и рубашках европейского стиля, некоторые были одеты в пиджаки типа френча. Женщины в традиционной гималайской одежде, у всех проколоты обе ноздри, даже у подростков, в которые вставлены крупные серьги с яркими камнями или пластиком.

Мы решили, что оставаться здесь просто нельзя, надо идти к ближайшей проезжей дороге и искать такси. Гаутам сказал, что до ближайшей дороги 1 час пути, такси можно вызвать отсюда, но придет оно через 2 часа, но не сюда, а в некий пункт, до которого тоже надо идти. В очередной раз поверили и двинули.

Вышли в 16.50. На выходе из Маланы развилка — левая утоптанная дорога, но она ведет не туда, правая — туда, и «легкая», как обычно… по ней то мы и пошли. Только потом Вове пришло в голову, что поскольку Гаутам охотник он просто не знает человеческих дорог, и не ходит ими, потому, что по ним не ходят звери, вот и водит нас звериными тропами. И опять скалы над головой, дороги как таковой опять не было, только чуть заметные тропки, образовавшиеся скорее в результате выветривания горных пород, чем человеческих ног, плюс постоянная угроза камнепада. Гаутам буквально тащил меня за собой, из-за чего я не сделала ни одной фотки, а очень хотелось.

Места тут странные — справа часто попадались скалы из белого и розового мрамора, очень гладкие, как будто отшлифованные, с ровными без сколов углами, очень похоже на стены! Между такими стенами промежутки метра 2-4, заполненные деревьями, корнями, глиной, золотыми и серебряными слоистыми булыжниками, породы, обычной для этих районов Гималаев. Попадались так же гладкие валуны из солнечного камня, и красивые синие и зеленые, отливающие металлом, глыбы. И во всю гору мраморный водопад, несколько последовательных водопадов шириной от 1,5 вверху до 4-5- метров внизу, текущих по стене из розового мрамора. Вовка обнаружил здесь же настоящую мраморную колонну, точнее кусок в метр длиной и около метра в диаметре, покрытую ровными и гладкими продольными ложбинками. Очень красиво, но осмотреться не удалось, Гаутам постоянно вскидывал глаза наверх, повторял Очень опасно!» и тянул меня за руку.

Через час пути опасная зона кончилась. На вопрос: «Когда дойдем?», прозвучало — через 20 минут, и мы вошли в лес. Начался очень тяжелый спуск по осыпающейся узкой тропе и ручью. Ноги даже перестали болеть, они просто не гнулись, приходилось поднимать их руками, за штанины. В 18.30 спустились к реке, проезжей дорогой здесь не пахло. На вопросы Гаутам отвечал уже что-то совсем не членораздельное.

Идти нужно было вдоль реки, снова вверх-вниз, и в какой то момент мне показалось, что эта дорога никогда не кончится и никуда не приведет. От перспективы опять ночевать в лесу, хотя здесь и палатки поставить было некуда, у меня открылось «второе дыхание»: в голове, нет скорее во всем организме, осталась одна мысль, точнее движущая сила — нужно дойти. Я забыла, то есть перестала фиксировать усталость, боль в теле, жажду и рванула вперед. Если раньше я шла медленнее всех хотя очень старалась не отставать, то теперь я вырвалась вперед практически без усилия, даже когда я оступалась меня не заносило в сторону, я продолжала двигаться вперед.

Гаутам, шедший впереди меня и державший меня за руку, теперь на подъемах не успевал за мной, отставал и просто повисал на руке, через полчаса он стал задыхаться. Сложилось впечатление, что охотник просто не умел ходить быстро, впрочем ему наверное это и не нужно. Правда ноги от перенапряжения онемели и совершенно не слушались: на подъемах приходилось поднимать их за штанины, выглядело это довольно комично, а на спусках ноги подворачивались и соскальзывали по камням, так что рука Гаутама была очень кстати, без него плыть бы моим останкам по индийским рекам…

К 7 часам наступили сумерки. Кончилась даже тропа. Шли по краю горы, иногда приходилось заваливаться на скалу и ползли на боку что бы не соскользнуть вниз. И наконец в 19.30 мы подошли к дамбе электростанции, откуда была автомобильная дорога в мир. Мы позвонили от охраны в ближайший городок. Через полчаса мы все уже сидели в огромном теплом джипе, где на торпеде стоял алтарик Шивы, переливающийся цветными лампочками, верный признак того, что все будет хорошо…

Как выяснилось, трекинг в Гималаи — это не прогулка по красивым местам, а довольно опасное предприятие, иногда люди срываются с горы, попадают под камнепады или их смывает рекой. Мы пошли в горы в первый раз без соответствующей экипировки и подготовки, с проводником, который вел нас туда, куда хотел он, а не мы. Как мы не разбились и не покалечились — одному Богу известно. Впрочем, если бы мы знали обо всем этом заранее, наверное мы бы не рискнули, и просто остались бы в отеле или прокатились на джипе в Кейлонг посмотреть горные монастыри. Но мы пошли в горы и я об этом ничуть не жалею.