Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им…
Как там в Ливии, мой Постум, — или где там?
Неужели до сих пор ещё воюем?

Иосиф Бродский «Письма римскому другу»

Утро.
Не дождался протяжной побудки муэдзина в 6 утра, проснулся на час раньше. С днем рождения, парень. Пока жена спит – бритье-мытье и кофе на балконе. Спящий город, звездное небо и тишина. А напротив — освещенные ворота, за которыми… базилика св. Иоанна, поставленная императором Юстинианом на месте его захоронения! Об этом я узнал вчера за ужином, спросив хозяйку отеля о месте погребения апостола Иоанна и она, как-то буднично махнув рукой за спину, сказала:
«Да, вон она…».
Но пора будить жену. В начале 7-го покидаем гостиницу и выходим на дорогу. Не успели пройти и 100 метров, как около нас тормозит желтое такси. До Марйамана? 20 $. Моя цена – 10 $. Дальше – межнациональная потеха по перетягиванию каната: 17 – 10… 15 – 10… 12 – 10… 12 –10… 12 – 10… Сдаюсь: 12 $! Через 3 км сворачиваем с шоссе и начинается подъём в гору в свете фар. Крутые повороты, шуршание шин, но дорога очень хорошая. Через 15 мин. выезжаем на большую заасфальтированную площадку, за которой в темноте угадываются какие-то строения. Таксист подъезжает к одному из них. Открывается дверь и в освещенном проеме вырастает некто в военной форме и с автоматом на плече. Ой ля… Таксист начинает что-то темпераментно ему втолковывать, жестикулируя и показывая то на нас, то куда-то на гору. Потом поворачивается к нам и поясняет, что сейчас он (с автоматом) нас пропустить не может, потому что слишком рано (на моих часах 6.45), а вот в 7.00 мы сможем
пройти наверх. Отлегло. Таксист прощается и уезжает. Охранник вежливо, на понятном английском, просит нас подождать на лавочках под деревьями. Идем в ту сторону и видим одиноко сидящую женщину. Надо же, не мы первые в такую рань. Ровно в 7.00 женщина встаёт и говорит, что, наверное, уже можно идти. Автоматчика нигде не видно. Медленно поднимаемся в гору.
Женщину зовут Барбара. Немка-католичка, совершающая паломничество по каким-то своим причинам. Метров через 200 подходим к небольшому домику, сложенному из камня. Дверь открыта и мы входим. Нам улыбаются две монахини в бело-голубых одеяниях и приглашают проходить и садиться. Помещение очень маленькое. Перед нами у стены напротив, в освещенной нише – скульптура Девы Марии, на полу растения в горшках (сансевиерия, диффенбахия и др.), слева от неё икона Богоматери с Младенцем. У входа едва помещаются несколько стульев, на которые мы и присаживаемся. Появляется священник в коричневой
рясе, мило улыбается, спрашивает, как нас зовут и откуда мы, потом уходит.
Сижу и пытаюсь уместить в голове этот ряд: предгорья Эгейского моря, раннее утро, домик Богоматери, монашки, священник, тишина и только шелест их одеяний за спиной… Входит священник и… начинает службу! Вот это попали… Больше часа идет католическая служба на английском языке, в которой священник упоминает наши имена, читает тексты Священного Писания. Мы, то встаём, то садимся и повторяем вслед за монахинями соответствующие слова… Amen… Первый раз в жизни мы присутствуем на католическом Богослужении, больше половины не понимаем о чем говорит священник и у обоих голова идет кругом: утренняя
служба в домике Богоматери…
Вот и звучит твой «торжественный» аккорд, парень… К тому же Папа Пий 12-ый обещал отпущение грехов на 7 лет вперед всем посещающим этот дом, так что еще поживем, как
люди…
Служба заканчивается и мы выходим на улицу. Уже вовсю светит солнце, но вокруг, по-прежнему, ни души. Вслед за нами выходят монахини, священник, Барбара и сразу все преображаются: начинаются расспросы, улыбки, смех… Одна из монашек оказывается полячкой и, хлопая в ладоши с детской непосредственностью, все время восклицает: «Russia? Russia?…».
Священник сам предлагает сфотографироваться у двери Обители и мы фотографируемся на память, меняясь фотоаппаратами с Барбарой. Но пора и прощаться. Мы сердечно жмём друг другу руки и расстаемся…

Эфес.
Спускаемся по дороге в сторону Эфеса. Ни машин, ни людей, одни сосны и склоны гор, усыпанные оранжевыми иголками. Идти вниз легко и приятно. Через час подошли к восточному входу в Эфес. На площадке перед входом уже кипит туристская богадельня: автобусы, толпы людей в шортах, увешанные фото-видео, сувенирные лавки с литературой и сувенирами
и гомон разноязычной толпы. Солнце основательно припекает, но «отметиться» надо, хотя уже от входа видно, что на каждую римскую колонну приходится по 10 потных воздыхателей старины… Покупаю билеты (по 4.5 USD) и мы на час погружаемся в мешанину сотен людей и колонн, мощенных мрамором улиц и окружающих подиумов, коринфских капителей, рельефных фризов, галерей и статуй, публичных туалетов и таких же домов, храмов и бань, одеонов, атриумов, мавзолеев, библиотек и двухъярусных источников, фресок и мозаичных полов…

Отступление 14.
Конечно, масштабы величия прошлого поражают. Титанический труд людей, затраченный на украшение жизни, кажется неоправданно избыточным. Но человек, однажды осознав себя человеком, обрек себя на «избыточность». Как писал великий Маркс: «…голод, удовлетворяемый с помощью ножа и вилки, принципиально отличается от голода, удовлетворяемого с помощью когтей и зубов…». Век за веком человек будет строить (и разрушать построенное) и везде и во всём будет искать (и находить) гармонию и красоту. И затрачивать на неё явно не соответствующие утилитарным и прагматическим целям ресурсы.
Это его эстетический «крестный» путь. В Эфесе это особенно остро понимаешь. Но воспринимать его адекватно, увертываясь от толпы, я не в состоянии. Это как на каждый квадратный метр бассейна поместить по человеку и сказать: «А вот теперь можно и поплавать…».

Выйдя из Эфеса через западный вход, сели в долмуш и поехали в гостиницу. Душ и мы блаженствуем на прохладных простынях, обдуваемые ветерком из открытой балконной двери. Через пол часа заставил себя подняться. Едем в Кушадасы (Kusadasi).

Кушадасы.
«Птичий остров». Спускаясь к морю, проходим всё те же бесконечные рестораны, ювелирные магазины, развешенные повсеместно ковры, расставленную керамику и майки-платья-платки на улицах. Идешь сквозь строй зазывал, рябит в глазах, если смотреть на витрины, поэтому и не смотрим. К тому же, у нас «табу» на любые покупки, кроме сувениров друзьям и знакомым. Выйдя на набережную, слева замечаем символ Кушадас — островную крепость 16-го века и направляемся в её сторону. По дамбе с причалами для катеров поднимаемся к крепости, садимся на лавку рядом с кафе. Я приношу неизменный чай и мы, укрывшись в тени пальмы, погружаемся в сиесту. Просто сидим, пьём чай, смотрим на море – никуда и ничего не хочется: и так слишком хорошо. Я еще раза два бегал за чаем, но «всё проходит», как любил говорить Чехов и пора возвращаться.
Опять проходим через старую часть города, садимся в долмуш и решаем заехать по дороге в Памучак (Pamucak), искупаться.
Всё тот же пляж, что и вчера, Эгейское море, веранда ресторана, пиво-воды, проводы солнца и возвращение в гостиницу. Вечером ужинали «на крыше»: и опять,
всё та же изысканная домашняя турецкая кухня, хозяйка с бокалом раки и сигаретой, разговоры на два часа (в том числе по телефону с её очередным племянником, известным в Турции певцом, звонившим из Стамбула – зачем она меня подозвала к телефону, я так и не понял), разглядывание развернутых перед нами на полу ковров ручной работы и т.п. Как говорят, «вечер удался» и мы, отягощенные трапезой и уставшие от долгого дня, идём спать.

Утро следующего дня.
Итак, сегодня движемся в Афродисиас (Aphrodisias), а там решим, что делать дальше: останемся на ночь или вечером – сразу в Памуккале. Покидаем гостеприимный «Bella Hotel», сердечно простившись с хозяйкой и устремляемся на Bus Terminal. На месте выясняем, что не так всё просто: сначала нужно доехать до Назилли (Nazilli), там пересесть на долмуш
до Карачасу (Karacasu), а потом добираться до Гейре (Geyre), рядом с которым и находится Афродисиас… Берем билеты до Назилли (6 USD на двоих) и через 20 минут мы в пути. Дорога, пересадки из автобуса в автобус. Судя по пейзажам за окном, местным жителям и их жилищам мы забираемся явно в глубинку страны. Долмуш часто останавливается, высаживая и подбирая
рабочий турецкий люд, а рядом с водителем сидит некто с бритым черепом и с физиономией, какую я раньше мог видеть только по телевизору в репортажах с места кавказских боевых действий. А тут ещё жена блондинка… Становится как-то не уютно…
Приехав в Гейре и высадив всех пассажиров (и главное, бритоголового), водитель предлагает довезти нас до Афродисиаса.
Сразу соглашаемся и через 15 минут долмуш останавливается на заасфальтированной площадке, на которой стоят всего два туристских автобуса. Приехали. Неожиданно водитель предлагает подождать нас часа 2-3 пока мы не нагуляемся и отвезти обратно в Гейре. После некоторых колебаний и сбив цену с 7 до 5 USD, соглашаемся и, оставив вещи в машине, идём в город-музей.

Афродисиас.
Город пьянит, будоражит и восхищает… Вроде бы тот же набор «руин»: театр, стадион, колонны, гробницы, усыпальницы, одинокий портал – но какие!!! Я раздавлен… Организм, как губка, отягощенная содержимым, уже не в состоянии впитывать впечатления. В нестерпимой голубизне неба бушует октябрьское солнце. Рыжие холмы заслоняют горизонт со всех сторон и выглядят, как фантастическая декорация некоего действа, которое отложено на неопределенный срок, но обязательно состоится. Редкие стайки организованных туристов с гидом внезапно появляются и так же исезают, как мираж: мы одни – на огромном овале стадиона, одни на ступенях беломраморного амфитеатра, среди раскопок, где на глубине полутора метров лежат пьедесталы и поверженные мраморные колонны, присыпанные песком. Мы бродим среди расставленных на зеленой лужайке саркофагов с такими резными мраморными горельефами, что перехватывает дыхание: не 2000 лет назад, а буквально на днях,
резчик убрал инструменты и отряхнул пот со лба, закончив работу… Глажу нагретый на солнце мрамор складчатых туник, провожу пальцами по лицам героев и воинов и чувствую себя чеховским студентом – «человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют и не существующих, что они не существуют…»
(Протагор). Время сжалось: с удивлением замечаю, что прошло три часа и пора
возвращаться. Ещё успеваем посетить музей (билет 5 USD), в котором богатейшая коллекция мраморных богов и богинь, наместников и воинов в полный рост или их голов. Но духовную пищу, как и насущную, нельзя потреблять в таких количествах… Выходим из города, садимся в поджидающий нас долмуш и едем обратно. В нескольких сот метрах есть какие-то отели-пансионы, но настроения оставаться уже нет. Решаем ехать ночевать в
Памуккале.

Памуккале.
Опять автобусы и пересадки: возвращение в Назилли, потом до Денизли (Denizli) и долмуш до Памуккале. К концу дня устали изрядно и уже в темноте, в 8 часов вечера сняли номер в отеле «Памуккале» (10 USD с завтраком). Дверь номера выходит прямо к бассейну с теплой минеральной водой, текущей с гор и бесплатно заполняющий бассейн гостиницы.

Отступление 15.
За целый день, проведенный в дороге, не переставал удивляться манерам и менталитету местного населения.
Конечно, вдали от курортов и туристических центров все окрашивается совершенно в другие тона: с одной стороны, начинает «фонить» от бедности, пыли, бездомных собак, чумазых, в ободранной одежде мальчуганов-чистильщиков обуви (один упорно предлагал мне почистить мои замшевые кроссовки своим гуталином), безработных мужиков в застиранных рубашках, сидящих за пустыми столиками уличных кафе с утра до вечера (какое там пиво, на воду, наверное, денег нет), а с другой…
…Садимся в переполненный автобус в Денизли. Как только зашла жена, сразу три молодых парня вскочили с мест, уступая ей место. Она села ошарашенная, я встал рядом и тут же уступили место и мне.
Дела…
…В придорожном кафе ожидали долмуш. Когда он подошел, захватил два рюкзачка и пошел грузиться. Через минуту подходит официант и протягивает мне… мой кофр, в котором, помимо дорогой фотоаппаратуры, все документы и все деньги. Меня буквально холодный пот прошиб: представил возможные последствия…
…Ждём автобус на трассе. Рядом стоят, сидят, балаболят водители такси и долмушей. Из-за горы выползает здоровенный MAN, я только начинаю движение руки, чтобы тормознуть его, как сразу несколько человек бросаются на середину дороги, машут руками, что-то кричат и тяжелый автобус тормозит у обочины.
Спасибо.
…В Айдыне на автостанции жена уронила на землю карты (географические, естественно): человек 5 турецко-подданных закричали, замахали руками и бросились их поднимать. Хотя, конечно, блондинка с голыми ногами…
К слову сказать, на эти самые ноги в шортах реакция мужского населения (живущего вдали от побережья) от 7-8-летних пацанов до усатых потомков османов-сельджуков была пугающе-запредельной: аж шеи выворачивали и ощупывали десятком глаз, ничуть не смущаясь – то ли ноги у супруги какие-то необыкновенные, то ли менталитет властвует (недаром, Зигмунд Фрейд все свои подкорковые сексуальные теории с ego-libido притащил в Европу из Малой Азии, поработав там какое-то время). До сих пор гадаю и тайно присматриваюсь (большей частью, к ногам).

Поселившись в гостинице, приняв душ и переодевшись, пошли фланировать по Памуккале. Уютный городок с классическим набором кабаков, магазинов и тур-бюро, но над всем этим – белоснежное чудо в свете прожекторов! Для полноты картины не хватает только одного — зависшей над горой НЛО: тогда всё встанет на свои места. Нам, конечно,
повезло, ведь покупая билет на подступах к горе в будке со шлагбаумом, мы даже не догадывались, что не только возлежать в травертинах запрещено (об этом в Internet везде написано), но и просто ХОДИТЬ по террасам нельзя!
Как законопослушные граждане, сняв кроссовки, облазили весь склон, встретив только одну пару таких же придурков.
Впрочем, об этом я уже писал во второй части этих заметок.
Наутро чуть не проспали, но в 7.00 выскочили из гостиницы, чтобы успеть до рассвета залезть на гору. Охранник спал в своей будке, я не стал его будить, но когда мы прошли уже метров 50, он как-то нас учуял и окликнул. Вернулись, показали вчерашние билеты и продолжили путь: настоящий турецкий die ordnung… Как ни в чем не бывало, опять лазили босиком по склону, нежили ступни ног в теплой минеральной воде, фотографировались, встретили солнце и пошли искать бассейн Клеопатры, чтобы к открытию (8.00), до прихода автобусов с туристами, занырнуть в теплые, обновленные и пустынные воды.
Одиночества не получилось: в нем плескалось и повизгивало уже человек двадцать, причём, все… с южнорусским акцентом!
Сюрприз. Как потом оказалось, группе повезло: попался хороший гид, который всех растолкал в 7 утра и погнал купаться до прихода основной автобусной массы.
Бассейн произвёл сильное и, одновременно, странное впечатление: по всему его периметру неправильной формы — буйная изгородь из диковинных деревьев и кустарников, за ними расставлены столики ресторана, а всё дно бассейна буквально завалено мраморными колоннами, их пьедесталами и остатками каких-то каменных стен. При этом в 3-4-х местах в бассейн низвергаются потоки горячей минеральной воды, текущей с гор. Опять мешанина веков и цивилизаций. Но вода…
Воду описать не возможно: это чувственный опыт предельного блаженства и удовольствия. Тело покрывается мелкими пузырьками, пропитывается половиной таблицей Менделеева (вокруг бассейна стоят плакаты с начертанным составом и концентрацией катионов, анионов и микроэлементов) и испытывает запредельный физиологический восторг.
Через час группе соотечественников был дан сигнал на выход (экскурсионный автобус отбывал в Анталию), а мы еще около часа, теперь уже в одиночестве, восседали на античных обломках и не могли заставить себя покинуть эти термальные воды… На обратном пути я решил спуститься с вершины горы, чтобы напоследок пройти по террасам Памуккале. И вот тут-то мы и узнали, что можно, а что нельзя: едва начав спуск, мы услышали захлёбывающиеся трели свистка, крики и отчаянную жестикуляцию охранников снизу. Я даже не сразу сообразил, что это нам: как же так – и ночью и утром ползай сколько захочешь, а днем – нельзя? Оказалось, что нельзя: турецкий порядок всё же несколько отличается от немецкого, я бы сказал, избирательностью запретов…
Придя в гостиницу, быстро позавтракали, собрались, расплатились с хозяевами, остановили долмуш, доехали до Денизли, а там взяли билеты до Анталии.

Анталия. Аэропорт.
Четырёхчасовой путь до Анталии с кофе-чаем и бисквитами пролетел незаметно. Мы замыкали круг. Мы возвращались домой. В голове блуждали строки Арсения Тарковского:

Листьев не обожгло,
Веток не обломало,
Всё горело светло,
Только этого мало…

Насчёт «мало» не уверен: была суббота и, поскольку у нас не было обратных билетов, а в понедельник нужно уже было выходить на работу, я предложил жене не рисковать и ехать сразу в аэропорт. Но услышав: «Да, куда мы денемся, улетим в воскресенье» — особо не возражал.
В Анталии сразу пошли бродить по старому городу и искать приют на ночь. Праздник продолжался и поэтому мы сняли «шикарный» номер в только что открывшемся отеле за 30 USD, но он стоил того: и по какой-то стерильной чистоте (швейцарец владелец), и по изысканности интерьера, и по расположению у моря (“Reutlingen Hof”). Отдохнув и переодевшись, пошли гулять по вечерней Анталии, очень вкусно отужинали в одном из бесчисленных уличных ресторанов, полюбовались видами города и пошли спать. Наутро купались на маленьком платном пляже, прощались со Средиземным морем, бросая в него монеты, завтракали в ресторане отеля, потом собрались, взяли такси и поехали в
аэропорт.
И вот тут-то судьба решила преподнести нам «урок»… На ближайший самолёт билетов не было. Не было их и на следующий. Пока жена сидела с вещами, я 6 часов метался по аэропорту, каждый час провожал самолеты всех мыслимых авиалиний от «Аэрофлота» до «Сибири»: самолеты улетали заполненные под завязку загорелыми телами соотечественников с неподъемной кладью, но… без нас! Всё-таки, самонадеянность – не самое удачное качество характера. Мне было жалко жену, я испытывал чувство вины перед ней (мужик обязан огородить женщину от таких «проколов»), но делать было нечего: последний самолет на
сегодня улетел и нужно было принимать какое-то решение. Я склонялся к возвращению в гостиницу, чтобы назавтра продолжить «проводы» московских рейсов. Но жена, выслушав все мои «расклады», проявила откуда-то взявшуюся твердость характера (то, что мы до конца не знаем женщин, с которыми живём долгие годы, я догадывался уже давно) и заявила, что нужно ехать на ночном автобусе в Стамбул. О том, что на завтрашний дневной рейс из Стамбула в Москву есть билеты, я выяснил в одном из агентств в аэропорту, целый час просидев с молодым симпатичным и слегка экзальтированным турком, который виртуозно
владел искусством одновременно разговаривать со мной, пить сок, стучать по клавиатуре компьютера, звонить по телефону на столе и отвечать на звонки мобильного телефона, постоянно переходя с турецкого языка на английский, а потом почему-то и на частично русский… Конечно, 12 часов на ночном автобусе — не самое лучшее завершение праздника, но лучше, чем неизвестность впереди.

В Стамбул. И домой…
Представитель агентства продал нам билеты на «челночно-шопный» чартер из Стамбула, по телефону забронировал два последних места на автобус до него, уходящий через час и мы на такси поехали на автовокзал.
Самое удивительное, что эта ночная поездка оставила в душе очень приятные воспоминания. Жена, намаявшись в аэропорту, спала, как сурок, до рассвета, а я выходил покурить на каждой остановке (3 или 4 за ночь по 15-20 минут), присаживался за столики кафе на террасах (на всех остановках все магазины и кафе работают круглосуточно), заказывал неизменный чай и размышлял о превратностях судьбы… В 9.00 мы сошли с автобуса на огромном автовокзале, сели на метро, доехали до Аксарая и пешком пошли до Султанахмет, к Айя Софии. У нас было всего два часа, но этого оказалось достаточно, чтобы сразу понять: сил на мегаполис уже не осталось. Вокруг нас жил своей жизнью огромный город, тысячи людей и машин кружились в хороводе забот и желаний, великие памятники христианской и мусульманской культуры (Айа София, Голубая мечеть, дворец Топкапы) осаждались толпами туристов, охранников, таксистов, продавцов сувениров и прохладительных напитков. Площади, скверы, мосты через Босфор из Европу в Азию и через бухту Золотой Рог осквернялись выхлопами и гудками машин — столица трех империй, раскинувшаяся на двух континентах, с гигантскими ранками, магазинами, закусочными и ресторанами, с восточной какофонией звуков, наслоениями эпох и культур уже не воспринималась нашим просветленным и умиротворенным морскими пейзажами сознанием… Словом, в аэропорт мы уже ехали с удовольствием, где потратили в буфете последние турецкие миллионы на какие-то булки с чаем, загрузились в самолет и с опозданием всего на час оторвались от гостеприимной турецкой земли.

Вместо заключения.
Прошло больше месяца после нашего возвращения и я все чаще отдаю себе отчёт, что открытость мира и его доступность, даёт уникальную возможность почувствовать себя, хотя бы на время, не зрителем, а режиссером, актером и участником этого грандиозного божественного спектакля, с лаконичным названием «Жизнь», когда можно не со-переживать
увиденному и услышанному, как это происходит в зрительном зале или у экрана телевизора, а проживать события, фабулу ежедневной пьесы, сочиненной тобой же для самого себя. Оплачивая готовый продукт, ты обрекаешь себя на потребление готовых же услуг. Поэтому в сотнях «писем читателей» на туристических сайтах будут до изжоги обсуждаться соответствие гостиниц оплаченной «звездности», подтекающие унитазы или плохая работа кондиционеров в номерах, разнообразие или скудость шведского стола и хамство или доброжелательность представителей агентств или обслуживающего персонала гостиниц.
Статус зрителя всегда был и будет синонимом потребления, не важно, касается это физиологических удобств и удовольствий или удовлетворения «духовных потребностей» с посещением исторических памятников и культурных центров.
Зритель всегда хочет и требует «хлеба и зрелищ» и, в прямом соответствии с марксовым «отчужденным трудом», получает «отчужденный отдых», где подробности быта и потребления становятся целью, а не средством собственной жизнедеятельности. Я вспоминаю повстречавшихся нам на пути иностранцев и наших соотечественников, разного возраста и
интересов, свободно путешествующих по стране налегке, представляющих себе или не очень, где будут ночевать следующую ночь, питающихся айраном с хлебом или гурманствующих по вечерам в ресторанах, предпочитающих природные ландшафты или развалины древних городов, шумные вечерние улицы с барами и дискотеками или одиночество и тишину на пустынных пляжах и лунные дорожки – но никому из них и в голову не приходило добровольно привязывать себя в «стойло» с фиксированной ежедневной «пайкой» и стандартным набором экскурсий в отведенное время. Общедоступность жилья, еды, автотранспорта и
безопасность страны позволяют не задумываться о «плотской» составляющей своего «я», а творить повседневность, как свободный человек, исходя из присущих тебе одному приоритетов и предпочтений. Западные бэкпекеры давно уже это поняли, мы же, как всегда и во всём, только начинаем…
Да, мир отягощен материей, инстинктами и рефлексами. Но он и откровенно гармоничен, потому что одухотворен нашим присутствием, нашей свободой и нашей любовью. И эта его сущность, его явленность нам (в соответствии с гегелевской формулой «сущность является, явление существенно») проступает на каждом шагу, как в улыбчивом лике младенца или в глазах влюбленной женщины.
Ведь мы этого достойны?…