24-25 сентября. Сахара
В 9 часов утра стартуем на юг от города. Через 15 километров разбитого асфальта дорога заканчивается вообще. Впереди, как
написано в LP, пустыня. До населенного пункта Merzouga, конечной цели нашего путешествия, ещё километров 25-30. Мы решаем
притормозить, ибо ситуация нелегкая. Лично я чувствую себя, как витязь на распутье. По карте я вижу, что нам приблизительно
на юго-восток… но компаса нет, и потом, я чувствую очень приблизительно, а ехать-то надо. Бензин есть, вода тоже, но, глядя
не то что бы на карту, а на местность, становится немного жутко.

Перед нами лежит пустыня. И вот тут я понимаю, что моё прежнее представление о пустыне соответствует реальности, как
представление среднего американца о России. Пустыня – это не веселый желтый песочек, перемежаемый пышными оазисами. Пустыня
– это там, где реально ПУСТО. Где нет ничего… Мы находимся in the middle of nothing. Песка пока нет, но перед нами на многие
километры вперед (а также влево и вправо) простирается черная каменистая вулканическая пустыня – хаммада.

Пока мы размышляем, куда нам податься по этому бездорожью (LP тактично рекомендует гида из местных, аргументируя, что
впервые можно и заблудиться), появляется в этом самом центре “ничего” и сам гид. Вцепившись в машину, он начинает
рассказывать нам страшные истории о каких-то голландцах, которые недавно отказались от услуг гида, день колесили по пустыне
и вернулись, так и не доехав до песчаных дюн, и чуть не погибли от жажды и страха не найти обратный путь. Нас эти рассказы
не впечатляют, и мы гордо стартуем просто вперед.

Преодолев несколько километров, мы осматриваемся на местности. Да… кстати, а куда нам ехать? И тут мы видим…спасительные
следы протекторов на земле. Да-да, этот самый чудесный сахарский дождь, прошедший накануне, нам помог, потому что земля
осталась ещё влажной, и впереди нас к пескам уже проехал какой-то джип. Мы радостно бросаемся в погоню, следуя влажным
отметкам на земле, и вскоре примечаем такие незаметные столбики, врытые в землю. О нас позаботились!

Так мало-помалу мы пересекаем хаммаду, а на горизонте уже появляется желтая полоска. Сначала кажется, что это просто горы,
но полоска увеличивается, превращаясь в дюны. Добравшись до них, мы чувствуем себя в безопасности – двигаясь вдоль дюн мы
нашу деревню не проедем. А вот и первый населенный пункт – Hassi Labied, расположенный чуть севернее Мерзуги.

Мы останавливаемся на минутку изучить карту, но сервис не дремлет – на велосипеде мальчик уже стремительно приближается к
нам. И нас провожают в пансион Atlas du Sable. Хозяин смущенно разводит руками: мест нет! Только вчера прибыли 150 (!)
испанцев проводить в пустыне какой-то сейшн экзотической музыки. Проще говоря, любители стучать по барабанам приперлись в
пески и хотят это делать на природе. Но мы объясняем, что ночевать мы и не очень-то и хотим, мы хотим туда – в пески Сахары.
“Одна ночь устроит?” — спрашивает хозяин. “Да”, — говорим мы, и мы свободны до самого вечера.

Побросав свои вещи, мы бежим туда, где песок. Ещё несколько метров, и ноги коснутся песка. По дороге я фотографирую
“последнее дерево”. Впереди – только два цвета, синий и оранжевый. Да, песок оказался причудливо оранжевого цвета, меняя
его, в зависимости от угла падения солнечных лучей, на какой угодно – от розового и цвета насыщенной охры до
красновато-бурого, но никак не желтого. Нас манит вперед, и вот мы уже карабкаемся по дюнам. Через некоторое время приходит
понимание, что карабкаться по линии перегиба гораздо удобнее, хоть и весьма круто. Вперед, вперед…около часа интенсивной
ходьбы, и вот мы на вершине самой высокой из дюн, казавшейся нам такой вначале. И теперь есть возможность оглядеться и
подумать. О чём? Да о чём угодно. Под ногами – океан. Великий оранжевый океан со своими волнами, пиками, возможными бурями и
штилями. И я сразу вспомнила Гумилева:

Ни в дремучих лесах, ни в просторе морей,

Ты в одной лишь пустыне на свете

Не захочешь людей и не встретишь людей,

А полюбишь лишь солнце да ветер.

Солнце клонит лицо с голубой вышины

И лицо это девственно-юно,

И, как струи пролитого солнца, ровны

Золотые песчаные дюны.

Никогда ранее я не видела столь совершенного мира, ибо в нем было всего два цвета, два глубоких насыщенных цвета, и,
практически, полное отсутствие формы как таковой, а лишь две стихии – небо и песок. Мир этот был логически правильный,
понятный, простой и в то же самое время был полон неизъяснимой тайны, величия. Мириады песчинок являли собой Вселенский
Хаос, а огромное небо показывало нам лицо Космоса. Здесь, как и в горах, сразу прошло ощущение суеты, и душу охватил
небывалый покой. Поиск истин прекратился, ибо отныне они давались в откровении. Именно здесь для меня катафатика, т.е. все
совершеннейшие эпитеты, которыми я наделяла мир вокруг себя, переродилась в апофатику. Пустыня не есть прекрасна, логична,
совершенна – она ВЫШЕ и НЕПОСТИЖИМЕЙ всего этого.

Хотелось остаться надолго, но солнце припекало, и мы были вынуждены вернуться в отель. Скоро нам предстояло отправиться в
Сахару на верблюдах.

Наш караван стартовал от отеля в половине пятого вечера. Четыре верблюда в связке, нагруженные провиантом, везли на себе
европейских туристов, желающих приобщиться к жизни номадов. Впереди шёл наш проводник Хасан – двадцатилетний мальчик,
работающий погонщиком верблюдов. Постепенно смолкают звуки деревни, она скрывается за горизонтом, а верблюды увозят нас в
другой мир. Через два часа поездки, правда, мысли становятся менее восторженными, ибо поездка на верблюдах надолго отбивает
не только желание кататься на этих животных, но и всё, что ниже пояса.

Но вот и спасительный оазис, где установлены стационарные тенты. Пока Хасан готовит для нас традиционный таджин, мы
карабкаемся на дюну встречать закат.

Описать закат в пустыне невозможно. Это как закат на океане, но только цвета совсем другие, более того, ты стоишь посреди
этого океана, а не на берегу, и океан этот безбрежен. И такое впечатление, будто есть только ты, волны и солнце. И оно с
тобой прощается, чтобы вернуться снова уже утром.

После ужина (а ужин вышел очень трогательным – двое русских, двое испанцев и марокканец возле огня, еда по-братски,
атмосфера задушевная, постепенно на испанском даже завязалась содержательная беседа) мне поскорее хотелось лечь спать. Но
хотелось не столько спать, сколько погасить все огни и рассматривать, как на черном небе появляются звёзды. Похолодало, мы
накрылись теплыми одеялами. Вот зажглась одна, вот ещё… вот стал вырисовываться Млечный Путь, вот появились знакомые
созвездия. Никогда Вселенная не была ещё ко мне так близка и так прекрасна. И никогда и нигде не слышала я такой абсолютной
тишины. Глаза слипались, и я заснула, просыпаясь каждый час, чтобы пообщаться с небом. Жаль было тратить время на сон, ибо
казалось, что пришло время, когда мироздание готово ответить на все твои вопросы. Но сон оказался сильнее и…

меня разбудил свет. Быстро поднявшись, мы побежали на дюны встречать уже рассвет. Рассветные тени, ложившиеся на дюны, были
гораздо мягче закатных, и создавался совершенно другой эффект. Было так прекрасно, что хотелось остаться в песках ещё как
минимум дня на два. В конце концов, кроме размышлений о собственной судьбе и судьбе мироздания в песках всегда есть
возможность и для веселья – придуманы специальные лыжи, а также доски для катания на дюнах.

Хасан тоже сожалел о кратковременности нашей поездки, признавшись, что в пустыне он чувствует себя, как дома. Вернее, даже
лучше, чем дома. “Ибо здесь есть покой…”, — сказал наш молодой проводник. Но настало время возвращаться, и караван
тронулся в путь. Приняв душ в отеле, мы бросили прощальный взгляд на дюны Сахары, без сомнения, лучшее воспоминание о
Марокко, и тронулись в обратный путь. Полоска песка постепенно таяла в зеркале заднего вида, но мы молчали, потому что
помнили пророчество поэта:

И когда, наконец, корабли марсиан
У земного окажутся шара,
То увидят сплошной золотой океан
И дадут ему имя: Сахара

В этот день нам предстояло пересечь страну с юга на север, поэтому мы почти не останавливались. Нашей целью было приехать в
Фес засветло, поэтому мы проехали сначала Ziz Gorges, ещё одни известные скалистые формирования, затем горы Высокого Атласа,
которые высокой красной полосой, лишённой всякой растительности, несколько часов находились слева от нас, затем они стали
ниже и поменяли название на горы Среднего Атласа, и вдруг появились деревья! Да не какие-нибудь одинокие, так и вызывающие в
памяти строчки Лермонтова, а настоящий лес! Пожалуй, никогда ещё лес нас так не радовал, но и это ещё было не все. Когда лес
закончился, показались аккуратные беленые домики с черепичными крышами. Возле многих были аккуратные газоны и клумбы, сам
город был окружен горами, ни дать, ни взять альпийский курорт. Более сюрреалистического поселения в Марокко мне было сложно
себе представить, и казалось, что я грежу, ан нет! Городок Ифран, построенный французами в период колонизации Марокко,
строился именно как курортный, и до сих пор он – место отдыха короля и зажиточных марокканцев, а также предмет гордости
всего народа.

Но останавливаться в Ифране нет смысла, и вот мы уже в Фесе. Поселившись в новом городе, ville nouvelle, теперь обычной
составной части любого марокканского города, начавшей строиться при французах и имевшей столь привычный для них облик –
бульвары, кафе, магазины, ровные кварталы домов, мы отправились в туристический офис заказывать себе экскурсовода на
завтрашний день для блужданий по медине Феса. Поселиться там мы не могли по причине наличия у нас автомобиля, но ради
старого города мы и приехали, а путеводитель тактично предупреждал, что даже самым яростным сторонникам индивидуальных
прогулок в Фесе лучше обзавестись сопровождающим. Мы решили слепо поверить знатокам и ни на минуту не пожалели.

Но об этом потом, а вечер мы провели, бродя по бульварам и улицам нового города. Надо сказать, что кафе Марокко – это свой
обособленный мир и своя культура. Появившись в период колонизации, они быстро завоевали любовь городских жителей, т.к.
служили местом встреч и бесед, постепенно к традиционному зеленому чаю с мятой или “берберскому виски”, как любовно называют
его сами марокканцы за крепость и бодрящие свойства, добавились прохладительные напитки (“Кока-Кола” шагает по планете),
выпечка, и сейчас кафе, казалось бы, ничем не отличаются от своих европейских аналогов, кроме… кроме полного отсутствия там
женщин. Вот представьте: вечер, вы идете по бульвару, на открытой терассе кафе стоят десятки столиков, за ними, лицом к
прохожим, сидит несколько десятков довольно взрослых марокканцев, практически все в национальной одежде (собственно,
национальная одежда для нас – это то, в чем танцуют фольклорные коллективы, а для них – просто повседневная одежда), пьют
воду, молочные коктейли или чай (и никакого алкоголя!), разговаривают свои разговоры и так повсюду!

26 сентября

Осмотр старого Феса мы начинаем с королевского дворца, расположенного в так называемом “среднем городе” — Fes el-Jdid,
образовавшимся в 14-15 веках, тогда как старый Фес, Fes el-Bali, формируется и застраивается в 11-12 веках. Изумительные
семь дверей, ведущих во дворец, украшены богатой резьбой по металлу и роскошными мозаичными работами и представляют собой
лучшие образцы марокканского искусства.

К сожалению, дворец закрыт для публики, и мы вместе с нашим гидом едем на самый высокий холм, чтобы получить представление
о том, каким видят Фес птицы. Наш гид серьёзен и одет, несмотря на жару, очень официально – деятельность гидов
лицензируется, и полиция строго смотрит за тем, чтобы эти услуги не предлагались нелегально.

С холма видны все три части города – старый, средний и новый, и старый поражает своими размерами! 10.000 улиц, куча
кварталов(165), и в каждом своя мечеть, баня, школа, пекарня и фонтан! Прямо перед нами лежит огромный город, да не просто
город, а огромный средневековый город, с его узкими улицами, отсутствием всякого транспорта, кроме гужевого, с его
ремесленно-цеховыми традициями, рыночной экономикой в смысле того, что весь город – один большой рынок, с его праздниками и
буднями и сильной верой в Бога, о чём свидетельствуют замки на многих домах и лавках, ведь пятница – священный для
мусульманина день, когда он обязательно должен сходить в мечеть для дневного намаза.

Посетив фабрику керамики (кстати, очень интересная экскурсия, когда мы увидели процесс рождения изделия от вымешивания
руками серого куска глины и придания ему формы на гончарном круге до обжига в печи на дровах из оливы), мы проникли в город
через один из его основных входов. Гид уверенно углубляется в этот лабиринт, и мы пугливо следуем за ним, потому что поток
звуков, запахов, людей, животных такой интенсивный, а улицы столь кривы и узки, что возможность заблудиться вполне реальна.
До сих пор не составлено ни одной подробной карты Феса, и мы понимаем, почему – это невозможно. В этих лабиринтах нужно
жить, более того, здесь нужно родиться и вырасти, чтобы понимать, как здесь ориентироваться. Однако, нас сопровождают,
поэтому мы с интересом следуем за гидом.

Вот Карауинский университет, старейший в мусульманском мире (IX век), вот район и фонтан Неджарин, образец уникальной
мозаики, вот караван-сарай, превращенный в музей изделий из дерева (традиционный район мебельщиков и мебельных рынков).

А дальше начинается знакомство с искусством ремесленников, и вот тут посредством гида начинается жесткий прессинг на
покупку. Попытка поговорить с гидом по-хорошему о том, что нас интересует больше город и его жизнь, чем, собственно, процесс
ткачества, а также, что нас абсолютно не интересуют покупки, ни к чему не приводит – у гида собственное понятие о том, где
мы должны побывать и сколько мы должны внести в оживление экономики Марокко, поэтому мы решаем смириться и посещаем два
антикварных магазина, пару ювелирных, несколько магазинов ковров и вышивки, один магазин барабанов, магазин специй
(произведший, кстати, на меня неизгладимое впечатление – вдоль стен, упираясь в высокий потолок, навешаны деревянные полки,
заставленные баночками и скляночками со специями, смесями, отварами, эссенциями, у меня вообще было впечатление, что я в
уголке средневекового аптекаря) и знаменитые красильни Феса.

О красильнях отдельно. Красильни Феса и Марракеша со времен средних веков не изменились. Это всё тот же изнурительный труд
под палящим солнцем в воде в замкнутом дворе-колодце. Сам двор, если смотреть на него с внутреннего балкона, напоминает
палитру художника или расставленные баночки с гуашью. Кожи животных вымачиваются в специальном аммиачном растворе и
вытаптываются для мягкости человеком, который в этом растворе стоит почти по пояс. Затем их полощут, окрашивают натуральными
красителями и там же под палящим солнцем растягивают и сушат. Запахи не столь невыносимы, какими их представляют, однако,
зрелище этого адского труда потрясает. Впечатление, что НТП – это плод нашего раскаленного сознания, настолько тут ничего не
менялось за тысячу лет. Рассказывают, что сами рабочие против нововведений, потому что боятся потерять рабочие места.

Посещенные нами магазины при этих красильнях не произвели на нас должного впечатления. Кожа действительно очень высокого
качества, однако, дизайн и пошив сумок, курток, пальто, перчаток и ремней просто устрашающий. Правда, когда нам стало уже
совсем неудобно, мы купили на память пуфик из верблюда, добытый нами в результате интеллигентной торговли с продавцом.

Надо добавить, что торговаться с продавцом – непременный атрибут любой покупки в Марокко, если только вы не покупаете
железнодорожные билеты. Для меня этот процесс крайне невыносим. Начинаться он должен так.

Продавец: — Эти роскошные тапочки стоят 900 дирхамов

Вы: — Их только вчера носил покойный Мухаммед V, что они столько стоят? Да я бы и 50 за них не отдал бы

Продавец: — Ну, тут такая кожа, Вы меня извините, это же супер-пупер, просто сегодня пятница, это такой для меня день, я
обязательно должен уступить 50 дирхамов. 850

Вы: — Знаете, я за 70 дирхамов лучше хороший таджин поем из того барана, из которого вы сваяли эти ужасные тапки

И так до бесконечности, пока вы не сойдетесь где-то на середине или гораздо ниже. Я, конечно, допустила бестактность,
потому что марокканцы с большим пиететом относятся к своей королевской семье, и, безусловно, никого не хотела обидеть,
однако, сам процесс торговли именно такой, и если вы хотите что-то купить, но чтобы вас при этом прилично не нагрели, нужно
соблюдать правила игры.

Расплатившись с гидом, мы немного отдыхаем, осматриваем самостоятельно Фес Эль-Ждид, его еврейскую часть с балконами,
обращенными на улицу, от чего мы уже давно отвыкли, и направляемся к Bab Bou Jeloud, главному и впечатляющему входу в Старый
город. Начинает смеркаться, и мы хотим засветло дойти вот до этого зеленого минарета, до которого, кажется, рукой подать. Но
прямого пути к нему нет, поэтому мы обходим справа, а там ещё правее, а там какие-то лабиринты, и вот уже минарет всё дальше
и дальше от нас, и мы возвращаемся, отказываясь от поисков. Новый город кажется уже просто возвращением домой, а старый так
и останется для нас загадочным и пугающим лабиринтом.

27 сентября
Старт на северо-запад. Мы едем в Vollubilis – лучше всего сохранившийся римский город на территории Африки. Вернее,
развалины города, основанного ещё финикийцами, затем его населяли карфагеняне, и уже потом римляне. Невыносимо жарко, но
стремление прикоснуться к старым камням и послушать дыхание истории гонят нас вперед.

В очередной раз отказавшись от услуг гидов, мы бродим по древнему городу. Вот развалины храма, вот солнечные часы, вот
остатки жилых кварталов, мраморная Триумфальная арка и великолепно сохранившиеся мозаики III века н.э. Пожалуй, именно они
оставили самое сильное впечатление. Мозаики делались на полу, и сейчас это выглядит так: ты опускаешь взгляд вниз, и с земли
на тебя смотрят живые умные лица. Цвета неяркие, но контуры по-прежнему четкие, и эффект перемещения во времени очень
сильный.

Любителям старых камней бродить там можно долго, но чтобы не выбиться из графика, нам пора в Мекнес. Ville nouvelle, отель
Palace, и мы едем к стенам медины.

Расцвет города приходится на середину 17 века, когда мулла Исмаил, первый из ныне правящей династии Алавитов, переносит
сюда столицу государства. Если цвет города Феса – синий (очень часто используется в мозаично-плиточных работах), то цвет
Мекнеса – зелёный, а поскольку это цвет ислама, то становится понятно, что Мекнес является духовным и религиозным центром
королевства.

После запутанной медины Феса мы можем пройти везде, но в Мекнесе все гораздо проще и логичней. Пройдя рынок, мы без труда
находим медресе Бу Инания, кораническую школу, построенную в 14 веке при династии Меренидов. Очень красивая резьба по кедру
(потолок), изумительная мозаично-плиточная работа (zellij). На главной площади города, у стен медины, заходим в Дар Джамай,
музей, где проходила выставка берберских ковров. Главное украшение площади, конечно, не этот дворец, а ворота Баб Эль Мансур
напротив дворца. Через вход слева от них мы на автомобиле попадаем в длинный коридор из стен, по которому едем в Heri
es-Souani – огромное зернохранилище, построенное при Исмаиле. Он лично продумал систему мощных стен и циркулирования воды
под каменным полом, и аж дух захватывает, когда попадаешь внутрь – кажется, что ты находишься в средневековой темнице. Здесь
Скорсезе снимал “Последнее искушение Христа”.

На обратном пути посещаем Мавзолей Исмаила – культовая фигура для города Мекнеса, который он сделал столицей королевства в
17 веке, а также для всей страны. Придя к власти в 25 лет, он украсил стены Феса и Марракеша головами 10.000 поверженных
пленников, предупреждая непослушные племена о последствиях возможных бунтов с их стороны. Исмаил держал всю страну под
контролем, вёл много войн, имел 800 детей от 500 жен и наложниц и, по слухам, лично отправил на тот свет более 30.000
человек. Место его успокоения, напротив, необычайно яркое, светлое и изящное – над Мавзолеем трудились лучшие ремесленники –
внутренний двор с фонтаном представляет собой прекрасный образец zellij, а стены цвета охры с арочными коридорами так и
располагают к фотографированию.

28 сентября
В этот день на пути в Марракеш мы решаем посетить водопады Узуд – место для Марокко знаменитое, ибо в стране, где вода –
необыкновенная ценность и просто отрада для глаза (недаром фонтан – центральное место любого квартала и внутренних дворов
жилищ), где русла рек давным-давно пересохли, обнаружить в горах, практически лишенных растительности, потоки воды, падающие
с высоты 110 метров, просто невероятно.

Долинный и горный драйвинг от Мекнеса занимает несколько часов, затем мы сворачиваем на узкую асфальтовую дорогу налево – и
вот мы в сердце среднего Атласа. Горы уже покрыты лесом, серпантин становится все извилистей, и вот мы в Ouzoud’е.

Поначалу мы любуемся водопадом сверху, а затем слева от отеля Dar Salam находим спуск вниз. Место действительно
релаксационное – очень много видовых площадок, на которых можно расслабиться за чашкой чая и наблюдать, как три струи падают
со стометровой высоты тремя каскадами. Однако, впереди ещё почти три часа до Марракеша…в который мы въезжаем уже в сумерках.

Нас тормозит усатый полицейский и, ехидно ухмыляясь, объявляет, что мы проехали на красный свет. Мы понимаем, что это
просто невозможно, но нас предупреждали, что в Марракеше такое возможно. Мои убежденные восклицания на французском не
помогают – он пытается спрятать права и хочет штраф невероятных размеров. Но, учитывая, что на нашей исторической родине мы
таких парней с лукавым прищуром видели немало, нам удается завязать конструктивный торг. Я раскрываю конверт и показываю,
что там лежит 200 дирхамов, убеждая его, что больше денег у нас просто нет. Он колеблется… обобрать иностранцев, видимо,
считается святым делом; с другой стороны, где-то в голове у парня щелкает, что Аллах велел делиться, и он забирает лишь одну
купюру, милостиво показывая мне, что 100 он, так и быть, оставляет нам. Напоследок он даже объясняет нам, как проехать в
медину.

Ориентируясь на башню Кутубия, мы въезжаем в медину. Почти стемнело, но поток движения лишь стал сильнее. Нас окружают
автомобили, автобусы, пешеходы, ослы, мотоциклы, мопеды, каждый движется, куда ему надо и как он может. Хаос на улице
постепенно сеет панику в наших душах, и отсутствие мест в выбранном заранее риаде нас даже радует – мы радостно выбираемся
из старого города и с удовольствием селимся в Ville nouvelle – в отеле Pasha, построенном в 30-х годах в колониальном стиле.

29-30 сентября. Марра

Традиционный французский завтрак, дополняемый соком из знаменитых марокканских апельсинов, становится милой привычкой. Уже
страшно подумать, что скоро об этих завтраках придется лишь вспоминать с легкой грустью, но пока не до скуки – мы идем
смотреть сады Мажореля, французского художника и увлеченного натуралиста, который жил в этом доме до 1962 года, создав под
раскаленным солнцем на красной глине удивительный оазис красоты и покоя. Синяя вилла, принадлежащая теперь Ив Сен-Лорану,
окружена бамбуковыми рощами и бугенвилиями. Редкие растения со всего мира высажены в синие, зеленые и желтые вазоны.
Уникальное собрание кактусов органично вписывается в местный климат. В этом шумном, крикливом, ярком городе – место, чтобы
спрятаться от суеты и послушать пение птиц. Уходить не хотелось…

Когда полуденная жара начинает потихоньку спадать, мы решаемся вновь проникнуть в медину. Мы огибаем минарет Кутубия,
символ города (башня-сестра севильской Хиральды и башни Хасана в Рабате), и углубляемся в район рынков Марракеша – souqs.
Проходя мимо бесчисленных ковров, ламп и керамики, мы пытаемся ориентироваться по карте, что дается несравнимо легче, чем в
Фесе.

Но и здесь может возникнуть замешательство, и тогда на помощь приходят вездесущие “друзья” — мальчишки лет 10-14, готовые
отвести вас за небольшую плату куда угодно. За небольшую — мягко сказано. Наш новый “друг”, как он представился, говорил,
что он сейчас же отведет нас к медресе Бен Юсефа просто так – потому что он такой добрый и всё всегда делает ради
удовольствия. Пару поворотов в его компании – и мы на месте. Абсолютно не смущаясь, он просит нас в свою очередь дать ему
что-нибудь “ради удовольствия”. Протянутые мной 5 дирхамов с негодованием отвергаются – 10 с каждого, вот цена мальчика.
Т.е. мальчик хочет получить около 100 рублей за менее чем двухминутную прогулку. Сделав лицо Остапа Бендера в аналогичной
ситуации, я поворачиваюсь к нему спиной, однако, осадок остаётся, как, к сожалению, он оставался у меня всякий раз в
подобных ситуациях в Марокко. Местные особенности.

Кораническая школа Бен Юсефа была в своё время самой крупной теологической школой и вмещала до 900 учеников одновременно.
Помимо основного, искусно украшенного патио, она насчитывает ещё семь внутренних дворов с изумительной отделкой. На выходе
из медресе есть ещё один любопытный объект – остатки зала для омовения мечети, построенной ещё в 11 веке первой династией
марокканских королей – Альморавидами. Сменившие их Альмохады, при которых построена Кутубия, из вредности разрушили все
сооружения, и вот эти руины, пожалуй, единственное, что и осталось.

Начинает смеркаться, и мы возвращаемся в центр старого города. Перед нами знаменитая Джемма-эль-Фна – сердце Марракеша.
Смотреть на площадь можно со стороны – по её краям очень много кафе с террасами на втором этаже, откуда удобнее всего её
снимать, чтобы иметь всю панораму, и при этом чтобы никто не дергал тебя за одежду, выпрашивая денег, но чтобы понять дух
города, необходимо смешаться с толпой и побродить по площади.

На площади очень много туристов и многое для туристов, но если присмотреться, особенно ближе к вечеру, то становится видно
– город живёт не для них. Для себя. Именно здесь можно встретить рассказчиков историй, собирающих возле себя сотни
восхищенных слушателей, здесь есть какие-то бродячие артисты, здесь разворачиваются передвижные кухни и ларьки с едой, где
редко встретишь туриста – обычно те с любопытством разглядывают эти ларьки и потом идут пить чай в кондитерские на
близлежащих улицах, а вот марокканцы заполняют эти места с удовольствием. Здесь и разносчики воды в традиционных костюмах, и
акробаты, и бродячие артисты с обезьянами, и укротители змей – скажу, что вблизи они выглядят вовсе не столь живописно, как
в фантазиях, бесчисленные ряды продавцов свежего апельсинового сока, фиников, специй и орехов. На площадь приходят семьями,
ближе к вечеру, и из обычной торговой площади, которой она является днём, она становится местом народных гуляний. Как
выглядит на Джема-эль-Фна ночь – не скажу, потому что мы провели её в новом городе.

Следующий день был проведен неторопливо. Мы наслаждались жарким солнцем, пили апельсиновый сок, ели круассаны и посещали
дворцы Марракеша. Наиболее известным их них является впечатляющий дворец Эль Бади, к сожалению, сейчас стоящий в руинах. Его
знаменитая мраморная отделка была разрушена в конце XVII века Исмаилом для сооружения королевского дворца в Мекнесе. Зато
дворец ла Бахия, резиденция великого визиря, сохранился почти великолепно – ещё бы, ведь он был построен в конце
позапрошлого века. Во дворце приятно провести часть дня, причем, без экскурсии – любопытно самим, не торопясь, переходить из
одной комнаты в другую, из одного внутреннего двора в другой, любуясь садами, фонтанами, искусной резьбой и плиточными
работами марокканских мастеров.

1 октября
На этой ноте можно было бы наш рассказ и закончить, если бы не история нашего возвращения домой. Рано утром мы сели на
поезд в Марракеше и за день пересекли почти всю страну до Танжера, сделав на пару часов остановку в Касабланке, чтобы
посмотреть крупнейший марокканский город и его знаменитую мечеть.

Доехав до Касабланки, мы собрались сдать багаж в камеру хранения, но не тут-то было. Служитель объяснил, что после теракта
в каком-то там году такой услуги, как камера хранения, на вокзале не существует. С нашим багажом и купленным в Фесе
барабаном ходить по городу не представлялось возможным. Идея пришла неожиданно. Мы пересекли площадь и договорились в
привокзальном отеле о том, что за деньги они подержат наш багаж у себя пару часов.

Дело сделано, мы берем такси и едем в мечеть Мохаммеда V, которая и является целью нашего приезда в Касабланку, пытаясь
успеть на 10-часовой сеанс. Надо заметить, что мечеть действующая, но не во все часы. Входные билеты дорогие (10 долларов),
гиды говорят, что это только чтобы окупить содержание мечети.

Войдя внутрь, мы просто остолбенели. И это даже будет не тот глагол, чтобы передать изумление при виде интерьера третьего
по величине религиозного сооружения в мире (мечеть Мохаммеда уступает в размерах только мечетям в Медине и Мекке). Люстры
муренского стекла, колонны и панели из мрамора Каррары, раздвижная крыша мечети, пол с подогревом, автоматические двери —
соединение последних достижений техники с роскошью поражало своими объемами. Мечеть вмещает 25000 верующих, а эспланада
возле мечети ещё около 50000 человек. Под мечетью расположены залы для омовения, а под площадью — хаммамы, которые ещё пока
не действуют.

Страна потратила 600 миллионов долларов, чтобы возвести мечеть, которая должна была стать вечным памятником королю Марокко.
Страна, в которой уровень неграмотности просто поражает, где вдоль дорог валяется мусор, где дети просят милостыню, конфеты,
ручки практически повсюду – эта страна собирает в виде пожертвований такие деньги, чтобы построить гигантских размеров
культовое сооружение. Однако, сами марокканцы гордятся этой постройкой и часто приходят сюда просто на прогулку. А место
выбрано просто исключительное: с эспланады открывается великолепный вид на Атлантику, и сильный океанский ветер делает
изнуряющую жару вполне переносимой.

В Танжере мы решили провести ночь в пансионе, ближайшем к порту, поскольку наутро собирались пересечь Гибралтар и попасть в
Альхесирас, где нас уже ждал арендованный через сеть автомобиль для поездки по Андалусии. Билеты мы купили в порту и решили
выплывать первым же кораблем – в 6 утра. Для этого нам было велено прийти часа за полтора для прохождения границы.

2 октября
К границе мы пришли даже раньше. То, что мы увидели, не поддавалось описанию. Сотни…нет, казалось, тысячи марокканцев
стояли в бесконечных очередях на паспортный контроль. У меня было впечатление, что всё Марокко или большая его часть хочет
немедленно покинуть страну. В глазах их была тоска, усталость от проблем и надежда. Они ехали в Европу. Через час я уже
узнавала многих в очереди в лицо. Заметила, что у доброй половины жалеемых мною марокканцев паспорта европейские. И едут они
не из дома – домой. Они просто навещали родственников. А оставшиеся сжимали в руках бумагу – разрешение на работу. Туристов
в очереди не было. Редкие европейцы проходили без очереди, потому что их каждый раз сопровождал какой-нибудь уполномоченный
марокканец. Они пугливо озирались, радостно протягивали свои паспорта, подхватывали багаж и бежали на корабль. А мы ждали
своей очереди.

Прошло несколько часов, и мы получили отметку о выезде. Вперед! На корабль! Корабль, правда, оказался совсем не той
компании, на которую мы приобретали билеты, но служащий объяснил нам, что это неважно. И мы взошли на корабль. Он готовился
к отправлению. Вокруг нас сновали сотни людей с коробками, чемоданами, детьми. Часть людей спала прямо на полу, привалившись
лицом или спиной к роскошным витринам Duty Free Shop. Многие сидели на полу на коврах по привычке, хотя мест хватало.
Огромный лайнер уносил нас в Европу. Боже, как я ждала встречи с Европой, как никогда в жизни!

И вот перед нами берег. Люди стали подхватывать вещи и спускаться вниз, на нижнюю палубу, за ними последовали и мы. И вот
перекинули мостик и…открыли маленькую дверь. В неё мог пройти лишь один человек. Сотни людей устремились в одну дверь, давя
друг друга, толкая, судорожно сжимая свой багаж и пытаясь оказаться на заветном берегу побыстрее. Я давно не помнила такого
кошмара, поэтому, оказавшись на земле, я была по-настоящему счастлива.

А потом были три великолепных дня в Андалузии, но это уже совсем другая история.

А Марокко…Марокко осталось в памяти, как одно из наших долгих и желанных приключений. И иногда, снимая с огня кастрюлю с
таджином и чувствуя аромат “рас-эль-хану” — смеси из 54 специй, или готовя мясо и посыпая его по новой привычке тимьяном,
или рассматривая струящийся песок в песочных часах, я вспоминаю землю, ставшую для нас приютом на три недели и воспоминанием
на всю жизнь.
Фото к расказу