Иностранцу сложно познакомиться с японкой без рекомендации, и уж точно не светят ему интимные отношения. Даже проститутка десять раз подумает, прежде чем одарить гайдзина своей благосклонностью. Оказаться в Японии в постели с японкой можно только в том случае, если в Страну восходящего солнца тебя пригласил деловой партнер. В знак уважения к гостю здесь принято дарить ему вечер с девушкой. Так я оказался в Иошиваре – «веселом квартале» Токио.

Между телом и душой

Мало какая страна мира может похвастаться секс-государством в государстве, основанном по указу официальных властей. В Японии все случилось именно так, и называется эта страна Иошивара.

Гигантcкий квартал секс-развлечений, через который в день проходит как минимум 2 миллиона половозрелых мужчин, находится в центре Токио. Любые сексуальные фантазии посетителей здесь можно удовлетворить круглосуточно, несмотря на то, что официально проституция в стране запрещена с 1957 года.

Полиция, конечно, отлично осведомлена, где угнездились ночные бабочки, но предпочитает в упор не видеть в деятельности иошиварцев состава преступления. А злые языки поговаривают, что в нерабочее время полицейские сами частенько заглядывают сюда на огонек. Да и как не заглядывать, если на протяжении четырех столетий так делали их отцы, деды и прадеды. Сами понимаете — это уже традиция. А традиции в Японии так святы, что и закон побоку. К тому же контролировать индустрию секс-развлечений под одной крышей стократ легче и эффективней, чем загонять ее в подполье по всему городу. Именно так рассудил в свое время сегун Иэясу из династии Токугава, благословив в 1626 году дельца Седзи на возведение в Эдо (Эдо — старое название Токио) специального квартала развлечений.

Справедливости ради надо отметить, что инициатива возведения квартала красных фонарей от Седзи и исходила. Средневековый бизнес-проект был состряпан им так ловко, что отказаться мог только полный идиот. Ведь проект сулил сегуну не только улучшение морального климата общества, но и возможность тотального контроля над всеми подозрительными элементами. Причем государству это не стоило ни копейки. Следить и доносить тайной полиции о всех неблагонадежных элементах должны были работницы сексуального фронта и содержатели борделей. Власти же в обмен должны были освободить бордели от налогов. Так появилась на свет Иошивара – первоначально переводимая, как «тростниковая равнина», а много позже заслужившая сексом и правдой для морфемы «иоши» другой иероглиф с тем же прочтением. Теперь она стала «равниной радости». И сложилась в Стране восходящего солнца странная ситуация – на телевидении голой титьки не увидишь, а под боком у граждан целый квартал плотских утех.

Ни в какие ворота

То, что это отдельное государство – не метафора. Когда-то Иошивара была обнесена стенами, рвом с водой и имела для пущего контроля над ее посетителями всего одни ворота. Сегодня никаких ворот нет и в помине, а сам на редкость вылизанный, чистенький район с массой переплетенных узких улочек обозначен лишь дорогами по его границе. Однако детям вход сюда строго запрещен. За этим следят. Женщинам (за исключением работниц секс-труда и обслуги) здесь делать нечего. За этим следят тоже. Средневековым проституткам разрешалось выходить за стены «веселого квартала» только в трех случаях. Во-первых, к врачу. Во-вторых, по вызову на суд. И в-третьих, чтобы полюбоваться с клиентом цветением сакуры. Поэтичный народ…

Глаза с непривычки разбегаются. Сотни, а может и тысячи ночных клубов, баров, дансингов, ресторанов, кафе, бань, чайных домиков, отелей и прочих увеселительных заведений. Правда, жриц любви, подпирающих стены в ожидании клиентов, лично я не видел ни одной. Иошивара это тебе не Пляс Пигаль. Навязчиво предлагать секс-услуги и торговаться, заглядывая в окна машины, здесь не принято.

За столетия существования схема купли-продажи удовольствий в Иошиваре детально отработа и практически не претерпела изменений. Как все в Японии, деятельность иошиварских жриц любви отлажена по типу бесперебойно работающего конвейера.

Заказанный по телефону «Лексус» привозит нас в фешенебельный офис и расторопные служащие усаживают нас в мягкие кресла. Чай? Кола? Сакэ? С помощью наводящих вопросов распорядитель деликатно выясняет, намерены ли господа посетить какое-то уже известное им заведение в Иошиваре или же готовы остаться тут и посмотреть на их лучших девушек. Услышав, что господа не прочь посмотреть, тотчас приволакивает толстенные каталоги с фотографиями — в фас, профиль, вид спереди, вид сзади, вид сбоку и вид сверху. Плосколицые и скуластенькие, приземистые и высокие, с миндалевидными глазами и с глазами, совсем щелочками, похожие на школьниц и на их знойных мам – в общем, на любой вкус. Но только японки. Иностранок нет вообще. Два часа – тысяча долларов.

Эти девушки – дзеро, то есть, продающие утехи плоти. Но при желании можно здесь заказать и гейш. Это другая кухня и совсем другие деньги. Час развлечения с гейшей стоит минимум три тысячи зеленых. За эти деньги она будет внимательно слушать вас, грациозно подливая чай или сакэ, станет поддерживать разговор и остроумно шутить. Если потребуется — прочтет стишок, сыграет или станцует. В общем, «создаст атмосферу праздника», как уверяют японцы. А вот спать с вами гейша не будет – для этого есть дзеро. Ни одно солидное мерпориятие в Токио – будь то правительственный банкет, вечеринка или презентация, без гейш не обходится. Само их присутствие наглядно демонстрирует всем, что банкет проходит по вышему разряду.

Почтительно выждав, распорядитель выслушивает наши пожелания и куда-то звонит. Вскоре к крыльцу подается новый «Лексус», который везет всех в отель. По дороге я узнаю от шофера массу интересного. Например, что для европейцев у японских проституток особый тариф. Причины — сугубо физиологические. Рабочие части тела, с которыми имеют дело жрицы любви, у европейцев слишком крупные, поэтому японкам больно и трудно ублажать их в постели.

Я успокаиваю парня. Объясняю, что не сторонник продажной любви, что приехал сюда просто немного выпить и своими глазами увидеть один из самых экзотических и старейших кварталов Токио, так что все девушки Иошивары могут спать абсолютно спокойно. Не думаю, что он мне поверил…

Бабе слова не давали

И вот настал кульминационный момент. В отель привозят наш заказ. На него любо-дорого поглядеть. Стройные, как статуэтки, свеженькие, женственные, очень модно одетые девушки в туфельках на высоком каблуке. Минимум косметики – максимум шарма и обаяния. Короче, к существам, околачивающим груши в Риге на улице Чака, равно как и к силиконовым немецким порнотеткам, эти девушки не имеют никакого отношения. Знакомимся и садимся за стол – подкрепиться перед тем, как устрашать японок неяпонскими размерами.

Кормят здесь очень вкусно, правда, по заоблачным ценам. Отель никак не меньше пяти звезд: бассейн, баня, битком набитый бар, вышколенная обслуга. Пока ребята бойко болтают с девушками, толкаю в плечо моего приятеля Река. «Слушай, — задаюсь я резонным вопросом, — а если твоя узнает, что мы здесь? Японки сильно скандальные?». Он смотрит на меня с удивлением и, пожимая плечами, отвечает, что, во-первых, жена нипочем не спросит, где он был. А, во-вторых, если каким-то чудом она и узнает, что муж посещал Иошивару – слова не скажет.

— Восточная женщина, — поддакиваю я с пониманием.

— Нет, – говорит он — японская женщина. Остальные азиатки не такие. Вот возьмем, к примеру Бабо ( Бабо наш общий знакомый, монгол, профессиональный боксер, живет в Японии много лет), он ведь с нами не поехал. А знаешь почему? Потому что у него жена не японка. Я ему вчера предложил. А он мне – да ты что, ты при ней даже слова Иошивара не вздумай произнести, а то она мне быстро кишки наружу выпустит. А для женатого японца визит к проституткам – норма. Более того, если ты в Иошивару не ездишь, прослывешь белой вороной. Или извращенцем. Знаю ребят, жены которых нередко сами советуют им наведаться в Иошивару – если видят, что муж устал и раздражен. Мол, оставь там отрицательные эмоции и возвращайся в семью в хорошем настроении.

— И не ревнуют?

— А где причина для ревности? Японки с молоком матери впитывают тот факт, что мужчина по природе полигамен. Но они также знают, что для японского мужчины семья, дом, жена, дети — это святое. Ни один из нас ради гейши семью никогда не бросит. А если женщина знает, что кормильца и отца ее детей никто у нее не уведет — то почему бы не дать ему возможность расслабиться и выпустить пар?

— Ну а женщина может так же выпустить пар?

— Да ты чего? — Рек искренне возмущен. — Женщина должна знать свое место!

Хочу чаю, аж кончаю

Девушки с парнями разбредаются по номерам. И девушка Юй, выбранная мной по каталогу, тоже ведет меня в номер. Накидывает халат, тапочки, одевает в халат меня и спрашивает, что будем делать. Я ей жестами объясняю, что не знаю. Я и правда не знаю, потому что оказался в таком месте и в такой ситуации первый раз в жизни. Чаю? Можно чаю. В комнате полумрак, негромко играет приятная релаксирующая музыка, по углам тихо журчат миниатюрные водопадики. Очень похоже, что ты в уютной пещере.

Пока я пью чай, Юй набирает водой до краев мраморную ванну и льет туда ароматические масла. В комнате разносится резкий запах каких-то трав. Юй манит меня рукой. Погружаюсь в ванну и блаженствую в горячей воде, а она начинает очень нежно массировать мне голову, плечи, шею… Постепенно я будто растворяюсь в ее пальцах в полном блаженстве.

Обмакнув меня полотенцем, Юй выводит меня на середину номера, где стоят две странные деревянные колобашки. Повинуясь ее указаниям, усаживаюсь на эти пеньки. Сидеть на них очень удобно. Юй достает пузырьки, льет из них себе на руки и начинает умащать меня благовониями. Ее ловкие пальцы то и дело нажимают на какие-то точки, где-то задерживаются, где-то скользят и скоро я чувствую, что как-то незаметно из блаженного релакса я перешел в состояние полной боеготовности. Я хочу, причем не просто хочу, а очень хочу.

Заметив это, Юй подходит к стене, на что-то нажимает и от стены отделяется гигантский надувной матрас. Ну мест на пять, не меньше. Мне лечь? – показываю я на кровать. Подожди, — останавливает меня Юй и щедро льет на матрас маслянистый гель. Потом она толкает меня на этот невиданный сексодром и ложится сама. Ощущение, будто ты в невесомости. Точки опоры на скользком ложе не поймать и единственный способ удержаться на нем — это свиваться друг с другом в самых причудливых позах, скользя наподобие каких-нибудь мурен. Каждое движение отражается в гигантском зеркале во всю стену.

Через полчаса я, опустошенный и довольный, вновь сижу на пеньке, а Юй повторяет сеанс акупунктуры. Ощущение такое, что ты родился заново и что сил тебе прибыло стократ. Юй снова наливает мне чаю и продолжает массировать мне плечи, шею. Очень приятно, хотя уже и по-другому.

Поразительно, но Юй делала все с таким неподдельным, искренним удовольствием, так нежно и заботливо, будто она искала меня всю сознательую жизнь. Даже если это игра, то тонкая и мастерская, легко поверить, что девушки не продает тебе свое тело, а просто дарит тебе кусочек своей любви.

Еще через час я спускаюсь в бар к ребятам. Они сидят у стола и устало потягивают сакэ с чувством столь глубокого удовлетворения на лицах, что мне от всей души хочется предложить им съесть лимон. Ну как? – подмигивает мне Рек. — Понравилось? — Да, хотя это и не для меня. — А мне так понравилось. Так понравилось. — Он мечтатльно закатывает глаза к потолку. — Я бы еще раза три повторил. Кстати, Роберт, знаешь ли ты, что если индийская Камасутра начитывает 64 любовные позы, то японская традиция имеет немногим меньше – 48.

— И ты, конечно, хочешь мне показать, в каких 16 позах вы не сошлись? – спрашиваю я.

Там, где живут ками

Если Иошивару можно назвать телом Японии, то храм Ясукуни дзидзя (храм мира в стране) — ее дух. Более почитаемого места в стране нет. Здесь обитают духи тех, кто отдал свою жизнь за родину и императора и обрел тем самым после смерти статус ками — синтоисткого божества-покровителя Японии.

И в наши дни к храму, имеющему ранг «Особого императорского святилища», не зарастает народная тропа. Поклониться спискам всех солдат и офицеров, погибших во всех войнах, которые когда-либо вела Япония вплоть до капитуляции в 1945 году, приходят миллионы. В том числе — и члены правительства. Хотя каждое посещение храма японскими официальными лицами неизменно приводит к политическому скандалу. Дело в том, что соседи Японии, многократно страдавшие от ее агрессии, не без оснований считают храм Ясукуни символом японского милитаризма ( здесь почитают даже тех, кто был казнен по решению международного трибунала) и расценивают его посещение, как намек на то, что Япония готова вновь взяться за старое. Тем не менее руководство не в силах отказаться от визитов в Ясукуни – народ не поймет.

Вход в Ясуксуни обставлен целым рядом ритуалов. Пройдя традиционные для синто тории – символические ворота в мир ками, посетители идут к роднику, чтобы омыть руки, лицо и рот, поливая друг другу специальными деревяными черпачками. Только после этого разрешается войти вглубь храмового комплекса и принести жертву богам, бросив монету на жертвенник.

Время от времени со всех сторон доносятся звонкие хлопки и гулкие удары друг о друга деревянных. палок. Это проводят свои обряды почитаняи ками синтоистские монахи. Существует поверье, что ками можно разбудить, если перед молитвой дважды громко хлопнуть в ладоши. Вот монахи и стучат то ладошками, то специальными деревянными палками.

Справа от нас рядом с цветущей сакурой (а сакура здесь повсюду и праздник ее цветения объявляется лишь тогда, когда она расцветет в Ясукуни) громная голубятня с сотнями белоснежными птиц. Как нам пояснили, они символизируют души ками. При желании можно бросить в специальный аппарат монетку и, получив стакан с зерном, покормить птиц с руки. В глубине комплекса то же можно проделать с красными карпами, которые бороздят пруд с синей, как купорос, водой наподобие подводных лодок, и своими размерами навевают мысли о лохнесском чудовище.

В Ясукуни находится столько тех, кто заработал себе статус ками, потому что совершил харакири, что просто диву даешься, как Япония еще не обезлюдела. Если поначалу самураи делали себе сепуку, когда проигрывали сражение, то позже они стали также вспарывать себе животы в знак верности сюзерену, а в эпоху Токугавы и вовсе начали выпускать себе кишки при малейшем несогласии с действительностью. Демонстрируя миру несгибаемость духа и презрение к смерти, самураи наверняка истребили бы себя до последнего, не сообрази вовремя сегун Токугава, что он скоро просто останется без подданных. Тогда сегун издал эдикт, строжайше запрещавший дзюнси и грозивший самоубйице казнью всех близких, конфискацией всего имущества, а, главное, тем, что имя его семьи навсегда будет покрыто несмывамым позором. Последнее и возымело действие. Популярность дзюнси пошла на убыль.

Здесь каждый камень смертника помнит

Храмовые сооружения раскинуты по всей площади комплекса Ясукуни. Здания разные – старые, новые, в виде пагод и нет. Есть даже вполне современное двухэтажное строение из стекла и бетона. Это Юсюкан — музей истории японских вооруженных сил.

Здесь можно увидеть все – императорский штандарт, полковые флаги, личное оружие и награды японских солдат и офицеров. Здесь же все, что что связано с камикадзе. Легендарным героям-смертникам, названным камикадзе в часть тайфуна, разметавшего армаду кораблей хана Хубилая (он пытался оккупировать Японские острова) отведена львиная доля экспозиции.

С любопытством разглядываю фото адмирала Ониси Такидзиро, идейного вдохновителя и основателя первого отряда камикадзе. Именно он в 1944 года сфомировал на Филиппинах первую экадрилью камикадзе. И он же в 1945 году, когда стало ясно, что тактика камикадзе себя не оправдала, совершил «самоубийство вослед» — сепуку-дзюнси.

Вот поднятый со дна моря самолет, на котором 19 летние японские парнишки пикировали во имя императора на американские крейсера. Вот управляемая торпеда кайтен, на такой они врезались в днища военных судов. Вот шесты с минами, с помощью которых они останавливали танки. Вот белые (цвета смерти) платки хашимаки – ими камикадзе повязывали головы, уходя в последний бой, шкатулки с обрезками их ногтей и прядью волос (это отсылали родственникам) короткие самурайские мечи – их смертники принимали из рук своего командира, чтобы сжать в последнюю минуту, облегчив себе переход в мир святых ками.

Но больше всего поражают предсмертные письма, полные презрения к смерти и готовности с радостью отдать свою жизнь за импертора. «Мое сердце переполняется счастьем от мысли, что я наконец смогу достичь долгожданной цели и умереть, как истинный воин». «Не плачьте обо мне. Моя жизнь ничто по сранению с судьбой Японии». Или — «Смерти нет. Встретимся снова в Ясукуни».

Можно даже узнать, что думал смертник в последнюю минуту. На этот счет у него тоже имелась четкая инструкция. «Представьте себе, что вы у цели. До нее осталось лишь два-три метра. Вы видите каждую заклепку на палубе вражеского корабля. Последние секунды… Вам кажется, что вы парите в воздухе. Перед вами возникает лицо матери. Она не плачет, нет — все как всегда. А потом вы слышите тихий звук, такой, будто разбили хрустальную вазу. Вас больше нет».

Конечно, героев хватает и у нас. Матросов, который лег грудью на амбразуру, Гастелло, который спикировал на вражеский эшелон. Но только в Японии героизм был поставлен на конвейер. Только в Японии готовность к самопожертвованию шагнула за грань человеческого разума.

Наглядный тому пример — судьба лейтенанта Хаджиме Фуджи. В 1944 –м он добровольцем пришел в пункт набора камикадзе, но ему отказали, узнав, что он имеет жену и детей. Несколько дней спустя жена Фуджи собственными руками убила своих годовалых детей, а потом покончила жизнь самоубийством. В предсмертной записке она написала, что совершает это ради мужа, поскольку не хочет мешать ему в выполнении его долга.

Понять это невозможно. Но и не уважать нельзя. Выходя, склоняю голову перед ками. Ребята, я не с вами, но это неважно. Когда-то мы все там будем. Встретимся в Ясукуни…

Роберт Хатмуллин

(рассказ записал Дмитрий Лычковский)