Несколько лет назад я была в Лондоне, и вот заходим мы в Британский музей, в зал Парфенона, я оглядываюсь, и думаю про себя: «Ну что сейчас наш милый гид расскажет такого, отчего я увижу то, чего не вижу сейчас?» И что вы думаете? Наш Крис начал говорить, и я с изумлением поняла, что до этого просто ничего не видела и даже отдаленно не представляла, как выглядел Парфенон. Это в лишний раз убедило меня в том, насколько важен в поездках грамотный знающий экскурсовод. Мой рассказ – для тех, кто хочет поехать в экскурсионный тур по Турции, и серьезно рискует, как я поняла из некоторых отзывов в Интернете, не увидеть и половины интересного исключительно из-за отсутствия хорошего гида.

Я уже давно наметила для себя эту поездку, но все как-то не получалось. В прошлом году, когда наши доблестные парламентарии до последнего тянули с официальным признанием зимних каникул, я не успела оформить путевку, ибо к середине декабря все места уже были раскуплены. Поэтому в этом году я позаботилась об отдыхе заранее и заказала тур через «Айс-Нат» еще в ноябре. Кстати, мест на самолет оставалось уже не так много – 2 января в Стамбул из Внуково летел один чартер, причем небольшая «тушка».

Вылет был удобный, в 10 утра, самолет задержали всего на 15 минут, лететь до Стамбула 2 часа 45 минут, местное время — минус один час, так что в 12 мы уже были в аэропорту Ататюрк — современном, большом и удобном (позор, о город-герой Москва!). Пока группа собралась в автобусе, а нас было 42 человека, прошел еще час, до отеля Carlton 4* в районе Аксарай ехать минуть 20. Погода стояла весенняя – плюс 15 градусов, светило солнце, на клумбах вдоль дороги цвели разноцветные анютины глазки. Надо сказать, что пять лет назад мы уже были в Стамбуле целую неделю, обсмотрели практически все – и музей монастыря Хора (Карие-джами), и Святую Софию, и Голубую Мечеть, и Йеребатан-серай, и Большой Рынок, и Египетский Рынок, и дворцы Топкапы и Долмабахдже, и музеи – археологический и восточного искусства, сплавали по Босфору с заходом в крепость Румели, заглянули в несколько мечетей и тюрбе, прошлись по прогулочной улице Истикляль в европейской части города, осмотрели башню Галата и детально ознакомились с местной кухней.

Кстати, тем, кто в Стамбуле впервые, я советую посвятить первый день осмотру дворца Топкапы – резиденции османских султанов до 1853 г., потому что на следующий день дворец может быть закрыт, как было в нашем случае, или для этого не будет времени. Потом нужно заглянуть на Большой рынок, а вечером съездить погулять на Истикляль — это прогулочная улица в «европейском» районе Стамбула, за бухтой Золотой Рог. На завтра по плану была небольшая экскурсия по центру Стамбула – Ипподрому и мечети Султана Ахмеда, а за дополнительную плату – посещение Подземного дворца-водохранилища и Святой Софии.

А теперь пару слов об основных достопримечательностях Стамбула, ради которых сюда стоит вернуться еще раз.

Дворец Топкапы начал строить в 1478 г. Мехмед Завоеватель после захвата турками Константинополя, и практически каждый последующий султан что-то пристраивал или перестраивал, особенно после пожаров. Комплекс действительно очень большой, и чтобы его обойти, потребуется минимум полдня, а еще толковый экскурсовод или по крайней мере карта расположения объектов. Очень хорошо знать, чем вошел в историю тот или иной султан, построивший очередной павильон на территории дворца. Например, султан Ахмед III возвел сказочной красоты фонтан перед входом во дворец и построил библиотеку, а в историю вошел как Король Тюльпанов за любовь к пышности, всяческим празднествам и увеселениям. Меня лично по дворце особенно впечатлила сокровищница – трон Надир-шаха, огромный бриллиант в виде слезы, кинжал, украшенный изумрудами.

Музей Карие – церковь Христа-Спасителя монастыря Хора — построена в V веке и украшена в XIV веке великолепными мозаиками и фресками, изображающими сцены из жизни Христа и Девы Марии. Кстати, у нас в Старой Ладоге фрески в Георгиевском соборе словно написаны той же рукой и в тех же пастельных тонах, что и фрески в погребальной часовне монастыря Хора с изображениями сошествия Христа в ад и воскресения в церкви монастыря Хора.

Йеребатан-серай или Подземный дворец – это одно из цистерн-водохранилищ Стамбула, всего которых сохранилось около сорока. Их обычно украшали красивыми колоннами и арками, а наполнялись цистерны дождевой водой и это спасало жителей Константинополя от жажды во время многочисленных осад. Цистерна Йеребатан была построена при императоре Юстиниане в 532 году, для ее строительства свозили колонны со всей территории Византии, причем ставили их как попало – некоторые капители стоят вниз головой, головой Горгоны-Медузы, например. В Йеребатане всего 336 колонн, но есть в Стамбуле и другая цистерна, тоже до сих пор наполненная водой, «Цистерна тысячи и одной колонны», там я не была.

Мечеть Султана Ахмеда или Голубая Мечеть – построена учеником Синана Мехмедом-агой в 1609-1617 годах на том месте, где находился старый дворец византийских императоров (остатки нового дворца – Влахернского – сохранились до сих пор, но туда туристов не водят). Султан Ахмед, по приказу которого и строили мечеть, велел архитектору превзойти находящийся напротив собор Святой Софии. Архитектор построил действительно большую мечеть, украсив ее изнутри майоликовыми изразцами и разноцветными витражами, а снаружи окружив шестью минаретами. В то время единственной в мире мечетью с шестью минаретами была мечеть в Мекке, и имам Мекки счел строительство шести минаретов в Стамбуле святотатством. Султану Ахмеду пришлось, во избежание неприятностей, пристроить к мечети в Мекке седьмой минарет. В мечети Султана Ахмеда находится кусок священного камня из Каабы.

Очень интересен Археологический музей, в котором представлены предметы из захоронения Александра Македонского в Сидоне в 1887 г. (это в Ливане) – особенно хорош саркофаг, весь в тончайших барельефах изумительно тонкой работы. Правда, тела самого Александра так и не обнаружили, и сейчас многие сомневаются, действительно ли это могила великого полководца. В музее огромное количество античной скульптуры, керамики, надгробных стел и саркофагов, всяческих монет, украшений и предметов быта.

Музей турецкого и мусульманского искусства расположился во дворце Ибрагим-паши (очень интересная личность — грек, из бедноты, стал при султане Сулеймане Великолепном чем-то вроде Меншикова при Петре I, дослужился до великого визиря, женился на сестре Сулеймана, но, правда, потом был казнен в результате интриг жены Сулеймана Роксоланы). В музее мне больше всего понравился остроумный ход турок: так как мусульманского искусства очень мало (коран запрещает изображать людей, стало быть – ни тебе картин, ни скульптуры), — в основном ковры, подставки для корана, каллиграфия, сундуки, сосуды, — так вот рядом с коврами там висят небольшие репродукции картин знаменитых европейских художников, на которых изображены эти самые турецкие ковры.

Дворец Долмабахдже построен в 1853 г. армянским архитектором Карапетом Бальяном с сыном Никогосом по приказу султана Абдул-Меджида, которого уже не удовлетворял старый дворец Топкапы и хотелось чего-то европейского. В результате получился очень красивый ажурный дворец, словно вырастающий из вод Босфора. Внутри европейский лоск соседствует с восточной пышностью, иногда это выглядит несколько аляповато. Но в целом впечатление от дворца очень приятное – в оформлении использован необычный прием: после того как английская королева Виктория подарила султану роскошную хрустальную люстру, было решено дополнить интерьер хрусталем, так появились гигантские подсвечники их хрусталя, хрустальный рояль и хрустальная лестница. Порадовал отделанный золотом тронный зал с 56 колоннами, коллекция фарфора, баня из алебастра, картины Айвазовского.

Крепость Румели — была построена по приказу Мехмеда II в 1452 году в самом узком месте Босфора, чтобы отрезать осажденный турками Константинополь от поставок продовольствия по морю. Крепость возвели за четыре месяца, для строительства со всех подвластных османам территорий собрали опытных каменщиков, султан лично следил за ходом работ. Крепость имеет форму неправильного пятиугольника с пятью башнями, в ней располагался сильный гарнизон и были установлены пушки большого калибра. Мехмед приказал топить все суда, которые отказывались платить таможенные пошлины и подвергаться досмотру.

Про Святую Софию отдельно ничего не пишу, потому что не раз буду возвращаться к ней в своем рассказе.

Как вы понимаете, достопримечательности Стамбула этим не ограничиваются, это, так сказать, «сливки», но даже в прошлое недельное пребывание мы не успели осмотреть мечеть Сулеймание, музей ковра и килима, не попали в христианские церкви (к Малой Святой Софии просто не нашли подход – все вокруг было разрыто), а еще очень хотелось снова купить на Египетском рынке фисташки нового урожая и потрясающий молотый кофе. Про кофе сразу стоит сделать отступление.

Секрет кофе по-турецки – в помоле, когда зерна доводятся практически до состояния пудры, ну и, конечно, в рецепте. Кстати, вот какой рецепт дал нам наш гид Шенол: на кофейную чашечку берутся две ложечки свежесмолотого кофе и одна ложечка сахара. Все закладывается в турку, заливается охлажденной водой и ставится на огонь. Когда сверху появится пена, ее выкладывают в чашку, а кофе доводят до кипения. Кофе получается густой, крепкий и очень вкусный. Но все попытки повторить это в домашних условиях успехом не увенчались, потому что смолоть кофе в пудру доступными нам способами невозможно. Вот потому-то мы и помчались на Египетский рынок, где мелят и тут же продают кофе, кстати, очередь за ним стоит исключительно из местных. Сам кофе – колумбийский, а запах от него стоит такой, что не найти дорогу просто невозможно: надо пройти весь рынок, выйти на улицу и идти направо, на запах. Мы завернули наш кофе в два пакета и потом заложили на верхнюю полку в автобусе – и все равно всю дорогу нас сопровождал тончайший аромат.

А Сулеймание, на мой взгляд, в самом деле одна из самых красивых мечетей Стамбула – во всем чувствуется рука мастера – приземистый и одновременно легкий силуэт, изящная аркада колонн внутреннего дворика, изысканность внутренней отделки деревом и слоновой костью, сочетание куполов, полукуполов, парусов и арок – все дышит соразмерностью линий и гармонией пропорций. А какая потрясающая внешняя стена с правой стороны от входа — вся в арочках-балкончиках, словно ажурная вышивка. Поистине начинаешь понимать выражение «глаз не оторвать» — хочется смотреть и смотреть, как на огонь или воду. Архитектор Синан строил Сулеймание для самой знаменитой «пары» Оттоманской империи – Сулеймана Великолепного и его любимой жены Роксоланы, там они и похоронены в двух изящных тюрбе, недалеко покоится и сам Синан. Между прочим, император Юстиниан построил Святую Софию для императрицы Теодоры, как и тысячу лет спустя Сулейман построил Сулеймание для Роксоланы.

Архитектура Синана считается вершиной мусульманского зодчества Османской Турции, и если верить Шенолу, то прослеживается любопытная связь времен и культур: ученик Синана персидский архитектор Устада Иса Хан, переложив опыт учителя на индийскую почву, создал великолепие Тадж-Махала. Но истины ради стоит сказать, что при создании своих замечательных мечетей Синан воспользовался опытом зодчих Святой Софии Анфимия из Траллеса и Исидора из Милеты, первыми построивших гигантский центральный купол. В мечетях Синана явственно слышится музыка Святой Софии – купола и полукупола, полукружия внешних и внутренних форм, арки, колонны, закругленные ряды окон, гармоничное внутреннее пространство.

Между прочим, Синан прожил почти сто лет, а родился в христианской деревне Агирнас недалеко от Кайсери, и был крещен под именем Юсуфа (Иосифа) в честь своего отца-плотника. Кем он был по национальности, неизвестно, ибо деревню населяли и греки, и армяне. Синан попал под девширм («налог кровью») — дань христианских поселений воинству янычар, и, став рабом и переселившись в стамбульские казармы, был вынужден принять ислам и поменять имя на Синан («идущий первым»). Он участвовал в осаде острова Родос, штурме Белграда и походе на Багдад, освоил саперное дело, наводил переправы и строил мосты, некоторые из которых стоят в Восточной Европе до сих пор. Кстати, на одном из последних мостов Синана, построенном в пригороде Стамбула поселке Бюйюкчекмече, написано, что построил этот мост раб Божий Юсуф из христианской деревни Агирнас, что рядом с городом Кайсери в Анатолии, хотя на других своих творениях он оставлял другую подпись – главный архитектор его султанского величества. Почти пятьдесят лет прослужил Синан главным архитектором у трех султанов – Сулеймана Великолепного, его сына Селима и Мурада III.

Теперь о современной турецкой архитектуре — об отеле Carlton: четыре звезды заявлены слишком самонадеянно. Номер стандартный, не запоминающийся, слегка обшарпанный, кондиционер работал только на обогрев и орал как трактор, ресторан маленький и как-то больше смахивает на столовую, кормежка – сплошное разочарование. Кстати, если кто думает, что в этом туре будет шикарное изобилие шведских столов Анталии, тот глубоко заблуждается – давно уже меня так незатейливо не кормили. Итак, за ужином был суп из шампиньонов, курица с теми же шампиньонами, немножко стандартных салатиков и овощная нарезка – огурчики-помидорчики. Фруктов – никаких, два вида «мокрых» сладостей – небольшие изделия из теста, вымоченные в медовом сиропе, даже отдаленно не напоминавшие знаменитую пахлаву. Напитков за доп. плату почему-то никто не предлагал, на столах стояли графины с простой водой, у нашего графина была отбита ручка. Но я не в претензии, так как в отелях мы проводили по одной ночи, да и ждать какой-то особой роскоши и изобилия за такие деньги не приходилось.

День второй, 3 января

Завтрак порадовал если не разнообразием, то по крайней мере сытностью – жареная картошка, рагу из сосисок в томатном соусе, мюсли, яйца и т.д.

В автобусе мы встретились с нашим гидом Шенолом, о котором хочется сказать несколько слов. Причем разных. Конечно же, он профи в своем деле – всю дорогу держал группу в узде, мы практически нигде никуда не опаздывали, все было очень четко организовано. Благодаря Шенолу наше путешествие оказалось очень насыщенным и четко распланированным, он постоянно заботился о нашей безалаберной ораве, которую надо было вовремя накормить, отвести пописать, дать возможность накупить безделушек, рассказать все необходимое по программе, ответить на дурацкие вопросы, вовремя собрать и увезти в нужном направлении. Нам безусловно повезло, что Шенол к тому же оказался историком по образованию, принимал участие в раскопках Пергама, и за неделю мы узнали от него массу нового и порой неожиданного из истории хеттов, византийцев, сельджуков, османов и т.д. и т.п.

Шенол бесконечно влюблен в свою страну — родину инжира, тюльпанов и пива Эфес — и изо всех сил старался оправдать, обелить и преуменьшить безобразия, которые творила Турция на протяжении своей истории. Если честно, я иногда закипала от некоторых его перлов (например, что в армянской резне виноваты сами армяне, греки — оккупанты и захватчики, Шлимман обворовал Турцию, 90 лет назад Дед Мороз был одет в зеленое), но в глубине души крепло уважение к нему из-за редкой для нас преданности своей стране, какой бы она ни была. Нам стоит этому поучиться, а то в самобичевании Россия уже перешла все границы приличия.

А пока два слова по организации тура – уже в автобусе выяснилось, что у одних туристов места в автобусе забронированы, у других – нет, началась небольшая перепалка: «Я хочу сидеть на том месте, за которое заплатила», «Я хочу сидеть рядом с мужем», «Я хочу сидеть у окна». Требования, согласитесь, законные и справедливые, и Шенолу пришлось разруливать ситуацию, хотя его вины не было никакой. Сделал он это мирно, спокойно и ко всеобщему удовольствию: одна пара села на первые места в автобусе, которые предназначались самому Шенолу, и все уладилось.

Сначала мы отправились на автобусе в центр Стамбула, где Шенол началэкскурсию, а для тех, кто решил гулять самостоятельно, в 12-00 был назначен сбор у Святой Софии. У нас была своя программа — мы сходили в музей ковра, кстати, небольшой, но любопытный с точки зрения того, насколько разными могут быть ковры разных регионов и разного назначения. Потом мы бродили по залитым солнцем улицам Стамбула, которые практически не изменились за пять лет, и вообще было такое ощущение, что мы просто ненадолго вышли за дверь и вот вернулись – и все на своих местах. Старый Стамбул в этом отношении — город удивительный, с какой-то необыкновенно ласковой аурой, которая превращает этот огромный многомиллионный мегаполис в уютный, знакомый и приятный для пребывания. В нем чувствуешь себя спокойно и хорошо, на своем месте, нет абсолютно никакого ощущения себя инородным телом в чужеродной среде, несмотря на обилие минаретов. Единственное, пожалуй, отличие, которое мы обнаружили в этот приезд – более цивильный антураж магазинчиков, меньше «палаточной» торговли.

Очень рекомендую испить гранатового сока, его на ваших глазах давят во вполне чистеньких павильонах и предлагают в одноразовых стаканчиках (2,5 лиры). Кстати, в Турции произошла денежная реформа, и миллионные купюры уже не имеют хождения, к чести Шенола надо сказать, что он сразу предупредил нас об этом и велел не брать их на сдачу, хотя ушлые турки постоянно пытались их нам всучить на протяжении всей поездки.

К 12-00 мы подошли к Святой Софии, купив по дороге книжку про турецкую кухню, о которой я мечтала уже пять лет. На ценнике стоит 37 лир, сторговали за 15, но, по-моему, можно было бы купить и дешевле.

Не знаю, что рассказал Шенол группе про Византийскую империю во время посещения Святой Софии и Водохранилища, но в дальнейшем эту тему практически не затрагивал. Когда же по возвращении я стала читать про историю Византии, то обнаружила прелюбопытный факт – о многих исторических событиях у меня еще со школы сложилось абсолютно неправильное представление. К примеру, я была в полной уверенности, что Византийская империя возникла на обломках Римской после того, как варвары разрушили Рим, но к своему величайшему изумлению я обнаружила, что трижды ошибалась.

Во-первых, варвары Рим не разрушали, а только грабили, причем периодически, причем иногда это были не захватчики, вторгшиеся в пределы чужого государства, а наемные войска империи, поскольку основную силу римской армии в конце V в. составляли германские наемники (колонам — свободным крестьянам-арендаторам, из которых до того комплектовалась армия, было запрещено покидать свои земли). Кстати, самое крупное разграбление Рима в 455 г., после которого слово «вандалы» стало нарицательным, произошло если не из-за женщины, то, по крайней мере, не без ее участия. Дело было так: император Валентиниан III не отличался политическими талантами, но очень любил женщин, и положил глаз на жену одного сенатора – Петрония Максима. Валентиниану удалось склонить ее к прелюбодеянию, но женщина оказалась настолько добродетельна, что во всем призналась мужу и вскоре умерла от раскаяния. Петроний возглавил заговор против Валентиниана, которого убили, а новым императором провозгласили самого Петрония, который вдруг решил жениться на вдове Валентиниана Евдоксии. Она немного посопротивлялась и потом сдалась, но, как покажут дальнейшие события, сдалась не до конца. Однажды размякший Петроний признался ей, что это по его приказу убили ее бывшего мужа, и Евдоксия в гневе стала призывать вождя вандалов Гензериха напасть на Рим и свергнуть Петрония. Войска Гензериха уже вошли в устье Тибра и захват Рима был только делом времени, но письма Евдоксии все же сыграли свою роль. Четырнадцать дней вандалы бесчинствовали в Риме, правда, не разрушая зданий, а только грабя, Петроний пытался бежать, но его узнали и забросали камнями на улицах города. Евдоксию забрали в плен вместе с двумя дочерьми, одну из которых Гензерих тут же выдал замуж за своего сына.

Во-вторых, императорская власть в Риме пришла к концу не насильственным, а почти мирным путем, ибо эта власть изжила себя и стала чисто номинальной: по всей Италии хозяйничали варвары, и с момента разграбления Рима в 455 г. за двадцать лет сменилось девять императоров, которые в основном были варварскими военачальниками на службе у Рима или назначались варварскими военачальниками. Особенно выделился на ниве назначения и низвержения императоров военачальник германских наемников свев Рицимер, на счету которого аж шесть выдвиженцев на престол, и третье по счету разграбление Рима. Рицимер выделился при варварском императоре Аэции, уничтожив флот того самого Гейзериха у берегов Корсики, за что получил титул «освободителя Италии», огромный авторитет и власть, что позволило ему фактически управлять Римской империей целых 15 лет. Впрочем, войска Рицимера в 472 г. разграбили Рим не слабее вандалов Гейзериха, но насладиться победой ему все же не удалось – через несколько недель после этого он умер от чумы.

Последний варварский военачальник Одоакр, объявленный императором своими солдатами в 476 г. после очередного мятежа и свержения предыдущего императора-варвара Ромула Августа, просто отказался от титула и заставил сверженного Ромула в обмен на жизнь отправить от своего имени и от имени сената знаки императорской власти – пурпурную мантию и корону – константинопольскому императору Зенону с заявлением о том, что свой император Риму не нужен, раз есть император Византии. Зенон признал Одоакра полновластным правителем Италии под эгидой Константинополя. Между прочим, отец Одоакра был одним из приближенных Аттилы, а сам Одоакр начал службу в Римской империи под началом Рицимера.

На территории Италии образовались несколько варварских государств, фактически независимых от Византии. А Рим обезлюдел в VI веке после того, как пять раз переходил из рук в руки враждующих сторон – византийцев, желавших восстановить свою территорию в границах Римской империи, и обосновавшихся в Италии варварских племен. В результате столицей наместника Италии стала Равенна.

В-третьих, Византийская империя образовалась за 81 год до отказа Одоакра от власти: последний император объединенной Римской империи Феодосий I Великий умер в 395 г., назначив своими преемниками двух сыновей: Аркадия — на Востоке, а Гонория — на Западе. Восемнадцатилетний Аркадий к моменту смерти отца находился в Константинополе, формально считаясь соправителем с титулом августа. По завещанию Феодосия к Византии отошли Балканы, владения Рима в Малой Азии, Месопотамии, Армении, Южном Крыму, Египет, Сирия, Палестина и часть Северной Африки. Население империи в основном было греческим, с конца VI в. греческий стал государственным языком. Тысячелетняя история Византии, которая лежала на пути всевозможных восточных завоевателей, стремившихся покорить Европу, – это борьба за выживание среди враждебных соседей, пытающихся урвать и урывающих кусок территории: персы отобрали Сирию, Палестину и Египет, им на смену на юге и востоке пришли арабы, на западе беспокоили авары и славяне (наш князь Святослав доставил ромеям немало беспокойств), норманны захватили Италию, потом появились турки-сельджуки, захватившие Малую Азию. Единственный народ, который ничего не урвал, а только потешил собственную силу молодецкую, прибив щит к воротам поверженного Царьграда, естественно, были наши предки.

В культурном отношении вплоть до конца XII в. Византия на голову опережала Европу – когда крестоносцы подошли к столице Румского султаната Никее, когда-то отвоеванной у империи турками-сельджуками, то были поражены ее стенами и фортификационными укреплениями – ничего подобного в Европе тогда не строили. Безант долгое время был единственной полновесной монетой, имевшей хождение во всей Европе. Когда европейские страны переживали Темные века во всей их красе (бесконечные войны, дикость нравов, упадок культуры, безграмотность), в Византии процветали ремесла, сельское хозяйство, науки и искусство, в Константинополе с 425 г. существовал университет, работали библиотеки, школы и больницы, я уже не говорю о банях, акведуках и прочих дарах римской цивилизации, напрочь забытых Европой. Между прочим, «греческий огонь» — этот настоящий напалм Средневековья, был изобретен в VII веке византийцем Каллиником.

В Византии действовал самый совершенный на то время свод законов, основанный на римском праве, причем ряд законов охранял права женщин, что было для того времени вообще из ряда вон выходящим: женщины могли получать в собственность имущество по наследству, разводиться, а также требовать суровой кары для соблазнителей, «грабители чести и похитители целомудрия» перед лицом закона были поставлены на один уровень с уголовниками. Лишь к концу XII века (!) Западная Европа начала опережать Византию в своем развитии, правда, не без того, чтобы приложить руку к разгрому культуры Константинополя во время Четвертого крестового похода. К примеру, купол Святой Софии целых девять веков был самым большим в диаметре, превзошел его лишь купол собора Санта-Мария дель Фьоре во Флоренции, возведенный в XV веке Филиппе Брунеллески.

Все это позволяло византийцам не без оснований считать европейцев «варварами», только так и называла в своих записках руководителей Первого крестового похода дочь императора Алексея Комнина Анна. Так вот, когда участники первого крестового похода подошли к стенам Никеи, две трети населения которой по-прежнему составляли греки, то последние не очень-то стремились открывать ворота единоверцам, более того, греки составляли основную часть гарнизона, оборонявшего город. Не доверяли византийцы, хоть и бывшие, хоть и находившиеся под властью сельджуков, братьям по кресту, не без основания полагая, что истинные цели крестоносцев – поживиться за счет богатой добычи, что и было подтверждено разгромом, учиненным крестоносцами в Константинополе в 1204 г.: они сожгли две трети города, убивали и насиловали, разграбили христианские церкви, из Святой Софии сокровища вывозили на мулах, гадивших на древние плиты, церковную утварь из золота и серебра «воины Христова войска» рубили мечами, чтобы потом продать по частям. Был разбит на куски и растащен престол собора Святой Софии, сделанный из драгоценных материалов. Именно тогда погибла главная святыня Византии – чудотворный образ Девы Марии, написанный евангелистом Лукой. Практически все христианские святыни, мощи святых, находящиеся сейчас в соборах католических государств, были вывезены из Константинополя: в том числе погребальная пелена Христа с запечатленным на ней ликом (известная сейчас как Туринская Плащаница). Сейчас в Венеции находятся мощи Симеона Богоприимца и Афанасия Великого, первомученика Стефана и Павла Фивейского, в Париже — мощи Царицы Елены и Дионисия Ареопагита. Статуя бронзовых коней, украшавших когда-то константинопольский ипподром, сейчас красуется на кровле собора Св. Марка в Венеции, а скульптурные портреты императрицы Ирины на диптихе из слоновой кости находится в музее Барджелло во Флоренции.

Книги крестоносцев не интересовали, библиотеки Византии, столетиями собираемые греками, погибли. Жителей Константинополя выгоняли из собственных домов, куда заселялись победители. По мнению историков, общая сумма награбленного тогда крестоносцами превышала годовой доход всех стран Европы вместе взятых.

Крестоносцы создали собственное государство — Латинскую империю, которая просуществовала до 1261 г., то есть 57 лет, прежде чем Михаил VIII Палеолог отвоевал Константинополь и изгнал захватчиков. А ведь официально целью Четвертого крестового похода было освобождение Гроба Господня. Хотя, справедливости ради надо сказать, что некоторые крестоносцы были недовольны изменением маршрута, и часть из них покинула войско на о. Корфу и в Задаре – христианском городе в Далмации, на побережье Адриатики, первым разграбленным крестоносцами. Папа Иннокентий III, благословивший «Христово войско», писал потом вновь испеченному латинскому императору Балдуину I: «…Вы протянули руки к имуществу церквей и, что еще хуже, к святыне их, снося с алтарей серебряные доски, разбивая ризницы, присваивая себе иконы, кресты и реликвии, для того, чтобы греческая церковь отказалась возвратиться к апостольскому престолу, усматривая со стороны латинян лишь изуверства и дела диавольские, и была бы вправе относиться к ним с отвращением, как к собакам». Правда, эти слова уж очень сильно расходятся с напутствиями, которые перед взятием Константинополя от имени того же папы давали крестоносцам епископы, находившиеся при войсках: греки-де отклонились от лона церкви и потому всем, кто будет их убивать, грехи отпускаются сразу.

Взятие Константинополя было не первым проявлением жестокости крестоносцев, которые хоть и считались рыцарями, вели себя отнюдь не по-рыцарски, учинив дикое разграбление Антиохии в 1098 году, а уж то, что они сотворили во время взятия Иерусалима год спустя, вообще попирает все законы божеские и человеческие: крестоносцы устроили настоящую бойню в мечети Аль-Акса, где спрятались боле десяти тысяч мусульман – в основном женщин, стариков и детей. «Христовы воины» сплеча рубили мечами коленопреклоненных людей, наивно полагавших, что за стенами святого места они находятся в безопасности. Эти зверства крестоносцев по отношению к «чужеверцам-чужестранцам» откликнулись через несколько веков в самой Европе кровавыми деяниями инквизиции по отношению к «чужеверцам-согражданам».

Некоторые историки считают, что именно изуверства крестоносцев в Константинополе стали окончательной причиной раскола христианской церкви на католическую и православную, сделав просто невозможным примирение, попытки которого до 1204 г. предпринимались с обеих сторон. С этих пор латиняне в глазах византийцев стали большим злом, чем турки, и когда в XV веке угроза турецкого завоевания стала более чем реальной и византийцы снова обратились за помощью к западным державам, православная церковь оставалась категорически против условия подчинения римскому престолу, которое выдвигали латиняне в обмен на помощь. Один из высших представителей византийского духовенства мегадука Лука Нотара даже произнес такие слова: «Лучше пусть посреди Константинополя будет мусульманский тюрбан, чем митра латинян». Так что косвенно крестоносцы виноваты и в том проникновении турок на территорию Европы, которое началось после падения Константинополя.

В Стамбульском археологическом музее практически нет экспонатов эпохи Византийской империи — все либо уничтожили, либо вывезли братья-христиане после захвата Константинополя в 1204 г., либо разграбили турки в 1453 г.

В Святой Софии можно увидеть, что великолепные древние мозаики сбиты со стен на уровне копья, и сделали это крестоносцы, а не турки. Когда Мехмед II Завоеватель захватил Константинополь, то по обыкновению на три дня отдал его на разграбление своим солдатам, но потом он глубоко сожалел о том, что сотворил с этой красотой. Въехав в разграбленный Константинополь, он воскликнул: «И такой город мы обрекли на грабежи и унижения!». Подъехав к Святой Софии, он был настолько поражен красотой и величием собора, что спешился, упал на колени и посыпал голову придорожной пылью в знак величайшего смирения, потому что в те времена мусульмане почитали Святую Софию точно так же, как и сами греки. Султан лично разогнал бесчинствующих в соборе солдат, впрочем, Мехмед был хоть и жестоким, но образованным человеком: помимо турецкого он владел четырьмя языками, в том числе латынью и греческим, знал философию и астрономию.

По приказу Мехмеда собор был превращен в мечеть, а для его внутренней отделки пригласили мастера-индуса, и арки на галерее теперь украшены свастикой, которая, на мой взгляд, смотрится там несколько нелепо, хотя и является древним символом круговорота жизни. Мехмед предложил греческому духовенству избрать нового патриарха, потому как предыдущий был убит во время взятия города, и приставил к патриарху янычар для охраны. К чести османских султанов надо признать, что они регулярно подновляли Святую Софию, купол и стены которой не раз страдали от землетрясений: в 989 г. купол вообще обрушился, и пришлось возводить новый. Кстати, построил этот новый купол армянский архитектор Трдат, да и в последующие века турецкие султаны частенько приглашали строить дворцы и мечети армянских и греческих архитекторов: мечеть Нурисмание Джами построил грек Симеон, дворец Долмабахдже — Карапет Бальян с сыном Никогосом, дворцы в Бейлербее (1865), Чарагане (1872) и театр в дворцовом комплексе Йелдыз (1888/89) — Саркис Бальян, мечеть Нусрети Джами в Топхане (1826) – Киркор Бальян, тюрбе Махмуда II – Карапет Бальян.

Меня всегда радуют любопытные исторические совпадения: Рим был основан Ромулом Великим, Римская империя – Августом, а последнего римского императора, свергнутого Одоакром, тоже звали Ромул Август, но за ничтожество его прозвали Августулом («Августенком»). Константинополь был основан Константином I Великим, сыном Елены, а вот последний император Константин XII Палеолог, тоже сын Елены, оказался достойным славы своего тезки – он пал с мечом в руках, защищая свой город от османов, и тело его было опознано среди груды трупов лишь по золотым двуглавым орлам на пурпурных сапогах.

Окончание Средних веков многие историки склонны считать именно с даты падения Константинополя. Хотя туркам досталось в поверженном городе вдвое меньше того, что разграбили крестоносцы в 1204 г., но османы отнеслись к наследию византийцев по-хозяйски, кое-что оставив, кое-что перестроив, например, знаменитый Крытый рынок (Капапы Чарши) был создан на месте больших рынков Константинополя. Турки переименовали Константинополь в Истанбул (от греческого «ис тин болин» — к городу, в город).

Кстати, еще один интересный исторический факт, связанный со взятием Константинополя: на стороне турок в осаде участвовали вассалы Мехмеда II из покоренных Болгарии, Сербии и Греции, а на стенах осажденного города плечом плечу с православными сражался турецкий принц Орхан, внук султана Сулеймана, правившего в течение нескольких лет после гибели Баязида II. Орхан нашел прибежище в Константинополе, хоть на его содержание султан аккуратно отправлял византийскому императору некую сумму. Правда, к чести христианских воинов в стане турок надо признать, что сражались они на два фронта: когда турки задумали решительный штурм, за стены Константинополя полетели стрелы с записочками о совете в ставке султана.

Но вернемся к нашему путешествию: где-то в половине первого мы поехали сначала через Золотой Рог, а потом через Босфор – в азиатскую часть Стамбула, где у нас была получасовая остановка на смотровой площадке. В 13-15 отправились в Анкару, ехать до которой от Стамбула 455 км, по дороге была остановка на обед в придорожной харчевне, взяли по овощной тарелке и по местному блюду – небольшие котлетки с картошкой в соусе, оказались неплохими, хотя изрядно наперченными, но айран с пахлавой снял неприятные ощущения. Обошлось нам удовольствие в 19 лир на двоих.

Потом случилось непредвиденное – по дороге в горах у нас сломался автобус, бывает такое и с «Мерседесами» турецкого производства, и мы потеряли целый час, пока наш доблестный водила чинил его вместе с подоспевшим механиком. Хорошо хоть поломка оказалась несерьезной — перестал работать кондиционер – и мы добрались до Анкары без дальнейших приключений, хоть и с опозданием – к восьми вечера.

Кстати о «Мерседесах»: когда мы были в Стамбуле пять лет назад, то обратно с нами в самолете летели две шопницы, специализировавшиеся на перевозке турецких запчастей для «мерсов» — в основном фар и лобовых стекол. Надо было видеть, как две хрупкие дамы волоком тащили по аэропорту огромные неподъемные сумки, уж не знаю как они прорвались сквозь таможню, а в Москве их подхватили дюжие молодцы на джипах. Позволю себе усомниться, что счастливых обладателей «родных» мерсов в этом автосервисе предупреждали, что запчасти произведены в Турции.

Отель «Турист» 3* в Анкаре — это был худший отель за все время путешествия, комнатка ну очень маленькая, окна выходили на очень шумную улицу, за ужином снова дали курицу, хотя сладостей было больше, чем в Carltonе, и появились яблоки и мандарины. Уставшие от долгого переезда, мы завалились спать, к тому же отель был далеко от центра, и идти гулять абсолютно не хотелось.

День третий, 4 января

За завтраком несколько покоробил растворимый кофе и сухое молоко, трогательно насыпанные в мисочки, а так все было по стандарту.

В этот день нам предстояла экскурсия по Анкаре – Цитадель, музей анатолийских цивилизаций и мавзолей Ататюрка. Нам пригнали новый автобус, потому что в старом поломка оказалась нечинибельной.

Итак, Анкара или Ангора – всегда была небольшим заштатным городком в центре Малой Азии и славилась шерстью коз, которых местные разводили здесь с незапамятных времен. Только благодаря Кемалю Ататюрку город стал столицей Турции, но об этом позже.

Погода стояла более холодная, чем в Стамбуле, хотя светило солнце. Цитадель мне понравилась, было очень тихо, народу никого, виды на город с крепостных стен открывались замечательные. Воздух был прохладен и влажен, раскинувшийся внизу город утопал в легкой дымке, и было такое ощущение, что время остановилось, жизнь продолжает бить ключом где-то там внизу, а здесь все застыло, словно пытаясь сохранить память о прошлом. Внутри Цитадели осталось много колоритных старых домов с нависающими деревянными эркерами, правда, их не мешало бы привести в порядок. Вообще, за все время путешествия нам попались всего несколько мест с трущобными домами, и первое из них – Анкара. Меня очень впечатлили внешние стены Цитадели, мощные, высокие, с пятиугольными выступами, между которыми притулились живописные домики.

Шенол пел соловьем про хаттов и хеттов, и мне впервые во время поездки стало стыдно, что я так мало обо всем этом знаю (потом это чувство будет посещать меня с пугающей регулярностью по нескольку раз в день), потому как иногда Шенол явно перебарщивал в оценках, например, что цивилизация хеттов была гораздо выше египетской, а если никаких ощутимых памятников от нее не осталось – так это потому, что слишком много завоевателей прошлись сквозь эти земли, а в египетскую пустыню-де никто не совался. Спорное заявление – уж пожалуй не было в истории завоевателя, который не сунулся бы в Египет, а если хетты и вправду смогли бы создать нечто схожее если не с пирамидами, то хотя бы с храмами Луксора, хоть что-то бы осталось.

Уже тогда Шенол стал проповедовать среди нас мысль, которую он потом всячески подчеркивал, что турки – прямые наследники цивилизации хеттов, а стало быть, земля эта принадлежит туркам по законному праву. Это у Шенола, так сказать, исторический подход к проблеме: дело в том, что еще во времена Ататюрка была выдвинута и внедрена в сознание турецкого общества так называемая «солнечная языковая теория», согласно которой все языки мира произошли от турецкого. Турками были объявлены шумеры, хетты, этруски, даже ирландцы с басками, даже греки оказались потомками древних турок (через хеттов). Турки завоевали Индию, основали китайскую и критскую цивилизацию. Теория эта входила в обязательную школьную программу вплоть до 50-х годов.

Музей анатолийских цивилизаций в Анкаре оставил очень приятное впечатление — здесь находится самое крупное в мире собрание предметов культуры древних народов, населявших Анатолию с незапамятных времен – от палеолита до хеттов, фригийцев и урартцев.

В истории меня всегда интересовало, откуда ноги растут, то бишь какие народы здесь жили первыми, откуда появились очередные завоеватели и почему так быстро все завоевали. Но историки обычно пишут как-то расплывчато – «хетты пришли в Малую Азию в бронзовом веке», «турки-сельджуки пришли с севера», «норманны терроризировали Европу» — а вот что заставило эти народы двинуться с места в неизвестные дали, почему они были так уверены в победе и почему все-таки победили?

Относительно первых свидетельства заселения Анатолии я нашла самые противоречивые сведения: одни пишут, что это произошло 13 тыс. лет назад, что именно здесь находилась часть т.н. «плодородного полумесяца», в котором был осуществлен переход от собирательства к культурному земледелию и об этом свидетельствуют находки в пещере в Karain. Другие утверждают, что самое старое из известных в настоящий момент городских поселений — Catal Hüyuk возникло в эпоху неолита 10,5 тыс. лет назад. Третьи настаивают, что первые поселения датируются эпохой палеолита, т.е. 7000-6500 гг. до н.э. В бронзовом веке (1950 г. до. н.э.) в Малую Азию вторглись индоевропейские племена – сначала ассирийцы, а вслед за ними – хетты, которые заселили всю территорию нынешней Турции между 1900 и 1200 до н. э. До этих завоеваний в Анатолии жил неиндоевропейский народ – хатты, но о них практически ничего не известно, ибо письменных документов, датируемых ранее чем 2000 г. до н. э., не сохранилось.

Итак, откуда взялись хетты? Они упоминаются в Ветхом завете как палестинское племя, жившее в горах Иудеи, хотя неизвестно, жили они там изначально или попали уже после завоевания Малой Азии. Между прочим, хеттом был Урия (2-я книга Царств XI. 3), которого царь Давид отправил на верную гибель, чтобы самому жениться на жене Урии Вирсавии.

После завоевания Малой Азии на территории нынешней Турции хетты основали с десяток царств, которые постоянно воевали с другими полузагадочными государствами, о которых мало что известно, кроме того, что некоторые из них стали провинциями или вассалами хеттских царств – Кадеш (на юге), Ямха со столицей Алеппо, Каркемиш (на юго-востоке), Ассува, страна Каска (на севере), царство Ацци-Хайаса (на востоке), Арцава (на западе), Киццуватна (восточная часть киликийской равнины).

У некоторых исследователей есть предположение, что в хеттских текстах упоминаются Троя и царь Алаксанд (гомеровский Александр-Парис), правивший в вассальном царстве Юилусе (Илионе) около 1300 г. до н.э., но не во время описанной Гомером Троянской войны (около 1190 г. до н.э.), когда пала Троя VII, а раньше, когда была разрушена землетрясением Троя VI. Но так хочется, чтобы это были именно герои «Илиады», может, с датами произошло какое-то смещение, ведь существует же версия, что Илион пал в том числе из-за обрушеня крепостных стен в результате землетрясения, а «деревянный конь» мог быть жертвой, принесенной Посейдону-Землеколебателю.

Хетты создали высокую культуру, у них были разработаны своды законов, регулирующие различные сферы жизни: систему управления и судопроизводства, собственность и торговлю, отношения со слугами, семью и брак. Интересно, что женщины у хеттов были наделены значительными правами: мать совместно с отцом решала вопрос о замужестве дочери, девица имела право отказать тому, кто за нее посватался, даже против воли родителей, но с единственным условием – вернуть незадачливому жениху подарки. В отличие от Египта, где фараоны периодически женились на собственных дочерях, у хеттов браки между близкими родственниками были запрещены, за исключением браков между братьями и сестрами. Не запрещались браки между свободными и рабами. Прогресс наблюдался и в законе о преступлении и наказании: основной упор у хеттов делался не на месть, а на возмещение ущерба, даже в случае убийства. А вот изнасилование и скотоложество приравнивались по тяжести к неподчинению государственной власти и считались самыми ужасными преступлениями.

Военное дело у хеттов тоже было на высоте, они успешно воевали с Египтом, с хурритами, обитавшими в Сирии (царство Митанни) и в горах вокруг озера Ван, с Вавилоном, даже захватили его после 1600 г. до н. э. Видимо, успеху способствовало то, что конные колесницы, которые использовали и ассирийцы, и египтяне, и хурриты, у хеттов были более тяжелыми и несли не двух человек – возницу и воина – как у египтян, а троих. Любопытный факт: сохранился трактат об уходе за лошадьми и их обучению, составленный в Митанни, где некоторые специальные термины относятся к языку, близкому к санскриту — языку древних ариев в Северной Индии. А правители Митанни поклонялись индоарийским божествам — Индре, Варуне и близнецам Насатья.

Кстати, кто был в Египте, тот помнит многочисленные храмы, построенные Рамзесом II в честь своей великой победы над хеттами в битве при Кадеше (Абу-Симбел, Рамессеум), на стенах этих храмов высечены фигуры огромного Рамзеса, повергающего крошечных хеттских воинов. Так вот, битву при Кадеше Рамзес продул, потому что война между хеттами и египтянами шла тогда из-за владений в Сирии, власть над которой сохранили хетты. А союзником хеттов в войнах с Египтом были дарданцы, упоминавшиеся в «Илиаде» Гомера.

По Гомеру, хеттов вытеснили фригийцы и основали при царе Мидасе собственное государство, расцвет которого пришелся на IX и VIII веке до н. э. и которое было разрушено в 696 г. до н.э. киммерийцами – кочевыми племенами, родственными скифам, которые вторглись в Малую Азию с Иранского нагорья. Великая империя хеттов распалась к 1190 г. до н.э., а около 1100 г. до н.э. на Эгейском побережье Малой Азии стали возникать первые греческие города-государства — Милет, Эфес, Приена. Традиции хеттской культуры сохранялись еще до 700 г. до н.э. в мелких государствах восточной части Анатолии, располагавшихся на территории от сегодняшнего турецкого города Малатюы до границ Палестины, но когда греки добрались до этих земель, они обнаружили лишь провинции ассирийской империи и ни следа хеттов.

Кстати, в 658 г. до н.э. греки из Мегара основали на западном берегу Босфора одну из своих колоний — город Византий, причем сделано это было по велению дельфийского оракула, который очень уж прозорливо смекнул выгоду строительства города на пересечении торговых путей с Запада на Восток. При императоре Веспасиане Византий вошел в состав Римской империи как главный город провинции Европа. Но поистине имперским городом Византий стал при Константине Великом, в чью честь он потом и был переименован. Константин не любил Рим, большую часть времени проводил в походах и в 324 г. решил превратить Византий во вторую столицу: город был обнесен мощными стенами, внутри которых построили дворцы, сюда свезли статуи, церковную утварь и предметы искусства из Рима, Афин, Коринфа, Эфеса, Антиохии и других городов империи. Константинополь стал главным городом восточных провинций Римской империи, и по приказу Констанция II, сына Константина Великого, здесь стал собираться сенат этих провинций и избираться второй консул. В этом отношении Константинополь схож с нашим Санкт-Петербургом, только Константинополю предстояло стать столицей, а у Питера это уже в прошлом.

Но вернемся к анатолийским цивилизациям: в разные времена в Малой Азии существовали разные государства — Фригия, Кария, Лидия, Вифиния, Мизия, Ликаония, Писидия, Великая и Малая Армения, Понт, Каппадокия, Галатия, Пергам. Некоторые из них исчезли, оставив только материальные следы своего пребывания на этих землях (например, вырубленные в скалах ликийские гробницы, захоронение фригийского царя Мидаса в музее анатолийских цивилизаций), другие просуществовали еще не одно столетие, ведя постоянные войны с многочисленными захватчиками (как, например, Малая Армения, завоеванная сельджуками в 1222 г., и Великая Армения, которую лишь в XVI веке султан Селим II присоединил к Османской империи). В VI веке до н.э. Малая Азия покорилась персам, которых победил и прогнал Александр Македонский, а после распада его империи военачальники великого полководца основали собственные государства. Во II веке до н. э. контроль над Малой Азией установили римляне, наследницей которых стала Византийская империя, постоянно воевавшая на протяжении всей своей истории то с арабами на юге, то с персами и сельджуками на востоке, то со славянами на севере, и постепенно уступавшая им свои территории. После волны сельджуков по Малой Азии валом прокатились монголы, которые дошли вплоть до Эгейского моря, но это уже XVI век и об этом позже.

Что касается утверждения Шенола о преемственности культур хеттов и турок, то лично я своим глазом неспециалиста никаких материальных свидетельств тому в музее анатолийских цивилизаций не обнаружила. Скорее, хеттские изображения богини плодородия напоминают критские, вазы похожи на греческие, а сфинксы – на египетские. Хетты любили изображать кошачьих – львов там всяких, пантер и прочих, чего у турок не было и в помине. Я их тоже люблю (кошачьих, а не хеттов), поэтому обфотографировала все достойные экземпляры. Вообще барельефы с животными очень впечатляют, а кроме того я не перестаю удивляться тонкости обработки древними мелких форм – ювелирных украшений, статуэток и т.д. В глазах стоит крошечный козленок — сантиметра три всего, не больше, — который сидит, сложив ножки, но видны и рожки с бороздками, и копытца, и глазки, и ротик. И удивительно тонкая работа на клинописных глиняных табличках, они сами по себе небольшие, меньше ладони, и буквально испещрены четкими, глубоко впечатавшимися в глину письменами, которые и донесли до нас историю хеттской империи.

Любопытна могилка того самого царя Мидаса, особенно интересен его сильно вытянутый череп, раньше я ничего подобного не видела. Очень впечатлили хеттские вазы терракотового цвета с черным рисунком, мы их потом встретили в Каппадокии в гончарной мастерской, куда нас завез Шенол. Кстати сказать о неизбежном зле любых экскурсионных поездок – заездах в «самые правильные» фабрики-магазины, где производят «настоящие» папирусы-кожи-ониксы-керамику – в данном случае мне они не показались такими уж обременительными, к тому же практически в каждой точке кто-нибудь из нашей группы чем-то отоваривался.

Последней точкой нашего посещения Анкары стал мавзолей Ататюрка, комплекс парит над городом, потому как построен на высоком холме. Путь к мавзолею выложен каменными плитами с очень большими зазорами между ними, чтобы все, идущие к мавзолею, волей-неволей опускали голову, хотя бы для того, чтобы не споткнуться.

Турки очень ценят и любят своего лидера, ибо только благодаря ему Турция сохранила свою территорию и независимость. Битва на полуострове Галлиполи, которой руководил полковник Мустафа Кемаль, стала одним из тех ключевых событий в истории, благодаря которым ее ход пошел именно таким путем, а не другим. В феврале 1915 года на полуострове должны были высадиться войска Антанты, и Мустафа Кемаль возглавил оборону Дарданелл, продолжавшуюся больше полумесяца. После победы при Галлиполи Мустафа Кемаль получил от страны — чин генерала и звание паши, а от народа – звание «Спаситель Стамбула».

Но меня в судьбе этого человека поразила другая история, рассказанная Шенолом: всю жизнь Ататюрк любил одну женщину, с которой ему так и не суждено было соединиться, хотя он и был женат потом на другой. Когда он служил в Болгарии, то полюбил одну девушку, но ее отец, узнав, что он – турок, категорически запретил им встречаться, вот так между любовью встали тысячи замученных турками болгар.

По словам Шенола, Ататюрк любил красивую одежду, дорогие автомобили (несколько выставлены в комплексе мавзолея), пользовался успехом у женщин и был не против качественных спиртных напитков. Умер он от цирроза печени в возрасте 57 лет.

А сам мавзолей не скажу чтобы очень впечатлил, внешне своими прямоугольными колоннами и прямоугольными проемами он напоминает первый этаж египетского храма царицы Хатшепсут или какое-то советское учреждение. Внутри интересен резной потолок, сама могила находится глубоко внизу, ее можно увидеть по монитору в музее мавзолея, а в верхнем помещении стоит мраморный постамент наподобие тех, что ставят в тюрбе. Музей до боли напомнил недавнее советское прошлое – в витринах выставлены подарки любимому вождю, на стенах – его фотографии и портреты, барельефы с различными сценками, где-то звучит торжественная музыка, услышав которую, кто-то из нашей группы стал напевать «Вы жертвою пали в борьбе роковой…».

Интересный казус, но любовь турок к своему лидеру преодолела даже то, что Ататюрк отделил ислам от государства: после его прихода к власти был уничтожен халифат (халиф считался заместителем пророка Мухаммеда), из новой конституции убрали статью «Религия турецкого государства – ислам», религиозные учреждения стали частью государственного аппарата, были закрыты некоторые религиозные школы, запрещены шариатские суды, распущены дервишеские ордена, Коран перевели на турецкий, объявили выходным днем не пятницу, а воскресенье, мечеть Айя-София в Стамбуле превратили в музей, были введены гражданские браки, в обиход внедрили европейскую одежду, запретив фески и чадру, а женщины получили право голосовать и быть избранными.

В музее Ататюрка один из наших туристов спросил Шенола, почему же все-таки была устроена резня армян. Шенола немного передернуло, он сказал, что это интересный вопрос, и обещал ответить на него позднее. А я вспомнила свою поездку в Каир, где наш чудный гид Мухаммед, усадив группу в кружок на коврах Алебастровой мечети, стал рассказывать о том, какая мирная и добрая религия ислам, как тут один турист возьми и спроси: «А как же джихад, как же постулат ислама: «Убей неверного – попадешь в рай»?» Мухаммед заерзал и ответил: «Интересный вопрос», но ничего больше по этой теме мы от него не услышали.

А Шенол тем временем организовал нам почетные грамоты, в которых было написано, что мы посетили сие место, правда, коменданта на месте не оказалось, так что грамотки были без его подписи. Но все равно здорово.

Около часа дня мы покинули Анкару и направились в Каппадокию – место, от которого я ожидала наибольших впечатлений за всю поездку. Дорога до Каппадокии (275 км) пролегала сначала по равнине, потом незаметно перетекла в горы. Пообедали мы гораздо вкуснее вчерашнего – опять овощные тарелки, мяско на мангале, хотя порция, заявленная «на двоих», для мужчин была маловата (на металлической миске в один слой с прогалами были выложены мелкие кусочки мяса, помидора и болгарского перца), опять айран и инжир (23 лиры на двоих).

По дороге погода испортилась, пошел мелкий дождик и похолодало, поэтому, когда автобус остановился у соляного озера Туз, выходить просто не хотелось. Небо хмурилось, соль на озере смотрелась просто как сероватый лед, к тому же до него нужно было добираться по до боли знакомой вязкой глине, дул пронзительный ветер, и я впервые пожалела, что забыла дома перчатки. Потом мне еще несколько раз пришлось сожалеть о более теплой одежде. В результате впечатления от соляного озера осталось самое жалкое – то ли дело озеро в Тунисе, белоснежное, залитое солнцем, с миражами на горизонте и в обрамлении сиреневых Атласских гор.

По дороге Шенол, к моему удивлению, все-таки вернулся к вопросу об армянской резне, но интерпретировал его довольно странно: армяне выступили на стороне нашего врага (то есть России), поэтому с ними поступили по закону военного времени, но резали не турки, а курдские бандиты. Интересный ход мысли: дело в том, что при султане Абдул Гамиде в конце XIX века в турецкой армии были создана так называемая «гамидская кавалерия» — специальные подразделения, набираемые в основном из курдов. Использовалась «гамидская кавалерия» для борьбы с гражданами собственной страны, в частности, с армянами. Надо сказать, что к концу XIX века Турция переживала не лучшие свои времена: экономика была в упадке, внешний долг рос, старый уклад тормозил развитие, страна практически находилась на грани банкротства. Чтобы направить недовольство народа в другое русло, от себя подальше, султан Абдул Гамид стал натравливать турок на нетурецкие нацменьшинства страны и организовал армянские погромы в Сасуне, Эрзуруме, Трабзоне, Стамбуле. Армяне не стали ждать, когда их перережут, как овец, и ответили террором: взорвали пару бомб в центре Стамбула, чем и привлекли к проблеме внимание Европы. Клемансо даже окрестил Абдул Гамида «кровавым султаном», но так то Клемансо, а вот со стороны Шенола называть регулярные части армии «бандитами» было по меньшей мере смело, уж лучше бы он промолчал, как мудрый египетский Мухаммед.

Между тем, приехали в Каппадокию мы уже к ужину, разместились в отеле «Ени Юкселлер» в местечке Ортхисар. Хотя Шенол и объявил этот отель одним из наименее нравящихся ему за все время поездки, нам он показался очень даже приличным, может, впрочем, по сравнению с отелем в Анкаре. Во-первых, было тихо, во-вторых, номер вместительный, в-третьих, за ужином наконец-то дали рыбу, в-четвертых, нам предстояло провести в нем целых две ночи, поэтому можно было наконец распаковать чемоданы.

Вечером состоялось факультативное мероприятие – турецкая ночь за 25 долларов с носа. Колорит состоял в том, что проходило мероприятие в ресторанчике, вырубленном в скале из туфа. Угощали местным красным и белым вином, местной водкой с чудной надписью на этикетке «Votka» и местной же ракией – анисовой водкой, заедать все это предлагалось смесью жареных соленых орешков, брынзой, какими-то овощами и, кажется, сладостями типа рахат-лукума, точно не припомню. С памятью после гремучей смеси ракия+спрайт стало происходить что-то настораживающее. Веселил собравшихся – а помимо нашей группы другое крыло ресторанчика оккупировали корейцы – фольклорный ансамбль, четыре парня и четыре девушки, которые плясали, швырялись кинжалами, разыгрывали сценку турецкой свадьбы и всячески вовлекали зрителей принять участие в веселье. Ну и конечно не обошлось без танцев живота – это проделала отдельная танцовщица, на удивление стройная и гибкая (обычно животом хорошо вертят те, у кого он есть), но тем не менее большой знаток своего дела. К чести нашего коллектива надо признать, что когда она вывела на подиум двух наших мужчин и двух корейцев и раздела их по пояс, наши мужички лицом в грязь не ударили и показали себя во всей красе, не в пример зажатым корейцам, один из которых так и стоял, прикрыв голую грудь ручонками, и бедрами вертел без азарта вовсе. Когда представление закончилось, мы пустились в пляс под восточную музыку, причем некоторые наши дамы вертели животами почти профессионально, в результате обслуга ресторана не выдержала и бросилась в наш круг. У корейцев глаза округлились, они сидели тихо, как мышки, думая про себя, наверное, о загадочности русской души. Но вечер подошел к концу, из-за плохой погоды разжигание костра на улице и прыжки сквозь огонь не состоялись, а очень жаль, потому что душа требовала продолжения банкета. Но завтра нужно было рано вставать, и мы вернулись в отель где-то в половине первого.

День четвертый, 5 января

Я до сих пор жалею, что утром не полетела на воздушном шаре – эта факультативная экскурсия стоила 140 долларов и предполагала подъем в 6 утра. Но на улице было холодно, моросил дождь, к тому же мне показалось, что будет еще очень темно и вряд ли получатся хорошие снимки. А вот те двое смельчаков, которые решились и в результате остались без завтрака, были в восторге, и светало в Каппадокии раньше, чем я думала.

С утра моросил довольно-таки приличный дождик, и было очень холодно, вообще, в горах лежал снег и не таял, и я снова горько пожалела о забытых дома перчатках, а вот зонтик пригодился. Сначала наш путь лежал в «музей под открытым небом» Гёрёме, где в пещерах сохранились изумительные христианские храмы – изумительные пропорциями, красочностью фресок и обилием сводов. Ощущение было такое, что время забыло об этих местах, и все сохранилось почти в таком же состоянии, как и было создано. Фотографировать со вспышкой там нельзя, и если я и позволяю себе партизанить в других местах, то здесь рука не поднялась, но зато я накупила красочных открыток с видами фресок, они намного лучше, чем если снимать самой при слабом освещении.

Несколько подпортил впечатление от увиденного Шенол, ну не может человек бесстрастно говорить на религиозные темы – если речь идет об исламе, он источает мед и молоко, если о христианстве – яд и желчь. Ваша вера, заявил Шенол, на самом деле переводится как «фанатизм», но вы почему-то называете это православием. Колонны в пещерных храмах, по мнению Шенола, ставили просто так, без всякого смысла (я-то грешным делом думала, что они поддерживают своды, помещения-то внутри не маленькие). А Христа-де напрасно изображают изможденным, на самом деле он был высоким сильным человеком, иначе как бы он смог изгнать торгующих из храма? «Вот если, к примеру, я войду в храм, — рассуждал Шенол (а он невысокого роста), — и стукну кулаком по столу, кто меня послушает? А от Христа все разбежались!». Ну что тут скажешь? Не в силе Бог, а в правде.

Потом Шенол заявил, что Иисус-де не был единственным «пророком», что существует пятое запретное евангелие, в котором говорится о другом – Ахмеде. Запрещенное церковью пятое евангелие действительно существует, как и множество других сомнительных сочинений на религиозные темы, но не даром же церковь отделила зерна от плевел. А что касается пророков и проповедников – их в самом деле было великое множество, что в Израиле, что на Аравийском полуострове, потому что в основе религиозного миросозерцания семитов (к которым относятся и евреи, и арабы) издревле лежала идея посланника Божия. В Коране, например, упоминается несколько посланников, проповедовавших единого Бога среди аравийских племен еще до Мухаммеда: Шоаиб у мидианитов, Салих у темудитов, Худ у адитов. Но кто их сейчас помнит, кроме узких специалистов?

Правды ради должна сказать, что из-за этих нападок Шенола я уже начала настороженно относиться ко всему, что он говорил, и мне показалось очень странным его утверждение, что в первые годы существования христианства у новой религии был очень сильный конкурент в лице старого культа Митры, причем дело обстояло настолько серьезно, что две религии долгое время соперничали наравне. Если честно, я тогда имела крайне отдаленное представление о Митре, но оказалось, что в данном случае Шенол был прав. Культ был очень популярен у римских легионеров, которые разнесли его по всей Европе, а вот что написано об этом в Энциклопедии Британника: «Братский и демократический дух первых коммун и их истоки покорности, идентификация объектов поклонения с солнцем и светом, легенды о пастухах и дарах, о наводнении, представление в искусстве огненной колесницы, получение воды из скалы, использование колокольчика и свечи, святой воды и причащения, освящение воскресения и 25 декабря, упор на моральный кодекс, воздержание и самоконтроль, доктрины неба и ада, примитивные откровения, размышления о Логосе, происходящем от божественного, искупляющая жертва, постоянная борьба между добром и злом с победой первого, бессмертие души и последний суд, воскрешение плоти и огненная погибель Вселенной — только некоторые из сходств, кажущихся или реальных, позволивших митраизму долго соперничать с христианством».

Однако, вернемся к Каппадокии — история ее драматична, потому что эта местность, расположенная в самой сердцевине Малой Азии, где пересекались все дороги, всегда была лакомым куском для разного рода завоевателей. Здесь заканчивался Великий Шелковый путь, в горах добывали медь, серебро и прочие полезные металлы, а в долинах разводили скот и делали прекрасные глиняные изделия.

Итак, что мне удалось разузнать об истории Каппадокии: государства, существовавшие здесь в 17 веке до н.э., были завоеваны хеттами, и в течение 200 лет каппадокийское хеттское царство главенствовало над другими государствами великой хеттской конфедерации. Но около 1200 г. до н. э. это царство было опустошено народом мушки. Мушек в 8 веке прогнали ассирийцы, после падения Ассирии Каппадокия подчинилась мидянам, а потом — персам, которые и назвали эти земли «Катпатука» (страна прекрасных лошадей). Александр Македонский Каппадокией не заинтересовался, ее правитель Ариараф сохранил свое царство независимым, но после смерти Александра его сподвижники схватили и казнили Ариарафа, а Каппадокия во время дележа александровой империи переходила от одного его военачальника к другому. К началу III века до н. э. Каппадокия снова обрела независимость, ее цари воевали то с римлянами, то между собой, потом попала под власть Понта, а когда Помпей (воевал за Рим) победил Митридата (воевал за Понт) Каппадокия стала римским вассальным государством, а с 190 г. до н.э. страна все-таки стала римской провинцией, а после того, как римский сенат в 476 г. решил не выбирать больше императоров, а признать главенство императора Византии, Каппадокия стала одной из византийской провинций. В 1071 г. император Роман Диоген, потерпев поражение от турок-сельджуков под Манцикертом и попав в плен, выкупил себя в том числе и этой землей. Сельджуки прочно обосновались в Каппадокии, сделав Конью своей столицей, ну а потом Каппадокия плавно перешла в состав Османской империи. И все то время, когда в Каппадокии царило христианство, здесь жили греки, последние из которых ушли отсюда в 1923 году после так называемого обмена населением между Грецией и Турцией. Шенол, правда, назвал другую причину – когда Османская империя провозгласила единственной религией страны ислам, христиане стали сами покидать эти места.

Это, так сказать, «материальная» история Каппадокии, но есть еще и другая – духовная, связанная с христианством. Здесь проповедовал апостол Петр, христианство быстро распространилось среди местных жителей, и уже в 264 году, когда восточные готы пришли сюда пограбить-поразбойничать и захватили в плен множество христиан, эти каппадокийские пленники потом тихо-мирно распространили христианство уже среди самих готов. С Каппадокией связаны судьбы многих церковных деятелей – здесь воспитывался просветитель Армении Григорий, отсюда родом великомученик Георгий Победоносец и Иоанн II Каппадокийский – константинопольский патриарх в 518-520 гг., здесь в VI веке жили три великих деятеля христианской церкви — Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский, которые считаются отцами общежитийного монашества, и благодаря которым Каппадокия стала родиной первых христианских монастырей. В разных источниках называют разное число сохранившихся здесь скальных церквей и монастырей – от нескольких сот до нескольких тысяч, но масштаб в любом случае впечатляет.

Первые монахи-отшельники жили, как известно, в Сирии и Палестине, а вот первые монастыри, где бы монахи жили все вместе, появились именно в Каппадокии, и жизнь в этих монастырях регламентировалась сводом правил Василия Великого, которые, между прочим, соблюдаются до сих пор. Причем главный упор тогда делался на духовную сторону жизни, а вовсе не на соблюдение внешних установок. Духовность по сути своей не терпит никаких рамок, и основа столь быстро распространившегося и укоренившегося на века влияния монашества – не столько в строгом соблюдении внешних правил, сколько в нравственной сущности: святости, благочестивом настроении, любви к Богу и ближним. К сожалению, Шенол об этой стороне жизни монахов не рассказывал, ограничившись замечанием, какие странные были эти православные монахи – истязали себя, спали в гробах, жили на столпах.

Каппадокийские монахи сыграли заметную роль в первые столетия христианской истории, наполненной богословскими спорами и борьбой с ересями. Кстати, Шенол особо отметил, что в христианстве с первых лет начались разногласия, стали возникать различные течения и секты. Но ведь в этом нет ничего странного – новая вера распространялась среди разных народов, у каждого из которых были свои уже укоренившиеся взгляды на мир и на человека в виде религиозных верований, философии, особенностей культуры, политических претензий, если хотите, поэтому каждый стремился привнести в христианство что-то от себя. К примеру, учение Ария (арианская ересь) во многом выросло из философии Аристотеля, а манихейство (III век) состояло из смешения элементов христианства с зороастризмом. Манихейство, кстати, оказалось одной из самых живучих ересей и просуществовало до конца средних веков, меняя наименование то на богомильство, то на катаренство, то на альбигойство. Это нам, современным людям, обремененным излишним материализмом, сейчас кажется странным, как можно было всерьез ломать копья по богословским вопросам, а тогда человеческие умы всерьез волновали вопросы из совсем иных сфер (ну кто сейчас способен рассуждать о природе эманации как логической связи между несоединимыми противоположностями?).

Между прочим, Шенол ничего не сказал и о том, что точно такого же процесса раскола внутри себя не избежала и мусульманская религия, сразу разделившаяся на суннитов и шиитов. В суннизме оформились четыре религиозно-юридические школы, а среди шиитов в 7—9 вв. появилось несколько ответвлений: кайсаниты, зейдиты, имамиты, исмаилиты, последние в 9. в. разделились на две подсекты: фатимидских исмаилитов и карматов, а в 11 в. от исмаилитов откололась секта друзов, а фатимидские исмаилиты раскололись на низаритов и мусталитов. Я уж не говорю об ассасинах – секте, созданной исмаилитским проповедником Хасан ибн Саббахом и оставившей поистине кровавый след в истории – во французский язык это слово вошло как «наемный убийца». К тому же, различные мусульманские секты неистово истребляли друг друга – например, только при султане Селиме I в 1513 г. на территории суннитской Турции было истреблено более сорока тысяч шиитов в возрасте от 7 до 70 лет.

В речах самого Шенола проскользнуло некое пренебрежение к шиитам как к более «плебейским» приверженцам ислама по сравнению с «аристократами» суннитами, к которым принадлежит он сам. Впрочем, и это у него историческое — в османской Турции была такая старинная пословица: «Человек, который читает по-персидски, теряет половину своей веры». Персы, как вы понимаете, исповедуют шиизм.

Но лучше всего на вопрос о расколе ответил византийский император Лев III в письме халифу Омару II (каждый вновь вступающий на престол халиф считал своим долгом написать византийскому императору письмо с собственным видением преимуществ ислама перед христианством, а византийцам приходилось терпеливо объяснять обратное): ислам возник среди одного народа, говорящего на одном языке, и в нем сразу же пошли разделения, а христианство с самого начала было принято десятками народов, споры между которыми были неизбежны.

Кстати, очень любопытный факт — Юлиан Отступник в юности проходил обучение в одном из христианских монастырей в Каппадокии, где он принимал участие в богослужениях, изучал Библию и исполнял все христианские обряды. Но это было лишь внешнее проявление покорности, потому что возвратившись в 20 лет в Константинополь, он тут же вернулся к вере в эллинистических богов. Когда же Юлиан пришел к власти, то решил реформировать старые языческие культы – он лично составил наставление для жрецов, в котором установил требования к их образованию и нравственному поведению (например, запретил посещать театры и питейные заведения), очертил круг обязанностей, в том числе в области благотворительности – они должны были учреждать бесплатные гостиницы и госпитали, разделять с бедными хлеб и вино, подавать милостыню нищим. В богослужении он ввел пение гимнов, хоры мальчиков, определил часы для молитвы, кафедру для проповедника и драгоценную одежду при священнодействиях. Короче говоря, Юлиан пытался вдохнуть в старое язычество новые силы путем полного подражания христианству.

После Гёрёме мы отправились в гончарную мастерскую, где нам продемонстрировали процесс изготовления глиняной посуды, а затем предложили приобрести образцы высокого искусства. Высокими были цены, хотя некоторые предметы в хеттском стиле, какие мы видели в Музее анатолийских цивилизаций в Анкаре, были и вправду весьма достойны. Но покупать небольшую глиняную вазочку за 50 евро и потом везти ее через всю Турцию домой как-то не захотелось, хотя, повторюсь, народ из группы чем-то затоварился. К чести Шенола надо признать, что больше мы такой керамики нигде не встречали.

А дальше наш путь лежал в долину отшельников, где, по словам Шенола, много лет своей жизни провел Симеон Столпник, и даже показал пещерку, где тот жил, теперь там небольшая церковь. Мне это показалось странным, потому что столпничество я представляла как стояние на столпе, колонне или по крайней мере высоком камне, но уж никак не жизнь в пещере, пусть и расположенной высоко над землей. Вернувшись домой, я решила побольше узнать о столпничестве в Каппадокии, но ни в одной книжке никаких следов пребывания здесь Симеона и других столпников не обнаружила. Как мне удалось разузнать, Симеон Столпник родился и всю жизнь провел в Сирии, где 37 лет простоял на столпе, который, по словам очевидцев, представлял собой огромный камень с окружностью верхней поверхности не менее 2 метров. Никаких пещер, никакой Каппадокии. А в долине отшельников жили монахи-отшельники, но узнать об их жизни подробнее мне не удалось, поэтому буду благодарна, если кто подскажет литературу.

В долине отшельников расположены самые живописные «грибы» Каппадокии – и три небольших боровичка на высоком столбе, которые изображают во всех рекламных проспектах, и группы крупных «грибищ» со шляпками-скалами. Фотки получились отменные, благо, дождь кончился и можно было спокойно полазить по пещерам и лестницам, ведущим на верхние этажи. Особенно удался кадр на одинокий «гриб» сквозь окно одной из пещер.

Затем нас отвезли к знаменитому каменному «верблюду» — поразительно, какие чудеса творит с твердым камнем легкий ветер и ласковый дождь. В этом месте «грибы» были уже совсем другие – поменьше, на более тонких ножках и с более маленькими шляпками, словно их кто-то вытянул вверх. Эти «грибочки» на мой взгляд более подходят под название «трубы фей», как величают эти творения природы, потому что феи все же эфемерные существа, и им милее играть среди тонких трубочек возле «верблюда», чем среди приземистых «боровиков» долины отшельников, где гармоничнее смотрелись бы гиганты.

Перед обедом нас завезли еще к одному знаковому месту Каппадокии – двум живописным «грибам», которые стоят отдельно ото всех в обнимку, на фоне потрясающей долины, обрамленной невысокими горами.

Обед мне понравился – это был шведский стол за 6 долларов с носа, много приготовленных и свежих овощей, шаурма, бараньи котлетки на гриле, традиционные сладости, яблоки и мандарины. Обошлось в 22,5 лиры на двоих, включая пиво и чай.

После обеда наш маршрут лежал в подземный город Деренкуе, где мы спустились вниз на 55 метров, и это был не предел. Ехать сюда от того места, где был обед, минут двадцать, а весь этот путь можно проделать пешком по подземным тоннелям. Поэтому некоторые проходы в катакомбах заделаны решетками, а то потом ищи этих дотошных туристов где-нибудь на канадской границе. Лично мне очень понравились узкие проходы, по которым иногда приходилось спускаться, согнувшись в три погибели, поэтому если кто весит под 100 кг, туда соваться не рекомендую – может повториться сценка, когда Винни-Пух долго не мог покинуть дом Кролика. Впечатлили огромные каменные «колеса», которыми загораживали путь врагам, если они прорывались внутрь. Вообще, в этом городе было все необходимое для жизни (всего в Деренкуе около 1200 помещений, включая школу и церковь), и там не только жили первые христиане, но и потом скрывались сами турки, например, во время русско-турецкой войны. Подземные города известны в Каппадокии с 4-го века до н.э., есть они и в других гористых странах, лично я уже видела нечто подобное на Мальте, там тоже сохранились катакомбы, в которых жили первые христиане (в том числе и Святой Павел), но тамошние подземелья гораздо меньше и не уходят так далеко вглубь и вширь.

Последней точкой нашего маршрута в этот день была природная крепость Учхисар, но когда мы к ней добрались, начало смеркаться. Шенол сразу предупредил нас, что вскарабкаться на саму крепость нам не удастся – недавно оттуда сорвался один немецкий турист, разбился насмерть, поэтому в плохую погоду народ туда не пускают. Но, честно говоря, я бы и не полезла, уже налазилась за весь день – то вверх, то вниз. Сама крепость –кусок скалы, похожая на гигантский зуб с «дуплами», приспособленными под жилища, -смотрится очень живописно.

По пути в гостиницу Шенол завез нас, по просьбе трудящихся, в сам поселок Гёрёме, дабы отовариться местным вином. Мы не стали покупать, сразу выпить бутылку на двоих не было сил, а завтра рано утром предстоял самый протяженный переезд до Памуккале — ___ км. К тому же местное вино, которое мы попробовали накануне во время представления, как-то не впечатлило. А вот сам поселок, вернее, панорама домов на фоне «грибов» и «зубов» очень даже понравились, жаль только, что было уже совсем темно и снимать было невозможно.

Далее наш путь лежал на ковровую фабрику, и это оказалось настоящим шоу. Как я уже сказала, стемнело рано, и делать до ужина нам решительно было нечего, так что ковровое представление оказалось весьма кстати. Сначала нам продемонстрировали различные виды природных красок, которыми окрашивают шерсть, потом – как из коконов тутового шелкопряда плетут шелковые нити. Как нам не без гордости сообщили, Турция – второй в мире производитель шелка после Китая, только Китай берет количеством, а Турция – качеством изделий. Правда, производство шелка досталось туркам по наследству от Византии, потому что китайцы свято хранили секрет изготовления чудесной ткани, а в VI веке два византийских монаха, отправившихся в Китай с миссионерской целью, вывезли оттуда в своих посохах грены шелковичного червя.

Потом нас повели в «цех», где несколько женщин трудились за ткацкими станками и плели разные ковры – безворсовые, ворсовые, шелковые. Ну и наконец, вся наша хабанера в сорок с лишним голов разместилась в демонстрационном зале на скамейках, расставленных вдоль стен, и перед нами стали раскатывать ковры ручной работы, объясняя, в чем их отличие друг от друга и от ковров машинной работы. Меня уже давно привлекают шелковые ковры, они и в самом деле необыкновенные, меняют цвет в зависимости от освещения, светятся, если ими накрыть горящую лампу в полной темноте, и такие приятные на ощупь! Но стоят они… Я даже сфотографировала один такой коврик за 50 тысяч евро. Впрочем, наши люди отоварились и там.

А после ужина нам предстояло посетить древний кервансарай, в котором демонстрировали свое странное и завораживающее мастерство знаменитые танцующие дервиши-суфии (стоимость – 20 долларов). Это – не шоу, дервиши – не артисты, поэтому ни фотографировать, ни аплодировать не разрешалось. Вечер этот мне очень понравился, даже скажу больше – это было одно из самых запоминающихся впечатлений за всю поездку.

Во-первых, меня поразил сам кервансарай. Еще из восточных сказок, которые читала в детстве, я помнила про караван-сараи, где останавливались купцы с товарами, но представляла их как придорожные харчевни. На самом деле кервансарай – это самая настоящая крепость с мощными стенами и огромными внутренними пространствами, причем двор под открытым небом использовался как рынок, боковые галереи – как чайханы, а в закрытых помещениях располагались бани и комнаты для отдыха главы каравана.

Вход в эту крепость был украшен потрясающе красивым углублением в виде арки с украшениями в виде небольших сталактитов, и в памяти сразу всплыли украшения собора Саграда Фамилия в Барселоне. По бокам от входа стены были украшены замысловатой резьбой, такой воздушной и нежной, словно это был не камень, а самое настоящее кружево. По словам Шенола, сельджуки оставили после себя два архитектурных достижения – резьбу по камню и кервансараи. Купцы, везущие товары по Великому шелковому пути, просто мечтали поскорей оказаться на территории сельджукской империи, потому что дороги в ней были безопасными, а на расстоянии дневного перехода верблюда (примерно 30,5 км за 9 часов) обязательно стоял кервансарай. Сельджуки даже обеспечивали купцам вооруженную охрану на всем их пути. Но помимо резьбы по камню и кервансараев, сельджуки оставили после себя мосты (стоят до сих пор), больницы и богадельни (некоторые больницы работали в Турции до середины XIX века), бани и фонтаны, которые функционируют до сих пор.

Из двора кервансарая другой вход, тоже украшенный резьбой и углубленной аркой над входом, вел в крытую часть — довольно-таки большое, почти как сам двор, крытое помещение с мощными колоннами и сводами, чем-то похожее на храм, где и были расставлены скамейки для зрителей вокруг квадратной центральной части, огороженной небольшой балюстрадой. Слева от нас располагалось место для музыкантов, на противоположной стороне – символическое место султана.

Во-вторых, сам танец в самом деле производит впечатление, до этого я уже видела нечто подобное в исполнении артистов в Турции и Египте, но там это было именно шоу – красочные юбки на танцорах, которыми они выделывали разнообразные кульбиты, грим на лицах, поклоны и аплодисменты. Здесь все было по-другому, наполнено особым смыслом и подчинено древним ритуалам. Сначала появились музыканты, которые сели сбоку, потом один из них вышел вперед и долго читал нараспев какие-то слова, из которых я уловила только «Мевляна» (в переводе – «наш господин») — так называли Джеллаледина Руми, поэта-мистика, жившего в Конье в XIII в. Орден танцующих дервишей Мевлеви был создан Султан-Веледом — сыном Руми уже после смерти отца. Но об этом позже.

Танцующие дервиши исповедуют суфизм – мистическое учение в исламе, сущность которого оказалось довольно сложно уяснить. По легенде, когда одного из суфиев попросили рассказать о суфизме, он стал просить Бога о смерти, чтобы не отвечать, настолько трудно ответить на этот вопрос.

Когда я кое-что почитала о суфизме, то обнаружила интересную закономерность: основные постулаты философии суфизма — отрешенность от собственного «я» и от всего мирского, постижение духовного совершенства, погруженность в мистическую любовь к Творцу, уединенное общение и слияние с ним через мистический экстаз – можно в той или иной мере найти не только к исламе, но и в других религиях. Мои предположения оказались верны – на одном из сайтов обнаруживаю гневную отповедь Абдуль Кадыра Исы, автора книги «Истина Тассавуф», «врагам Ислама из числа востоковедов…, которые… называют суфиями буддийских монахов, христианских святых и индийских факиров.…Суфизм — это практическое воплощение Ислама, и нет иного суфизма, кроме исламского, и быть не может». (http://www.sufizm.ru/history/born/). А, собственно, почему? Что плохого, если буддисты или индуисты тоже отрешаются от мирской суеты и сливаются с Всевышним через собственное совершенствование? Зачем отвергать очевидное, не понимаю, если только в суфизме нет каких-то тайных заповедей, известных только посвященным и относящихся исключительно к исламу. Наверное, недаром вся философия суфизма проникнута тайной – по традиции, когда суфии говорят или пишут о каком-либо своем выдающемся философе, то после его имени вставляют слова: «Да светится тайна его». Впрочем, тезис о доступных только «посвященным» тайных знаниях присутствует во всех мало-мальски уважающих себя эзотерических культах.

Что означает само слово «суфизм», тоже предмет спора. В одних источниках говорится, что «суфий» в переводе означает «вольнодумец», а «суфизм» – это «адеб» (свод правил), в других — что название пошло от «суфи» — грубой одежды из овечьей шерсти, в третьих суфиями называют вообще всех мусульманских монахов. Тот же Абдуль Кадыра Иса приводит еще несколько версий происхождения суфизма: от «сыфат» (свойство), от «сафа’» (чистота), от «суффа» (скамья), от «сафф» (первый ряд).

Возник суфизм еще в VIII веке в Персии как реакция на некоторый отход верующих от духовной сущности ислама (появление отшельничества было и в других религиях по той же причине), а в XIII получил особо широкое распространение. Орден Мевлеви считался самым богатым и влиятельным среди других многочисленных дервишеских орденов Турции, его шейхи опоясывали мечом Османа Гази каждого нового султана, всходившего на престол. В отличие от других орденов, у суфистов более строгие правила для послушников: испытания длятся 1001 день, ученик ведет уединенную жизнь, наполненную размышлениями и созерцанием, наблюдает за жизнью ордена, сидя где-то в уголке комнаты, знакомится с обрядами и традициями, учится своими руками делать всякие амулеты. В музее Мевляны в Конье мы потом увидим восковую фигуру такого послушника, который сидит в уголочке на коленях и наблюдает за танцем дервишей.

Между тем, музыканты начала играть и через какое-то время появились сами дервиши во главе с шейхом (духовным наставником) — на дервишах были длинные черные накидки и высокие валяные шапки. Дервиши сели на коврики внизу прямо перед нашими скамьями, поджав под себя ноги, и застыли как изваяния с закрытыми глазами. Потом пятеро их них скинули верхние черные накидки и оказались в белоснежных длинных одеждах с широкими, как колокола, юбками, а шейх все время оставался в накидке.

Танец начался с поклонов дервишей друг другу и шейху со сложенными на груди руками, потом они сделали несколько ритуальных движений, обходя то место на противоположной стороне от музыкантов, которое было предназначено для султана, и закружились в танце. Двигались дервиши по-разному: один, самый молодой, был несколько угловат и скован, руки его были раскинуты неестественно, застыв в напряжении словно деревянные. Другой закатил вверх глаза и механически кружился как сомнамбула, наклонив голову набок, словно она ему была не нужна, смотреть на него было как-то не по себе.

Двое других – да, это настоящие мастера — один невысокого роста, полы развевающейся «юбки» скрывали его ноги, и потому казалось, что он парит в воздухе. Впечатление «полета» усиливалось гармоничностью и естественностью его движений. Он кружился как дышал – спокойно, размеренно, плавно, движения его были грациозны и я бы сказала полны достоинства и уверенности в своей правоте. Четвертый дервиш, наверное, самый опытный, тоже двигался естественно и без натуги, но ощущения полета все же не было из-за его высокого роста – из-под юбки были видны ноги. Дервиши сделали несколько заходов в танце, причем в последней части танца к ним присоединился шейх, который тоже немного покружился, но мне он как-то не запомнился.

Этот танец, называемый «Сэм» или «Сим», служит дервишам одним из способов отрешения от себя и мира, достижения мистического экстаза и весь пронизан глубоким смыслом – крутящиеся дервиши символизируют вечное движение жизни, скрещенные руки на груди в начале танца означают, что дервиши остались наедине с Богом, а положение рук во время танца, одна ладонью вверх, другая – вниз, говорит о связи между небом и землей. Почтительные поклоны дервишей друг другу и шейху во время танца означают дружбу, доверие и любовь. Вообще весь танец олицетворяет собой любовь ко Творцу и всему, что он создал.

Между тем дервиши пошли на второй круг, снова поклонились друг другу и шейху, обошли султанское место и снова закружились. Кстати, кружатся они не настолько быстро, как египетские и турецкие артисты, но танец все равно завораживает. А я во время этого действа вдруг кожей почувствовала мистицизм происходящего – сижу я, москвичка, вдали от дома, где-то посреди мусульманской страны, за мощными стенами древнего кервансарая, и не отрываясь смотрю на кружащихся мужчин, которые делают это из религиозных соображений. Странно!

Турция: великое открытие древних цивилизаций (неспешный рассказ для неленивых и любопытных) Часть II

Автор Катерина