В декабре 1996 г., будучи студентом Университета Аляски (Фэрбэнкс), я предпринял первое свое путешествие в тропики, на
Гавайские острова. Часть дневника (а именно, описание моих передвижений по острову Мауи) я предлагаю читателям. Хочу заранее
извиниться за несколько занудный стиль: первоначально я не собирался никому этот дневник показывать и делал заметки только
для себя. Но потом решил: вдруг кому-то пригодится мой опыт. Если будет интерес – могу выслать оставшуюся часть дневника
(острова Кауаи и Оаху).

16 декабря 1996г., понедельник
До обеда сдал свой первый и последний экзамен в сессии, и долгожданные зимние каникулы начались. Получил по почте
кредитную карточку «Master Card», которую заказывал полмесяца назад. Правда, лимит приобретения товаров по этой карточке
оказался 500 долларов вместо предполагаемых 1000 (как мне объясняли в банке), но переделывать карточку уже не было времени.
Купил «travel checks»на 500 дол. («НЗ» на обратный билет). Часа два посидел в библиотеке, почитал журналы. Собрал
окончательно свой рюкзак, и в девять вечера «room-mate» Ричард повез меня на джипе в аэропорт. По пути заехали в магазин, я
купил компас. Отлет из Фэрбэнкса — по расписанию, в 22:30. Через час совершили посадку в Анкоридже, не указанную в моих
билетах. Правда, стояли там не дольше часа, не пришлось даже выходить из самолета.

17 декабря 1996г., вторник
Вторая посадка — в Сиэттле, в шесть утра по местному времени (по аляскинскому — в пять). Через час, сменив самолеты
с компании «Reno» на «United Airlines», взял курс на Сан-Франциско. Рассвет встретил в полете. В Сан-Франциско снова сменил
самолет (с 8:10 до 8:47 местного времени), причем в связи с большими размерами аэропорта пришлось воспользоваться
специальным метро, проехав 3 остановки. На полминутки вышел из здания аэропорта наружу, вдохнул калифорнийского воздуха
(несмотря на раннее утро, было целых плюс десять по Цельсию, и зеленела трава). Около девяти утра занял свое место в
«Боинге-747» и отправился в последний отрезок полета на Мауи. Сразу познакомился с соседом по салону, Гуннаром из Германии.
Последние пять лет он живет в Юджин, штат Орегон, делает PhD, связанную с новыми компьютерными технологиями. У нас с ним
оказалось много общего, включая примерно равный возраст (ему 32 года), и мы болтали всю дорогу. На Гавайи Гуннар летел уже
во второй раз. Полет занял 4 часа, и в полдень по местному времени мы благополучно приземлились в аэропорту города
«Kahilui», «столицы» острова Мауи. По первоначальному плану я собирался пересечь остров от Кахилуи на юг, выйти на другую
сторону перешейка (около 10 км) и начать обход восточной части острова вдоль берега. Но Гуннар предложил воспользоваться
машиной его друзей, если они согласятся.

Друзья (Стефан и еще один, имя которого не запомнил) прилетели из Германии двумя
днями ранее и встретили Гуннара в аэропорту. Они согласились доставить меня на другой конец перешейка, но для начало
предложили «посмотреть большие волны» на северном, наветренном берегу. Они уже побывали в той бухте (около 10 км к востоку
от Кухалаи) и собирались после встречи Гуннара снова поехать туда. Я без раздумий к ним «примазался» и не только «посмотрел
волны», но и сделал в них заплыв минут на пять. Волны были не совсем громадными, метра по полтора, от силы — два (они
доходили до берега уже «обессиленные» после рифов), но почти все они были очень крутые, с белыми гребешками, поэтому
впечатления от купания получились незабываемыми. Особенно, когда я неудачно поднырнул под один «гребешок» и оказался в таком
водовороте, что сразу потерял представление, где верх, где низ, и сделал несколько «подводных сальто» вдоль песчаного дна.
Если бы дно было каменным, «впечатления» могли бы оказаться последними в жизни. Гуннар попал под ту же волну, что и я, и
проехался по дну спиной. После этого одна половина спины у него сразу стала очень «загорелая». Покупавшись, мы задержались в
уютной бухте, окруженной пальмами, часа на полтора, смотрели на серфингистов (человек пять «седлали» волны на маленьких
досках, лежа на животе, и еще столько же «ездили» на длинных досках, стоя в полный рост), разговаривали, съели по банану.
Расставшись с бухтой, вернулись в город, в местном универмаге закупили каждый себе продуктов, перекусили в «Tako-Bell»
(мексиканская «fast-food») и поехали на юг. Немецкие «три товарища» арендовали на неделю «кондоминимум» (коттедж) на
западном побережье острова и отправились туда. Как только мы пересекли перешеек, наши пути разошлись: мне нужно было на
восточный конец острова. Поблагодарив новых знакомых и распрощавшись с ними навсегда, пошел по обочине шоссе в «неведомую
даль». «Даль» оказалась не больше километра, т.к. солнце уже зашло, и надо было устраиваться на ночлег. Сразу от шоссе
начиналась плантация сахарного тростника, и, углубившись в нее по боковой грунтовой дороге, я устроил себе «берлогу» в этой
трех-четырехметровой траве. В 18:30 было уже темно, но ярко светила луна. Перебрал содержимое своего рюкзака, достал
туристский матрасик и сделал себе «кровать» в том месте, где тростник был немного примят ветром. Немного полежал перед сном,
переживая дневные впечатления: ни разу еще не приходилось попадать «из зимы в лето», и не просто в лето, а в тропики, с
цветами, морем и пальмами. Прямо над головой в прогале среди макушек тростника светила половинка луны, одна за другой
появлялись звезды (отыскал знакомые созвездия — Кассиопею и Орион), громко шелестел тростник (дул заметный бриз).
Температура после захода солнца была градусов 25, но через пару часов после наступления темноты она упала примерно до 15
градусов, и пришлось немного утеплиться, достав из рюкзака одежду.

18 декабря 1996г., среда
Ночь была не очень комфортной из-за довольно неровного ложа (матрасик лежал на толстых стеблях тростника, образуя
местами глубокие провалы) и из-за москитов. Единичные москиты появились ближе к полуночи, и под утро они «усилили атаку».
Впрочем, по своей агрессивности они не шли ни в какое сравнение с нашими дальневосточными комарами в разгар их сезона. Много
раз пришлось просыпаться среди ночи, чтобы сменить позу и «заделать отверстия» от проникновения москитов. Но под утро уснул
крепко, и проснулся только около 7 утра, проспав рассвет. Упаковав свои немногочисленные, но «увесистые» пожитки, взвалил их
себе на плечи и отправился по-настоящему в свой поход за приключениями. Первые 3-4 км шоссе шло рядом с природным
заказником. Там на берегу озера и в заводях держались гавайские ходулочники: видел не менее двух десятков этих птиц.
Посмотрел с близкого расстояния два новых для себя вида цапель — ночную квакву и египетскую цаплю. После заказника пошла
сплошная полоса курортных заведений и деревушек. Прошел еще километров пять, и в 11 часов утра решил сделать обеденный
перерыв. Купил в магазине манговое мороженое за 4 доллара, нашел просторную беседку на берегу моря и прохлаждался около двух
часов, чередуя смакование мороженого (по мере его оттаивания) с написанием первых страниц своего дневника. Пока отдыхал,
познакомился с новым для себя видом горлицы.

К концу дня, порядочно устав и истощив свои запасы напитков, добрался-таки до конца шоссе, где асфальт переходит в
мощеную вулканическими булыжниками дорогу. По пути раскошелился на кусочек ананаса (купил у придорожного торговца за 3
доллара: очень хотелось пить) и на баночку содовой воды за 1 доллар (на следующий день не раз пришлось себя упрекнуть, что
не догадался взять несколько банок). В районе курортного местечка Макена вышел на берег моря, на замечательную песчаную
бухту и, скинув рюкзак, прикончил купленную баночку холодной воды. Народу на пляже было мало. В километре от берега наблюдал
«танцы» китов-горбачей. За четверть часа видел около десяти китовых прыжков из воды почти «в полный рост». Пройдя после
конца асфальтового шоссе еще пару километров по «королевской дороге» (реставрированному участку древнего тракта вокруг
южного побережья острова), в седьмом часу вечера, уже после захода солнца, остановился на ночлег на берегу моря в начале
широкой бухты Ла-Перуза. Видел близко мангуста, он перебежал дорогу в десятке метров впереди и затем пару секунд на меня
смотрел. Ночлег устроил всего в десятке метров от полосы прибоя, расстелив свой матрасик рядом с толстым бревном. Хотя за
весь день я съел лишь 450 г мороженого и грамм 150 ананаса, ужинать почему-то не хотелось. Выпил только одну из двух
оставшихся банок кока-колы и, немного подумав, прикончил также сок гуавы, купленный в том же магазине, что и мороженое.
Переночевал благополучно, только долго не мог заснуть: слишком рано в тропиках наступает темнота. Над головой шелестели
ветки раскидистой гавайской акации, постоянно сыпался сверху мелкий мусор, между веток мелькала луна, и вокруг в темноте
кто-то издавал отрывистые, похожие на дроздовые, звуки.

19 декабря 1996г., четверг
Встал немного позже рассвета (около 7 утра) и первым делом обнаружил, что разложенный на ночь вдоль «моего» бревна
хлеб оказался почти весь съеден какими-то животными. Я разложил его с вечера в 1-2 м от своей лежанки, чтобы подсушить
сухарей. Впрочем, особого сожаления пропажа хлеба не вызвала, поскольку других продуктов пока хватало. Зато в отношении воды
пришлось перейти на режим жесткой экономии: осталась лишь одна банка кока-колы, и в алюминиевой фляжке булькало грамм двести
кока-колы, разбавленной водой. Неизвестно, какие муки жажды пришлось бы испытать в конце этого дня, если бы не двое
сердобольных ныряльщиков, которых я встретил на берегу в самом начале дневного перехода. Я попросил у них питьевой воды, а
получил бесплатно две банки пепси-колы. Заодно посмотрел на их добычу: пару небольших осьминогов и несколько плоских
полосатых рыбешек. После этих ныряльщиков за день я никого больше не встретил, так что просить воды было не у кого. Дорога
же была не подарочек. По карте здесь была показана тропа (нереставрированный участок «королевского тракта»). Но, похоже, я
взял слишком близко к берегу моря и полдня шел безо всякой тропы, шагая по совершенно голым (даже без лишайников) кускам
застывшей лавы разных форм и размеров. Все эти куски объединяла одна общая черта: они имели необычайно острые выступы. Из-за
этого получил несколько царапин на руках, слегка порвал брюки и натер мозоли на мизинцах обеих ног. Во время обеденного
привала обнаружил, что на них вздулись волдыри. По лаве идти было нелегко, за час удавалось проходить не больше километра.
Обед устроил себе часа в три дня, когда вышел, наконец-то, на нормальную тропу. К тому времени и ландшафт вокруг стал
«веселее»: вулканические поля стали перемежаться луговинками и небольшими редкими деревьями. Вечером остро встала проблема с
питьевой водой. Двух банок пепси-колы, подаренных утром ныряльщиками, хватило лишь на полдня. В обеденный перерыв пришлось
открывать последнюю банку кока-колы, чтобы запить кусок сыра и плиточку шоколада. Сделав пару глотков из последней банки
жидкости, остальную часть перелил во фляжку.

После обеда шел еще часа два, прежде чем остановиться на ночлег. Дорога снова
почти исчезла, шел по булыжникам, переваливая невысокие увалы и пересохшие долинки. На закате вышел к маленькой бухте,
более-менее укрытой от ветра и соленых брызг, и решил остановиться там на ночлег. Ветер был хотя и не штормовой, но все же
приличный, шум прибоя сливался в сплошной гул, как от реактивного самолета, с едва различимыми на его фоне звуками отдельных
волн. От особенно сильных ударов волн по земле шла вибрация, которую я, лежа на тонком туристическом матрасике, ощущал всем
телом. От ветра моя лежанка была укрыта с одной стороны вертикальной двухметровой вулканической глыбой, с другой стороны я
соорудил заборчик из плавника, который в изобилии валялся на берегу. Среди плавника виднелось много старых кокосовых орехов,
и, проверив их все (штук сорок), я нашел один, в котором внутри что-то булькало, остальные были пустыми. Проковыряв
перочинным ножиком оболочку ореха, проделал в скорлупе пару отверстий. Кокосовое молоко оказалось основательно прокисшим и
противным, но, по крайней мере, не соленым. Я выпил содержимое ореха, перелив остальное во фляжку (всего было примерно
пол-литра). После этого я решил попробовать на вкус мякоть ореха. Хотя за целый день я съел всего 100 граммов сыра и грамм
20 шоколада, аппетита совершенно не было, но я решил «заправиться» через силу. Мякоть ореха тоже была прокисшая и наполовину
разложившаяся. Выбрав из нее целые кусочки, заставил себя их проглотить. По вкусу она уже мало напоминала пробованный на
Аляске кокос. Сон долго не приходил, за ночь поспал урывками часа два-три. Всего в десяти метрах от меня ревел прибой, ярко
светила луна, «летевшая» сквозь обрывки облаков. Я с вечера тепло оделся и мучался от жары. Но раздеваться не хотел, т.к.
под утро ожидал холодного ветра (как это было предыдущей ночью, когда я основательно замерз). Но на этот раз ночь выдалась
теплой, температура не опускалась ниже 20 градусов. Сквозь дрему я видел над головой сюрреалистическую картину: неподвижная
вулканическая глыба в сочетании с яркой луной и быстро летящими полупрозрачными клочками облаков создавали впечатление, что
все звезды двинулись в путь в направлении, противоположном бегу облаков. Иллюзия была настолько полной, что несколько раз я
принимал звезды за искусственные спутники Земли.

20 декабря 1996г., пятница
Вчера надеялся осилить за день «бездорожный участок» пути около 20км между бухтой Ла-Перуза и шоссе, но сделал едва
ли две трети. Не предполагал, что дорога будет такой тяжелой. Сегодня встал с рассветом и, хлебнув на дорожку пару глотков
драгоценной кока-колы (во фляжке осталось всего грамм сто), двинулся в путь. Дорога (участки древнего «королевского тракта»)
появлялась лишь местами, в основном шел по козьим тропам. Первых одичавших коз я видел еще вчера, а сегодня за три часа пути
видел не менее полусотни этих животных, в том числе одно стадо около 30 голов. Окраска коз в основном чисто черная, но
некоторые носили белые отметины. Блеяние такое же, как и у домашних коз. Подпускали они метров на двести, но один козел
позволил подойти на полсотни метров. В одном месте вдоль долины была натянута крупноячеистая металлическая сетка, и в ней в
5 метрах друг от друга висели два дохлых козла, запутавшихся рогами в проволоке.
Из-за накопившейся за предыдущие дни усталости, недоедания и, самое главное, жажды идти было нелегко.
Останавливался передохнуть после каждого подъема на небольшие многочисленные овражки, в среднем через каждые 15 минут. По
моим подсчетам, от места ночевки до шоссе было около 8км, и с 7 до 9:45 я успел проделать больше половины этого расстояния.
Я уже хотел выпить последние глотки кока-колы и потом, достигнув шоссе, голосовать с поднятой над головой пустой фляжкой. Но
как раз в этот момент на пути попался овраг, на дне которого сохранилась лужа с дождевой водой. Вода было солоноватая и
неприятная на вкус, т.к. до лужи долетали брызги от прибойной полосы, но все же я жадно утолил жажду, даже не доставая из
рюкзака дезинфицирующих йодистых таблеток. После этого я наполнил из этой лужи фляжку, разбавив оставшуюся в ней кока-колу.
И уже через несколько мгновений об этом пожалел, потому что нашел хорошую питьевую воду. Она собралась в гладкой каменной
чаше около метра глубиной на дне оврага, в сотне метров от полосы прибоя. Соленые брызги туда не долетали, и вода показалась
удивительно вкусной. «Дорвавшись» до такого сокровища, я решил, что на сегодня путешествий хватит, и, несмотря на раннее
время (не было и десяти утра), сделал стоянку.

Овраг, подаривший мне воду, представлял собой внушительное зрелище. Он шел от
берега моря узким каменным мешком метров двести длиной и до пятидесяти метров шириной. Крутые, почти отвесные стены
поднимались на высоту от 3-5м на берегу моря до 20-30м к дальнему концу. Стены были как будто построены из гигантских
каменных блоков: они состояли из слоев застывшей лавы метров по 5-6 толщиной, и каждый слой имел многочисленные поперечные
трещины. В высокой части оврага видно было до четырех слоев, отделенных друг от друга прослойками более рыхлой породы.
Пройдя в «слепой», дальний конец оврага, я обнаружил там чашу метров 5-7 глубиной. Она была в форме воронки, причем самая
глубокая часть воронки находилась под стеной оврага. Судя по отшлифованным камням и плавнику, разбросанному выше уровня
чаши, после хороших дождей здесь текла настоящая горная река, и стена оврага превращалась в двойной водопад (двойной, потому
что в 10м над нижней чашей я обнаружил вскоре еще одну, поменьше размерами, и тоже с центром воронки ближе к стене оврага,
там, где падала вода). Об этом свидетельствовало и дно оврага, представлявшее собой отшлифованный монолит со сложным
«микрорельефом». Благодаря этому рельефу на дне было несколько естественных ванн, собравших в себя дождевую воду. Та ванна,
у которой я расположился, была самой большой, примерно два на четыре метра и до метра глубиной. Первым делом я развел
костерок, вскипятил воды и выдул не менее полутора литров чая и кофе, а потом, залив кипяченой водой фляжку, залез в воду
сам и освежился, а также сполоснул пропотевшую одежду. Судя по отсутствию мусора, народ здесь бывал нечасто, поэтому я
позволил себе проделать эту процедуру «в чем мать родила». Выпив еще чайку, снова искупался сначала в морской воде, потом
сполоснулся в пресной. В море из-за сильного прибоя и скалистого берега плавать было невозможно, поэтому я лишь лежал на
камнях и ждал, пока меня окатит пеной волна. Остаток дня отдыхал, отъедался и отпивался, загорал (в меру, чтобы не
обгореть), почитал привезенные с Аляски путеводители, строя планы на последующие дни и недели. Ночлег устроил в воронке под
нижним водопадом. Она была закрыта со всех сторон стенками по полтора метра и выше. Стенки создавали хорошее укрытие от
ветра и от потенциальных «наблюдателей» (пока не подойдешь к воронке вплотную, даже не подумаешь о ее существовании). Из
воронки в сторону моря поднималась как бы дорога в виде дуги, проделанная водой. На случай дождя, если водопад вдруг
«оживет» и заполнит воронку водой, я перед сном упаковал свой рюкзак и продумал, по какому пути лучше выскакивать в темноте
наверх. Перед заходом солнца и потом, уже при ярком свете луны, заполнял свой дневник за вчерашний день. Перед сном слышал
крики сов-сипух и видел их полет на фоне серого от луны неба. Крики довольно противные: как будто кто-то чиркает гвоздем по
жести. Сипух было по крайней мере две штуки.

Опасения насчет дождя оказались оправданными. Около одиннадцати вечера я проснулся от стука редких капель по ткани палатки.
Палатку на ночь не ставил, как и в предыдущие ночевки, но постелил ее под собой поверх матрасика, чтобы можно было быстро в
ней спрятаться от дождя. Редкие капли скоро перешли в частые, а затем и в ливень. Несмотря на все приготовления, дождь
застал меня врасплох. Одежда, которая была на мне, и которой я укрывался, успела промокнуть, пока я заворачивал в пленку
свой «лежак» и доставал дождевую накидку для себя. На мое счастье, через минуту ливень утих, а еще через пару минут и вовсе
прекратился. В этом, впрочем, был и отрицательный момент: не удалось посмотреть процесс «оживления» двойного водопада. Тем
не менее, я решил выбраться из воронки подальше от греха (кто его знает, какой дождь прошел в горах?) и перенести свой
лагерь на склон оврага. После дождя я еще часа три бодрствовал, перетаскивал вещи на новое место (хотя небо закрыли облака,
все же можно было различать предметы), потом сидел у костерка на дне воронки. Вскипятил впрок несколько кружек воды,
заполнив фляжку на завтра, заварил и съел стаканчик корейской сублимированной лапши. Воду брал в сотне метров от воронки из
большой «ванны», в которой купался днем, сделал при свете луны несколько ходок туда и обратно. Лег спать на новом месте
около двух часов ночи. Дождя больше не было, единственной проблемой оставался выбор приемлемой позы для лежания из-за
каменистой неровной поверхности.

21 декабря 1996г., суббота
Проснулся в половине седьмого и как раз успел встретить рассвет на берегу. Не спеша попил чаю, заварил еще
стаканчик лапши, разложил на камнях влажные вещи на просушку, а сам намазался солнцезащитным кремом и устроился на каменном
выступе заполнять дневник за вчерашний день. Посвятил этому занятию часа полтора. Поговорил немного с двумя охотниками,
возвращавшимися с убитым козлом. Похоже, один из них, с полинезийскими чертами лица, был проводником, а второй,
незагоревший, его гостем или клиентом. После встречи с охотниками слышал недалеко от оврага еще три выстрела: возможно, они
решили завалить еще одного козла, а может быть, расстреливали оставшиеся патроны по другим мишеням.
Покинул гостеприимный овраг только около часу дня и шел примерно до пяти дня, с редкими остановками. За это время я
попал из одного мира в другой: сухая степь с чахлой травой, выщипанной одичавшими козами, и редкими кустарниками среди
вулканических глыб сменилась роскошным дождевым лесом с незнакомыми деревьями. Многие деревья цвели белыми, желтыми и
красными цветами. После выхода из оврага я сразу же наткнулся на старую колею, которая вела вверх, в сторону от моря.
Поднявшись по колее вверх по склону, я осмотрелся с помощью бинокля и, не увидев сверху никакого подобия дороги вдоль берега
моря, решил подниматься по колее дальше, до выхода к шоссе. Одолев в гору с полкилометра, вышел, наконец, на
асфальтированную дорогу и дальше уже «покатился колобком». После бездорожья с острыми камнями асфальт казался резиновым,
пришлось даже потрогать его пальцем, чтобы убедиться, что он действительно твердый. Дневной переход сегодня составил 11-13
км. Несмотря на то, что идти по такой хорошей дороге после суточного отдыха было значительно легче, все равно попотеть
пришлось изрядно. Литровой фляги кипяченой воды вскоре как не бывало. Особенно выматывали не длинные, но крутые подъемы в
тех местах, где дорога пересекала довольно многочисленные овраги. Один подъем оказался особенно затяжным, метров 300-400.
Встретил на шоссе не менее сотни машин, в основном ехавших мне навстречу. Почти все водители и пассажиры приветствовали меня
знаками, и я тоже махал им в ответ своей панамой. Подвезти, правда, никто не предлагал, но я к этому и не стремился. В паре
километров не доходя до поселка Каупо я рассмотрел внизу сквозь верхушки деревьев небольшое озерко. Оттуда раздавались
необычные крики, и я не поленился спуститься метров на 30 вниз. На озере держались кваквы, гавайские ходулочники и с десяток
гавайских лысух — новый для меня вид. В Каупо, согласно путеводителям, был магазин, и я стремился к этому поселку всей
иссушенной душой.

Увы, к тому времени, когда я до него в конце концов дотопал (примерно в половине пятого), он был уже
закрыт, так что пива с мороженым мне не досталось. Но напиться все же удалось, хоть и не пивом: кроме магазина в деревушке
оказался киоск, торгующий сувенирами и прохладительными напитками. Взял сразу 8 банок с охлажденной содовой водой разных
наименований. Сразу не пил, дотерпел до привала. Место для привала долго искать не пришлось. Сразу за поселком дорога
пересекала по мосту глубокий овраг, на дне которого, впервые за все дни пути, журчала вода. Ноги сами решили, что на ночлег
надо идти туда. Спуск на дно оврага стоил героических усилий. Около полутора сотен метров пришлось продираться безо всякой
тропы через кустарник, гигантские ананасоподобные травы и колючие лианы. Но игра стоила свеч: спустившись на дно оврага и
пройдя немного вниз по ручью (ручей появлялся на поверхности лишь местами, создавая уютные ванны), я обнаружил там красивый
водопад метров десять высотой. Пока я спускался на дно оврага, начался дождик. Правда, он был несильный и не успел промочить
одежду до того, как я поставил палатку. Место для лагеря я выбрал над водопадом. До захода солнца оставалось еще больше
часа, палатка была установлена, дождик почти кончился, тело по-прежнему горело от ходьбы и от жажды (к напиткам я еще не
притронулся), и я решил сделать экскурсию вниз, под водопад. Для этого пришлось снова пролазить пару сотен метров через
«тропический лес», спускаться по почти отвесной стене каньона высотой около десяти метров и затем по галечниково-булыжной
дороге (ложу ручья) идти в обратном направлении. Зато в конце пути наградил себя экзотическим «душем» под водопадом и
сполоснул пропотевшую одежду. У подножия водопада было две пещеры метров по 6 глубиной и почти такой же высоты — идеальное
место для ночлега, но переставлять палатку уже не хотелось. На обратном пути обратил внимание на обилие плодов, валявшихся
под деревьями на дне оврага. Многие из них были поклеваны птицами и вкусно пахли, и я не долго думая последовал примеру
птиц. Отведал по крайней мере три разных вида. Сначала что-то типа черных виноградин с мягкой косточкой фисташкового цвета
внутри. Потом нашел круглые ярко-желтые плоды размером с небольшое яблоко, но по вкусу и «анатомии» больше похожие на дыню.
Наконец, третий вид плодов был особенно многочисленным: бледно-желтые, овальные, размером с оливку, а по вкусу отдаленно
напоминавшие созревшую уссурийскую грушу. (Уже потом, в ходе дальнейших скитаний по островам, я выяснил названия плодов: это
были соответственно яванская вишня, «фрукт страсти» и карликовая гуава.) Наелся ими до отвала. Когда я уже вылез из каньона
и возвращался к палатке, земля в некоторых местах была сплошь усыпана этими плодами, а в кронах деревьев вовсю верещали
пировавшие на них майны. Вернувшись к своему биваку, выдул банку напитка и растянулся на матрасике, гадая про себя, как
среагирует организм на необычную тропическую диету. К счастью, организм не среагировал никак.

22 декабря 1996г., воскресенье
По случаю хорошей погоды, симпатичного места и воскресенья решил никуда сегодня не идти и отдохнуть. Утром совершил
полукилометровую экскурсию по дну каньона от водопада до океана, прошелся по побережью, посидел в тени среди камней,
заполнил дневник за 20 декабря. Вернувшись «домой», разложил на нагретых солнцем валунах влажную одежду, прополоскал и ту
одежду, что была на мне. Остаток дня просто отдыхал. Подлечил немного свои натертые пальцы: проколол ножницами водянистые
пузыри на двух наружных пальцах правой ноги и, «слив воду», заклеил пальцы пластырем (такие же волдыри на двух пальцах левой
ноги лопнули вчера сами, даже и не заметил, когда). Принял «ванну» в углублении среди камней на дне ручья, а затем,
устроившись на валунах в тени дерева, читал путеводители по Гавайским островам, продумывая, каким путем лучше идти завтра.
Под вечер развел среди камней костерок, вскипятил в кружке за несколько раз воды впрок (во фляжку), попил кофе, заварил
лапши и попробовал сварить в кружке компот из «виноградовишни» (которую распробовал вчера и которая оказалась в изобилии
растущей прямо у палатки). Косточки на всякий случай удалил. Без сахара компот получился кисловатым, что-то вроде
брусничного морса. В течение дня несколько раз выслеживал птиц в окрестностях своего бивака. Видел много майн, японских
белоглазок, пару обыкновенных кардиналов, с также местный вид горлиц. Ничего нового для меня не попалось.

23 декабря 1996г., понедельник
Где-то в районе полуночи пошел дождь и продолжался почти весь день. На рассвете, правда, он на полчаса стих, и
вроде бы даже начало проглядывать солнце. В этот отрезок времени я сделал несколько снимков горной реки. Река появилась к
утру на том месте, где вчера тихо журчал ручеек. Площадка, на которой разводил накануне костер, оказалась под пенистыми
бурунами. Мои запасные брюки, которые вчера я подкладывал для сиденья и оставил на камнях, уплыли в Тихий океан. В карманах
брюк, к счастью, ничего не было. Водопад из тихой струйки, под которой я позавчера принимал душ, превратился в страшную
стену воды, под которой не устоял бы и слон. От крупных валунов, катившихся по дну, временами содрогалась земля. К
сожалению, всей красоты разбушевавшегося водопада не было видно сверху из-за густой растительности, но по силе шума можно
было судить о том, что творится внизу.
По причине дождя пришлось делать еще один выходной. Отлеживался до опупения в своей палатке, выливая время от
времени собиравшуюся на полу воду (пару дней назад я неосторожно сделал в полу несколько маленьких дырочек, когда
придавливал палатку тяжелым камнем для защиты от ветра, и теперь через них сочилась вода; немного протекали также швы на
«потолке»). Читал книгу «The Joy Luck Club» by Amy Tan, которую купил в «thrift-store» в Фэрбэнксе за 25 центов и которую
начал читать еще вчера перед сном при свете фонарика. Написал письмо родичам в Ангарск, чтобы потом при случае его отправить
по почте. Съел половину куска сыра, немного печенья и пакетик орехово-изюмово-шоколадной смеси, запивая сделанным вчера
холодным кофе. Время от времени смотрел из отверстия палатки «телевизор», в котором показывали одну и ту же картинку:
кусочек тропического леса под моросящим дождем и горную реку с серо-коричневыми бурунами. Пару раз, когда дождя немного
утихал, я выбирался из палатки, чтобы поесть «виноградовишни» и утолить с помощью нее жажду.

24 декабря 1996г., вторник
До обеда шел дождь, но потом распогодилось, и около двух часов дня я двинулся в дальнейший путь. За три часа по
хорошей дороге одолел десяток километров, останавливаясь лишь затем, чтобы выпить кокосового молока (в одном месте под
пальмами было много орехов кокосовых орехов) и пособирать плоды манго, которыми была усыпана дорога недалеко от кемпинга
«Kipahulu» («Семь озер»). Палатку поставил на территории кемпинга, но на отшибе, так что других туристов в поле зрения не
попадалось. «Крышу» над головой создавала очень густая крона пандануса. Ложе напоминало сеновал благодаря толстому слою
длинных листьев. Вечером устроил себе пирушку из манговых плодов (набрал их килограмма три). Переночевал очень комфортно,
несмотря на небольшой дождик. Ночью в гости приходила крыса, привлеченная, по-видимому, объедками манго. Видел ее при свете
луны на ветке пандуса.

25 декабря 1996г., среда
Позавтракав до рассвета, собрал свои принадлежности, съел еще один плод манго и, покинув гостеприимное
дерево-пандус на берегу океана, двинулся в горы, в кратер древнего вулкана Халеакала. Первые 3-4 часа шел по хорошей тропе,
которая привела к двум водопадам. Верхний водопад (высотой с сотню метров) был особенно впечатляющим. Попросил единственных
своих попутчиков — пару из Германии — сфотографировать меня на фоне этого водопада. Тропа к водопадам была местами усеяна
круглыми желтыми плодами гуавы. Время от времени я подбирал те из них, что были поспелей и почище, и отправлял в рот. После
верхнего водопада тропа кончилась, и начались приключения. Мой путь лежал в истоки ручья, питающего водопад, а затем — за
перевал, в кальдеру вулкана. Первым препятствием стала стена каньона, в котором тек ручей. Так как возле самого водопада
стена была совершенно отвесной, то я начал ее штурм в другом месте, в сотне метров ниже по ручью. Сначала склон был
более-менее проходимым: можно было лезть, цепляясь за многочисленные деревья. Но несколько мест, где стенка становилась
почти вертикальной, и где кроме нескольких кустиков ничего не росло, были, действительно, рискованными. Этот «штурм»
продолжался, вероятно, пару часов, но, в конце концов, каньон я «взял». Дальше пошли «джунгли». Это было уже не смертельно
опасно, но все равно неприятно. Приходилось продираться сквозь такую чащобу, которой в наших местах (на юге Дальнего
Востока) и не найдешь. Особенно «доканывал» ползучий папоротник, образующий местами сплошную сеть. Кое-где я даже лез по
этой сетке вверх, не доставая ногами земли. Изредка попадались «свинские» тропы, проложенные одичавшими свиньями. Эти тропы
были, действительно, свинскими, и пользоваться ими можно было только с большим трудом: часто они представляли собой лишь
тоннели в густой растительности, через которые невозможно было протиснуться. Два раза встречал и «авторов» троп — черных
гавайских свиней. Точнее, видел взрослую свинью и маленького поросенка. К закату одолел не более 5 км, не считая пути от
кемпинга до водопада. До кратера оставалось еще «как до Луны пешком». Поставил палатку на поросшей травой мочажинке и
переночевал нормально, благо что ночь была теплая. Да и день выдался тоже изумительным, без единой капли дождя.

26 декабря 1996г., четверг
За весь световой день сделал по «джунглям» не больше 5 км. Дорога оказалась куда хуже, чем я предполагал. Часам к
четырем дня вышел, наконец, на гребень холма, но он оказался не кромкой кратера, на что я очень надеялся, а лишь
водоразделом двух ручьев. Этот гребень был очень острым, с почти отвесными склонами по обеим сторонам. Он имел профиль
неровной пилы, с впадинами и подъемами. Чтобы добраться до кратера вулкана, не оставалось ничего иного, как пройти по этому
гребню «от и до». Скорость движения была не больше, чем у черепахи. Гребень густо зарос небольшими, но очень корявыми
деревьями, покрытыми мощным слоем мха. Сучья деревьев образовывали трехмерный лабиринт, чем-то напоминающий хорошие заросли
кедрового стланика. Иной раз двигаться приходилось над землей прямо по переплетению сучьев, часто проваливаясь в «ямы» между
ними. Рюкзак сильно стеснял движение, цепляясь за нависающие ветки. За час до заката я принял решение свалить вниз с этого
злополучного гребня к речке, уютно бегущей далеко внизу, как на карте. До нее было метров 200-400. Как оказалось, это
решение было большой ошибкой. Склон был настолько крутым, что за час я не смог одолеть и половины спуска к реке. В одном
месте вообще чуть не убился: большой куст, за который я в тот момент держался, не выдержал моего веса и оторвался вместе с
корнями и землей, и через мгновение я оказался в десяти метрах ниже по склону лежащим на спине на своем рюкзаке и
придавленным несколькими пудами мокрой глины вперемежку с корнями и мхом. Если бы при падении я свернул себе шею — была бы
готовая могила. После этого «полета» я, рискуя сломать фотоаппарат и бинокль, сначала бросал вниз рюкзак, а потом уже
налегке спускался сам. Но и эта тактика не прибавила заметно скорости, и сумерки застали меня «между небом и землей», на
крохотном относительно ровном пятачке размером 5м х 2м, который и сверху, и снизу был ограничен почти вертикальными
стенками. Поставил палатку на этом самом пятачке. Быстро темнело, так что место выбирать не приходилось. Пришлось потом всю
ночь мучиться из-за неровного каменного ложа. Одежда на мне насквозь вымокла от лазания по влажному мху. Хорошо еще, что
днем во время обеденного привала я подсушил сменную одежду, но и она к вечеру была уже не совсем сухая (один раз, когда я
сбросил рюкзак вниз, он попал в мочажинку с водой и наполовину промок). На ладонях и тыльной стороне кистей живого места не
было от царапин и ссадин, но они особо пока не беспокоили: было просто не до них. В довершение всех бед часов в девять
вечера пошел дождь, который продолжался всю ночь, переходя часто в ливень. Палатку трепало сильным ветром, через дыры
затекала вода, на полу периодически собиралась большая лужа, и даже не одна, а несколько, из-за неровного ложа. Сухая
вначале одежда вскоре промокла. Было ужасно холодно, настолько, что стучали зубы и била крупная дрожь. Переворачиваться с
боку на бок было большой проблемой: не столько из-за бугров под палаткой, сколько из-за возникающих при этом отверстий в
накинутых сверху вместо одеял одеждах; приходилось каждый раз подолгу их заделывать, чтобы сохранить тепло. Взятая из «дома»
(с Аляски) смесь 40-градусного уссурийского бальзама и настойки пантов на коньяке (0,5 л), которую я берег на «черный день»,
сослужила добрую службу и позволила мне немного поспать без стучания зубами. Но все равно ночь была скверная: ветер, дождь,
мокрота и, самое главное, состояние неопределенности в отношении того, что делать завтра утром.

27 декабря 1996г., пятница
Дожив кое-как до рассвета, стал думать, как жить дальше. Дождь продолжался, нижняя кромка облаков была примерно на
одном уровне с палаткой. А всего в каком-то десятке километров красовалось голубое небо, усиливая досаду на самого себя за
глупую затею с подъемом на кратер через тропический лес. Ботинки вчера я забыл убрать в палатку, и они оказались до краев
наполнены водой. С вечера у меня было два плана: либо спуститься вниз к реке и выйти по ее руслу к морю, либо карабкаться
снова наверх до «лезвия» гребня и продолжать путь к кратеру. Утром, выйдя из палатки и осмотревшись, я увидел, что река
внизу после дождя вся в бурунах, а галечные косы залиты. Это значило, что дорога вниз, к морю, была отрезана. После ночного
ливня вся долина оказалась покрыта ручьями, крутые склоны прочертили пенные струи воды, кое-где появились даже водопады. До
реки оставалось еще не менее полутора сотен метров спуска, и, судя по всему, путь был не лучше, а скорее даже хуже чем тот,
что я проделал вчера. Поэтому, натянув на себя мокрые до нитки штаны и рубашку, обув растрепанные и покрытые глиной ботинки,
собрав под дождем свой рюкзак и хлебнув для сугрева еще пару глотков своей «микстуры», я полез все-таки наверх. Этот
героический путь занял не менее 5 часов. Как и вчера, я едва не свернул себе шею, сорвавшись в одном месте с уступа скалы и
пролетев кубарем вниз метров десять, ломая маленькие деревья. Деревья прибавили несколько ссадин на руках, но остановили
падение и, возможно, спасли мне жизнь. Через полчаса после начала карабканья дождь опять усилился и я настолько замерз, что
плюнул на все, нашел крохотный пятачок с сильным уклоном, вытащил из рюкзака палатку и закутался в нее, как в одеяло, чтобы
отогреться. Без «микстуры» пришлось бы вообще хреново, правда, она за последние два дня уже подошла к концу. Сменив мокрую
рубашку на сухую энцефалитку и не снимая мокрых штанов и ботинок, пролежал в оцепенении (и, в небольшой степени, опьянении)
может час, может два. За это время дождик прекратился, стало вроде потеплее, и я, стиснув зубы (в буквальном смысле), часа
за полтора все же забрался на вершину гребня, преодолев пару очень опасных мест. По гребню идти после «стенок» казалось не
хуже, чем по дороге, несмотря на «лабиринт» из сучьев. За час прошел три или четыре сотни метров и, не дожидаясь заката,
сделал привал на ночь, чтобы не спеша поставить палатку, подсушить вещи и, главное, заполнить дневник за предыдущие 4 дня.

28 декабря 1996г., суббота
Всю ночь трясся и стучал зубами из-за влажной одежды, еле дождался утра. День выдался солнечным, без дождя. За этот
день я ценой больших усилий прошел-таки до конца гребня, разделяющего долины соседних рек, и почти залез на вершину
основного хребта (как я полагал — кромки кратера), к которому «мой» гребень подходил под прямым углом. У конца гребня я был
часа в четыре дня и надеялся до захода солнца успеть до кромки кратера. Но последний подъем, составлявший около
полукилометра, оказался таким крутым и заросшим, что к шести вечера я совершенно выбился из сил, а одолел лишь две трети
«дистанции». Палатку ставил уже в сумерках, наскоро подготовив среди переплетений кустарников и лиановидного папоротника
пятачок метр на полтора, так что палатку пришлось даже слегка деформировать, чтобы втиснуть ее в этот пятачок. Площадка была
далеко не ровной, со значительным уклоном, и палатка не съезжала вниз только потому, что упиралась в заросли внизу. Место
для бивака было самым паршивым за все эти дни, но выбирать не приходилось. Хотя днем я во время привала подсушил на солнце
свою одежду, она еще была влажной. На полиэтиленовой пленке, которой я укрывался сверху для теплоизоляции, осаждался
холодный противный конденсат из воды. Всю ночь трясся от холода.

29 декабря 1996г., воскресенье
Сразу после восхода солнца я быстро собрал в рюкзак свои вещи и полез дальше в гору. Оставшиеся полторы-две сотни
метров склона отняли не меньше часа, если не два. Временами из-за диких усилий я уже начинал терять ощущение времени,
преодолевая заслон из сучьев, лиан и колючего как проволока папоротника. На вершине хребта подтвердились мои самые худшие
опасения: хребет оказался не кромкой кратера, а просто одним из боковых отрогов потухшего вулкана. Кратер, похоже, был выше,
в 2-3 км к западу, там, куда вел гребень «взятого» с таким трудом хребта. Этот гребень оказался еще намного хуже того, по
которому я шел вчера и позавчера. Он настолько зарос корявыми деревьями вперемежку с лиановидным папоротником, что
приходилось продвигаться по сучьям, не касаясь ногами земли. Прикинув, что с такой скоростью мне и за целый день не
преодолеть по гребню оставшееся до кратера расстояние, я решил спуститься в долину реки за хребтом, где сверху
просматривались поляны с луговой или болотной растительностью, и идти к кромке кратера сначала по этой долине, а потом по
отрогу следующего за долиной водораздела. Перед тем, как спуститься в долину, я просушил на солнце свою одежду, отдохнул и
перекусил водой с сухарями. Воду снова нужно было экономить, т.к. на гребне хребта не было никаких источников. Вчера и
сегодня утром мне пришлось выжимать пропитанный водой мох со стволов деревьев, чтобы утолить жажду и смочить от перегрева
волосы на голове. Есть, как ни странно, вовсе не хотелось, хотя весь вчерашний рацион состоял всего из горсти
шоколадно-орехово-изюмовой смеси и нескольких сухарей. Пока сушились вещи, я залез на небольшое дерево и внимательно
осмотрел местность. В той долине, куда я наметил спуститься, обнаружились следы человеческой деятельности: ряды проволочной
изгороди и какая-то постройка вроде сарая. Это меня очень воодушевило, т.к. дало надежду на тропу — или вверх, к кратеру,
или вниз, к морю.

Мне уже было без разницы, куда идти, лишь бы поскорее закончить это затянувшееся блуждание по джунглям.
Спуск в долину был хотя и недлинным (не более полукилометра), но тоже оказался не медом. Пришлось даже использовать новую
тактику, чтобы облегчить продвижение: я оставлял рюкзак на месте, а сам налегке проделывал себе проход на несколько десятков
метров среди коряг и папоротника, иногда в виде тоннеля, и возвращался потом за вещами назад. Это было не быстрее, но легче
и безопасней, чем пробиваться через заросли с рюкзаком на спине. Повоевав с джунглями часа полтора и спустившись за это
время всего на три сотни метров, я неожиданно наткнулся на проволочную изгородь, которая пересекала склон хребта. Вдоль нее
вела слабо набитая, без свежих следов тропа, и уже через четверть часа она вывела меня к сарайчику три на три метра, который
я видел сверху. Как я и предполагал, это оказался кордон природного заповедника, входящего в территорию национального парка
Халеакала. Замка на двери не было, и, несмотря на раннее время и хорошую погоду, я решил остаться здесь до завтра, чтобы
восстановить немного свои силы. В кордоне оказалось все необходимое для жизни, включая 2 пакета армейского «сухого пайка» и
4 банки пива. Я использовал половину этих запасов, оставив хозяевам благодарственную записку, буклет моего заповедника и 12
долларов в виде компенсации. Ситуация, действительно, требовала такого «грабежа»: мои продукты почти подошли к концу,
магазина впереди не предвиделось, ну а перед пивом я просто не смог устоять после того, как пару дней пил только отжатую из
мха горькую воду. Так что вторую половину дня я отдыхал, сидя на крылечке в одних трусах и пытаясь разобраться по картам,
где я нахожусь. В отношении точных координат у меня были сомнения, но местоположение кратера я знал уже наверняка. На
портативной бензиновой печке, оказавшейся в кордоне, я вскипятил три кружки воды, заварил сначала какао (из «сухого пайка»),
потом последний из оставшихся в рюкзаке пакетов корейской лапши и, наконец, под вечер побаловал себя кружкой кофе. После
пятидневных скитаний такая жизнь казалась раем. В «сухом пайке», основную часть которого я уничтожил вскоре после прихода на
кордон, были индейка в соусе, кусочек яблочного пирога, картофельные чипсы, какао и еще кое-что по мелочи. Вечером
блаженствовал, забравшись в «местный» спальник и заполняя дневник при свете двух позаимствованных здесь же свечек.

30 декабря 1996г., понедельник
Отоспавшись по-нормальному (т.е. без дрожания и стука зубов) впервые за последние четыре дня, я вскипятил на
бензиновой печке воды для утреннего кофе и про запас во фляжку, собрал не спеша вещи в рюкзак, позавтракал остатками печенья
и шоколадных чипсов и в половине девятого утра двинулся в путь вдоль проволочной изгороди, надеясь, что она приведет меня к
кратеру. На сей раз мои надежды сбылись. Следуя хоть и не легкой, но все же какой-никакой тропе (впечатление такое, что люди
ходят по ней всего один-два раза в год), перебираясь через узкие, но глубокие каньоны с ручьями на дне, проваливаясь местами
по щиколотку в грязь, часам к трем дня я все же дошел до места, от которого уже наверняка можно было попасть в кратер
вулкана. Сама изгородь продолжалась дальше, по наружному склону кратера, являясь, похоже, границей национального парка.
Одолев последние полкилометра подъема без тропы, на зато и без джунглей (на этой высоте их сменила луговая и кустарниковая
растительность), около четырех часов дня я вышел на кромку долгожданного кратера. После пяти дней скитаний я вышел к кратеру
не с юго-востока, как задумывал, а с севера. Прочитанная о кратере литература не врала: он производил впечатление чего-то
неземного. Особенно эффектно смотрелись облака, возникавшие из ничего прямо передо мной, сталкивающиеся друг с другом и
время от времени заволакивающие все вокруг в виде холодного тумана. Картина менялась каждую секунду. Ветер на кромке был
такой, что сбивал с ног. Сверху я без труда разглядел «Paliku Cabin» — один из трех «кэмпграундов», имевшихся в кратере. От
был самым дальним от официального «входа» в кратер, но оказался ближе всех ко мне. Внизу, на дне кратера, хорошо
просматривались тропы. Время еще позволяло, самочувствие было хорошим после отдыха в избушке, поэтому я решил не спускаться
к «Палику Кэбин», а сойти в кратер напрямик к тропе и двигаться к следующему «кэмпграунду», чтобы завтра успеть пораньше
дойти до «цивилизации». Спуск занял около часа, с остановками на ремонт рюкзака (порвалась лямка) и на кормежку ягодами. К
своему удивлению, в кратере я обнаружил почти такие же ягоды, что растут в Сибири: «аналоги» шикши, черники и голубицы.
«Шикша» в гавайском варианте была совершенно безвкусная и несочная, зато «голубица» (хотя и не синего цвета, а
бледно-розового) напоминала виноград и в некоторых местах росла почти что гроздями, так что я «отвел на ней душу». По пути
наблюдал на лугу пару редких гавайских гусей-нене. Дойдя до дна кратера, через полкилометра вышел на отличную тропу и
«попылил» по ней на запад, как паровоз.

То ли от воодушевления, что выбрался из непролазных джунглей, то ли после трех
сортов «кратерных» ягод у меня появилось второе дыхание, и скорость хода была не меньше, а даже больше, чем в первые дни
путешествия по Мауи, несмотря на постоянный небольшой подъем в гору и сильный встречный ветер. Тропа была замечательная,
хорошо ухоженная, местами даже как бы асфальтированная натуральным асфальтом из застывшей гладкой лавы. К закату, как и
планировал, я был у «Kapalaoa Cabin» — одноэтажного деревянного домика средних размеров. Внутри оказалась группа
американских туристов с «примесью» японцев — всего человек 10-12. Руководитель группы после «закрытого совещания» со своими
«подопечными» (я посидел минут пять снаружи) решил в моей просьбе насчет ночевки в домике отказать, сославшись на мнение
«женской половины», но пригласил меня на ужин. Мне и этого было более чем достаточно. На ночевку в избушке я и не
рассчитывал, т.к. знал, что все «кэмпграунды» внутри кратера бронируются заранее и на платной основе. После 1-2-разового
питания в предыдущие дни сухарями, изюмом и шоколадом ужин в избушке был просто роскошным: большая-большая тарелка спагетти
с луковым соусом и колбасой-пепперони. Я с наслаждением поглощал свою трапезу в течение, наверное, получаса, отрываясь на
короткое время только на рассказы о своих «похождениях». У туристов была подробная карта Мауи, и я отыскал на ней путь, по
которому пришел в кратер от побережья, в том числе нашел на карте и злополучный гребень, едва не поймавший меня в ловушку.
По мнению руководителя группы, по данному маршруту никто из туристов до меня в кратер не заходил, и это было похоже на
правду. Поблагодарив хозяев, пожелал им доброго пути, хорошей погоды и счастливого Нового Года и пошел в свою палатку,
поставленную в сотне метров от избушки. Небо было сплошь усыпано звездами. Хотя палатка со всех сторон была укрыта зарослями
кустов, ночью она ходила ходуном из-за мощных порывов ветра. Пришлось даже вытаскивать гибкий проволочный каркас и
использовать палатку в виде спального мешка, чтобы она не так сильно трепалась. Было чертовски холодно.

31 декабря 1996г., вторник
Проснулся около восьми часов утра, когда склоны кратера уже были освещены лучами солнца. Быстро собравшись,
отправился в путь, к вершине острова Мауи и «назад к цивилизации». Дорога, несмотря не незначительное, не более 10 км,
расстояние оказалась очень тяжелой и заняла не менее трех часов. В конце, уже на подходе к вершине, я почти обессилел.
Сказались накопившиеся за предыдущие дни усталость и недоедание, плохой сон этой ночью, плохая для ходьбы поверхность,
постоянный затяжной подъем, разреженный воздух на высоте около 3 км над уровнем моря, а также сильный встречный ветер. В
довершение всех напастей, то ли от вчерашних ягодных смесей, то ли от слишком сытного по сравнению с предыдущими днями ужина
у меня вскоре после начала движения сильно разболелся желудок, и резь в животе не проходила до самой вершины. Подъем был
хотя и не крутым, но составил, в общей сложности, не менее километра по абсолютной высоте. На дне кратера ветер был не очень
сильным и досаждал лишь тем, что гнал навстречу облака пыли. Приходилось время от времени поворачиваться и пережидать
несколько секунд. Выше, по мере подъема к кромке кратера, порывы ветра стали такими мощными, что несколько раз меня почти
сдувало с тропы. Уже забравшись на кромку, я узнал, что это был еще не предел. Последние 300м по кромке кратера до вершины
острова, где стоял стеклянный павильон-укрытие, я тащился с черепашьей скоростью, хотя и по асфальтированному шоссе,
прорываясь сквозь невиданный доселе ураганный ветер, будто сквозь упругую водяную стену, наклонясь всем телом вперед. Но все
же цель оказалась достигнута, и часов в одиннадцать утра вершина была взята. По пути, на дне и склонах кратера, я видел
много знаменитых гавайских растений-эндемиков («Silversword»), напоминающих сделанных из серебристого металла гигантских
морских ежей; только пара из этих растений были с цветами в виде большого колоса. В павильоне на вершине острова проблема со
спуском на побережье (около 50 км по извилистой дороге) решилась сама собой: супружеская чета из Нью-Йорка, с которой я
разговорился и рассказал о своих «приключениях», предложила меня подвезти. Так что к двум часам дня я уже был в «столице»
острова городе Кипахулу, точнее, в аэропорту этого города. По пути мы останавливались в визит-центре национального парка
Халеакала, я купил там небольшую книжку о гавайских птицах.

Поблагодарив добрых супругов, распрощался с ними и первым делом
отправился в «rest-room», где решил более-менее свою «желудочную проблему», сменил грязные страшные ботинки на вельветовые
туфли и сбрил свою двухнедельную щетину (от идеи отращивания бороды я отказался, едва взглянул на себя в зеркало). После
этого нужно было решить вопрос с гостиницей, т.к. необходимо было «зализать раны» в течение пары дней. И тут я «сморозил»
большую глупость. Из-за того, что голова была как чужая и плохо соображала, я доверился информационным рекламным табличкам о
гостиничных услугах и выбрал одну из гостиниц («Maui Oceanfront Hotel»), предлагавшую одноместные номера от 22 долларов в
сутки. По телефону я убедился, что свободные места в этой гостинице имеются. Моя ошибка состояла в том, что я не уточнил,
где эта гостиница находится и, самое главное, сколько стоят их места в действительности. В результате я «выбросил» 30
долларов за услуги такси и уехал от аэропорта на 12-15 км к южному побережью острова, что вовсе не входило в мои планы.
Видя, что мы удаляемся от «столицы» все дальше и дальше, я даже хотел повернуть такси назад, но таксист объяснил, что в этом
случае тариф будет двойной. Самый главный «сюрприз» поджидал меня в гостинице. Я поселился в ней без труда, оплатив номер за
2 дня своей кредитной карточкой (впервые использовал полученную на Аляске «Mastercard»), и только после этого догадался
уточнить расценки. Тут и выяснилось, что стоимость моего номера составляет 80 долларов в сутки плюс несколько процентов
местного налога на прибыль. То есть я лишился сразу более 160 долларов. Но отказываться или выяснять что-либо насчет разницы
между «рекламной» и действительной ценами у меня уже не было сил, поэтому я лишь взял свой уменьшившийся за полмесяца рюкзак
и пошел в номер. Что сделано, то сделано, так что мне осталось только внести значительную поправку в статью «расходы
бюджета». По крайней мере, я получил долгожданный комфорт — с кроватью, туалетом, душем и кондиционером. Впрочем, гостиница
даже и близко не оправдывала такие дикие расценки: вид из окна был неприглядный (кусок соседнего дома и стоянка для машин),
а от соседнего номера, как вскоре выяснилось, мою комнату отделяла лишь тонкая дверца, через которую было слышно каждое
слово у соседей, и даже пробивался через щели свет. К тому же от гостиницы до магазинов было не меньше километра пути, а мне
нужно было закупить еды и кое-что из одежды.

Пришлось, не расслабляясь, топать туда и обратно. Потратил около 30 долларов на
еду и напитки и еще 30 долларов — на шорты. Хотел купить себе брюки вместо износившихся в походе старых брюк, но во всех
магазинах их не было и в помине, продавались только шорты. «Дома» первым делом просто нажрался колбасой с хлебом (умял палку
колбасы грамм на 300) и напился пива и газированного напитка. Несмотря на хорошую погоду и близость бухты, купаться уже не
тянуло. Отлеживался на кровати и смотрел телевизор, оставив все дела на потом. Даже мыться не было сил. После возвращения из
магазинов я хотел было сполоснуться под душем, но тут из левой ноздри пошла кровь. Пришлось принимать горизонтальное
положение. Хорошо еще, что кровотечение «подождало» до того, как я мог позволить себе расслабиться. Это было уже вторым
напоминанием со стороны организма о том, что ему необходим отдых: в первый раз кровь из носа пошла вчера вечером в центре
кратера, на подходе к избушке; тогда пришлось тоже минут пять лежать прямо на тропе, задравши нос кверху. До конца дня
никуда не ходил, смотрел допоздна телевизор. Только в полночь, на границе старого и нового годов (по гавайскому времени)
вышел на улицу посмотреть на громко трещавшие рядом петарды, купил в ресторане на берегу две бутылки пива за 9 долларов
(пировать — так пировать!), т.к. к этому времени запасы купленных в магазине напитков (3 банки пива и 3 банки газированной
воды) успели уже закончиться. Вечером и ночью почти без перерыва шел дождь, что вовсе не создавало новогоднего настроения.
Так что Новый, 1997 год, я встретил тривиально, лежа на кровати перед телевизором. За пару часов до Нового года я достаточно
отдохнул для того, чтобы хорошенько смыть под душем двухнедельную грязь и постирать часть одежды. Поскольку брюки и рубашка
были пропитаны глиной, я замочил их на ночь в мыльной воде.

1 января 1997г., среда
Утром, отдохнувший и сытый, на свежую голову я рассудил, что мне еще не поздно сократить пребывание в этой дорогой
гостинице на день и тем самым сэкономить 85 долларов. Это и в самом деле не составило проблемы. Девушка за стойкой приема
гостей безо всяких возражений согласилась «отпустить меня пораньше». Так что пришлось оперативно собирать разбросанные по
комнате вещи, срочно достирывать под душем замоченные с вечера брюки и рубашку и в полдень (крайний срок) выписываться из
этого «приюта», который «съел» из моего бюджета более 120 долларов, с учетом такси. Определенности в дальнейшей программе у
меня не было. Думал сначала дойти пешком до города Кипахулу (15-20 км), взять там в аэропорту билет на остров Кауаи и,
возможно, пожить еще несколько дней на Мауи в недорогой гостинице, если таковую удастся найти. Но этот план изменился еще до
того, как я покинул гостиницу. Двое постояльцев гостиницы, которые выписывались одновременно со мной (молодая пара из
Швеции), направлялась на такси в аэропорт, и я присоединился к ним. Вместо одного или двух дней я потратил на дорогу до
аэропорта только полчаса плюс 10 долларов. А уже в два часа пополудни я покинул Мауи на самолете, взяв перед этим без
проблем билет до Кауаи за 69 долларов. По пути сделал пересадку на острове Оаху, в аэропорту Гонолулу. Перелеты между
островами заняли по полчаса каждый, и около четырех часов дня я уже был на Кауаи. Перед тем, как «исследовать» остров, я
решил, что было бы неплохо еще восстановить силы после Мауи, пожив денек-другой в недорогой гостинице. Поэтому из аэропорта
я направился пешком в «центральный город» Лихуе, расположенный в 3 км. Но каким-то образом я умудрился пройти мимо сворота
на этот город и пошел по неправильному пути. Как вскоре выяснилась, это было шоссе, опоясывающее северное побережье острова.
Впрочем, жалеть об этом не пришлось. Через полчаса после начала моей «прогулки» один водитель пикапа, местный старожил (до
этого — житель Сан-Диего, штат Калифорния), предложил сам меня подвезти, если мне нужно на северное побережье. Он-то и
объяснил мне, что я пошел не по той дороге. Возвращаться назад уже не хотелось, да и время близилось к концу дня, поэтому в
очередной раз за этот день я резко поменял планы и решил ехать «на север». Добрые водитель, имени которого я даже не узнал,
подвез меня километров на сорок вдоль восточного и северного побережья острова, до поселка Принсвилль. Расстались мы у
торгового центра, и первым делом я пополнил свои запасы продовольствия, накупив еды на 20 долларов. После этого я прошел еще
с километр по шоссе на запад, залез на небольшой косогорчик, поросший низкими деревьями с густым папоротниковым «подлеском»
из того же (или почти того же) вида папоротника, что у нас в России применяют как домашнее декоративное растение. Поставив
палатку, я с вожделением набросился на жареного цыпленка и посвятил его смакованию около часа. Вполне счастливый, завалился
после этого спать