Воспоминание о будущем отдыхе

Может, в Москве все по-другому. Может, там считают малоимущими тех, кто в июльский зной
едет к морю в Анталию или на Кипр, а не на Сейшелы или Гавайи. Мы с женой и дочкой решили
тоже стать хоть на недельку белыми людьми. Тем более, что в рекламе пишут: от 160 долларов,
от 150… Однако пришли в фирму, посчитали реальность и дома потом прослезились: нет, не
хватит наших жировых запасов на звание белых. Поездка втроем никак не обходилась дешевле
полутора тысяч долларов.
В Воронеже Институт общественного мнения «Квалитас» как-то провел опрос насчет летних
планов горожан. И выяснилось, что на юг собираются 5-8% воронежцев. Из них лишь 2% позволят
себе санаторий. А 60,7% проведут лето дома, на даче в обществе картошки и овощей или у
родственников в деревне, в той же компании. Что же касается Кипра, Турции и вообще
заграницы, то в отпуск туда собирается от 1 до 3% воронежцев.
«Квалитас» задал еще такой вопрос: а если б у вас была возможность поехать, куда угодно,
то где б вы провели отпуск? Оказалось, что искренних любителей картошки и патологических
домоседов в Воронеже немного – 4%. Но мечты провинциалов оказались весьма скромными.
Поехать за границу мечтали 18%. Зато на юг махнули бы 26%. Что интересно, дикарями. А на
санатории замахнулись 17%.

Мы, стало быть, вошли в число состоятельных 5-8% воронежцев, собравшихся не картошку
полоть, а лежать на пляже в краю магнолий.
Перед поездкой мы наслушались легенд насчет наводнения и бедствий, регулярно падающих на
кавказское побережье. И продукты в цене взлетели, и сели всякие стекают прямо на пляж. Да и
Чечня неподалеку. Однако Сочи – заветная мечта всего трудового и прогрессивного
человечества Воронежской области. И мы эту мечту воплотим!

Поезд № 180, Гомель-Адлер, проходящий через Воронеж. В полупустом купейном вагоне пахнет
социализмом. Кипятка нет, один туалет закрыт из экономии. Мухи одолели. Кондиционер? Может,
вам еще холодильник в купе притащить? Расписания тоже нет. Ясно, что опаздываем, а на
сколько – неизвестно. Вагон-ресторан аннулирован из-за экономности пассажиров. Утром на
большой станции проводников нет вообще.
Воронежская область – огромная. Целых 8 часов по ней ехать на поезде! Это вам не Монако и
не Лихтенштейн. И даже не Бельгия. И до самого Ростова за окном все какое-то одноэтажное,
убогое. Жалкие огородики в чистом поле, но с оградами, похожими на венец терновый. Лишь
изредка среди дрожащих огней печальных деревень проплывет что-то двухэтажное, подобное
большому коровнику. Это местная знать. А олигархи, что движут солнце и светила, даже при
желании не смогут заглянуть в глаза всем своим подданным.
Когда-то всем одноэтажным было обещано по две «Волги». От щедрот богатейшей в мире страны.
Но «Волг» за окном не видно. Больше гужевой транспорт.
Бездна километров и жизней, единственных и неповторимых. Никаких следов ежегодных реформ
из окна не видно. Как же ловко грабанули широку страну мою родную! И при этом сохранили
статус радетелей народного блага. Конечно, в Садовом Кольце действительно «умеют жить».
Хотя и там я знаю одного человека, который страстно любит не Канары, а Сочи, и пользуется
любым поводом, чтоб провести в столице юга денек-другой. Даже если дома у него не все в
порядке. Однажды у него вообще несчастье дома случилось, утонули родственники, а он так и
не уехал с курорта, все надеялся, что как-нибудь само заживет. Знакомый психиатр
предположил, что это связано с детскими комплексами. Возможно, много лет назад он страстно
мечтал о море и Сочи, а родители не додали ему этого счастья. Вот он теперь и компенсирует.
Я ничего, государственных основ не подрываю? А то мало ли, закон об экстремизме суров…
Кстати, на Кавказском побережье сохранилось довольно много памятников Ленину. Небольшие, в
человеческий рост. Ближе к народу. Но в таком виде Ленин не похож на гиганта мысли. В
поселке Гойтх, где мы увидели первый такой памятник, рука вождя не показывает в светлое
будущее, а стыдливо протянута на уровне живота. На ладошке стоит пустая бутылка из-под
пива. С белорусским поездом Ленин в Гойтхе гармонирует удивительно. Все мы теперь
немножечко ленины. Каждый из нас по-своему ленин.

После Туапсе за окном начинается море. Пустынные километры диких пляжей с бирюзовой
ласковой водой. А воронежские речки в такую жару сплошь облеплены автомобилями. Как трупы
животных, издохших от жары, облеплены мухами. В зное городских асфальтовых пустынь –
инфаркты и инсульты, тепловые удары и безысходные грядки с картошкой в голове. Обоз,
застрявший в непролазной колее. А здесь лазурная прохлада вздымается и играет с волнорезами
впустую. Есть в этом большая государственная несправедливость.
Искусством выжимания денег из туриста на юге владеет в совершенстве каждый абориген.
Хозяйка частной гостиницы всучила нам жилье с бесстрастностью советской продавщицы. А мы
купились, раз она так уверена в качестве своего товара. Да и устали мы.
Одна комната стоит 800 рублей в сутки с троих:
— В комнате две кровати и раскладушка. Кто повернется – всем слышно.
— Вода из крана течет, забавляясь с нами, — не всегда, а когда захочет.
— Кондиционер, конечно, роскошь в такую жару.
— Кафе за окном гуляет с музыкой до двух ночи. Молодым, конечно, лафа. А нам бы поспать,
да никак.

Местные – сплошь психоаналитики. Один раз нам, дуракам с купеческим комплексом (стыдно
торговаться), бронзовый пляжный торговец сумел продать ржавую таранку за 50 рублей. И мы
ничего не смогли с этим поделать. Так нам и надо.
Впрочем, железная дорога тоже умеет деньги выжимать. Билеты на курорт: вход – рупь, выход
– два. Если брать в Воронеже обратные билеты, они обходятся, как и входные. А на курорте –
вдвое дороже. Хотя поезд тот же. Мы, конечно, обратные билеты брали там. Сильно умные
потому что.
Городской бюджет Сочи наверняка счастлив обилием курортников. Огромные стаи их идут летом
на нерест, метать сбережения. Но у бюджета нет денег на приведение пляжей в цивилизованный
вид. Это главное противоречие: частные гостиницы и ничьи пляжи.

Пляжные торговцы. Собрались в кучу, связки рыбы лежат прямо на гальке съедобной частью…
Бельямур! Копчений мидии! Чурчхела! Чебуреки горячие с мясом, с сыром! Вино домашнее,
холодное! Семечки! Кукуруза вареная! Копчений фарэль!
Итальянское слово бельямур – на самом деле русское, означает белого амура. Но мы не
соблазнились. Копчений фарэль, блин! Маймона виришвила! В смысле, антисанитария – источник
диареи.
Хотя пляжные торговцы – тоже люди. Мы купили у пожилой женщины сразу две литровые баклажки
хорошего (попробовали!) домашнего вина, и она прониклась к нам симпатией. И всю жизнь свою
рассказала. Что она из Абхазии. Русская, а муж у нее грузин. Что дом их сожгли. Строили они
его и создавали быт 20 лет, а пожили совсем недолго; пришла грузинская армия, и спалила все
дотла. Я потом уж пепел просеивала, надеялась что-то найти – нет, ничего не осталось.
Грузины, сказала женщина, – звери. Согнали армян абхазских в трубу, заварили ее с двух
сторон и подожгли. И деревню нашу хотели уничтожить. Объявили, что собрание будет на
берегу, а сами там котлован выкопали, чтоб всех закопать. А председатель был грузин, но он
здесь всю жизнь прожил и всех потихоньку предупредил, чтоб не ходили на собрание. И никто
не пошел. А муж теперь в Адлере, у родственников. Мы с ним и сейчас живем душа в душу, я
ему прихожу постирать и обед приготовить. Нет, мужа я люблю, а грузины – звери. Я теперь
там живу, у пепелища. Вино ношу через границу и продаю. Абхазские пограничники всех
пропускают, а русские трясут деньги даже с самых нищих. Соседку мою престарелую недавно всю
вытрясли, как есть. Армяне в Адлере – наши, абхазские. Они вино не делают, у нас покупают и
вино разбавляют. Они с чиновниками легко язык находят. Сначала в гости, потом прописали,
потом участок, потом гостиница. И трудятся, как пчелки, от сопливой малышни до древних
старух.
Местные, действительно, — как муравьи. Несут, несут, строят, строят, торгуют, торгуют…
Много строек. И много шикарных автомобилей, приезжих и местных. Престиж! Настоящий мужчина
должен построить дом, родить сына и купить 600-й «Мерседес».

Кавказский сервис неприхотлив. Экскурсия в Воронцовские пещеры: по 200 руб с носа.
Маршрутка, 27 км. Плюс вход в сами пещеры – 75 руб. Но водила-экскурсовод взял по 100. «На
экологию». А российский турист послушен. Сказали, он и платит.

По пути водила выворачивал наши души и кошельки слезными уговорами поехать в еще одну
экскурсию, частным образом, зато подешевле. Рассказывал, как мало ему платят, а сегодня у
него есть время, и он мог бы нас свозить, куда захотим. Гид из него никакой. Рассказывал не
легенды про красавиц и джигитов или историю, а про каких-то пчел, трутней, про Сталина и
курортные проблемы с автотранспортом. И все ныл-ныл…
Недалеко от пещер выяснилось, что до них надо еще пешком идти 2 км в жару по пыльной
дороге. Но если мы скинемся еще по 30 руб с носа, водила доставит нас в наилучшем виде к
самому входу.
После экскурсии официантка в кафе: 10% за обслуживание. Ждем, ждем кофе, а она сидит с
девочками в углу зала. Принесла и опять села, а про обед наш забыла. Наверное, с мужем
проблемы. Счет потом оказался самым большим за все время, хотя насчет качества еды я бы
подискутировал. В том же кафе за соседний столик сели два мужика из обслуги, необыкновенно
драные и грязные. Ненормативно похмелялись борщом. Что ж, будем голосовать ногами. Хотя
кого волнуют наши ноги?
Катер причаливает на пляж. Ходит мужик в белой рубашке и убеждает: мы за тем и приезжаем
на море, чтоб поправить здоровье. А прогулка на катере – высшая форма поправления этого
самого здоровья.
Не знаю насчет высшей. Рядом с нами как-то расположилась компания из пяти мужчин. За
полтора часа они поправили свое здоровье двумя литровыми бутылками водки, которую запивали
минералкой и заедали лавашем. Пляж они покинули очень веселыми и бодрыми, и было видно, как
играет в них здоровье. В качестве рекламы действительно здорового образа жизни на пляже
остались все отходы их пиршества.
И опять мужик с катера: всего за 100 руб вы совершите увлекательную прогулку, искупаетесь
в чистейшей воде вдали от берега. Ну же, мужчина!.. Побеспокойтесь о здоровье своего
ребенка. Это ж ваша прямая обязанность!
Ага. А потом окажется, что 100 руб – лишь начальная сумма. И надо будет платить «за
экологию», за то, чтоб к месту купания добираться не 2 километра вплавь, а на том же катере…
Банан водный – 100, катер – 100, парашют 1000. Можно в долларах. Все разговоры местных,
как и в Москве, ведутся только на языке долларов. Это у нас уже национальное. И цены в
обеих столицах примерно одинаковые.
Конечно, и жара портит отдых. В Адлере самолеты заходят на посадку с моря и летят с ревом
низко над пляжем. Туда-сюда, как ласточки. Мы все надеялись, что это к дождю. Однако зной
так ни разу и не отступил. А укрытий на пляжах по-прежнему нет. Ну, бесхозные они. С
туалетами тоже напряженка. Так что можно подискутировать, отчего море соленое.

Вечером на пляже молодая пара долго учила нас, где можно поесть ну очень дешево. За сто
сорок пять рублей на двоих, очень сытно. Мы благодарно кивали головой. Хорошо быть
молодыми! Но стосорокапятирублевый на двоих мы уже не переварим, возраст не тот. Разговоры,
общение. Кожей чувствуешь географию: Уфа, Новосибирск, Электросталь, Чебоксары… Для них
родной мой Воронеж – такая ж диковинка, как для меня Ханты-Мансийск. Города, в которых ни
разу я не был. Где не буду никогда.
Та самая молодая пара шла по дороге впереди нас. Купили что-то. Упаковка, шелуха полетели
под ноги. А в пакете у девушки томик Бердяева. Пустую пачку из-под сигарет тоже бросили в
кусты. Адская смесь Бердяева и готовности гадить под ноги!
С сигаретами, кстати, там просто беда. «Мальборо», «ЛМ» – явно поддельные. Коробки склеена
небрежно — вот где собака порылась!.. Зато марки акцизные наклеены всегда аккуратно.
Какие-то очень умные люди придумали эти ценные марки, виртуальный эквивалент живых денег.
Как и марки для спиртного. Теперь любая подделка может похвастаться акцизом не менее
качественным, чем настоящие. Зато сколько деньжищ и человеко-часов уходит на всю эту
«высокую» технологию! И кто только не делает свой маленький бизнес вокруг абсолютно
паразитических марок! Бизнес по-русски, бессмысленный и беспощадный. И никто не обращает на
него внимания. Привыкли.

Скорый поезд № 38, Адлер-Минск. Вагоны, судя по всему, — трофейные. Истлевшее дерево. В
войну у немцев партизаны отбили и ездят теперь к морю. В этом поезде тоже нет расписания.
Счастливые белорусы стоянок и опозданий не наблюдают. Как и номеров вагонов. В поезде
Гомель – Адлер они шли так: 12-17-16-15-14-13-18… А в Адлер-Минск: 29-19-26-2-3-4…
Граждане, туалеты закрыты, санитарная зона побережья. Да нет там никакой санитарной зоны!
Путь железнодорожный усеян бутылками, пакетами и прочим хламом. Ходить в туалеты нельзя,
зато население поездов успешно ходит мусором в окно. «Это наша Родина, сынок!». Нет у
такого населения морального права на чистоплотную власть. С томиком Бердяева в руке и с
маузером в башке мы еще поразим мир невиданными сюжетами!
Утром в этом поезде оказалось, что белье нужно трогать осторожно. Все купе наполнено
пудрой и крошками от этого белья. Неужели высокие технологии позволяют делать постельное
белье из бумаги? Или это такой стиральный порошок? Полки, стол, руки и волосы будто пеплом
покрываются; зимний пейзаж в июльском пекле.
Оферта наша с железной дорогой ровно ничего не стоит. На билете написано: прибытие в
18.53. Нас встречают. И ждут напрасно, потому что мы, хоть и на скором, но хронически
опаздываем. Сколько часов отнято у всего населения поезда? А всей дороги? Если в контрактах
за срыв срока обычно значится пеня, то почему ж/д держит пассажиров и встречающих
заложниками без всякого ущерба для своего благосостояния? Да еще и
добровольно-принудительную страховку всучивает. «Не нравится – не ехайте». Вас тут много, а
я одна такая железная.
Томительный плен опоздания. Как дисбат для дембеля. И все это – в полной гармонии с
одноэтажной нищетой деревень, с памятником Ленину в Гойтхе, по-пенсионерски протягивающим к
новым хозяевам руку ладошкой кверху, и с тайным пересчетом денег, потраченных на поездку к
морю.

А за окном повсеместно на покосившихся заборах: «РНЕ! Слава России!».
Надо же, никто не пишет: «Да здравствует КПРФ!». Или: «Единство» – наш рулевой!». Или: «Да
здравствуют йеху, строители капитализма!».
Ничего. Все у нас впереди.

Александр Ягодкин