Бурная ночка

Подойдя к яхте мы обнаружили, что нашу “сходню” смыло за борт. Конец, привязанный к яхте был на месте, но тот, что лежал на пирсе, теперь болтался в воде. Саймону пришлось лечь на живот и, перегнувшись за край пирса, ловить его в бурной воде. Он первым взошел по качающейся вверх-вниз доске на борт нашего судна и помог нашим женщинам. Я от помощи отказался. Последним поднялся на борт наш кэптэн. Сходню подняли и закрепили по-походному, и все отправились спать.

Я лежал в своей каюте с закрытыми глазами и безуспешно пытался заснуть. Яхту сильно качало, и меня перекатывало по койке от стенки к стенке. Хорошо, что спальное место представляло собой почти закрытый ящик, а то бы я точно свалился. Морская болезнь меня не мучила, но обильный ужин перекатывался по моему желудку так же, как я по каюте, временами подкатываясь к горлу, как будто собираясь посмотреть – что там такое снаружи. Не самое приятное ощущение. Теперь я понял, почему Колин воздерживался от еды.

Так прошло часа два или три. Вдруг я ощутил, как меня сквозь открытый иллюминатор обдает брызгами. Я собрался подняться наверх посмотреть в чем дело. Но, когда я открыл дверь каюты, яхту мотнуло, и дверь с грохотом ударилась о газовую плиту. Зажегся свет. Посередине кубрика стоял Колин, а в дверях своей каюты – Софья. Я так и не понял, я их разбудил, или мы встали одновременно. “Экскюз ми,”- на всякий случай извинился я. Мы поднялись наверх. Брызги, которые меня подняли, оказались дождем. Колин осмотрелся и сказал, что якорь не держит, надо уходить. Тем временем появились и Саймон с Эммой.

Все одели спасжилеты. Отдали швартовые, подняли якорь и направились к выходу из бухты. За штурвалом стоял Колин. Звучит команда: “Поднять грот”. Я пошел к мачте и зацепил карабин за ванту. Мы спрятались за островом. Встать на якорь там невозможно – слишком глубоко, но по крайней мере не так качало, пока поднимали парус. И вот мы опять в море. Нам на восток — против ветра и волны. До поворота на север, в Мармарис – около четырех миль, почти час при такой погоде. Такое впечатление, что волнение на море стало еще сильнее. Нос постоянно зарывался во встречную волну, и нас, несмотря на то, что мы сидели в кокпите, обдавало фонтанами брызг. Луна скрылась за горами, стало совсем темно. Даже звезд почти не было видно – небо было затянуто тучами. Только иногда все озарялось вспышками света. “Да ведь это гроза,”- подумал я. И мне стало не по себе, когда я подумал, что молния может попасть в наше суденышко. Однако грома не было слышно – гроза гремела где-то далеко. Я посмотрел наверх – над нами был кусочек ясного звездного неба. Это меня слегка успокоило. Только потом я вычитал в недрах Интернета, что на современных яхтах мачты “заземляют”. Даже если молния попадет в нее – ничего страшного не случится, если не держаться за металлические части рангоута, или стоячего такелажа. Максимум – электронные приборы могут выйти из строя.

На море не было видно ни огонька. Только спустя некоторое время справа по курсу показался одиноко мигающий маяк мыса Кадирга-бурун. После того, как мы миновали его траверз, проверили положение по GPS и повернули на север. Волны теперь догоняли нас справа с кормы, качка стала более плавной, и брызги от разбивающихся о корпус яхты волн почти прекратились. Ветер стал почти попутным, и казалось, что он приутих. Мы миновали мыс, и я увидел в стороне берега скопище белых огоньков. Сначала я принял их за прибрежную деревушку, но приглядевшись, обнаружил, что они постоянно перемещаются налево-направо, вверх-вниз. Это были яхты, стоявшие на якоре в заливе за мысом. Они укрывались там от волн, но было видно, что убежище не очень их защищало. Впереди показался зеленый огонек. “Какое-то суденышко идет направо, правым бортом к нам,”- подумал я. И точно, огонек перемещался вправо, а затем и вовсе исчез в открытом море. “Кому не спится в такую погоду?” Вскоре я увидел впереди по курсу красный мигающий огонь – три вспышки, затем пауза. Я показал на огонь Саймону, сидевшему рядом. Он долго вглядывался в темноту, но когда разглядел, выяснилось, что это маяк на мысе острова Кечи-адаси, с правой стороны пролива – Саймон перед переходом изучил карту. Теперь у нас был визуальный ориентир, на который держать курс. А вскоре стало видно и пролив подсвечиваемый огнями ночного города.

И вот, наконец мы в бухте Мармариса, которую покинули пять дней назад. Волнения здесь нет, и мы без особых проблем спускаем парус. Когда подошли ко входу в марину, уже начало светать. У входа нас встретил дежурный marina’s servicer. Колин перекинулся с ним парой фраз по-турецки, и мы пошли дальше к своему понтону. За штурвалом стоял Саймон. Кранцы мы вывесили еще до входа в марину. Швартовка предстояла кормой, на mooring line (мертвый якорь). Колин дал мне в руки багор, и объяснил, что я должен буду подцепить им mooring, как можно быстрее его выбрать, и закрепить на носовой утке. Эмма и София встали на кормовые швартовые. Несмотря на ранний час, на понтоне нас встречали. Служащий Yuksel Yachting достал из воды конец mooring, собираясь передать его мне. Я хотел положить багор – казалось, что руками взять mooring будет проще. Но Колин впихнул мне багор обратно в руки. Действительно, брать им конец оказалось быстрее и удобнее. Не мешкая, я выбрал mooring и закрепил его на носу. Тем временем были закреплены и кормовые концы – мы пришвартовалиь. Времени было шесть утра. Колин сошел на берег, сказав, что в десять – выход в море, а к двум пополудни мы должны будем вернуться обратно. Наконец-то мы смогли спокойно заснуть в тихой гавани. Даже ночные дискотеки Мармариса к этому времени уже утихли, и ничто не тревожило наш сон.

Последний выход в море.

Я думал, что после такой бурной ночки просплю до самого отхода. Но в пол-десятого все-таки встал. Саймон с Эммой пошли принимать душ и завтракать в прибрежном ресторане. Я умылся, перекусил – время десять. А вот и Колин. Но англичане заставили себя ждать – они появились только через полчаса. Пока их ждали, я занял место за штурвалом, показывая, что не прочь сам вывести яхту из марины. Колин понял мое намерение, и когда явились опоздавшие, оставил меня на месте рулевого.

— В какой последовательности отдавать концы? — спросил он у меня.
Наветренный конец отдается в последнюю очередь. Порывы ветра налетали слева, и я ответил:
— Сначала носовой, потом этот, — и ткнул пальцем в сторону правого кормового, затем показал на левый кормовой – этот последний.
— Саймон, как ты думаешь? – спросил Колин
— Сначала этот – Саймон указал на левый кормовой, — потом носовой. Этот, — он показал на правый кормовой – последний.
— Хорошо.

Потом, когда я набрал побольше опыта, я понял, что при боковом ветре, сначала убирается подветренный кормовой – яхта остается на кормовом и носовом “в растяжку”, это предохраняет ее от сноса. И уже затем, если яхта на мертвом якоре отдается он. Экипаж встал по местам. По моей команде, отдали в нужной последовательности швартовые. Я дал ход и мы не торопясь двинулись по уже знакомым каналам марины к выходу. За очередным поворотом канала, над стоящими у пирса моторными яхтами появилась мачта, двигавшаяся наперерез.
— Судно в канале, — указал я Колину на мачту.
— Все нормально, держись правой стороны.
В Средиземноморских маринах, да и не только там, действует правостороннее движение. Мы разошлись без проблем. А вот и выход. Разойдясь на встречном курсе с парой спешащих к берегу гулетов, мы повернули на ветер и подняли паруса.
— Куда держать курс? – спросил я Колина
— К выходу из бухты, — махнул он рукой в ту сторону.

Мы двинулись под парусом правым галсом в бейдевинд. На этом курсе практически все должны уступать нам дорогу. Колин с Эммой и Софией спустились вниз – наверное что-то изучать. Все суда, которые попадались нам по пути – а движение в бухте очень оживленное, как и предполагалось, уступали нам дорогу, заранее меняя свой курс. Но вдруг я заметил странное плавсредство, издали показавшееся мне матрацем с мотором. Оно шло слева наперерез нам строго по прямой, не меняя курс, и гнало перед собой большую волну. Когда до посудины осталось метров двести, стало видно, что это рыбацкая лодка довольно странной формы – абсолютно квадратная, непонятного цвета то ли ржавчины, то ли гнилой древесины. На корме сидел турок, одетый в какую-то робу – судя по всему рыбак. Он правил подвесным мотором, и, похоже, менять курс не собирался – наверное, он понятия не имел о правилах расхождения. Для того, чтобы избежать столкновения, я увалил яхту и дополнительно запустил дизель. Через несколько секунд, когда стало ясно, что прямолинейный рыбак проходит у нас под кормой, я лег на прежний курс. Мы как раз оказались напротив “матраца”, на встречном курсе. Он проходил у нас в нескольких метрах по левому борту. Я показал на глаза и махнул рукой в даль, имея в виду, что, мол, смотреть надо, куда едешь. Однако, рыбак понял, что я ему салютую, и отсалютовал мне в ответ. Так я еще раз на деле столкнулся с одним из представителей той части “горе-плавателей”, от которых лучше держаться подальше. Кроме турецких рыбаков, к таковым, как я слышал, относят “филипиносов”. Да и наши соотечественники на черноморском побережье – не лучше. На мощных водных мотоциклах гоняет кто попало, а последствия бывают весьма трагические. В Сочи в 2003 вообще вопиющий случай был, хотя касался он воздушного океана, а не водного. Дельтапланерист залетел в зону посадочной глиссады Адлерского аэропорта и помешал посадке пассажирского лайнера. Хорошо, что все обошлось. В общем, всегда надо быть готовым к тому, что другие участники движения не соблюдают правила, либо о них не знают.

Дизель я заглушил. Мы уже приблизились к проливу, когда появился Колин.
— Мы выходим из бухты? — спросил его я.
— Нет, мы обогнем вон тот остров, — Колин показал на островок Бедир-адаси, лежавший слева от выхода из бухты, в южной ее части. От большой земли его отделял пролив, длиной с милю, шириной в несколько кабельтовых. Я скомандовал “ready about” и “lee oh”, и мы, сменив галс, взяли курс на остров. Не доходя до него метров триста, я скомандовал поворот. Приблизившись к другому берегу пролива – еще один. Однако, в проливе ветер зашел. Он дул с юга, из-за большой горы и налетал порывами, меняя направление градусов на сорок пять. В итоге после второго поворота, мы держали курс на ту же точку, что и за два поворота до этого, практически не продвинувшись вперед. Я опасался подходить близко к скалистым берегам острова, правая же сторона прохода была частично перекрыта стоявшими на якоре гулетами.
— Может лучше пройти проход под мотором, — спросил я Колина.
— Нет, — ответил он, — это тест.
— ОК. Насколько близко можно подходить к острову – нет ли там рифов?
— Рифов нет.
И я с азартом заядлого гонщика стал ловить каждый заход ветра, чтобы продвинуться вперед. Каждый новый поворот мы делали все ближе к берегу, либо к стоящим на якоре гулетам. Всего мы сделали то ли шесть, то ли восемь галсов.
— Ready about, — скомандовал я очередной раз.
— There is a vessel, — Саймон указал на приближающуюся с кормы яхту, на курсе которой мы оказались бы, сделав поворот.
— I see. Wait.
В этот момент ветер зашел, и это позволило мне продвинуться к выходу из прохода еще метров на сто, приблизившись к острову почти впритык.
-Lee oh, — скомандовал я. Быстро совершив поворот, мы прошли за кормой идущей под мотором яхты. Надо сказать, что кроме нас ни один идиот не шел через пролив под парусом – а движение от входа в бухту к марине в ее юго-восточном углу было интенсивным. Мне постоянно приходилось то приводить яхту, когда налетали порывы, и ветер заходил, то уваливать ее обратно. Чтобы лучше видеть паруса, приближающиеся порывы и общую обстановку, я даже встал на скамейку рулевого – сверху обзор был лучше. И вот, наконец, после следующего поворота, совершенного в двадцати метрах от борта снимающегося с якоря гулета, экипаж которого с вытаращенными глазами смотрел на несущуюся на них под всеми парусами яхту, мы легли на курс, выводивший нас из пролива.

— Пролив пройден, — сказал я, когда мы прошли с приличным запасом скалистый мыс, которым заканчивался остров, и спустился со скамейки рулевого пониже в кокпит.
— Хорошо, — отозвался Колин, — курс на Нетсел-марину.
Он взял кранец, и начал привязывать к нему бухточку веревки:
— Сейчас будем отрабатывать «man other board», — в отличие от Колина Пирсона, у которого есть такая «игра» — незаметно для рулевого выбросить «человека» (кранец) за борт, наш Колин всегда предупреждал заранее. Кранец полетел за борт. Раздалось дружное:
— Man other board!
— Ready to gybe! Emma, look on the man, — скомандовал я.
Саймон подтянул грот.
— Keeping your head! – мы совершили поворот фордевинд, прошли в десяти метрах от «утопающего». Что дальше: “оверштаг, или фордевинд? Tack or gybe?”- мучительно вспоминал я хрестоматийную RYA’ровскую «восьмерку».
— Ready to gybe! – прервал Колин мои затянувшиеся колебания. Мы завершили «восьмерку», и я подошел к кранцу, носом против ветра. Но то ли кранец оказался слишком далеко, или скорость велика, а может просто Эмма, ловившая его багром, действовала недостаточно проворно, с первой попытки «спасти упавшего за борт» не удалось. Пришлось повторить.
После успешного спасения кранца, Колин показал, как вставать на якорь под парусами. Мы развернулись в сторону острова, курсом бейдевинд. На подходе к нему я развернул яхту носом к ветру – в левентик. Через некоторое время мы остановились в ветровой тени, отбрасываемой прибрежными скалами.
— Если бы позволяла глубина, — сейчас можно было бы бросить якорь, — сказал Колин.
Мы запустили двигатель, спустили паруса и направились в марину, где отшвартовались без особых приключений, если не считать слегка помятого алюминиевого уголка в месте стыка борта и палубы на соседней яхте. В него угодил обломок блока, торчащего как таран из транца Yuksel-7 в углу, где сходятся палуба и правый борт. Моя попытка подсунуть кранец не спасла положение. Впрочем, поскольку торчал не целый блок, а только обломок, можно было предположить, что подобное происходит не первый раз.
На борт поднялся прилетевший из Англии инспектор – ради него мы так рано вернулись. Узнав, что я – русский, он решил поговорить со мной:
— Понравилось ли тебе на яхте?
— Да, очень.

Потом он похоже спросил еще что-то про «your trip», на что я ответил, что мой самолет улетает послезавтра. Он поинтересовался у Колина, как же тот учил меня, если я не говорю по-английски. На что Колин сказал, что у нас был практический курс. На время инспекции (проверялось safety equipment), нам пришлось немного погулять по городу. Меня интересовали «apartments», о которых говорила Бюрчин, и я читал в Интернете – ведь мне надо было провести где-то еще один день, остававшийся до самолета. Но я ничего похожего в моем понимании на небольшие гостиницы так и не обнаружил. Когда я вернулся, Колин уже раздал сертификаты. Софья и Саймон получили Day Skiper. Что получила Эмма, я так и не узнал. Мне Колин выдал логбук – книжку, в которой записал мой морской опыт – 6 дней, 180 морских миль, 6 ночных часов. И выдал сертификат – Practical Sailing Course COMPETENT CREW. Сказать, что я был сильно огорчен – это ничего не сказать. Ведь я был в полной уверенности в своей способности управлять яхтой. Наверное, потому, что опыта действительно было мало.
— You need more practice, — сказал Колин.

В общем, я взял себя в руки и поинтересовался, где можно будет остановиться на следующую ночь. Колин посоветовал Marina apartments и объяснил, как туда дойти – вверх по течению речки, которая впадала в море у входа в марину. Получалось на полпути между мариной и автостанцией. Я решил отложить дальнейшее решение вопроса с ночлегом на завтра, а пока принял душ и направился на набережную – выбрать ресторан для ужина.

Продолжение
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть I
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть II
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть III
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть IV
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть V
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть VI
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть VII
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть VIII
Дикарем в Турцию, или как я не стал шкипером. Часть IX